разрушение храма в иерусалиме римлянами
Иудейская война: падение Иерусалима
Римское вторжение 67 года едва не завершилось для восставших иудеев крахом, однако неожиданно они получили передышку, связанную со сменой правящего режима в центре империи. В преддверии приближающейся гражданской войны в Италии римляне на время оставили мятежников в покое. Вместо того, чтобы воспользоваться этой возможностью для укрепления обороны, восставшие тут же вступили в междоусобную борьбу друг с другом.
Падение правительства аристократов и переворот зелотов
Потеря Галилеи вызвала серьезный раскол в рядах иудейских повстанцев, обвинявших в этом провале правительство аристократов. На протяжении 67 года Иерусалим наполнился толпами беженцев из разоренных римлянами областей. При росте недовольства собравшихся в городе масс в наступление вновь перешли зелоты. Их лидер Элеазар бен Симон контролировал Храмовую гору и через своих сторонников сумел установить новый порядок замещения должности первосвященника. Отныне он должен был избираться по жребию из широкого круга претендентов. Первым на эту должность был избран Фанний, который был человеком самого простого происхождения.
Аристократы не собирались сдаваться. Зимой 67 – 68 годов подстрекаемые ими горожане подняли восстание и оттеснили зелотов во внутренний двор Храма. Находясь в меньшинстве, те по совету Иоанна бен Леви из Гисхалы призвали на помощь идумеев, утверждая, что противная сторона готовит измену. Около 20 000 бойцов из Идумеи в скором времени прибыли в Иерусалим, но жители города, осведомленные о целях их прихода, заперли перед идумеями ворота. К их несчастью, в одну из ближайших ночей поднялась буря с ветром и дождем. Зелотам удалось незамеченными проскользнуть мимо охранявших Храмовую гору постов и впустить своих союзников в город.
Правительственные войска бежали, а победители устроили в городе резню, в которой погибли вожди аристократической партии, включая Анана бен Анана. После того, как волна убийств и грабежей спала, идумеи покинули Иерусалим, который находился теперь в безраздельной власти зелотов.
Весенняя кампания 68 года
Зимой 67 – 68 годов под римский контроль перешли приморские города Азот и Ямния. С наступлением весны Веспасиан продолжил сокращать территорию, находившуюся под контролем восставших. Армия под его командованием выступила из Цезареи на юг по направлению к Лидде и Ямнии. Овладев этими городами, Веспасиан направился в Эммаус, где для ведения осады оставил V Македонский легион. Сам он с оставшейся при нем частью армии направился далее на юг, в Идумею, где перебил множество повстанцев и разрушил их опорные пункты. Оставив здесь для завершения покорения южных районов страны достаточно войск, с остальными он возвратился к Эммаусу, который был к тому времени уже взят римскими войсками.
Повернув оттуда на север, он через Самарию с главными силами направился в Иерихон. С приближением армии большинство местных жителей покинуло свои дома и бежало в Иерусалим. Оставшиеся были истреблены солдатами. В Иерихоне войска получили небольшой отдых. Здесь к ним присоединились отряды, ранее посланные для покорения Заиорданья.
Таким образом, к лету 68 года Веспасиан установил контроль над большей частью страны. Центр восстания, Иерусалим, был окружен цепью римских укреплений. Под контролем восставших остались лишь такие укрепленные пункты как Масада и Махерон, расположенные в пустынной труднодоступной местности. В середине лета Веспасиан вернулся в Кесарию, чтобы здесь предпринять последние приготовления к осаде Иерусалима.
Смерть Нерона и Гражданская война 68 – 69 годов в Италии
Тем временем в Кесарию пришла весть о восстании в Галлии и Испании и самоубийстве Нерона. Веспасиан отложил продолжение иудейской кампании на неопределенный срок и стал ожидать дальнейшего развития событий. Первоначально он признал права Гальбы и даже послал в Рим своего сына Тита для его поздравления. Однако убийство Гальбы и провозглашение императором Отона, а затем Вителлия подтолкнули Веспасиана выдвинуть собственные претензии на власть.
