православный храм в тунисе
Церковь Воскресения Христова (город Тунис)
Мiръ Тунис Церковь Воскресения Христова (город Тунис)
Церковь Воскресения Христова — храм Русской Православной Церкви, построен в 1953—1956 в городе Тунис. Архитектор — Михаил Козмин (Козьмин).
Содержание
История [ править ]
В декабре 1920 года во французский военный порт Бизерту на побережье Туниса прибыла эскадра Черноморского флота России. Вместе с эскадрой в Тунис прибыли около 6000 русских беженцев, большинство из которых вскоре разъехались по другим странам. Первое время богослужения проводились в корабельной церкви, а затем в частных квартирах. В 1938 году в городе Бизерте на средства русской общины был построен первый православный храм Александра Невского.
В городе Тунисе русская община была более многочисленная, однако богослужения долгое время проводились в церкви, устроенной в помещении небольшого арабского дворца. Закладка первого камня собственного храма состоялась лишь в октябре 1953 года. Строительство храма велось на средства русской общины, значительную сумму пожертвовали и местные французские власти. Строительство обошлось в 5 млн. франков. В 1956 году храм Воскресения Христова был открыт и 10 июня освящён архиепископом Шанхайский Иоанном. Первым настоятелем храма стал иеромонах Митрофан (Едлинский-Мануйлов).
Одноглавый каменный храм построен в традициях псковской архитектуры по подобию церкви Покрова на Нерли. Автор проекта — архитектор Михаил Козмин (Козьмин), переехавший в Тунис в 1940-х годах. Инженером-строителем храма был В. Е. Лагодовский. Иконы и церковная утварь были перенесены в храм с русских кораблей: линкора «Генерал Алексеев», лёгкого крейсера «Кагул» и штабного судна «Георгий Победоносец». Кроме того, в храме есть иконы Крещения Господня и Благовещения Пресвятой Богородицы с кораблей, затопленных в 1854 году в Севастополе. Святыни храма — напрестольный крест с частицей Животворящего Древа Креста Господня и частица мощей святого священномученика Киприана Карфагенского.
Первоначально храм находился под юрисдикцией Русской православной церковью заграницей. В 1992 году после обращения прихожан было принято решение о принятии общины под юрисдикцию Московского Патриархата. С этого времени настоятелем храма является протоиерей Дмитрий Нецветаев.
Престольные праздники [ править ]
Как добраться [ править ]
История русского православного прихода в Тунисе началась в 1920 году. Хранители православия в Тунисе (часть 1)
Приблизительное время чтения: 9 мин.
Начало. Окончание в №2 (46), 2007 г.
Тунис – небольшое государство на самом севере Африки. Узким клинышком врезается оно между Ливией и Алжиром. Летом – сорок пять градусов в тени, зимой – не ниже пяти. Мечети, дома с окнами самой причудливой формы, пальмы. В центре города Туниса на авеню Мухаммеда V стоит православный храм в честь Воскресения Христова. А в портовом городе Бизерта еще один – во имя святого благоверного князя Александра Невского. Кто построил эти две скромные церкви? Когда? Кто в них ходит? Как живется православным людям в мусульманской стране? Во всем этом попыталась разобраться на месте наш корреспондент Алина Исаева.
История русского православного прихода в Тунисе началась в 1920 году, когда войска генерала Врангеля потерпели окончательное поражение в Крыму, и более 150 тысяч наших соотечественников были вынуждены бежать из России. Никто не знал, что будет с теми, кто останется. Оставаться боялись. Корабли были до отказа набиты людьми – военными, их женами, детьми, гражданскими беженцами. На “Владимир”, рассчитанный на три тысячи человек, втиснулось двенадцать тысяч.
Ночью началась буря. Суда то кидало в разные стороны, то сталкивало между собой. Мощный “Кронштадт”, тащивший на тросах миноносец “Жаркий” (у которого были повреждены машины), два истребителя и парусную яхту, столкнулся с болгарским судном. Шторм оторвал сперва яхту, потом истребители. Оборвались тросы “Жаркого”. Со сломанными машинами, без света, набитый беженцами миноносец беспомощно бросало на волнах. На “Кронштадте” чудом заметили потерю, вернулись. А дальше была страшная пересадка с “Жаркого” на “Кронштадт”. Ночь, скользкая палуба, качающиеся трапы. Женщины, маленькие дети. Жалкие пожитки падают в воду. Счастье, что все пассажиры уцелели.
