зачем нужны институты развития
Министерство экономического развития
Российской Федерации
Деятельность институтов развития
Институты развития являются одним из инструментов государственной политики, стимулирующих инновационные процессы и развитие инфраструктуры с использованием механизмов государственно-частного партнерства.
Институты развития выступают в качестве катализатора частных инвестиций в приоритетных секторах и отраслях экономики и создают условия для формирования инфраструктуры,обеспечивающей доступ предприятиям, функционирующим в приоритетных сферах экономики, к необходимым финансовым и информационным ресурсам.
Кроме того, в различных субъектах Российской Федерации создано более 200 организаций, которые, исходя из осуществляемых функций, могут быть отнесены к институтам развития.Ключевыми направлениями деятельности региональных институтов развития являются поддержка малого и среднего предпринимательства,стимулирование развития инноваций, ликвидация технологического отставания. Преимущественно региональные институты развития создаются в виде фондов поддержки, региональных венчурных фондов, бизнес-инкубаторов.
По большинству указанных направлений институтами развития успешно и эффективно осуществляется деятельность по реализации государственной политики, что позволяет ускоренными темпами осуществлять развитие критичных с точки зрения модернизации отраслей и секторов экономики, а также вовлекать в этот процесс частных инвесторов, предоставляющих не только капитал, но и необходимые компетенции.
Институты развития должны обеспечить реализацию мер по становлению в Российской Федерации современной инновационной экономики, в том числе путём комплексной модернизации.
Зачем нужны государственные институты развития
Несмотря на все старания государства заниматься развитием инновационных институтов, удельный вес инновационно- активных предприятий в российской экономике до сих пор чрезвычайно мал. По сути развитые и неразвитые страны как раз отличаются разницей показателя удельного веса инновационно-активных предприятий. Для сравнения: в России эта цифра составляет 9–10%, а в Германии — около 80%.
Государственные институты
Ключевые критерии, по которым можно отнести организацию к институтам развития:
1) наличие стратегических целей, зафиксированных в нормативных актах и учредительных документах;
2) целеполагание, направленное на развитие определенных отраслей, секторов, регионов или экономики в целом;
3) наличие специфической нормативной базы и регулятивно-организационных требований;
4) использование в своей деятельности принципов ГЧП.
Институты развития выступают своеобразным «катализатором» частных инвестиций в приоритетных отраслях экономики. Они способствуют созданию и внедрению инноваций, а также улучшают инновационную инфраструктуру. В настоящее время в мире функционирует около 750 финансовых институтов развития, большинство из которых — это банки развития, и свыше 50000 нефинансовых.
Банки развития отличаются от коммерческих банков отношением к прибыли. Первые призваны способствовать развитию экономики и общества, вторые — стремятся получить прибыль. Банки развития, как правило, финансируют менее привлекательные проекты, у которых срок окупаемости значителен (например, в высокорисковых или малорентабельных отраслях). Более того, сотрудничество с банками развития предоставляет коммерческим банкам возможность привлекать дополнительные ресурсы, причем не только бюджетные, но и частные.
Основным источником финансовых ресурсов системы институтов развития стал Стабилизационный фонд РФ. А крупнейшим и ключевым элементом системы является созданная в 2007 году Государственная корпорация «Банк развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк)». Среди других институтов развития ведущее положение занимают ОАО «Российская венчурная компания» (РВК), ОАО «МСП БАНК», ОАО «Роснано», Фонд развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий (Фонд «Сколково»), Общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «ОПОРА РОССИИ», Российская ассоциация венчурного инвестирования (РАВИ), Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фонд содействия), Московская межбанковская валютная биржа (ММВБ), Федеральное агентство по делам молодежи (Росмолодежь), Российский фонд технологического развития (РФТР). Кроме того, в различных субъектах Российской Федерации создано более 200 организаций, которые, исходя из осуществляемых функций, могут быть отнесены к институтам развития. Региональные институты развития в основном заинтересованы в поддержке инноваций для малого и среднего бизнеса.