1 июля 69 года префект Египта Тиберий Юлий Александр первым провозгласил его императором, 3 июля за ним последовали легионы в Иудее, 5 или 6 июля к Веспасиану примкнул наместник Сирии Гай Лициний Муциан. На общем совещании в Берите 20 – 25 июля было решено послать в Италию армию под командованием Муциана. Сам Веспасиан в это время занял Египет, служивший житницей Рима.
Пока войска Муциана находились в пути, легионы, стоявшие в Мёзии и Паннонии, также примкнули к Веспасиану. Командовавший ими Гай Антоний Прим двинулся со своей армией прямо на Италию и в октябре разбил войска вителлианцев под Кремоной. 20 декабря его армия вступила в Рим, Вителлий был убит, а 22 декабря сенат признал Веспасиана императором.
Партийная борьба в Иерусалиме в 68 – 69 годах
Междоусобицы в Риме были как нельзя на руку повстанцам, но вместо того, чтобы воспользоваться передышкой и подготовить город к борьбе, зелоты начали воевать друг с другом. Элеазар бен Симон с 2400 своих сторонников контролировал Храмовую гору. Его противником выступал Иоанн Гисхальский, который привлек на свою сторону большинство более мелких лидеров, а также наводнивших Иерусалим беженцев из Галилеи. Число его сторонников в городе достигало 6000 человек. В свою очередь, против Иоанна боролись как умеренные из числа горожан и остатков прежней аристократической партии, так и радикалы-сикарии, многие из которых были выходцами из южных районов страны.
Последние, чтобы избавиться от Иоанна, призвали на помощь Симона бар-Гиору, лидера религиозных радикалов и крестьянской бедноты из Идумеи. В апреле 69 года Симон бар-Гиора с 10 000 своих сторонников и 5 000 идумеев вошел в Иерусалим и занял большую его часть, оттеснив Иоанна в Верхний город. Все три группировки вели жестокую борьбу друг с другом. Во время этих столкновений часть города была уничтожена пожарами. Здесь также сгорели зернохранилища, большая часть хранившегося в них продовольствия погибла.
Возобновление войны
В то время как в Иерусалиме продолжалась междоусобная борьба, римляне готовились к завершению кампании. Весной 70 года Тит, назначенный отцом главнокомандующим, выступил из Александрии с пополнениями, которые включали части III Галльского и XXII Дейотара легионов. Двигаясь вдоль побережья Леванта через Газу, Аскалон, Явнию и Иоппию, он в конечном итоге достиг Цезареи, где были собраны главные силы римской армии.
К сражавшимся до сих пор под началом его отца V Македонскому, X Стремительному и XV Аполлона легионам присоединился XII Молниеносный легион, некогда столь неудачно сражавшийся в Иудее под командованием Цестия Галла, а также 3000 солдат римских гарнизонов на Евфрате. В состав армии входили и многочисленные вспомогательные войска, насчитывавшие 12 когорт пехоты и 8 кавалерийских ал, а также контингенты, предоставленные союзными царями Агриппой, Антиохом из Коммагены, Соэмом из Эмесы и Малхом из Набатейской Аравии. В общей сложности готовившаяся к наступлению армия насчитывала более 60 тысяч человек.
По пути к Иерусалиму армия была разделена на три колонны. Первая, находившаяся под командованием самого Титa, включала XII и XV легионы, вексилляции других легионов, а также вспомогательные войска и контингенты союзных царей. Выступив из Цезареи, она продвигалась к Иерусалиму через Самарию и Гофну.
Уже на подходе к городу Тит в сопровождении 600 всадников отправился на рекогносцировку местности. Увлекшись, он слишком приблизился к стене и был атакован иудеями, едва не захватившими римского полководца в плен. Вернувшись в расположение своих войск, Тит приказал разбить лагерь на горе Скопус примерно в трех четвертях мили северо-восточнее городских стен.
V легион, находившийся под командованием своего легата Секста Цереала в лагере у Эммауса, вечером того же дня подошел к Иерусалиму с западной стороны. Его лагерь находился немного далее от города. X легион, командиром которого являлся Ларций Лепид, прибыл из Иерихона и разбил лагерь на Елеонской горе.