Первый пункт стоянки – Константинополь. Он же Стамбул. Судьбу беженцев решали бывшие союзники России в Первой мировой войне. Англия предпочла сохранить нейтралитет, и вся ответственность легла на Францию, которая в свое время признала правительство Врангеля. В результате сложных переговоров Сербия, Болгария, Румыния и Греция согласились принять гражданское население. Добровольцы, донские казаки и кубанцы осели в Турции. Оставался флот – более тридцати кораблей. Он был переименован из Черноморского – в Русскую эскадру, и после долгих колебаний местом его стоянки был выбран порт Бизерта в Тунисе, который был тогда под французским протекторатом.
Еще один переход – через Средиземное море – под конвоем французских судов. Снова шторм, снова корабли разбрасывает бурей, машины отказывают, приходится идти под парусами – запасы угля ограничены, заходить в иностранные порты запрещено. Наконец в декабре 1920 года первые корабли Русской эскадры добралась до Бизерты. Над ними тут же подняли желтые карантинные флаги – чтобы люди не могли сойти на берег: власти опасались “вируса большевизма”. Офицеры были обезоружены, за кораблями велось наблюдение.
Так началась история русских в Тунисе. Эти люди потеряли все: положение в обществе, средства к существованию, близких. Они не знали, что ожидает их в будущем, чем прокормить семьи, брались за любую работу. И из своих скудных заработков жертвовали на церковь. Зачем?
Анастасия Ширинская была восьмилетней девочкой, когда Русская эскадра встала на свою последнюю стоянку в Бизерте. Ее отец, старший лейтенант Александр Манштейн командовал миноносцем “Жаркий”. Его семья – жена и три дочери – были среди тех, кто ночью в шторм пересаживался на “Кронштадт”. Недавно Анастасия Александровна отметила свой девяносто четвертый день рождения. Всю жизнь она прожила в Бизерте и сейчас осталась единственной из той, первой волны русской эмиграции в Тунисе.
Анастасия Ширинская: “Первые четыре года в Бизерте семьи военных жили на старом броненосце “Георгий Победоносец”. Наши родители брались за любую работу. Выбирать особенно было не из чего: требовались земледельческие рабочие, техники, рабочие на рудники. Женщины устраивались прислугой и гувернантками. Моя мама говорила: “Мне не стыдно работать прислугой. Мне будет стыдно, если я сделаю это плохо”. Люди не жаловались, не причитали, а старались выжить. Что им оставалось, потерявшим все? Опору они искали в своей православной вере. И первая их забота была – поддержать Православие. Они понимали, что этим они служат будущему.
Мы ведь еще в России видели, как уничтожают Русскую Православную Церковь. В бабушкином имении священника схватили и, выколов глаза, таскали по всей деревне, а потом убили. Это я потом узнала. А тогда просто увидела, что батюшки больше нет. Мы знали, что в России разрушают церкви.
С эскадрой в Тунис прибыли тринадцать священников. На “Георгии Победоносце” одна из палуб была оборудована под церковь, и службы шли постоянно. В субботу вечером всегда была Всенощная, в воскресенье утром – Литургия. Вера – единственное, что у нас осталось от прошлой жизни, от России, но это была основа. Она помогала нам выживать и даже радоваться. Отмечали праздники, именины, ходили на каждую службу – и мысли не было пропустить. Эта жизнь вокруг церкви очень всех объединяла. Наши отцы зарабатывали гроши, но давали деньги, чтобы содержать священника и снимать квартиру – в одной комнате жил батюшка, в другой собирались, а в третьей шла служба.
Со временем многие эмигранты перебрались в город Тунис, в столицу. И там тоже устроили церковь. Дом под нее сняли у одного тунисца. Когда пришли с ним договариваться, он спросил, для чего русским нужен такой большой дом. Ему сказали: они хотят устроить там церковь, чтобы молиться. И он ответил: “Как добрый мусульманин хочу сказать: две вещи мне запрещены. Первое – мешать людям молиться, а второе – брать за это деньги. Пускай русские спокойно молятся”. И за те комнаты, в которых располагалась церковь, он денег не брал. Вот такое было отношение!”.
