зачем хасидки бреют голову
Зачем жёны хасидов бреют голову наголо
Многие религии мира особо требовательны к соблюдению человеком скромности в одежде и поведении. Так у мусульман ношение хиджаба не является попыткой как-то выделиться на фоне неверующих. Это всего лишь потребность в скромности человека истинно религиозного, ставящего на первое место в своей жизни веру, а не какую-то внешнюю атрибутику.
В зависимости от религиозных догм это требование скромности может принимать более или менее суровые формы. В иудаизме существует особый закон, регламентирующий нормы поведения женщины-иудейки. Он называется цниут (или цниют ). Согласно этому закону женщина обязана не просто носить головной убор, а полностью скрывать свои волосы под платком (тихлей).
Почему некоторые иудейки голову бреют
Самые радикальные ответвления в иудаизме очень требовательны к внешнему виду женщин. Даже собственная супруга или дочь не должна отвлекать своим неподобающим видом иудея, когда он читает Тору или произносит молитву. Это значит, что она обязана скрывать тело и волосы не только на улице, но и непосредственно в своем доме.
Супруги хасидов не только бреют наголо черепа, но еще и покрывают их сверху платком. У этой части еврейского населения особо суровые законы. Хасиды называют себя «благочестивыми» (само слово переводится как «благочестивый»), строго соблюдают принятые несколько тысяч лет назад законы и не собираются идти ни на какие уступки в угоду современной моде.
Другие правила поведения жены хасида
Помимо необходимости обривать наголо и покрывать платком головы женщинам из этой группы иудеев приходится полностью скрывать свое тело. Им нельзя носить платья, открывающие икры, даже если на ногах надеты толстые чулки. Демонстрация своих коленей — верх разврата для иудейки. За такое поведение женщина может понести самое суровое наказание, быть оплеванной и избитой.
Цниут
Содержание
[править] Общая информация
Цниут — это скромность в одежде, в разговоре, в поведении женщины как её представляет еврейская традиция.
Цниут также подразумевает смирение.
Согласно мнению раввина М. Файнштейна, одежда должна быть, как минимум, такой длины, чтобы не были видны колени женщины, сидит ли она или идёт; такая длина необходима, даже если она носит непрозрачные чулки. Рукава должны закрывать локти. Однако в тех местах, где принято носить более длинную одежду, девушка или женщина должна следовать местному Минхагу и не отклоняться от него.
Причин, по которым в иудейской традиции настаивают на скромной одежде, несколько. Во-первых, нескромно одетая девушка или женщина нарушает одно из основных предписаний еврейской морали. Во-вторых, мужчине не разрешается молиться, произносить Браху или даже учить Тору, когда он видит женщину (включая собственную жену или дочь), не одетую надлежащим образом. И сомнительно, может ли он это делать, даже если отведет глаза. В-третьих, одеваясь нескромно, женщина вызывает в мужчине греховные мысли.
Девушке или женщине не следует петь в присутствии мужчин. Даже её муж, отец, сын или брат не могут молиться или произносить Браху, слыша её пение.
Женщина может молиться или произносить Браху, если она слышит пение другой женщины или если другая женщина в поле её зрения одета частично (например, только в купальный костюм). Если она сама одета только частично, она может произносить Браху, но не может молиться.
Глава раввинатского суда «Эда харедит» («Община богобоязненных») рав Вайс выпустил постановление, в котором признал похвальным стремление этих женщин, одетых в паранджу, к скромности.
Толчком к покрытию сектанток паранджой, как считают, послужила маленькая брошюра равина Даниэля Битона (родом марокканский еврей) «Не оставляй Тору матери своей». В этой брошюре раввин Битон приводит доводы в пользу того, что подобным образом закрывали тело еврейки в древности.
На изображениях финикийских женщин и карфагенской жрицы также видно, что волосы были закрыты. Йеменские еврейки практикуют ношение никаба так же как и арабские женщины.