Иерусалим накануне осады
Представший перед глазами римлян город был хорошо укреплен от природы. Он располагался на вершинах двух холмов и, кроме того, защищался тремя поясами крепостных стен. Самой высокой его точкой являлась Храмовая гора, гигантская платформа, на которой возвышалось здание Храма. На Западном холме еще во времена Хасмонеев возник Верхний город, где находился дворец Ирода и располагались особняки знати. Между обоими холмами лежала Тиропеонская долина и Нижний город. Верхний и Нижний город были окружены общей, или первой стеной. С северной стороны защита города была усилена еще двумя рядами стен. Вторая стена шла от примыкавшей к Храмовой горе крепости Антонии к Западным воротам. Третья стена охватывала плоскогорье Бецета, где находился Новый город.
Согласно Иосифу Флавию до войны в Иерусалиме проживало около полумиллиона человек и еще столько же паломников туда стекалось в канун праздника Пасхи. Более правдоподобные оценки говорят о числе жителей между 50 000 и 75 000 человек. Накануне осады город был также наполнен беженцами, которые стекались в него из разоренными римлянами областей; из них воинами были 23 400 человек.
Начало осады
23 апреля римляне начали осадные работы. Тит решил начать штурм города с северо-западной стороны, где защита Иерусалима была максимально уязвима. В соответствии с этим планом он приказал воинам V легиона разбить новый лагерь напротив Западных ворот, а воинам XII и XV легионов – еще один лагерь напротив башни Псефина. Под его руководством воины стали энергично сооружать осадные насыпи, используя в качестве строительных материалов остатки домов городских предместий и деревья.
Когда подготовительные работы были окончены, римляне подтащили к стенам тараны и пустили их в ход. 7 мая, на 15-й день с начала работ, стена пала, римляне ворвались в пролом и захватили Новый город. Укрепившись на этих позициях, они следом повели атаку на вторую стену, которая тянулась между крепостью Антония и Западными воротами. Всего через четыре дня после начала атаки эта стена также пала.
Не успели римляне по-настоящему закрепиться в захваченной ими части города, как осажденные устроили вылазку и отбросили их за стену. После этого они постарались заделать пролом и на протяжении трех дней выдерживали новый штурм. Вновь захватив вторую стену, Тит приказал расставить здесь сильные караулы и разрушить оставшиеся укрепления.
Военные действия, продолжавшиеся вот уже на протяжении 3 недель, порядком измотали силы обеих сторон. Осажденные страдали от голода, осаждавшие – от жажды. Чтобы деморализовать противника, Тит устроил военный парад, на котором римская армия выстроилась перед замершими в изумлении защитниками города. После этого последовало предложение сдаться, которое осажденным должен был передать Иосиф. Иудеи считали его погибшим при взятии Иотапаты и, увидев Иосифа в римском лагере, пришли в неописуемую ярость. На парламентера обрушился град оскорблений, полетели стрелы. Один камень ударил его по голове, Иосиф без чувств свалился на землю. Иудеи сделали вылазку, чтобы попытаться взять его живым, но их опередили римские солдаты, которые унесли Иосифа в свой лагерь.
Контратака повстанцев
Убедившись в нежелании иудеев добровольно сдать город, Тит приказал соорудить четыре насыпи: две против крепости Антония и еще две – против первой стены у Западных ворот. После 17-дневной непрерывной и напряженной работы сооружения были почти окончены. Иудеи терпеливо ожидали этого момента. Заблаговременно они провели подземный ход к тем насыпям, которые были воздвигнуты у крепости Антония. 29 мая повстанцы наполнили галерею горючими материалами и зажгли столбы, подпиравшие ее свод. Когда опоры сгорели, земля просела и осадные сооружения обрушились.
Два дня спустя вдохновленные этим успехом воины Симона бар-Гиоры предприняли стремительное нападение на насыпи, направленные против Верхнего города. Прорвавшись сквозь передовые посты противника и оттеснив солдат в их укреплённый лагерь, осаждённые подожгли насыпи и уничтожили стоявшие на них осадные орудия. Таким образом, всего за два дня иудеи уничтожили все плоды многодневного труда противника.