В 1924 году Франция признала Советскую Россию. Русская эскадра должна была перейти в собственность СССР. В Бизерту приехала советская комиссия, чтобы оценить техническое состояние кораблей. И вот история, типичная для того времени. Среди членов комиссии был адмирал Евгений Беренс. Его младший брат – Михаил Беренс, последний командующий Русской эскадрой, был среди тунисских эмигрантов. Но комиссия получила жесткую инструкцию – никаких контактов с офицерами и матросами эскадры, а также с их семьями. Братья так и не встретились…
Корабли еще долго стояли в порту – без экипажей, пустые, заброшенные. Франция соглашалась их отдать, если Советский Союз признает дореволюционные долги. СССР долги не признавал. Потом корабли куда-то исчезли, возможно, пошли на металлолом. Русские эмигранты успели демонтировать иконостасы с крейсера “Кагул” и с “Георгия Победоносца”, забрали и церковную утварь. Для новой России эти вещи ценности уже не представляли. Их разместили в двух снятых под церкви квартирах.
Тунисцы приняли русских очень хорошо. Уже сам приход такого количества кораблей был большим событием для Бизерты. Город был маленький, его европейской части едва исполнилось 25 лет. Русских уважали за порядочность, добросовестность, скромность и неприхотливость.
Анастасия Ширинская: “Пациенты в больницах просили русскую сиделку, наших женщин с удовольствием брали в гувернантки. Мой отец отвечал за качество работ на нескольких городских стройках. В конце двадцатых годов мы уже не были в Тунисе иностранцами. Наши работали в аптеках, магазинах, на электростанции, в кинотеатре. Первые женщины-врачи здесь были русские! И эмигрантов они лечили бесплатно”.
В 1936 году было получено разрешение на строительство храма в Бизерте. А в 1939-м он уже построен и освящен в честь святого Александра Невского. Деньги на строительство собрали эмигранты. Архитектор Михаил Козмин был тоже из тех, кто эвакуировался с Русской эскадрой. Храм стал еще и памятником последним кораблям Российского Императорского Флота. Внутри – мраморная доска с их названиями, Царские Врата и в наши дни завешены Андреевским флагом. Этот небольшой белый храм стал первой православной церковью на тунисской земле.
Второй храм, в столице, был заложен уже после Второй мировой войны, в 1953 году. В его основание помещена частица мощей священномученика Киприана Карфагенского, проповедовавшего христианство на тунисской земле в III веке и очень почитаемого в этих местах. Здесь установлен иконостас с крейсера “Кагул” и иконы с “Георгия Победоносца”. 10 июня 1956 года состоялось торжественное освящение, которое совершил Преосвященный Иоанн (Максимович), архиепископ Бельгийский (ранее Шанхайский), причисленный ныне Русской Зарубежной Церковью к лику святых.
Два православных храма белели под высокими пальмами Африки – такие уютные, такие русские. И никто тогда не мог предвидеть, что вскоре они останутся без прихожан…
В 1956 году Тунис получил независимость. Национальное самосознание достигло такого подъема, что всем иностранцам пришлось несладко. Страну спешно покидали не только французы, но и русские, большинство которых имели французские паспорта. Русская колония резко сократилась. В Бизерте остались только две семьи, в Тунисе – несколько пожилых людей. Церкви опустели. Их последний настоятель покинул страну в 1962 году. Служили теперь только по большим праздникам – на Пасху и Рождество, священники бывали лишь “наездами”. Храмы постепенно ветшали, ремонтировать их было некому и не на что.
В 1985 году Анастасия Александровна принесла домой небольшую картонную коробку с церковными документами – все, что осталось от многотысячного православного прихода в Тунисе. Власти снова и снова поднимали вопрос о конфискации храмов – оба они были очень удачно расположены, а земля дорожала.
Анастасия Ширинская: “Просто удивительно, что нам оставили храмы. Тунисцы к нам хорошо относились, но здания разваливались, денег на их ремонт не было, да и, по сути дела, они тогда были практически бесхозными: формально владельцем храмов была “Ассоциация русских православных”, но самих православных почти не было. Осталось всего две-три старушки. А советские люди, которые работали здесь по контракту, мимо храма даже пройти боялись – как бы кто не заметил. Только некоторые тунисцы помогали с ремонтом, чтобы все окончательно не рухнуло.