Институты развития призваны развивать следующие направления:
Проблематика
Тем не менее, удельный вес инновационно-активных предприятий в российской экономике до сих пор чрезвычайно мал и составляет 9–10%. Для сравнения: в Германии — около 80%, Финляндии — свыше 50%, Литве — свыше 30%. Отсюда невысокие показатели выпуска и экспорта инновационной продукции. В мировом наукоемком экспорте продукции гражданского назначения доля продукции РФ составляет 0,5%, тогда как доля США — 36%, Японии — 30%, Германии — 16%, Китая — 6%. В общем объеме отгруженной промышленной продукции из России удельный вес инновационной продукции составляет 6,1% против минимального показателя современной конкурентоспособной экономики в 15%. Кроме того, на крайне низком уровне находится доля частных затрат на исследования и разработки. Внутренние затраты явно несоизмеримы с реальными потребностями экономики в расширении спектра конкурентоспособной продукции. Одна из значимых причин подобной ситуации — это низкий уровень инвестиций в инновации, которые смогли бы обеспечить постоянное обновление технической и технологической базы производства.
Нерешенными остаются и другие серьезные проблемы, которые могут свести на нет всю деятельность институтов развития:
Заключение:
По индексу инноваций Россия занимает 64-е место в мире. Улучшить показатели помогут следующие меры: развитие рынка интеллектуальной собственности и защита прав интеллектуальной собственности, развитие механизмов государственно-частного партнерства, увеличение эффективности государственных инвестиций, а также стимулирование производительности труда. Только разобравшись с данными вопросами, мы сможем улучшить инвестиционную привлекательность нашей страны и степень ее национальной конкурентоспособности на мировом уровне.
В статье использовались материалы из книги В.П. Строшкова «Особенности взаимодействия с институтами развития при управлении инновационными проектами».
Как институты развития создают условия для притока частного капитала
Баланс между интересами власти и бизнеса найти всегда непросто. Компании и инвесторы в первую очередь ориентированы на прибыль, государство же прежде всего работает на гражданина и выполнение его запросов. Совместить два этих вектора, создать условия для притока частного капитала в приоритетные для государства сферы и проекты – задача институтов развития. Они действуют по всему миру: в России (где ВЭБ теперь не только банк развития, но и координатор еще десятка институтов развития), Германии и Норвегии, КНР и Бразилии. Одних лишь банков развития, в числе которых работающие в макрорегионах (Азиатский банк развития, Европейский банк реконструкции и развития и банк БРИКС), несколько сотен.
Государственные институты играют важнейшую роль и в инновационном процессе, пишет экономист Марианна Маццукато в книге «Ценность всех вещей. Создание и изъятие в мировой экономике». Зачастую именно они помогают в реализации высокотехнологичных, сложных инфраструктурных решений, социальных и образовательных программ.
От восстановления до развития
Один из первых банков развития – Государственный фонд сбережений (сейчас – Депозитно-сберегательная касса, CDC) создал в 1816 г. во Франции Людовик XVIII для восстановления национальной экономики после наполеоновских войн.
Бум создания современных зарубежных банков развития пришелся на середину XX в., что было связано с послевоенным восстановлением и модернизацией промышленности. Так, созданный более 70 лет назад немецкий государственный банк развития (Kreditanstalt für Wiederaufbau, KfW) занимался восстановлением экономики Западной Германии и участвовал в реализации плана Маршалла, направленного на восстановление всей Европы после Второй мировой войны. Сейчас KfW содействует правительству Германии в помощи развивающимся странам – в Африке, Азии, Латинской Америке и Восточной Европе (у него представительства в десятках стран мира). Он поддерживает проекты в сфере здравоохранения, занятости, защиты окружающей среды и климата.
А венчурные фонды и фонд господдержки предпринимательства Yozma в Израиле позволили стране совершить настоящую научную революцию. За 10 лет (с 1991 по 2000 г.) венчурные инвестиции в Израиле выросли, по данным его министерства финансов, почти в 60 раз. А расходы на исследования и разработки в стране увеличились с 2,5% ВВП в 1995 г. до 4,4% в 2007 г. – это уже данные Организации экономического сотрудничества и развития.