Зачем хасидки бреют голову
Мы в социальных сетях
The New York Times: Взгляд на тайный мир хасидских женщин
Ортодоксальные евреи и еврейки живут в строго ограниченных и мало соприкасающихся сферах. Фотографу Шарон Пульвер удалось получить приглашение в закрытый мир самых ортодоксальных еврейских женщин Бруклина.
Ортодоксальная еврейская свадьба в Краун‑Хайтс в Бруклине. Девочки танцуют в женском отделении Фотография Шарон Пульвер
Шарон Пульвер оказалась в бруклинском районе Вильямсбург вскоре после того, как приехала в Нью‑Йорк из Израиля изучать фотографию. Здесь она столкнулась с черными шляпами и скромными одеждами религиозных евреев Нью‑Йорка. Это зрелище ошеломило нерелигиозную еврейку. «Меня удивило, что здесь протекает такая яркая часть еврейской жизни, о которой я ничего не знала».
В автобусе, ежедневно курсирующем между главной синагогой Краун‑Хайтс и могилой раввина М.‑М. Шнеерсона в Квинсе Фотография Шарон Пульвер
Двадцатичетырехлетнюю мисс Пульвер поразили приверженцы движения Хабад‑Любавич, ортодоксальные евреи, последователи учения харизматичного раввина Менахема‑Мендла Шнеерсона, скончавшегося в 1994 году. Узнав о них больше, Шарон поразилась, до какой степени библейские заповеди строго определяют роли мужчин и женщин. Высшее призвание мужчины — жизнь, состоящая из изучения религиозных текстов; для женщины это приверженность религии, семье и дому.
«Я сама еврейка, и у меня возникают вопросы по поводу женственности и иудаизма, места женщины в еврейском мире», — говорит мисс Пульвер. Заинтересовавшись, она попыталась поближе познакомиться с группой, живущей вокруг дома № 770 по Истерн‑Парквей, не зная, что здесь находится всемирный центр движения. К ее удивлению, к наблюдательнице отнеслись приветливо.
Хасидские девочки‑подростки в Краун‑Хайтс Фотография Шарон Пульвер
По мере того как Шарон Пульвер со своей камерой все глубже проникала в мир ортодоксальных женщин, она все больше узнавала о богатстве их сугубо женской жизни. В Краун‑Хайтс, где обитает около 20 тыс. последователей Хабад‑Любавич, живут 45‑летняя Далия Шустерман, играющая на ударных в женском ансамбле (который может выступать только перед женщинами); Двора Бенджамин, организатор свадеб, которая оплачивает свадьбы малоимущим парам; а также 34‑летняя Наоми Шлифер, когда‑то нерелигиозная еврейка, которая выбрала для себя ортодоксальный образ жизни и ведет в общине группы поддержки для женщин.
Далия Шустерман во время репетиции женского ансамбля «New Moon All‑Stars Party Band» Фотография Шарон Пульвер
Эти женщины, по словам Шарон, «берутся за свои гендерные роли и делают их неповторимыми. Они превращают их в дело, которым они могут гордиться».
«Возникает чрезвычайно интересное и красивое столкновение между самовыражением и соблюдением правил, — говорит она, — а также поисками своего места в этом религиозном мире».
Двадцатидевятилетняя Сара Блау, мать четверых детей, работает в местной женской школе «Бейт Ривка» координатором специальных программ. Она автор 19 детских книг. Лавировать между весьма строгой версией иудаизма и вторгающимся внешним миром может быть нелегко, особенно при наличии социальных сетей и технологий. Девочки в ее школе пользуются смартфонами, но у них стоят интернет‑фильтры.
Сара Блау в своем доме в Краун‑Хайтс Фотография Шарон Пульвер
«Мы используем современные технологии для распространения знаний о Б‑ге, — рассказала миссис Блау в интервью Шарон Пульвер. — Мы не пытаемся спрятаться. Мы хотим вооружиться тем, что у нас есть, и вдохновить этим мир».
«Если у вас есть миссия, то вы способны на это, — продолжает она. — Когда у вас достаточно энергии, вы все можете».
