что такое sts наука технологии общество
ru.knowledgr.com
Наука, технология и общество (STS), также называемый исследованиями науки и техники, являются отделением или потомками научных исследований. Это рассматривает, как социальные, политические, и культурные ценности затрагивают научное исследование и технологические инновации, и как они, в свою очередь, затрагивают общество, политику и культуру.
История
Ключевые дисциплинарные компоненты STS сформировались независимо, начавшись в 1960-х, и развились в изоляции друг от друга хорошо в 1980-е, хотя монография Ладвика Флека (1935) Происхождение и развитие Научного Факта ожидала многие ключевые темы STS:
В течение 1970-х и 1980-х, ведущие университеты в США, Великобритании и Европе начали соединять эти различные компоненты в новых, междисциплинарных программах. Например, в 1970-х, Корнелльский университет развил новую программу, которая объединила научные исследования и ориентированных на политику ученых с историками и философами науки и техники. Каждая из этих программ развила уникальные тождества из-за изменения в компонентах, которые были соединены, а также их местоположение в различных университетах. Например, программа Университета Вирджинии STS объединила ученых, привлеченных из множества областей (с особой силой в истории технологии); однако, обучающие обязанности программы — это расположено в техническом институте и учит, что этика студенческим техническим студентам — означает, что вся ее способность разделяет большой интерес к технической этике.
«Поворот к технологии» (и вне)
Решающим моментом в развитии STS было добавление середины 1980-х технологических исследований к диапазону интересов, отраженных в науке. В течение того десятилетия две работы появились en seriatim, который сигнализировал о том, что Стив Вулгэр должен был назвать «поворотом к технологии»: Социальное Формирование Технологии (Маккензи и Уоджкмен, 1985) и Социальное Строительство Технологических Систем (Биджкер, Хьюз и Пинч, 1987). Маккензи и Уоджкмен, запущенный насос, издавая коллекцию свидетельствования статей влияния общества на технологическом дизайне. В оригинальной статье Тревор Пинч и Виб Биджкер приложили всю законность Социологии Научных знаний к этому развитию, показав, как социология технологии могла продолжиться вдоль точно теоретических и методологических линий, установленных социологией научных знаний. Это было интеллектуальным фондом области, которую они назвали социальным строительством технологии.
«Поворот к технологии» помог цементировать уже растущее осознание основного единства среди различного появления программы STS. Позже, был связанный поворот к экологии, природе и материальности в целом, посредством чего социо технический и естественный/существенный co-produce друг друга. Это особенно очевидно в работе в исследованиях STS биомедицины (таких как Карл Мей, Молекулярная масса Annemarie, Нелли Удшурн и Эндрю Вебстер) и экологические вмешательства (такие как Бруно Лэтур, Шейла Джейсанофф, Мэттиас Гросс, С. Лочлэнн Джэйн и Йенс Лахмунд).
Профессиональные ассоциации
предмета есть несколько профессиональных ассоциаций.
Основанный в 1975, Общество Общественных наук Науки, первоначально предоставил академические коммуникационные услуги, включая журнал (Наука, Технология и Человеческие ценности) и годовые собрания, которые были, главным образом, посещены наукой, изучает ученых. Общество с тех пор превратилось в самую важную профессиональную ассоциацию ученых исследований науки и техники во всем мире. Общество Общественных наук Научных участников также включает правительство и промышленных чиновников, обеспокоенных научными исследованиями, а также наукой и технической политикой; ученые и инженеры, которые хотят лучше понять социальную вложенность их профессиональной практики; и граждане, обеспокоенные воздействием науки и техники в их жизнях. Предложения были внесены, чтобы добавить слово «технология» к названию ассоциации, таким образом отразив его высоту как продвижение общество профессионала STS, что имя достаточно длинно как есть
В Европе европейская Ассоциация для Исследования Науки и техники (EASST) была основана в 1981, чтобы стимулировать коммуникацию, обмен и сотрудничество в области исследований науки и техники. Точно так же европейский межуниверситет Ассоциация на Обществе, Наука и техника (ESST) исследования и наука и техника исследований в обществе, и в исторических и в современных перспективах.