Светлана Ячевская, зампред ВЭБ.РФ – член правления
Проекты социального воздействия – это новый финансовый инструмент не только для России, первый подобный проект стартовал в Англии всего 10 лет назад. Проекты социального воздействия должны стать дополнительным механизмом к существующей системе финансирования социальной сферы и давать возможность бюджетам всех уровней использовать альтернативный инструмент. Дело в том, что сейчас государство тратит основные деньги на процесс – обучение детей, лечение пациентов, помощь нуждающимся, – а результат не всегда сопоставляется с затратами. В проектах социального воздействия именно результат – ключевой параметр. Работает это так: государство заключает соглашение с инвестором, который за собственные средства оказывает социальные услуги населению. Государство вернет ему инвестиции только при достижении оговоренных результатов – улучшении качества образования, оказании медицинской помощи и проч. Это приведет к более эффективному расходованию бюджетных средств и позволит отработать механизмы, способные к масштабированию. ВЭБ – институт развития, он должен приносить в экономику то, что может изменить жизнь людей. Мы помогаем с обоснованием проектов и сопровождаем их на всех этапах – от старта до завершения. При поддержке ВЭБа уже запущено пять проектов в сферах образования, здравоохранения, социальной защиты. В проработке еще пять.
Залатать дыры
Институты развития нужны для устойчивого экономического роста и диверсификации экономики, они позволяют преодолеть провалы рынка, т. е. решить задачи, которые нельзя оптимально реализовать рыночными механизмами, пишет Минэкономразвития на сайте. ВЭБ.РФ (ранее Внешэкономбанк) работал еще со времен СССР, одним из первых российских институтов развития стал Фонд Бортника, созданный в 1994 г. для оказания финансовой поддержки молодым инноваторам и малым предприятиям.
К концу 2020 г. в стране было более 40 институтов развития. В их числе Дом.РФ (ранее Агентство ипотечного и жилищного кредитования), «Росагролизинг», РВК, «Роснано» и фонд «Сколково». Еще около 200 региональных организаций выполняют те же функции, что и институты развития, писало Минэкономразвития.
Однако крупнейший институт развития – ВЭБ.РФ. Его активы в 2020 г. составили 3,406 трлн руб. (плюс 6,7% к 2019 г.). В планах корпорации – ежегодно выдавать кредитов на 850 млрд руб. против среднего в прошлые годы показателя в 300 млрд руб., говорил глава ВЭБ.РФ Игорь Шувалов.
Впервые за пять лет госкорпорация закончила 2020 г. с чистой прибылью в 8,4 млрд руб. (против убытка в 59,2 млрд руб. годом ранее).
«ВЭБ в первую очередь занимается бизнесом. Но бизнесом, который выполняет большую государственную задачу. Ответственность этого бизнеса – в выстраивании партнерств», – говорил Шувалов, выступая перед членами Совета Федерации 23 апреля. В частности, приводит он пример, корпорация создает дополнительные возможности участия в проекте для банков. В партнерстве с ними ВЭБ.РФ финансирует масштабные инфраструктурные, промышленные, социальные проекты, а также проекты для укрепления технологического потенциала страны.
И банк, и клиенты, принимая решение об участии в проекте, ориентируются на максимизацию экономической эффективности проекта и скорейшую его реализацию, говорит первый вице-президент Газпромбанка Александр Ушков. По его словам, сейчас Газпромбанк и ВЭБ.РФ обсуждают более 30 совместных проектов на 10 трлн руб.
Для совместных с банками проектов у корпорации есть специальная программа – Фабрика проектного финансирования.
Это не просто новый инструмент для развития рынка проектного финансирования, но и механизм, дающий дополнительные преимущества при реализации инвестпроектов, говорит вице-президент Сбербанка Ольга Харламова. Это, например, отдельный транш на уплату процентов и возможное превышение на инвестиционной фазе проекта, называет Ушков преимущества для компаний-участников.
Для банков это возможность разделить риски по проекту, снизить нагрузку на капитал за счет особого порядка расчета достаточности капитала и формирования резервов по кредитам и займам, предоставляемым в рамках фабрики, отмечает старший вице-президент, директор департамента по работе с клиентами корпоративного и инвестиционного блока банка «Открытие» Екатерина Чиркова.
Участники дополняют друг друга с учетом своего опыта в финансировании сложных, в том числе инфраструктурных, проектов, подчеркивает представитель ВТБ.
Не только инфраструктура
В планах на ближайшую перспективу ВЭБ.РФ проекты с высоким экспортным потенциалом, развитие промышленного производства, высокотехнологичные, в том числе в области водородной энергетики и сетей нового поколения, масштабный проект всероссийского значения по строительству 1300 школ (в партнерах по проекту «Сбер» и группа «Просвещение»). Правительство назначило госкорпорацию оператором проектов социального воздействия. Первый из них – образовательный проект в Якутии, направленный на повышение результатов учеников школ. «Механизм проектов социального воздействия соединяет в себе частную инициативу, привлечение внебюджетных инвестиций и, самое главное, нацеленность на конкретный эффект. Это новые технологии решения социально значимых задач», – цитировала корпорация заместителя председателя ВЭБ.РФ Светлану Ячевскую. В настоящее время при поддержке ВЭБ.РФ уже реализуется четыре таких проекта, на старте – еще шесть.