Это чудо, что храмы не отобрали и что они уцелели! Я очень осторожно отношусь к чудесам, но думаю, что это наши отцы молились, чтобы все это сохранить”.
Просите и дастся вам
Тридцать лет в Тунисе не было православного священника. И только в 80-е годы здесь снова появились русские. В основном это были женщины из СССР, вышедшие замуж за тунисцев, учившихся в советских вузах. Здесь, вдали от Родины, некоторые из этих женщин неожиданно чувствовали потребность прийти в храм. Но двери были заперты.
В 1990 году Анастасия Александровна обратилась к Патриарху Московскому и всея Руси Пимену с просьбой принять тунисский приход в лоно Русской Православной Церкви. Через два года сюда был назначен настоятелем православный священник из России Димитрий Нецветаев. Ему было всего двадцать восемь лет, когда он с молодой женой Светланой и маленькой дочкой Галинкой приехал в Тунис. Сын Антоний родился уже здесь. С приездом батюшки началось возрождение православной жизни в Тунисе.
Православная община Туниса просит помочь расписать свой приходской храм – единственный православный храм в городе. Он был построен в 1956 году, освящен в память Воскресения Христова и принадлежит Русской Православной Церкви. В храме собраны иконы с кораблей Русской эскадры, которая покинула Родину после победы большевиков в Гражданской войне и завершила свой путь в Тунисе. Однако стены храма остаются нерасписанными: не нашлось ни художников, ни средств.
Настоятель храма, священник Димитрий Нецветаев надеется, что в России найдутся мастера, готовые на благотворительной основе принять участие в росписи храма. Необходима также и финансовая помощь – на авиаперелет, проживание, покупку красок и других материалов. По предварительным расчетам, это не менее 10 тысяч долларов.
По вопросам помощи храму вы можете обращаться в нашу редакцию.
Православие в Тунисе
ПРАВОСЛАВНЫЕ ХРАМЫ В ТУНИСЕ
Площадь арабского города названа именем русской христианки
27 декабря 2011 года в тунисском городе Бизерта состоялась торжественная церемония присвоения одной из площадей имени Анастасии Ширинской. Именно на этой площади находится Храм Александра Невского, построенный русскими моряками в 1938 году.
Скончавшаяся на 98 году своей жизни, 21 декабря 2009 года, Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн в течение многих лет бессменно возглавляла православную общину Туниса, сохранила вместе с другими русскими людьми русские храмы, кладбища и память о Русской эскадре.
91 год назад, 23 декабря 1920 года в Бизерту пришел корабль «Великий князь Константин», на борту которого была вместе с мамой и сестренками маленькая девочка Настя. С тревогой и надеждой всматривалась она в африканский берег.
В декабрьские дни 1920 года и январьские-февральские дни 1921 года один за другим входили в бизертинский залив военные корабли Русской эскадры, которые ушли из России, охваченной огнем Гражданской войны…
2 января 1921 года в Бизерту пришел и эскадренный миноносец «Жаркий», командиром которого был отец Насти, Александр Сергеевич Манштейн, старший лейтенант Императорского Русского Флота. Моряки надеялись сохранить корабли, вернуться на родину и служить России честно и верно, но судьба распорядилась иначе…
За свой неутомимый и благородный подвижнический труд Анастасия Александровна награждена орденами России, Туниса и Франции.
Ее просьбу о судьбе православных храмов выполнил Патриарх Московский и всея Руси.
Президент России посылал ей поздравительные телеграммы и подарил свою книгу с дарственной надписью «в благодарность и на память».
Мэр Парижа, ее ученик, каждый год навещал ее и называл «мамой».
Тунисцы называют ее «жемчужиной Бизерты», а мэр города говорит о любви, которая связывает ее и Бизерту уже сто лет. «Бизертская» – именно так назвали ее тунисские кинематографисты.
Русские военные моряки называют ее Бабушкой Русского флота.
Для многих Анастасия Александровна – дорогая и любимая Бабу. Из России, Украины, Франции, Германии, Швейцарии и других стран приезжали люди, чтобы навестить ее и посетить христианские храмы и могилы русских моряков, которые она сохранила, и послушать ее рассказы о Русской эскадре и русских судьбах за пределами России.