Сугубо женское благотворительное мероприятие в Краун‑Хайтс Фотография Шарон Пульвер
Анат Хазан рассказала Шарон, что в возрасте 21 года она закрыла париком свои «непослушные светло‑каштановые кудри» в соответствии с религиозным предписанием, разрешающим замужней женщине показывать волосы только собственному мужу. Некоторые женщины предпочитают просто покрывать голову платком или париком‑шейтелем, а самые ревностные бреют голову под париком, чтобы уж точно никто не увидел их волос.
«В волосах скрыта определенная энергия, и когда ты выходишь замуж, эта энергия может пойти тебе во вред, а не на пользу», — считает 49‑летняя Хазан. Она опубликовала брошюру «Преимущества шейтеля» и стала признанным авторитетом в этой области.
Девочки в женском отделении во время церемоний еврейского праздника Лаг ба‑омер Фотография Шарон Пульвер 
За кулисами школьного спектакля в ортодоксальной еврейской женской школе Фотография Шарон Пульвер
«Девушке требуется немало уверенности в себе, чтобы начать покрывать голову париком, — считает Анат Хазан. — Этот акт наполнен чрезвычайно глубоким смыслом, выходящим за пределы физической сферы. Парик носят не только из скромности, ведь часто бывает, что парик красивее натуральных волос женщины».
Двора Бенджамин родилась в Англии и переехала в Краун‑Хайтс, когда ей было 19 лет. Она рассказала Шарон Пульвер, что последние 30 лет реализует собственную миссию — организует свадьбы для малоимущих пар или для пар, у которых нет родителей, через основанную ею организацию «Керен симхас хосон ве‑кала», фонд «Радость жениху и невесте».
Наоми Шлифер с сыном Фотография Шарон Пульвер 
Женщины пишут письма Б‑гу, которые потом оставляют на могиле раввина М.‑М. Шнеерсона Фотография Шарон Пульвер
«Нерелигиозные люди или неевреи часто спрашивают меня, зачем нужно организовывать свадьбы. “Пусть просто пойдут в окружной суд и зарегистрируются”, — рассказывает Двора, которая оплачивает большую часть свадеб сама. — Традиция очень важна. Существует традиция устраивать свадьбу. Существует традиция, что люди приходят и танцуют. Так закладываются основы новой семьи, будущего нового поколения».
Дворе Бенджамин совершенно не мешают правила о разделении полов. «У меня своя роль, у них своя роль, и нам это нужно, — уверена она. — Я не чувствую себя ущемленной из‑за этого».
Капарот, традиционный обряд покаяния, который проводится в канун Йом Кипура Фотография Шарон Пульвер
Костры в праздник Лаг ба‑омер. Фотография Шарон Пульвер
«Неортодоксальная»: как на самом деле живут женщины в хасидской общине
Мини-сериал Unorthodox («Неортодоксальная») снят по мотивам автобиографической книги писательницы Деборы Фельдман «Неортодоксальная: скандальный отказ от моих хасидских корней» (2012). Книга и сериал — с некоторыми расхождениями — рассказывают историю бегства 19-летней женщины Эсти из общины сатмарских хасидов в Бруклине. Она оставляет своих родных, мужа, налаженную жизнь и, главное, детально регламентирующую эту жизнь религию, в которой воспитывалась с детства. Она прилетает в Берлин, где обретает свободу и любимое дело.
Не стоит ожидать от сериала большой глубины, неоднозначности и внимания к нюансам — по подаче материала он довольно прямой, стереотипный, черно-белый, как костюм хасида. Российскому зрителю это становится понятно при встрече с тремя «русскими» персонажами: уборщицей, проституткой и мошенником. Сам Берлин, куда бежит главная героиня, изображен не менее стереотипно, чем его «русская» диаспора. Неизменно залитый солнцем живой зеленый город, где все смеются, обнимаются, купаются, ходят в кафе, бегают и катаются на велосипедах, где на десяток берлинцев приходится две гей-пары. Там Эсти попадает в пеструю компанию иностранных студентов, будто сошедшую с обложки языкового учебника, — и ни одного пасмурного дня, ни одного немца-ксенофоба. Если Берлин — это светлый полюс фильма, его темный полюс — Уильямсбург, Бруклин. Там серость, уродливая архитектура, одинаково блекло одетые люди, ведущие нездоровый образ жизни и связанные между собой нездоровыми, на взгляд извне, отношениями.