В Азии существуют несколько ассоциаций STS.
В Японии японское Общество Исследований Науки и техники (JSSTS) было основано в 2001. У The Asia Pacific Science Technology & Society Network (APSTSN) прежде всего есть участники из Австралазии, Юго-Восточной и Восточной Азии и Океании.
Основанный в 1958, Общество Истории Технологии первоначально привлекло участников от профессии истории, у которых были интересы к контекстной истории технологии. После «поворота к технологии» в середине 1980-х, хорошо расцененный журнал общества (Технология и Культура) и ее годовые собрания начал вызывать большой интерес от неисториков с технологическими интересами исследований.
Менее отождествленный с STS, но также и важный многим ученым STS в США, История Научного Общества, Ассоциации Философии науки и американской Ассоциации для Истории Медицины. Кроме того, есть значительные STS-ориентированные специальные группы в крупнейших дисциплинарных ассоциациях, включая американскую Антропологическую Ассоциацию, американскую Ассоциацию Политологии и американскую Социологическую Ассоциацию.
Журналы
рассмотренные пэрами журналы в STS включают: Общественные науки Науки; Наука, Технология & Человеческие ценности; Наука & Технологические Исследования; Технология в Обществе; политика Исследования; Минерва: Журнал Науки, Изучения и политики; Наука, Технология и Общество; Наука как Культура; Технология и Культура; и Наука и Государственная политика.
Студенческие журналы в STS включают: Пересекитесь: Стэнфордский Журнал Науки, Технологии и Общества в Стэнфорде; DEMESCI: Международный журнал Совещательных Механизмов в Науке; и Синтез: Студенческий Журнал Истории Науки в Гарварде.
Что такое социальные исследования науки и техники и как они влияют на работу IT-корпораций
Наташа Федоренко
Социальные исследования науки и технологий (Science and technology studies, STS), пожалуй, одно из самых интересных и актуальных сегодня направлений социологии, призванное контролировать амбициозных генетиков, инженеров и тех, кто платит им зарплаты. Почему наука не может быть объективна и нейтральна, как культурные установки программистов влияют на работу с большими данными и зачем IT-корпорациям штатный социолог? У STS есть ответы на эти и многие другие вопросы. T&P поговорили с руководителем Центра исследований науки и технологий Европейского университета в Ольгой Бычковой об особой креативности российских инженеров, коммерческих интересах производителей автомобилей и бесконечных спорах вокруг вреда ГМО.
Ольга Бычкова
PhD по публичной политике, кандидат социологических наук, руководитель Центра исследований науки и технологий Европейского университета в
«Высокая» и «низкая» церковь
— Когда и как появилась социология науки и технологий?
— Первая академическая программа по социальным исследованиям науки и техники появилась в Корнельском университете в 1969 году. Это была постдокторская программа для исследователей, хотя формально первая программа по STS возникла еще в 1964 году в Гарвардском университете. Но исследователи в Гарварде занимались больше консалтингом, а не обучением — ученые получили большой грант на 5 млн долларов от IBM на подготовку аналитических документов для государственного и частного сектора. Так что если согласиться с датой 1969 год, можно сказать, что STS празднует в этом году своеобразный юбилей — 50 лет.
Что такое STS
STS — Science and technology studies — междисциплинарное поле, которое объединяет разные дисциплины (включая социологию, историю, философию, антропологию и пр.), нацеленные на понимание взаимодействия и взаимного влияния науки, техники и общества. Можно перевести как «социальные исследования науки и техники».
Есть два объяснения того, откуда возник интерес к социальным исследованиям науки и техники. Первое — более академическое: классическая социология всегда обращала внимание на людей — на то, как они действуют и какие смыслы этому придают, — а вещи и технологии рассматривались всего лишь как инструменты или подпорка действия человека. Например, броневик, на который залез Ленин, чтобы толкнуть речь, не воспринимался как самостоятельный объект: нужно же ему было куда-то встать! И только появившиеся в 1960–70-е годы социальные исследования вещей пытались доказать и показать, что в социальных взаимодействиях нужно учитывать не только людей.