В апреле у ВЭБ.РФ появились новые стратегические направления, в том числе поддержка проектов, нацеленных на создание суперотраслей для технологического прорыва, и проектов инфраструктуры будущего, которые помогут развивать агломерации.
Сердце реформы
В 2020 г. правительство решило реорганизовать систему институтов развития. «За последние годы появились новые вызовы, которые требуют существенной корректировки их работы и перспективных планов. Наш анализ показал, что деятельность институтов, по сути, слабо увязана с новыми национальными целями развития», – говорил премьер-министр Михаил Мишустин на оперативном совещании с вице-премьерами 23 ноября 2020 г. (цитата по ТАСС).
К тому же у ряда институтов развития не было единых механизмов управления, а их функции серьезно пересекаются с функциями федеральных органов исполнительной власти и коммерческих компаний. Поэтому правительство решило объединить несколько институтов развития, ликвидировать восемь, распределив их функции между федеральными органами исполнительной власти и ВЭБ.РФ. А на базе ВЭБа создать крупный инвестиционный блок, передав под его управление Российский экспортный центр, государственное экспортно-кредитное агентство ЭКСАР, «Роснано» и четыре фонда, включая «Сколково» и др.
«При поддержке ВЭБ.РФ перед инновационными компаниями «Сколково» открываются широкие возможности внедрения и масштабирования передовых технологических решений в сфере образования, медицины, энергетики, безопасности, транспорта, технологий искусственного интеллекта, которые окажут значимое влияние на цифровую трансформацию экономики», – уверен представитель фонда.
К 1 июля ВЭБ.РФ планирует представить проект стратегии развития до 2024 г. Новая бизнес-модель ВЭБ.РФ позволит при наличии капитала и ликвидности реализовать инвестиционные проекты на 10 трлн руб. к концу 2025 г., говорил Шувалов. «Изменения с участием ВЭБа наиболее существенные и фундаментальные с точки зрения масштабов их влияния на экономику страны и эффективность вовлечения институтов развития», – написано в отчете международного рейтингового агентства Moody’s за 2020 г. &
Невиноватый Чубайс: разрешит ли реформа институтов развития проблемы инноваций в России
Недавно российское правительство решилось на шаг, который продолжительное время обсуждался в экспертной среде, но не выходил за пределы круглых столов и залов заседаний. Оно реформировало такой инструмент управления технологическими и отраслевыми процессами, как институты развития. В этой связи в новостном фокусе оказался Анатолий Чубайс, возглавлявший «Роснано», а также результаты, которых эта госкорпорация достигла за годы своего существования. Все вместе это породило дискуссию о пользе институтов развития для российской экономики.
Зачем нужны институты развития
Институты развития — распространенный в мире инструмент, цель которого, в частности, заключается в содействии процессам появления и распространения технологий и развитию соответствующих бизнесов. Еще десятилетие назад в литературе, обсуждавшей институты развития, говорилось, что такие институты помогают исправить так называемые провалы рынка — решения частных экономических агентов, в том числе инвесторов, которые приводят к неоптимальным для общества результатам. Однако теперь все чаще речь идет о том, что институты развития позволяют не только контролировать провалы рынка, но и создавать сами эти рынки.
Конечно, в таком утверждении содержится некоторая путаница, заключающаяся в смешении двух разных понятий — рынка как системы институтов и рынка как специализированной площадки, на которой создаются, продаются, покупаются и потребляются определенные товары и услуги. Институты развития позволяют создавать рынки именно во втором смысле. Многие из новых изобретений, которые затем трансформировались в товары и услуги, производство, торговля и потребление которых образовывали новые рыночные сегменты, появились благодаря участию государства. В частности, институты развития играют важную роль в фармацевтической индустрии, способствуя созданию новых лекарств и соответствующих им рынков. Такие всемирно известные технологические истории успеха, как iPhone или Кремниевая долина, также получили большую технологическую и финансовую поддержку от государства.