Хасиды в сериале (предназначенном, разумеется, для нехасидской аудитории) предстают как Иные, обитатели другой планеты, приткнувшейся посреди Бруклина. Про нее зрителю сообщают две вещи: хасидский образ жизни экзотичен и морально неприемлем для современного светского западного человека. Чтобы подчеркнуть эту экзотику, авторы сериалы тщательно проработали все детали: костюмы и прически (и о работе костюмера подробно рассказывается в докьюментари о съемках), целые ряды штраймлов — хасидских меховых шапок, пейсы разных оттенков, воссозданы интерьеры (в том числе супружеская спальня с двумя раздельными кроватями), показаны повседневные обряды и крупные праздничные церемонии — свадьба главной героини и пасхальный седер.
Но параллельно зритель узнает, что эти удивительные люди — мужчины в чулочках и женщины в париках — живут в весьма неприглядном, на взгляд зрителя, пространстве. Это замкнутое общество, строго охраняющее свои внешние границы. Это общество взаимного надзора, где внутренние границы — скажем, стены супружеской спальни — легко проницаемы для бдительного ока родственников или соседей. Это патриархальное общество, где управляют мужчины, а женщина должна быть хорошей женой и матерью, ее личные амбиции (если такие вдруг появляются) или чувства никого не интересуют. Впрочем, чувства ее мужа тоже никого не интересуют, если дело доходит до угрозы благополучию общины и предписанному свыше порядку. За этим следит раввин, причем не стесняясь в средствах. Так, в погоню за сбежавшей главной героиней, которую необходимо вернуть, потому что она беременна «ребенком своего мужа» (sic) и чтобы не создалось «опасного прецедента», отправляется некий Мойше — мерзавец, не в ладах с законом. Только он не сам по себе мерзавец (право еврейского народа иметь своих мерзавцев отстаивал еще Владимир Жаботинский) — он посланник раввина и разделяет его уверенность в том, что святая цель (интересы общины и семьи) оправдывает любые поступки, — и Бог на их стороне.
Помимо того что зритель может интерпретировать самостоятельно, мы получаем две краткие, но емкие критические характеристики ультраортодоксальной общины — от сбежавшей из общины мамы главной героини («все эти правила, все эти сплетни») и от светской израильтянки Яэль (светские израильтяне традиционно не любят ультраортодоксов): «Там мужчины только учат Талмуд, а женщины — машины для вынашивания детей».
Если Дебору Фельдман хасиды обвиняли во лжи и намеренной дискредитации их общины и образа жизни, то сериал, который лишь отчасти следует сюжетной канве книги и не включает всех описанных ею эпизодов из жизни сатмарской общины, в том числе самых одиозных, обвинить в фактических искажениях трудно. Все правда — все это известно из истории, в том числе самой недавней, и других ультраортодоксальных еврейских общин: ранние договорные браки, неразвитость индивидуальности, власть семьи и общественного мнения, подчиненное положение женщины, а главное — защита общиной собственных границ, невозможность мирного выхода из общины, использование разных средств, чтобы вернуть беглянку и/или оставить в общине ее детей. И это логично: в рамках самого сериала мы видим, как опасно — для общины — создавать «прецедент», который по принципу домино запускает ряд аналогичных «девиаций». Если бы у главной героини не было матери-беглянки, со скандалом покинувшей общину 15 лет назад, и если бы она не занималась музыкой с нееврейской учительницей, у нее бы вряд ли появился замысел бегства. Которое она и не смогла бы осуществить в одиночку — два нарушения границ приводят к третьему. Возможно, эти два прецедента в анамнезе привели к тому, что Эсти так удивительно легко адаптируется в Берлине, в секулярной нееврейской среде. Правдоподобнее выглядит ее муж с его типичной пингвиньей походкой, говорящий по-английски с сильным идишским акцентом (хузбанд), пугающийся всего незнакомого — а за пределами Уильямсбурга ему незнакомо все, начиная со смартфона.