На состоявшемся вскоре военном совете Тит принял решение заново воздвигнуть осадные насыпи и полностью блокировать Иерусалим. В течении трех дней солдаты соорудили вокруг города стену длиной 7,2 км. Над восстановлением осадных насыпей римляне трудились 21 день. Окрестности города были полностью опустошены, и римским солдатам приходилось доставлять дерево и другие строительные материалы за 15 км.
Римская блокада привела к тому, что в Иерусалиме разразился голод. Продовольствие выдавалось только воинам, старики и женщины были оставлены на произвол судьбы. Горожане, страдавшие от голода, стали массами убегать из города. Римляне охотно принимали у себя беглецов из верхушки имущественного класса, однако к беднякам относились совершенно иначе. Чтобы помешать им покидать город, Тит приказал распинать беглецов на крестах ввиду городских стен. Тысячи трупов, усеявших окрестности города, стали неотъемлемой частью пейзажа.
Захват Антонии
На этот раз основные силы римлян были направлены против Антонии, служившей оплотом защитникам Храмовой горы. В середине июня оборонявшийся в этой крепости Иоанн Гисхальский предпринял со своими сторонниками новую вылазку против римских осадных работ. На этот раз ему не удалось застать своего противника врасплох, нападающие потерпели поражение и оказались вынуждены вернуться ни с чем.
После этого римляне установили на насыпь таран и начали разрушать стену крепости. Защитники сверху забрасывали их стрелами и камнями. Кладка стены не поддавалась ударам тарана. Однако ночью стена внезапно рухнула сама в том месте, где ранее иудеи прорыли подземные ходы для разрушения прежних валов. Для римлян это оказалось полной неожиданностью. Когда они попытались вторгнуться в брешь, их ожидал ещё один сюрприз. В ожидании неизбежного падения стены иудеи наспех построили за ней вторую. И хотя эта стена не отличалась прочностью конструкции, первое нападение на нее было отбито.
5 июля на рассвете двадцать дежуривших в это время римских солдат в сопровождении знаменосца, трубача и двух всадников бесшумно поднялись на стену и перебили спавшую здесь стражу. Трубач протрубил сигнал к атаке, после чего Тит с отборными войсками немедленно занял Антонию. Развивая успех, римляне вслед за отступавшими повстанцами ворвались на Храмовый двор. Здесь, понимая, что судьба города может решиться в ближайшие часы, иудеи остановились и дали бой. Сражение продолжалось несколько часов. В итоге римлянам пришлось отступить, удовлетворившись занятием Антонии.
Падение и гибель Храма
Чтобы открыть войскам широкую дорогу к Храму, Тит отдал приказ солдатам срыть до основания занятую крепость и подвести насыпи к северо-западной части укреплений Храмовой горы. На протяжении последующих пяти недель здесь происходили беспрестанные стычки между мелкими отрядами обеих сторон.
В начале августа римляне, наконец, предприняли решительный штурм. Тараны вновь начали бить в стены, но их кладка из огромных, плотно пригнанных друг к другу камней по нескольку тонн весом каждый, не поддавалась ударам. Тит приказал солдатам поджечь ворота, ведущие к наружным галереям Храма. Когда они сгорели, римляне ворвались в двор святилища, оттеснив повстанцев в само здание Храма. Ожесточенный бой здесь продолжился, защитники забаррикадировались внутри, постоянно контратакуя и забрасывая своих противников камнями с крыши здания. 10 августа по приказу Тита Храм был подожжен атакующими и сгорел дотла вместе укрывавшимися там людьми.
С падением Храма повстанцы Иоанна Гисхальского очистили Храмовую гору и отступили в Верхний город. Тит в последний раз предложил им сдаться, но это предложение, как и предыдущие, было отвергнуто. Без особого труда римляне заняли оставленный защитниками Нижний город и 20 августа начали готовиться к штурму цитадели восставших.