Участие институтов развития в формировании новых компаний и отраслей в значительной мере определяется тем, что новые технологии связаны с крайне высокой неопределенностью. Часто такие технологии не имеют предшественников, не связаны с существующими технологическими парадигмами. Поэтому они не оценены рынком, который не может подать инвесторам никаких внятных сигналов, позволяющих оценить экономическое будущее соответствующих идей. Коммерческие банки не очень хотят брать на себя финансирование проектов, связанных с высокими рисками. В таких ситуациях ход делает государство, в том числе и силами институтов развития предлагая командам разработчиков «терпеливое» финансирование.
Другой причиной участия институтов развития в экономике может быть необходимость решения координационных проблем: частные инвесторы готовы вкладываться в определенный бизнес, когда государство берет на себя финансирование необходимой для этого бизнеса инфраструктуры. Таким образом, например, компания Intel согласилась на создание своего подразделения в Коста-Рике, а Boeing перенес производство некоторых деталей в Марокко.
Что пошло не так
После такого знакомства с институтами развития у читателя может возникнуть впечатление о них как о важном для экономики и функциональном инструменте, позволяющем решать задачу формирования новых и более сложных отраслей экономики. Однако правильно или обманчиво это впечатление, зависит от того, в какую институциональную и культурную среду попадает такой инструмент. В России он попал в среду, которая не до конца поняла его возможности, а также изменила его функционирование.
Начнем со свойств бюрократической машины, которая в значительной мере приводила этот инструмент в действие. Во-первых, эта машина отличается высокой централизацией принятия решений, располагающейся наверху строгой иерархической структуры. Спорные шаги этой машины неизменно воплощаются в экономическую политику, в том числе реализующуюся через институты развития. В их случае примерами таких спорных шагов стало в том числе финансирование различных спортивных проектов, включая Олимпийские игры или футбольные клубы. Их поддержка государством имеет определенное значение, в частности, для поклонников соответствующих видов соревнований и спортивных команд. Однако экономический эффект от них преимущественно отражается на стороне затрат, нежели доходов.
Другие свойства бюрократической машины связаны с устойчивыми традициями управления, в том числе все еще плохо воспринимающими задачи, отличающиеся высоким уровнем неопределенности. При этом, как отмечалось выше, принятие риска и его последствий как раз и является ключевой причиной, по которой институты развития выходят на сцену. Если те, кто непосредственно работает в институтах развития, накопили большой опыт и понимают масштаб неопределенности, которым характеризуются соответствующие проекты, то дополняющие их органы власти, в том числе занимающиеся проверками и применением санкций, по всей видимости, не обладают ни адекватными оценками результативности в инновационных сферах, ни мотивацией более умеренно реагировать на провалы.
Однако гигантские корпоративные исследовательские бюджеты связаны именно с тем, что процесс исследований и разработок — это множество пробных шагов, которые нужно профинансировать, но подавляющее большинство которых не приведет ни к какому положительному результату. Лишь у отдельных сегментов российского государства есть понимание этого обстоятельства, но эти сегменты все еще не формируют критическую массу, заставляющую изменить содержание политики. В результате нередко возникают ситуации, когда руками институтов развития власти помогают становлению технологичного бизнеса, а другими руками открывают уголовные дела за несоблюдение рутинных административных процедур, в том числе когда успешно зародившийся бизнес пробует масштабировать свой выпуск.
Эта проблема далеко не нова. Она отражена в отрывке из экранизации романа Александра Солженицына «В круге первом», когда инженер Бобынин пробует объяснить главе МГБ Абакумову, что научные результаты не являются простой функцией от размера выделенного финансирования и установленных чиновниками сроков исследования. Однако министра доводы инженера не заинтересовали — не только потому, что он обещал Сталину добиться соответствующих технологических результатов в кратчайшие сроки, но и из-за того, что и сам в любом промедлении видит результат недостатка рвения со стороны подчиненных.
Если опыт проверяющих преимущественно связан с исполнением алгоритмически простых задач, то их интуиция не помогает им в том, чтобы отделить результаты неопределенности, с которой связаны многие инновационные проекты, от последствий мошенничества. «Палочная» система мотивации при этом стимулирует к чрезмерному использованию механизма уголовного преследования.
Все это заставляет сами институты развития стараться не связываться с большими рисками. А бизнес — не обращаться к государству. А если помощь все же была им получена и первые результаты проекта оказались успешными, то стараться продолжить развитие своего предприятия в иной институциональной среде — в другой стране.