Однако, помимо правдивости или ложности фактов, есть еще вопрос их интерпретации и оценки. Сериал, снятый по мемуарам беглянки светскими людьми, чуждыми еврейской ортодоксии, неизбежно грешит демонизацией. Соответственным образом на это смотрят зрители — представители секулярного Запада: действительно, их ценности — свобода выбора, индивидуализм, гендерное равенство — здесь нерелевантны, и лишенная всего этого община предстает «тоталитарной сектой», «средневековым гетто», заповедником фанатизма, нетерпимости, сексизма и «кухонного рабства». Представитель такой светской, критически настроенной аудитории, комментируя скандал, разразившийся после выхода книги Фельдман, писал, что хасиды своими опровержениями достигли обратного эффекта, только добавив Фельдман известности, — теперь, прогнозировал он, все девушки в Уильямсбурге будут читать эту книгу с фонариком под одеялом и планировать побег. А вот это представляется крайне маловероятным.
Важно понимать, что все те же факты, те же элементы еврейского патриархата можно повернуть по-другому, истолковать иначе. В сериале Эсти говорит, что в Талмуде сказано: муж должен доставлять жене удовольствие. И это правда. Патриархат не ставит женщин вровень с мужчинами, но в какой-то мере учитывает их интересы. И за последние десятилетия появилось немало работ феминистически настроенных исследователей, старающихся оправдать раввинистический иудаизм в этом отношении, показав, что на разных этапах своего развития, включая и Талмуд, и «дремучее» Средневековье, еврейское религиозное право в отсутствие гендерного равенства все же не было мизогинистично.
Если обратиться к современности и не к исследовательским реконструкциям, а мнению живых людей, то эти люди — как мужчины, так и женщины из ультраортодоксальных общин — говорят, что у них нет иерархии, где мужчины выше, а женщины ниже: просто они разные, у них разные заповеди, разные обязанности перед Богом и людьми. Да, мужчина изучает Тору и Талмуд, а женщина печет халу, но это не дискриминация — это различия, женщине и не нужно учить Талмуд, ведь Бог лучше знает, что нужно женщине, чем она сама. В еврейской семье при этом не патриархат, а тонко устроенный матриархат: да, мужчина — глава семьи, но женщина — шея, вертящая этой головой. Да, внутри общины про всех все знают, но это не сплетни (злоязычие запрещено тем же Талмудом) и не доносительство — это взаимопомощь, ведь если кто-то оступился, ему надо помочь. Да, у женщин в ультраортодоксальной общине мало возможностей профессиональной самореализации, но они счастливы — счастливы семьей, детьми, тем, что муж не изменяет, не уйдет, участвует в воспитании детей, а многочисленные родственники и община всегда помогут — с работой или жильем — и защитят от внешнего мира с его многочисленными опасностями. Кроме того, как были, есть и будут беглецы и беглянки из ультраортодоксальных общин, так же есть те, кто приходит в них извне. Появился уже целый ряд монографий о секулярных американских еврейках, которые вступили в ультраортодоксальные общины — со всеми их «правилами и сплетнями», со всем тем, от чего Эсти Шапиро бежала в Берлин.
Безусловно, описанный выше подход к устройству жизни разделяют далеко не все в общине — и вот здесь начинаются основные сложности, потому что вырваться оттуда по многим причинам, в том числе финансовым, чрезвычайно трудно. И чем быстрее развивается общество, тем сложнее удерживать подобный уклад жизни, который для большей части светского, феминизированного мира, просто невозможен. И история Эсти (и самой Деборы Фельдман) — яркое тому подтверждение.
Такая эволюция, кажется, достойная следующих четырех серий.
Горячие головы Радикальных евреев боятся даже на родине. Они слишком модные
В любом городе, где имеется еврейский квартал, — от Антверпена до Нью-Йорка, и тем более в Израиле, — ультрарелигиозные евреи сразу обращают на себя внимание одеждой. У мужчин это черный костюм с белой рубашкой и непременная шляпа, у женщин — длинная юбка, рукав ниже локтя и парик. Такая «униформа» знакома всем туристам, бывавшим в еврейских районах Нью-Йорка или старом городе Иерусалима. «Лента.ру» выяснила, почему верующие иудеи так одеваются.