Вдали от Родины, она в душе своей сберегла Россию, Веру и Культуру и лучи Ее любви к Родине осветили путь многим людям.
27 декабря на площади, которая теперь будет всегда носить имя Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн, были сказаны самые добрые слова на русском, арабском и французском языках. “Большая история любви связывает Бизерту и Анастасию Ширинскую, – сказал мэр города Мохаммед Флис. – И мы этим гордимся”. Мэр Парижа Бертран Деланоэ, у которого с Анастасией Александровной была многолетняя дружба, подчеркнул, что она – “ женщиной, которая не уставала демонстрировать абсолютную преданность своей русской душе и русскому народу”. Советник посланника посольства России в Тунисе Константин Климовский сказал: Анастасия Александровна – «символ российско-тунисской дружбы”.
В Клубе культуры Бизерты состоялся просмотр документального фильма об Анастасии Ширинской, снятый тунисскими кинематографистами. В бизертинском доме Фонда сохранения исторического и культурного наследия имени А.А. Манштейн-Ширинской собрались на вечер Памяти ее семья и те, кто эти годы был рядом с ней. В 2012 году будет отмечаться столетие со дня ее рождения, намечена программа организации вечеров и фотовыставок, создания новых книг и фильмов.
Это событие является признанием больших заслуг русских православных людей в развитии Туниса, свидетельством памяти тунисцев об их добрых делах.
Но прежде чем рассказать, как были построены православные Храмы в Тунисе, позвольте рассказать о первых христианах, появившихся в Северной Африке. Ведь они тоже, как и русские люди, приплыли сюда с востока на кораблях, принеся в эти края Слово Христово, Слово Любви и Мира.
Первые христиане Карфагена
Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В сей священной стихии исчез и обновился мир.
История новейшая есть история христианства».
А.С. Пушкин
Когда впервые Евангелие попало в Карфаген?
Тертуллиан, автор «Защиты от язычников», еще помнил о временах, когда христианство жило «в тени» иудаизма. Последовавшие затем размежевание и вражда между двумя религиями не может вычеркнуть из памяти их союза в эпоху зарождения христианства.
Евангелие впервые было завезено в Карфаген, можно предположить, на одном из судов, прибывших из Палестины, Египта или Сирии, если еще раньше не проникло сухопутным маршрутом через Египет и Ливию. Можно представить первую христианскую общину, весьма пеструю по составу, включавшую в себя местную бедноту – ремесленников, портовых рабочих, прислугу, торговцев из разных стран и, несколько позже, римлян, как образованных, так и простого сословия. Как и в других городах, основную массу членов общины составляли бедные и униженные. Они говорили на греческом, пунийском или берберском языках и занимались своей работой или торговлей. Торговцы и прочие зажиточные горожане отдавали предпочтение пунийскому языку, особенно в приморских городах Северной Африки. Святой Августин был вынужден переводить на пунийский язык латинские слова, смысл которых ускользал от части его слушателей.
Во втором веке христиане в Карфагене были уже достаточно многочисленны, чтобы возбудить подозрение. Начавшиеся в 180 году гонения подвергли их первому испытанию. Двенадцать христиан, пять женщин и семь мужчин, жителей маленькой деревни, столь незначительной, что и до сих пор не удается установить ее местонахождение, были арестованы по доносу и позднее, 17 июля того же года, обезглавлены в Карфагене. Двенадцать мучеников были простыми крестьянами…
Так началась эпопея христианского мученичества, развернувшаяся в римских амфитеатрах и продолжавшаяся два с половиной века.
«Мы все равны – и работник, и господин!»
В годы правления Марка Аврелия христианская община Карфагена приобрела блестящего защитника в лице Квинта Септимия Флоренса Тертуллиана, сына римского центуриона. В ту эпоху христианская община Карфагена располагала местами для собраний и собственными кладбищами. Тертуллиан говорит о «тысячах людей обоего пола, всех возрастов, любого общественного положения». Он даже утверждает, что «в каждом городе больше половины жителей составляют христиане», добавляя, что, если бы христиане ушли, «города опустели бы». В 197 году он писал, обращаясь к римлянам: «Мы появились недавно и уже заполонили землю, заняв всё принадлежащее вам: города, доходные дома, крепости, муниципии, деревни… дворцы, сенат, форум. Мы оставляем вам лишь храмы».