Против стен дворца Ирода были заложены четыре осадных насыпи. 7 сентября работы были окончены, в тот же день подведенный к стене таран сделал в ней пролом. После этого всякое сопротивление восставших прекратилось. Разбившись на небольшие группы, они пытались найти путь к бегству или место, где было можно спрятаться. Солдаты ворвались в город, устроив здесь массовую резню населения. Дома грабились, а затем поджигались. Так Иерусалим пал после 5-месячной осады, потребовавшей от победителей колоссальных усилий и жертв.
Потери побежденных
Иудея дорого заплатила за сопротивление. Иерусалим, крупнейший город и Иерусалимский храм, центр религиозной жизни еврейского народы, были разрушены до основания. Нетронутыми по приказу Тита остались лишь три башни цитадели и западная часть обводной стены, чтобы потомки могли воочию убедиться, сколь велик был город и какими мощными укреплениями он был обнесен. Иосиф Флавий определяет число погибших в 1 100 000 человек, а число людей, проданных в рабство только при взятии Иерусалима, по его словам, составляло 97 000 человек. Сегодня эти цифры представляются сильно завышенными, более уместно говорить примерно о 350 000 погибших.
Начало и конец нашего земного мира
Опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса
Содержание
Предисловие
Представляю вниманию благочестивых читателей размышления о начале и конце мира в таинственных знамениях. Св. Писания и природы. Размышления эти касаются и пророческих откровений Св. Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова.
Изъяснение Апокалипсиса может быть своевременным именно теперь, когда лживая пропаганда окончательно извратила весь смысл Апокалипсиса, сделав его орудием слепых отступников от единой, святой, соборной, апостольской Церкви.
Повествуется здесь и о причинах разрушения Иерусалима в 70 г. по Р. Х., потому что бедствия злополучного города во время осады могут составить великое предисловие к великой драме мироразрушения, таинственное содержание которой, вместе с мирообновлением, составляет предмет Апокалипсиса. Что гибель Иерусалима за отвержение Христа есть образ гибели мира за отвержение Его миром, это показывает Евангельское пророчество об этих событиях, которое ближайшие ученики слышали от Самого Господа нашего Иисуса Христа, благоволившего пророчество о гибели Иерусалима слить в одно целое с пророчеством о кончине мира, как бы между тем и другим не было промежутка во времени. Это вполне согласно с общим характером пророчеств, ибо пророк, стоя на высоте вечности, не знает времени, пред ним все сливается в одно настоящее. Поэтому ни одно пророчество не может быть понято без помощи Того, Кто Один может «Отверзать ум к разумению писаний» ( Лук. XXIV, 46 ). Необходимо в этом трудном деле опираться на св. предание, идущее от св. отцов Церкви.
Приступая к таинственным знамениям Св. Писания с верой и любовью к Грядущему судить живых и мертвых, всецело уповаем на Божественную благодать Его, Немощная врачующую и оскудевающая восполняющую. О Нем исполнение, ибо сказано: «От исполнения Его мы вси прияхом и благодать возблагодать» ( Иоан. 1, 16 ).
Да будет так со всеми теми, которые ожидают пришествия Господа, как ночные стражи ждут утра. Смиренно прошу снисходительного отношения к недостаткам этого сочинения, как одной из слабых попыток неоднократно повторявшихся на поприще размышлений о пророчествах. Главным руководством была принята мной известная книга Св. Андрея, архиепископа Кесарийского, одного из отцов V века «Толкование на Апокалипсис» Перевод с греческого П.М.Б. изд. 1882 г.