Нельзя не отметить и такую особенность бюрократического механизма, как недостаточная организованность, выражающаяся не только в дублировании деятельности институтов развития, но и в целом в отсутствии определенной стратегии, в рамках которой действуют такие институты, и ее сообщающихся ветвей, при помощи которых они взаимодействуют.
Ко всем перечисленным трудностям во второй половине 2010-х добавились санкции и снижение доверия к российским партнерам в ряде зарубежных стран. Такие явления, как конспирология и шпиономания, интенсивно возвращаются в российскую культуру. В таких условиях становится трудно формировать и поддерживать еще один ключевой ингредиент технологического развития — контакты с той частью внешнего мира, которая является для России технологическим донором.
Кто виноват, что делать
Институты развития, скорее всего, изначально не могли выполнить тех задач, которые на них возлагали власть и общество. От сферы, связанной с высокой неопределенностью, — успех которой зависит от «терпеливого» финансирования, высокой квалификации и опыта, благоприятной институциональной среды, кропотливого выстраивания связей и циркуляции идей и умов между властями, бизнесом и международными центрами знаний, — ждали результатов, не имея в достатке всех этих факторов.
В частности, при всех этих ограничениях миссия «Роснано», заключавшаяся в «содействии реализации государственной политики, имеющей целью вхождение России в число мировых лидеров в области нанотехнологий», вряд ли была изначально реалистичной. В том числе и из-за выбора частью топ-менеджмента не совсем удачных проектов на старте работы этой госкорпорации, — таких как гибкие планшеты от Plastic Logic.
Однако госкорпорация «Роснано», на которую обратила внимание пресса после объявления о реформировании институтов развития, отличается от многих других таких институтов не столько результатами, сколько медийностью. Анатолий Чубайс, один из ключевых архитекторов российской приватизации и в этой связи человек, известный всей стране, постоянно находился на виду у прессы. Поэтому известия о неудачах «Роснано» приобретали внушительный новостной масштаб, меняя общественное мнение не только о самой госкорпорации, но и о власти в целом. Вполне возможно, что в том числе и из-за этого было решено отправить Анатолия Чубайса в отставку.
В новой структуре под тентом ВЭБ.РФ в кресле директора «Роснано» для фактических инициаторов преобразований предпочтительнее смотрится значительно менее медийный и более аккуратный в роли исполнителя решений формирующейся вертикали институтов развития Сергей Куликов. С ним соответствующая структура, в особенности если она сменит вывеску, станет значительно менее заметной.
Означает ли сказанное выше, что институты развития в России не принесли пользу и более не нужны? Нет, польза от них появилась, но она не смогла трансформироваться в масштабные результаты, в том числе касающиеся структуры российского экспорта. Некоторые новые производства вышли на экспортные рынки, и в ряде случаев речь идет не только о традиционных для российской технологичной продукции странах-соседях, таких как Казахстан или Белоруссия, но и о развитых государствах. Но главным образом достигнутый прогресс ограничивается опытом, знаниями, формированием тех самых экспертных связей между бизнесом, институтами развития и ведомствами.
Конечно, этого мало относительно сделанных затрат. Однако полная ликвидация проекта «институты развития» будет означать, что результатов не будет совсем. Некоторые наблюдатели предлагают фактически отказаться от попыток экономического развития, надеясь тем самым избежать и неэффективных трат. Однако вместо ожидаемого ими положительного результата российская экономика может столкнуться с увеличением отставания в развитии и с еще более высокими затратами в будущем.
Станет ли новая эпоха институтов развития, которая наступит после их реорганизации, удачнее предыдущей? Ответ на этот вопрос во многом зависит от того, насколько будут ослабляться обсуждавшиеся выше ограничения. Как представляется, процесс профессионализации самих институтов развития продолжится. Возможно, их деятельность будет упорядочена и начнет реализовываться в рамках более определенной и сфокусированной стратегии.
Однако есть сомнения в том, что значительные изменения коснутся других, внешних по отношению к институтам развития, факторов, — таких как возможность и стремление использовать институты развития в качестве кошелька для проектов, далеких от задач технологического прогресса и отраслевой структурной трансформации. Сохраняется и проблема избыточного контроля за результатами инновационного финансирования. Без смягчения этих и некоторых других ограничений эффективность работы институтов развития вновь рискует оказаться невысокой.