Что особенно поразило Тертуллиана в морали христиан Карфагена и побудило его присоединиться к ним, так это их милосердие и сплоченность, о чем он и пишет в своей «Защите от язычников»? Это была разноликая по составу община, обеспеченные члены которой оказались довольно щедрыми, чтобы пополнять общую кассу. «Взнос милосердия» служил для оказания поддержки бедным, а особенно, отмечает Тертуллиан, сиротам, бесприданницам, старикам, потерпевшим кораблекрушение, приговоренным за исповедание веры к ссылке на рудники, тюремному заключению или изгнанию.
Именно это позволило в конце III века писателю Лактанцию утверждать: «Среди нас нет ни рабов, ни господ. Мы не устанавливаем различий между собой, но называем друг друга братьями, поскольку считаем всех нас равными. Слуги и господа, великие и малые – все равны своей простотой и благорасположением собственного сердца, удаляющим от всяческого тщеславия».
Быть добрым тружеником!
И в Древней Греции, и в Римской империи, в отличие от пунического Карфагена, с презрением относились к ручному труду. В государствах, владевших колониями и обогащавшихся за счет чужого труда, работа считалась чем-то унизительным. А для христиан трудиться ради хлеба насущного, а не для наживы, не из жадности, считалось идеалом. Сам Павел изготовлял палатки, и с его легкой руки Церковь реабилитировала труд и социальное положение трудящегося. В надгробных надписях первых христиан выражаются слова признательности им за то, что они были добрыми тружениками.
Апостол Павел, слова которого перефразировал Климент Александрийский, говорил первым христианам: «Паши, говорим мы, если ты пахарь, но веруй в Бога на пашне; плавай на кораблях, если ты любишь плавать, но доверься небесному кормчему; если вера нашла тебя в армии, повинуйся приказам командира». Труд на земле и на море, ручная работа, полезная для общества, ремесло скульптора, пекаря, плотника, портного, каменотеса, гончара или ткача и тысячи других ремесел и искусств – всё это достойный труд для христианина.
Братство, открытое для всех
Обращение в новую веру требовало изменения образа жизни. Современники отмечали строгость соблюдения моральных правил в половой жизни не только женщинами, от которых мужья требовали добродетельности и верности, но также и самими мужчинами, что было не в обычае римских граждан.
Глядя на эти новые отношения, Тертуллиан решил стать христианином. Внимательно читая его первую книгу «Защиту от язычников», понимаешь, что этот блистательный карфагенский юрист долго не мог найти ответ на мучившие его жизненные вопросы. Но в этом окружавшем его мире, разобщенном, враждебном, подверженном упадническим настроениям, он мог воочию наблюдать, как в Карфагене живет и процветает некая общность мужчин и женщин, среди которых богатство одних не служит причиной зависти других, поскольку его делят и перераспределяют в пользу малообеспеченных, уделяя особое внимание наиболее нуждающимся; у них бедняки отнюдь не служат предметом презрения и не рассматриваются как существа второго сорта, а являются равноправными членами общины, и все пользуются любовью и поддержкой со стороны всех других собратьев.
Когда сама порядочность подозрительна
В обычные времена народ не проявлял нетерпимости или фанатизма. Увлеченный астрологией и магией человек с улицы без особого энтузиазма воспринимал Евангелие, требовавшее столь крутых перемен в жизни; человек с улицы великодушно отказывался от Евангелия в пользу других. В обычные времена христианам не досаждали, но стоило произойти чему-то экстраординарному, возникнуть угрозе или случиться катастрофе, как улица приходила в неистовство.
Христианин мог жить, как и все прочие, посещать термы и базилики, заниматься теми же ремеслами, что и окружавшие его люди, и все же было в его жизни нечто отклонявшееся от принятой нормы, удивлявшее других.
Народ, в конце концов, замечал происходившие перемены с христианами: женщина избегала кричащих нарядов, а ее супруг не клялся именем Бахуса, бога вина. И даже уплата христианином налогов вызывала подозрение: «Он хочет преподать нам урок» – говорили его сограждане, жители Карфагена, предпочитавшие уклоняться от исполнения этой прямой гражданской обязанности. Все знали, что в торговле христиане скрупулезно соблюдают веса и меры, и это тоже вызывало пересуды. Порядочность и честность, правдивость и верность слову обращались против христиан.