Свидетельства об исполнении пророчества Иисуса Христа о разрушении Иерусалима, сохранившиеся в истории Иосифа Флавия
Разрушение Иерусалима было одним из величайших исторических событий: им с поразительною силою исполнился суд Божий над Иудеями, предвозвещенный Иисусом Христом. Однако это событие, само по себе представлявшее величайшее несчастье в жизни Иудейского народа, последовало только после целого ряда других бедствий, которые как бы были предназначены Божественным Промыслом к отягчению участи Иудеев. Одним из предвестников таких бедствий было появление в среде Иудеев лжемессий и лжепророков. Не напрасно Господь, предвозвещая падение Иерусалима, прежде всего предостерегал учеников от обольщения каким-нибудь лжемессиею: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие приидут под именем Моим и будут говорить: я Христос, и многих прельстят ( Мф. 24:4,5 ). Предостережение это имело значение не только нравственное, но, как показали последующие обстоятельства, оно имело отношение и к политической будущности Иудеев. Такое событие, как появление лжепророков и лжемессий, могло, конечно, быть чисто религиозным фактом в других государствах, но никак не в Иудее. С самого своего начала царство израильское было теокротическим. В силу этого отношения между религиозной и политической жизнью в нем было несравненно теснее, нежели где бы то ни было. История подтверждает прямую зависимость политической жизни народа еврейского от жизни религиозной. Первая не освящалась и подтверждалась только религией, – она в своем основании как бы отожествлялась с ней. – Потому всякое более или менее значительное событие в религиозной жизни народа еврейского производило соответствующие следствия в жизни политической. Это засвидетельствовала вся история евреев. Их государство было теократическим в истинном и полном смысле этого слова. Появление лжепророков было поэтому далеко не посторонним событием для государственного организма. Лжепророки, будучи противниками истинного Бога, царя еврейского народа, действовали так же разрушительно на государство этою народа, как анархисты действуют на современные государства: умножение их указывало на то, что государственный организм начинает разлагаться. Это явление мы замечаем во времена, предшествовавшие вавилонскому плену. Это же, по пророчеству Спасителя, должно было последовать и пред разрушением Иерусалима, когда теократия будет окончательно ниспровергнута, а с нею вместе погибнет и самое государство. Появление лжепророков выразительно признается Господом одною из болезней. ( Мф. 24:8 ). Эта-то болезнь и должна была предварить ряд последних величайших бедствий в жизни Иудейского народа: Многие приидут под именем Моим, говоря: что это я; и это время близко ( Лук. 21:8 ). И многие лжепророки восстанут и прельстят многих ( Мф. 24:11 ).
Так предсказывает Христос, и так было на деле. Флавий не говорит ясно о ложных мессиях, да и вообще о Мессии он упоминает редко и не ясно. Но зато он свидетельствует о появлении многих лжепророков и говорит об этом не однажды.
В своей речи Христос разумеет, конечно, войны в Иудее и сопредельных с нею странах, потому что о войнах в более отдаленных государствах до Иудеи могли долетать лишь неясные слухи, так что эти войны едва ли имели какое-нибудь значение для апостолов и последователей Христа, к которым обращена Его речь. Так называемая Иудейская война, о которой пишет Флавий, началась в Галилее во времена Гессия Флора (назначен прокуратором в 65 г.), но это была война внешняя – с Римом. Между тем Иудею уже давно истощали внутренние междоусобия, мятежи и разбои.
Эти беспорядки крайне волновали умы и развращали народ. Между тем римские прокураторы, которые должны были бы водворять мир в стране, часто сами усиливали волнение своим корыстолюбием и насилиями. Вот как описывает Флавий правление Альбина: «он не пренебрегал никаким видом злодеяний. Он не только воровал и грабил имущество каждого и не только весь народ обременял податями, но даже тех, которых градоначальники ловили за грабежи и которых высшие правители содержали под стражей, освобождал, получивши от их родственников деньги. И только тот, кто не давал, оставался в темнице, как вреднейший. В то время возросла в Иерусалиме дерзость тех, которые желали мятежей. И богатейшие из них присоединялись к Альбину, чтобы пользоваться безопасностью в мятежах. И из народа партия, не пользовавшаяся достаточным спокойствием, присоединилась к сообщникам Альбина. Каждый из негодяев, окружен был своей шайкой, а он (Альбин) возвышался над скопищем, как начальник разбойников и тиран и пользовался своими копьеносцами для разграбления мирных граждан. Так выходило, что те, дома которых опустошались, молчали, а не испытавшие несчастий, чтобы не потерпеть того же, льстили достойным наказания. Вообще же свобода речи отнята была у всех. И было тогда господство многих, и семена будущего плена посеяны были уже с того времени».