Другое объяснение ближе к жизни. С конца XIX века и до начала Второй мировой войны наука и технологии воспринимались как то, что помогает человеку жить лучше. Появлялись новые и хорошие вещи — антибиотики или та же канализация, — научно-технические разработки ассоциировались исключительно с прогрессом, который мог быть только положительным. Но вскоре стало ясно, что подобные разработки не всегда хороши, а ученые и инженеры не обязательно делают благо. Мы все помним газовые камеры и атомные бомбы. В некоторой степени реакция социальных исследователей была даже запоздалой: первый критический анализ технологий появляется спустя долгое время после Второй мировой, а нехорошие вещи, которые можно было делать с помощью науки и техники, стали очевидными уже в Первую мировую.
Противоречивость технологий, о которой говорят социальные исследования науки и техники, прекрасно иллюстрирована героем вселенной Marvel Железным человеком — филантропом и гениальным разработчиком Тони Старком: он постоянно изобретает что-то, как ему кажется, хорошее и полезное для всех, а потом неожиданно оказывается, что эти разработки можно использовать и с плохими целями.
— Как устроены социальные исследования науки и техники?
— Чаще всего это не эксперименты, не сбор статистических данных, а качественные исследования — глубокое погружение в материал или ситуации. Ученые отправляются в коммерческие компании, где разрабатывают какой-то продукт, в политические структуры, где, к примеру, принимают решения по экологическим вопросам, в офисы, где используют интересующие исследователя технологии. Даже изучая большие данные, исследователи науки и техники присутствуют рядом с разработчиками, чтобы понять, как они собирают и обрабатывают информацию (делать это можно очень по-разному).
Исследователи STS пытаются показать, что наука и технологии не нейтральны. Ими занимаются вполне конкретные люди со своими предпочтениями и ценностями.
Часто они неосознанно продвигают их в своей работе, что может оказывать огромное влияние на общество.
Мы не спрашиваем у людей, нравится ли им пользоваться, например, «Госуслугами», чтобы сделать вывод о том, хороший это сайт или плохой. Информация, которую ты получаешь из включенного наблюдения, совершенно иная, чем та, что появится у исследователя в ходе опроса. Наши обыденные, нерефлексируемые действия могут очень расходиться с тем, что мы думаем, мы делаем каждый день. Акцент на изучении повседневных практик ученых, инженеров и просто пользователей особенно ценен в исследовании нашего взаимодействия с вещами.
— Можно ли сказать, что STS призваны контролировать негативное влияние технологий на нашу жизнь?
— Внутри STS как академической дисциплины на этот счет очень много споров. Призыв пойти к людям и объяснить, что можно сделать с результатами наших академических исследований, прозвучал более-менее громко только в начале 2000-х годов. STS просуществовали 40 лет, и все это время занимавшиеся ими исследователи не воспринимали себя как людей, которые могут давать какие-то советы, в том числе политически актуальные.
Однако стоит учитывать, что STS условно делят на два класса — «высокую церковь» (академические исследования) и «низкую церковь» (активистские исследования). Если первые собрали кучу кейсов про инженерию, химию, физику, но не совсем понимали, что с этим делать, то вторые сразу обратили внимание, что интересы производителей всегда заложены в технологии, и занялись активизмом.
Один из представителей «низкой церкви», широко известный в США адвокат и активист Ральф Нейдер, разоблачил производителей автомобилей, которые гнались за прибылью в ущерб безопасности. Оказалось, что хромовые детали отделки, которые в 1960-е годы так любили американцы, при свете фар отсвечивали в глаза водителю, из-за чего потенциально могли стать причиной аварии. Производители знали об этой проблеме, но не стали ее решать, опасаясь потерять прибыль. Они также не оборудовали автомобили ремнями и подушками безопасности из имиджевых соображений: никто не хотел, чтобы машина ассоциировалась с плохим. Результатом публикаций Нейдера стали нормативные акты, которые сделали ремни и подушки безопасности обязательными для всех автомобилей. Позже появилось также и требование использовать кресла безопасности для детей.