Тертуллиан сохранил для нас некоторые из циркулировавших тогда в Карфагене уличных пересудов: «Славный человек этот Гай Сей, но какая жалость, что он христианин!» Нечто похожее говорит и другой римлянин: «Я был немало удивлен, узнав, что Луций Титий, человек столь просвещенный, вдруг стал христианином». В заключение Тертуллиан замечает: «Им даже и в голову не приходит задаться вопросом, не потому ли Гай добродетелен, а Луций просвещен, что они – христиане? И не потому ли они стали христианами, что один из них добродетелен, а другой просвещен?»
«Бей христиан! Спасай Рим!»
Народные верования представляют собой смесь суеверий, страхов и прагматизма. Язычники молили своих богов о ниспослании земных благ, здоровья и мира. Если возникала внешняя угроза, если варвары снова стояли у ворот, то, полагали римляне, боги опять прогневались на них. И тогда умы распалялись, и обвинение, всегда готовое сорваться с уст язычника, звучало так: «Христиане приносят нам неудачу! У них дурной глаз, они сглазили нас». Что может быть тяжелее такого обвинения в эпоху, когда народ был запуган колдунами, боялся порчи и злых чар?!
Аресты и преследования христиан были прямо связаны с угрозами, нависшими над Римской империей. Какие только беды не обрушивались на нее в годы правления Марка Аврелия! В 162 году самая тяжелая из эпидемий, когда-либо бушевавших в античности, заставила отвести солдат из Азии на Запад. Вскоре после этого германцы вторглись в Империю, форсировав Дунай и проникнув в Италию и Грецию. В 167 году эпидемия вспыхнула в Риме. Небывалый подъем воды в Тибре, затопившем город, тоже спровоцировал погромы христиан, которых обвинили в потопе – это были времена апокалиптических потрясений и ужаса.
На страну обрушивается засуха или неурожай, свирепствует голод. У простого народа одно объяснение: боги опять прогневались на нас из-за христиан.
Тертуллиан описал царившую тогда атмосферу в Карфагене: «Выйдет ли Нил из берегов, погубит ли засуха урожай, случится ли землетрясение, разразится ли эпидемия в Африке… – тотчас же крик: «Христиан на растерзание львам!»
Августин в «Граде Божьем» был вынужден взять под защиту христиан, в вину которым вменялся даже захват в 410 году Рима варварами, поскольку, как считали язычники, те вызвали гнев богов и боги решили наказать город.
Перпетуя: «Мое истинное имя – христианка!»
«Я не верю никаким историям, кроме тех, свидетели которых
готовы собственной смертью доказать свою правоту».
Блез Паскаль
…Римляне схватили ее и других христиан в городе Тубурбо (современная Тебурба в сорока километрах на юг от Туниса). Многие из них только стали христианами. Фелицитата и Ревокат, ее возлюбленный, были простого происхождения, тогда как Перпетуя принадлежала к одному из знатных семейств города. Родители Перпетуи позаботились о ее воспитании, дав ей блестящее образование. Весь город еще говорил о ее недавно состоявшейся свадьбе с местным аристократом.
Когда их схватили, то человек по имени Сатур, проповедовавший им Евангелие, донес сам на себя, чтобы разделить с ними их участь, подобно тому, как они разделили с ним его веру. Всех отправили в Карфаген, в тюрьму, примыкавшую ко дворцу проконсула, расположенному на склонах Бирсы. Заключенным грозила смертная казнь, если они не откажутся от своей веры.
Перпетуя была молода и красива, ее благородство внушало чувство уважения. Она была рождена для счастья, для жизни в радости, когда другие разделяют твое веселье; она была способна и на героические решения, с неотвратимым упорством воплощая их.
У нее был ребенок – младенец, которого она кормила грудью до смертного часа и который скрашивал ей долгие дни заточения.
Ее стойкость не лишала ее чувствительности, скорее наоборот. Она продолжала глубоко и нежно любить своих близких, которые страдали из-за нее и хотели помочь ей. Собственные страдания ей были нипочем, но заставлять страдать тех, кого любишь, – это было для нее настоящим мучением. Сокрушаясь при виде горя своих близких, она утешалась, убеждая себя, что наступит день – и они одобрят ее решение, разделив с нею надежду на вечное блаженство. И, тем не менее, она разрывалась между своей дочерней любовью к отцу, собственной материнской любовью и своим желанием отстоять веру, зародившуюся в ее сердце. И лишь о своем муже она ничего не написала в дневнике, и это осталось неразгаданным секретом.