«Множество мертвых падало со стен 29 ; слышался ужаснейший крик женщин; к этому присоединялись стоны умирающих. По всему протяжению стены, у которой сражались, текла кровь, и на стену уже можно было влезть по кучам трупов. Горное эхо вдвойне увеличивало ужас. В ту ночь соединилось все, что только может поразить зрение или слух страхом».
Вот какую картину представляет это начало ужасной болезни. Казалось, иудеи потеряли всякое благоразумие, по которому им следовало бы покориться римлянам, а последние– всякие человеческие чувства и всякое понятие о сострадании. Иудейская страна погибала невозвратно и с ужасающей быстротой. Такая страшная картина производит однако же еще более сильное впечатление, если присоединим к ней описание ужасных явлений в мире физическом, происходивших в это же время. Голод, мор, землетрясения, ужасные явления и великие знамения с неба, – все, о чем предсказывал Христос, невольно заставляют ожидать еще больших бедствий. У Флавия, правда, можно находить не столько описаний этого рода, сколько изображений ужасов войны, но и этого немногого вполне достаточно.
Все обстоятельства как бы сами собой стекаются к тому, чтобы усилить ужасы войны и увеличить ту скорбь, подобной которой не было и не будет, по словам Спасителя ( Мф. 24:21 ). Самый Иерусалим, еще до приближения к нему римлян, являлся уже не живым организмом, а как бы разлагающимся трупом, в котором не было целого, не гниющего места. Самые злые и самые безумные разбойники, о которых мы сейчас упоминали, воцарились в городе под именем зилотов (ревнителей), которые не признавали ничего священного и никаких прав, кроме права сильного. Власть была в их руках. Священным чином они распоряжались, как хотели. В довершение всех зол они сами разделились на партии и начали междоусобную войну, которая решительно обессилила город. Наступивший голод истребил громадное большинство жителей, и столица страны представлялась теперь трупом уже не в переносном, а в буквальном смысле этого слова: она была полна червей и смрада. Вот беглый очерк того, что ниже мы увидим в выдержках из Флавия.
Когда же увидите мерзость запустения, реченную чрез пророка Даниила, стоящую на святом месте, тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы ( Мф. 24:15–16 ; Мр. 13:14 ). Пророчество Даниила, на которое указывает здесь Христос, имеет следующий вид: «в половине седьмины прекратится жертва и приношение, и на криле (святилища) будет мерзость запустения. ( Дан. 9:27 ).
Наконец зилоты хитростью удалили идумеев, которые делались лишними и даже опасными для них самих, и сами продолжали избиение граждан. «Бегство было затруднительно, потому что все выходы заняты были сторожами, и если кто по какой-нибудь причине был захвачен, или желал итти к римлянам, того убивали. Кто давал им деньги, тот уходил невредимым, а кто не давал, считался изменником. Когда же богатые купили право бежать, оставалось убивать только бедных. На всех дорогах кучами лежало безчисленное множество мертвых, и многие из желавших убежать, скорее предпочитали умереть в городе, потому что умереть в отечестве казалось сноснее, благодаря надежде на погребение. А они дошли до такой жестокости, что не предавали земле ни в городе, ни на дорогах. Но как бы согласившись, вместе с отеческими законами нарушать и права природы и осквернять религию своею несправедливостью к людям, оставляли их разлагаться под лучами солнца. И погребающим тела своих ближних угрожала та же смертная казнь, как и перебежчикам, и тот, кто хоронил другого, тотчас сам лишатся погребения. Короче сказать, ни одно доброе расположение не погибало так сильно в этой резне, как сострадание. Негодяи смеялись над тем, что казалось достойным сожаления, перенося гнев с живых на мертвых и с мертвых на живых. По мере возрастания ужаса мертвые, как получившие покой, казались более счастливыми» 43 .