Возможно, задача «высокой церкви» и должна быть другой — не контролировать негативное воздействие технологий, как вы предполагаете в своем вопросе, а, например, научить будущих инженеров критичнее относиться к технологиям.
Почти во всех технических университетах США будущие инженеры и разработчики слушают курсы по STS.
В то же время академическая часть STS все-таки двигается в сторону реальной жизни и с начала 2000-х годов обратила внимание на демократизацию науки. Долгие годы считалось, что технологии — сфера компетенции экспертов (ученых и инженеров). Но почему? Может быть, стоит позвать людей, которые будут пользоваться этими технологиями каждый день? Сегодня в разных странах много обсуждается, как организовывать такие дебаты и кого стоит к ним допускать. Можно вспомнить, как в Великобритании обсуждали публично ГМО. Обсуждение, правда, оказалось не самым удачным, такие продукты оказались под запретом. При этом у нас нет точных данных о том, что ГМО действительно вредны. Но публичное обсуждение — это способ придания легитимности принимаемым решениям, в том числе и по поводу использования или отказа от той или иной научно-технической разработки.
Источник: sculpies / istockphoto.com
В каких сферах актуальны STS
— Какие темы сегодня наиболее актуальны в социальных исследованиях науки и техники в мире?
— Думаю, сегодня это экология и все, что с ней связано, например научные споры по поводу наличия или отсутствия климатических изменений. Эта тема как нельзя лучше пересекается с экспертизой STS, поскольку взаимное влияние и связи между людьми, обществом, наукой, технологиями и природой всегда интересовали исследователей в этом поле.
— Нужны ли STS внутри коммерческого сектора? Может ли социальный исследователь науки и техники найти работу в Facebook или Google?
— В целом на Западе не так уж редко встречаются ситуации, когда на работу приглашают выпускника программы STS, чтобы тот исследовал поведение пользователей не методом опроса, а с помощью включенного наблюдения. Например, одно из самых известных исследований такого рода проводила компания Xerox. Их копировальная машина ломалась не так, как ожидали разработчики, поэтому компания попросила этнографа выяснить, в чем дело, почему «летят» не те запчасти. Оказалось, что люди не только копировали документы, но и делали еще много чего: забирались на машину с ногами, ксерили свои части тела и т. д. Способов взаимодействия с технологией оказалось гораздо больше, чем подозревали инженеры.
При этом российские коммерческие компании пока слабо представляют, зачем им специалист по STS. Недавно к нам в Центр STS обратилась крупная IT-компания с вопросом, найдется ли у нас социолог, разбирающийся в гендерном измерении технологий. Когда этот человек вышел на новую работу, они не сразу сообразили, что он может делать и как с ним работать. Полагаю, что решение нанять кого-то на эту позицию было продиктовано скорее присутствием компании на международном рынке, который выдвигал собственные требования.
В западном контексте предполагается, что компания понимает, как ее разработки влияют на женщин, мигрантов, детей, людей пожилого возраста и т. д.
Но чем больше наших компаний будет выходить за рубеж, тем выше будет спрос на специалистов по STS и глубже понимание их рабочих функций.
Другое перспективное направление — политический консалтинг для чиновников, которые принимают решения в сфере науки, научно-технической и инновационной политики. Например, мы все хорошо знаем, что в России есть большие планы по цифровизации, которые могли бы стать более внятными с помощью специалистов в области STS.
Источник: Mihajlo Maricic / istockphoto.com
STS в России
— Где учиться STS в России?
— В этом году Европейский университет совместно с Университетом ИТМО открыли магистерскую программу «Наука и технологии в обществе». Это, пожалуй, первая попытка подготовить людей, которые попробуют воплотить на практике предлагаемые STS аргументы, смогут критически оценивать отношения между наукой, технологиями и обществом, различать политические, социальные и культурные предпосылки и последствия развития новых технологий. Такие люди определенно нужны в российском контексте, где часто преобладает некритичное и даже преувеличенно оптимистичное отношение к прогрессу и его продуктам. Но называть наш образовательный проект единственным в России будет неправильно. Специализированная магистерская программа по социальным исследованиям медицины, например, есть в Томске — «Инновации и общество: наука, техника, медицина». Программа «Социология техники» есть в МГТУ им. Баумана. Отдельные профессора, увлеченные STS, есть в Москве в НИУ ВШЭ и Шанинской школе.