Мода от Бога
Все правила еврейской религиозной жизни заложены в главной книге иудаизма — Торе, или Пятикнижии (первые пять книг христианского Ветхого Завета — это многажды переведенная с одного языка на другой Тора), а именно в книге Левит. Там есть общие указания относительно быта и питания, которые впоследствии многократно разъяснялись и толковались еврейскими мудрецами разных стран и эпох.
Главное и самое общее правило, касающееся не только одежды, разумеется, но и быта и поведения, — «Будь скромен перед Всевышним». Скромность — «цниют» на иврите — подразумевает опрятность и чистоту одежды и сокрытие любых «соблазнительных» зон: современные религиозные евреи (на иврите харедим), например, не обнажают ступни ног (ни мужчины, ни женщины).
Материалы по теме
Разрезающая красота
Однако соблюдать правило скромности можно в разной форме. Особенность истории еврейского народа в том, что он, будучи лишен собственной территории, был вынужден ассимилироваться в других странах, но смог сохранить национальную идентичность — во многом благодаря строгому соблюдению подробных правовых норм, среди которых были и нормы религиозного дресс-кода. Для сохранения нации в изгнании — в странах галута, или «рассеяния» — важно было, с одной стороны, не слишком отличаться от представителей титульной нации, с другой — сохранять национальные особенности одежды и внешнего вида. Поэтому у сефардов (евреев Средиземноморья) и ашкеназов (жителей Западной, Центральной и Восточной Европы) одежда разная, ведь разной была и одежда народов, среди которых они жили.
Голову не напечет
Главная из религиозных заповедей, касающихся одежды, предписывает покрывать голову. Замужние женщины повязывают голову покрывалом (на иврите оно называется тихль или митпахат, а в галуте евреи использовали другие названия, принятые в их наречиях — ладино у сефардов, идише у ашкеназов и так далее). Впоследствии толкования Торы привели к тому, что у отдельных направлений иудаизма покрывало заменил парик, который носят на коротко стриженной или даже бритой голове, иногда сочетая со шляпкой. Девочки и молодые незамужние девушки, напротив, обязаны ходить с открытыми волосами, которые они отращивают очень длинными: женщина, как и мужчина, должна соблюдать заповедь «плодитесь и размножайтесь», а значит — должна быть привлекательной с целью понравиться потенциальному жениху и вступить в брак. Женщины и девочки также в любое время года носят юбки, полностью закрывающие колени, рубашки и кофточки, закрывающие грудь и локти. Купание в открытых водоемах тоже практикуется в одежде.
Мужчины-харедим всегда, кроме времени сна, носят маленькую шапочку, на иврите — кипу (в России кипу называли ермолкой). Кипу, сшитую из четырех клиньев черной ткани, чаще всего бархата, надевают даже на самых маленьких мальчиков. У хасидов кипы с узкой белой окантовкой, у миснагидов, или литваков — без нее. В праздник евреи носят белые атласные кипы. Юноши старше 13 лет, прошедшие обряд совершеннолетия бар-мицва, как и взрослые мужчины, носят поверх кипы дополнительный головной убор.
У евреев Западной, Центральной и Восточной Европы этим головным убором были шапки-штреймлы из лисьих хвостов: их изначально придумали европейцы как позорное отличие евреев от титульных наций, придерживающихся христианского вероисповедания (христиане шапки из хвостов не шили), но внутри еврейской общины штреймлы стали частью традиции, а в наши дни — праздничным предметом одежды. Позже в повседневной жизни штреймл заменила черная шляпа. По ее форме, ширине полей, высоте и форме тульи человек, разбирающийся в еврейских традициях, может определить, к какому изводу иудаизма принадлежит ее обладатель, каким семейным и социальным статусом обладает.