Наконец, мерзость запустения, так решительно воцарившаяся в храме, выходит за его пределы и сказывается в страшном общем растлении нравов. Наступает то умножение беззаконий, о котором говорит Иисус Христос ( Мф. 24:12 ). Все нравственные законы, не только писанные, но и естественные, забыты и попраны. Всякое понятие о правде и совести утрачено. Совершаются днем и считаются за шутку такие дела, которых никогда не терпело никакое законодательство. Поразительно быстрое распространение общего развращения кажется необъяснимым с первого взгляда. Оно заражает всех, как грозная чума, не знающая преграды на своем пути и минующая лишь немногих избранных. Единственно понятным делается это явление, если причиной его считать удаление божественной благодати от народа за богоубийство.
Между тем теперь настало время окончательного исполнения слов Спасителя: и разорят тебя и побьют детей твоих в тебе и не оставят в тебе камня на камне ( Лук. 19:44 ). И падут от острия меча и отведутся в плен во все народа; и Иерусалим будет попираем язычниками (21:24).
Началось такое разрушение и такое избиение, каких до наших времен еще не встречалось в истории.
Между тем Тит окружает валом последнюю не взятую часть города – верхний город, где в страхе заперлись бежавшие мятежники, и скоро берет его даже без кровопролития. При этом совершается избиение и плен жителей.
Наконец римляне зажигают последние части города и разоряют стены. Так Иерусалим действительно претерпел бедствие, какого не было никогда с истории рода человеческого до самых ваших времен. О подобном числе убитых и взятых в плен в какие-нибудь полгода не передают нам никакие летописи. От Иерусалима теперь по истине не осталось камня на камне: восхитительное здание храма и живописные окрестности сравнены с землей. Оставлено только три башни для триумфа.
Господь говорил, что такие несчастия будут отмщением: да исполнится, прибавил Он, все написанное ( Лук. 21:22 ). И вот мы действительно в одной только 28-й главе книги Второзакония уже видим предсказание всех этих бедствий.
Пошлет на тебя Господь, говорится там, народ издалека от края земли; как орел, налетит народ, которого языка ты не разумеешь. Народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши (стт. 49–50). И будет теснить тебя во всех жилищах твоих, доколе во всей земле твоей не разрушит высоких и крепких стен твоих, на которые ты надеешься, и будет теснит тебя во всех жилищах твоих, во всей земле твоей, которую Господь, Бог твой, дал тебе. И ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов своих и дочерей своих, которых Господь, Бог твой, дал тебе (стт. 52–53). (Женщина) жившая у тебя в неге и роскоши, которая никогда ноги своей не ставила на землю по причине роскоши и изнеженности, будет безжалостным оком смотреть на мужа недра своего, и на сына своего и на дочь свою. И не даст им. детей, которых она родит; потому что она при недостатке во всем, тайно будет есть их, в осаде и стеснении, в котором стеснит тебя враг твой в жилищах твоих. И рассеет тебя Господь (Бог твой) по всем народам, от края земли до края земли (стт. 56–57; 64). И все это, как свидетельствует Моисей, разразится над Иудеей за ослепление и беззакония. Во всем этом изольется кара Божия на сынов Израиля. Это подтвердил, как мы сказали, и Спаситель. Это же повторяет и историк, на что мы тоже указывали выше. Это же красноречиво подтверждает вся его история. Правда, в настоящее время нередко раздаются сомнения относительно исторической достоверности сказаний Флавия. Но, допуская даже исторические преувеличения, нельзя не видеть, что предсказания Спасителя исполнились с буквальною и поразительною точностию. Заметим только, что в древности, со времени самого появления записей Флавия, последние были в большом употреблении у христиан, о чем свидетельствуют цитаты многих писателей и большое количество списков сочинения; но до нас не дошло от того времени никаких возражений, которые подрывали бы их достоверность.
«Flavii Josephi opera» Edit. Coloniae sumptibus Mauritii Georgii Weidmaini anno 1691 (на греч. и лат. яз.). Pag. 706 G. – 797 С. Рус. пер. СПБ. 1786 кн. II гл. XIII §§ 4, 5. (7. I стр. 220–221).
Fl. Ios Pag. 960, А. В. Рус. пер. Кн. VI, гл. V, § 2. (Т. II, стр. 225).