— А как вообще в России относятся к технологиям? У нас же давняя традиция изобретательства, рационализаторства.
— Приведу один пример из собственной практики. Сразу после открытия в 2012 году Центра STS в Европейском университете мы приступили к прикладным исследованиям. В одном из первых при поддержке РОСНАНО искали ответы на одновременно простой и трудный вопрос: почему русские изобретатели и инженеры считаются такими креативными, но при этом оригинальных технологических продуктов нет на полках магазинов? Безусловно, подобный парадокс можно объяснить институциональными и финансовыми причинами. Но, кроме этого, нам было любопытно, нет ли чего-то особенного в культурных установках наших изобретателей, что приводит к такой ситуации.
Книга, которую мы выпустили по итогам исследования, называется «Фантастические миры российского хай-тека». Название — отсылка к серии книг «Миры братьев Стругацких». Как показало наше исследование, идеология, которой руководствуются русские разработчики и инженеры, действительно очень напоминает то, о чем писали Стругацкие. Чем они занимаются? «Как и вся наука… Счастьем человеческим». Разве может, например, айфон составить такое счастье? Это должно быть что-то гораздо более масштабное!
Конечно, такие установки связаны с наследием СССР, где мало кто думал о рынке. А идея о народном творчестве, в котором может поучаствовать каждый, популярна до сих пор. Как у нас до сих пор называются кружки для детей? Дворцы научно-технического творчества. Надо еще поискать, где в мире используется подобная языковая конструкция.
Для анализа российских технопредпринимателей мы использовали классификацию «миров» французских социологов Люка Болтански и Лорано Тевено, согласно которой каждый из «миров» предлагает собственные представления о справедливости, героях и антигероях, допустимых действиях и т. д. Например, если человек считает правильным активно действовать ради получения денег, то это будет мир рынка. Мы посчитали популярность таких «миров» среди российских технопредпринимателей. На первом месте у нас оказался индустриальный мир, что очень логично. Инженер хотел бы создать машину, которая будет эффективно работать. На втором — и это была неожиданность по сравнению с другими странами в нашем проекте — мир вдохновения. И только на третьем — мир рынка.
Нельзя сказать, что наши технопредприниматели, многие из которых называли себя инженерами, не хотят денег. Они хотят денег и хотят делать великое дело. Поэтому, на мой взгляд, они нередко оказываются успешными на Западе, если рядом с ними находятся люди с другими, более рыночными установками. Сочетание желания заработать, продвигаемого в новой культуре, и вдохновения, перенесенного из российского контекста, оказывается очень удачным.
Социальные исследования науки и технологий: кто и зачем изучает лаборатории, технические системы и стартапы?
Вышло интервью одного из преподавателей совместной магистерской программы Европейского университета и Университета ИТМО — «Наука и технологии в обществе». Доцент ИТМО и сотрудник Центра STS Андрей Кузнецов рассказал журналистке Университета ИТМО Антонине Никулиной, почему стоит поступить на программу и чему можно научиться после двух лет обучения.
К более реалистичному представлению о науке
Андрей Геннадиевич, для начала расскажите, что такое STS?
Речь идет об эмпирических исследованиях науки и технологий — Science and Technology Studies. Долгое время в этой области доминировали философские подходы. Они формировали идеализированное и потому неадекватное представление о науке.
Как давно существуют STS?
По меркам социальных наук STS — это молодое направление. Оно зародилось в 1970-х годах в Британии, Франции, Голландии. Тогда был проведен ряд прорывных исследований, которые сильно повлияли на сегодняшнее представление о науке. Область развивалась динамично и быстро распространилась в США и странах Северной Европы. В Россию STS пришли во второй половине 2000-х. И вот теперь мы открыли одну из первых в стране магистратур по этому направлению.