Хасиды (сатмарские и гурские, бреслевские и так называемые хабадники) носят шляпы разной формы (всего специалисты определяют более 30 вариаций). У хасидов тульи ниже, шляпы миснагидов больше похожи на традиционную европейскую шляпу-хомбург. Хабадники к тому же надевают в праздники белую кипу особой формы — с помпоном и вытканными надписями: это демонстрирует их возведенное в культ стремление к веселому и радостному служению Богу. Все ашкеназские мальчики и мужчины-харедим с трехлетнего возраста коротко стригутся, оставляя на висках длинные пряди волос — пейсы: на это тоже есть заповедь, запрещающая «обстригать голову вокруг». В некоторых общинах пейсы закручивают вокруг ушей или закладывают за уши.
Талит большой и маленький
Тора обязывает носить две одежды — из шерсти и из легкой ткани. За столетия толкований и интерпретаций это правило превратилось в обязательство ношения так называемого талита катан («малого талита», в противоположность большому талиту — покрывалу, которым евреи закрывают голову во время молитвы; еще талит катан называют талес или арбеканфес). Это четырехугольный кусок белой шерстяной ткани с темными полосами или без них, который можно надевать поверх рубашки или под нее, но в любом случае из-под одежды должны быть видны кисти талита — цицис, или цицит: это предписание Торы.
Кисти крепятся в отверстиях укрепленных шелком углов талита. Талиты представителей некоторых направлений иудаизма (например, радзинских или ижбицких хасидов) отличаются тем, что в цицит есть нити синего цвета,выкрашенные особой традиционной краской. У сефардов, в отличие от большинства ашкеназов, в углах талита не по одному, а по два отверстия. Некоторые общины предписывают завязывать нити не только на четыре двойных обязательных узла, но и на дополнительные мелкие узелки (до 40 штук). Это внутренний код, позволяющий евреям сразу считывать информацию об общине, к которой принадлежат их единоверцы.
Поверх нательных одежд, включая талит, евреи (и мужчины, и женщины) в старину носили кафтаны, принятые в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Еврейские кафтаны отличались особенностями кроя, но в общем и целом евреи не стремились чрезмерно выделяться среди иноверцев — ни необычными, ни слишком богатыми одеждами. По этой же причине в африканской части Средиземноморья в новое время кафтаны остались в ходу у марокканских евреев (когда русская художница Зинаида Серебрякова путешествовала по Магрибу, она сделала несколько портретов марокканских евреек в национальных костюмах — расшитых кафтанах и цветных юбках). В Средней Азии бухарские евреи носили халаты и меховые шапки поверх кипы, подобно местным жителям, а европейские евреи-ашкеназы носили (и носят по сей день) одежду, похожую на фрак или сюртук.
У фрака нет карманов, а застежка на пуговицы — не слева направо, а наоборот: по еврейскому поверью, добро в теле человека располагается справа (по этой же причине на правой руке евреи носят обручальные кольца). Ткань фрака может быть как матовой (в будни), так и атласной (в праздник), гладкой или с выработкой: это тоже указывает на происхождение и социальный статус. С фраком надевают длинные черные брюки и черные ботинки на шнурках. Исключение опять же составляют хасиды, которые в праздники носят кафтан из светлой ткани, короткие брюки, белые чулки и черные кожаные ботинки без шнурков, так называемые пертил ших. Единственный день в году, когда евреям запрещено носить кожаную обувь, — Йом Киппур, или Судный день, в который верующие не работают, держат безводный пост и молятся о прощении грехов и о том, чтобы следующий год был удачным.
Наряд подвенечный
В Западной, Центральной и Восточной Европе одним из традиционных еврейских ремесел было ювелирное дело и огранка драгоценных камней. Однако заповедь скромности толковалась в том смысле, что религиозные евреи не должны носить драгоценностей напоказ. Как правило, женатые мужчины носили только обручальное кольцо (по религиозному правилу оно, впрочем, обязательно только для женщины и должно быть золотым и цельнолитым, без отверстий и камней, что особо проверял раввин во время брачной церемонии — хупы) и часы, если позволял достаток. Женщины надевали несколько больше украшений, но тоже неброских, поскольку декольте обнажать не допускалось.