А какая нежность в отношениях между Фелицитатой и Перпетуей! Одна заботилась о том, чтобы не пострадало целомудрие другой. Какое взаимопонимание между этими молодыми христианками, сколь они женственны в самом благородном смысле этого слова!
В тюрьме она в первую очередь думала о своем младенце. В минуты, когда можно было нянчить его, она пребывала на вершине счастья. Материнская любовь оказалась самым уязвимым местом этого великого сердца. «Посмотри на своего сына, который не сможет жить без тебя», – упрекал ее отец. Эта сцена повторялась и на заседаниях суда. «Отец появился с моим сыном, – записала Перпетуя в свой дневник. – Отведя меня в сторону, он говорил мне умоляющим тоном: «Сжалься над своим ребенком».
Судья-римлянин, явно растроганный, также по-отечески наставлял ее: «Пощади своего сына! Откажись от веры!». Однако молодая женщина оставалась непреклонной.
…В день страшной казни, которую для них приготовили палачи, обреченные покинули тюрьму и направились в амфитеатр. «Их лица были светлы, они были прекрасны. Перпетуя шла последней, степенным шагом…» Палачи у входа на арену хотели надеть на женщин наряд жриц Цереры. Перпетуя, как свидетельствует очевидец, решительно воспротивилась этому: «Мы пришли сюда по доброй воле защищать нашу веру и свободу. Неправда должна отступить перед лицом правды».
Перпетуя беспокоилась за Фелицитату. «Когда она увидела ее, бледную, с большим трудом поднимавшуюся на ноги, она подошла к ней и протянула ей руку, помогая подняться».
В последний момент она обратилась к присутствующим с просьбой передать семье и другим христианам ее последнее пожелание: «Будьте крепки в вере! Любите друг друга!»
Такой была эта женщина-христианка, дневник которой читали и перечитывали в христианских общинах в течение многих веков.
Августин Аврелий Блаженный
«Ни один человек не вправе забыть
о своем долге служения ближнему».
Августин
Среди выдающихся личностей, деятельность которых связана с Карфагеном, стоит особо выделить Августина Аврелия (354-430 гг.). Он родился в городе Гиониона, в Северной Африке, был воспитан на античной философии и литературе. Римский курс наук прошел в Карфагене. За свою жизнь написал 93 труда, излагая и развивая христианское учение.
В трактате «О граде Божьем» Августин изложил свои представления об обществе. История Человечества, писал он, это единое целое и отдельные события имеют смысл лишь в контексте этого целого. Историю общества Августин разделил на шесть периодов и полагал, что эти периоды заполнены борьбой между «градом божьим» и «градом земным». «Град божий», в его понимании, составляли праведники и ангелы, а «град земной» – грешники и дьяволы. Рим был «градом дьявола» и поэтому пал под ударами варваров. Отсюда следует, что христиане должны не жалеть, а радоваться захвату Рима готами, ибо на него обрушилась кара Господня.
Книгу «Исповедь» он написал, будучи уже епископом Карфагена. Это – яркий документ о величии и ничтожестве человеческой природы, гениальности и беспомощности души, гимн радости и благодарности Богу.
Важными богословскими трудами Августина признаны также книги «Против академизма», «Жизнь в единении с Богом», «Порядок» – о познании разумом божественной гармонии; «Солилогвия» – разговор души с разумом о богопознании и бессмертии; «О нематериальности души». Эти книги стали фундаментальными трудами христианства.
Приведем несколько афоризмов из его трудов:
«Нет никакой заслуги в том, чтобы жить долго, ни даже в том, чтобы жить вечно, но велика заслуга того, кто живет добродетельно».
«Счастье – это высшая дружба, основанная не на привычке, а на разуме, при которой человек любит своего друга благодаря верности и доброй воле».
«Каждое существо, до тех пор пока оно существует, должно быть добрым».
Православные храмы в Тунисе
Николай Сологубовский, Тунис – Бизерта, 8 января 2012 года