Магистерская программа «Наука и технологии в обществе»
Как проходят исследования в области STS?
С самого начала STS были междисциплинарной областью, в которой участвовали социологи, антропологи, политологи, историки, философы. Исследования шли в разных направлениях. Я лишь приведу два примера. С одной стороны, были крайне важны исследования научных споров. Решающим стало изучение динамики научного знания не после того, как споры завершились, когда понятно кто прав, а кто — нет, а до этого.
Анализ самого процесса полемики помог выявить, как ученые приходят к консенсусу. Главным выводом стало, что ученые, как и любые другие социальные группы, используют в своих спорах все доступные им культурные ресурсы, а не только логическую аргументацию. С другой стороны, классикой STS стали антропологические исследования лабораторий.
Например, французский социолог Бруно Латур два года делал этнографические наблюдения в нейроэндокринологической лаборатории Института Солка (Сан-Диего, Калифорния), работая там техником. По итогам, вместе с британским социологом Стивом Вулгаром он опубликовал книгу «Лабораторная жизнь», в которой детально описываются процессы подготовки научных статей, история открытия тиреолиберина, за которое была присуждена нобелевская премия, микропроцессы интерпретации данных учеными в лаборатории и ряд других процессов.
Бруно Латур. Источник: sciencemag.org
А что произошло потом?
Исследователи должны были изменить представление не только о том, как общество участвует в производстве научного знания, но и как наука меняет общество. Например, Латур написал книгу о Луи Пастере, которая сильно резонирует с текущей ситуацией вокруг COVID-19. Он показал, что наше сегодняшнее скученное проживание огромного количества людей в больших городах было бы невозможно, если бы практики лаборатории Пастера по обнаружению и борьбе с микроорганизмами не были потом встроены во множество других институтов общества. На английском эта книга вышла под красноречивым названием «Пастеризация Франции». Текущая пандемия позволяет нам, с одной стороны, на себе почувствовать, как опасно было жить большими группами до прихода Пастера, а с другой — понять, что научное знание и социальные отношения тесно переплетены.
STS-специалист — профессия будущего
Чему учатся магистранты на программе «Наука и технологии в обществе»?
Видеть науку и технологии по-новому. С одной стороны, это мировоззренческая подготовка. Дело в том, что ученые и инженеры производят довольно устойчивый дискурс о том, чем они занимаются. Эти истории носят идеологический характер, и через них трудно прорваться к истине. Студентов мы просим обращать внимание не на то, что исследователи говорят, а больше наблюдать за тем, что они делают. Для этого нужно занять определенную точку зрения, правильно подобрать момент для старта исследования, суметь критически отнестись к информации, не принимая на веру объяснения учеными, инженерами и инноваторами их собственной деятельности, но и не отрицая ценность их работы.
С другой стороны, мы учим магистрантов видеть связь между содержанием технологий и общественными процессами в виде политических отношений, опыта пользователей, заинтересованности инвесторов в этом продукте и так далее.
В каких сферах это знание полезно?
Во многих. Начиная с 1980-х, STS принялись за исследования технологий. А сегодня методы STS применяются для изучения города, искусства, права, политики, экономики, то есть почти всех важных областей нашей жизни. Наиболее острыми для нас являются проблемы тесного переплетения научных и политических споров, как в случае дебатов вокруг изменения климата или, опять-таки, COVID-19.
Чем после обучения могут заниматься студенты, кроме научной карьеры?
Рынок труда конкретно для STS специалистов еще формируется. Но уже сегодня они востребованы в департаментах по управлению наукой (ведомственные и университетские отделы). Наши выпускники будут видеть то, что действительно питает науку, поэтому смогут формировать научно-техническую и инновационную политику. Их компетенции в понимании связей между наукой, технологиями и обществом помогут создавать более эффективные наукоемкие инициативы и продукты. А это ценно не только в государственных учреждениях, но и в технологических компаниях, в бизнесе. Они смогут просчитать риски, связанные с введением инноваций, проанализировать их шансы на успех, что ценно для коммерческого сектора.
Магистерская программа «Наука и технологии в обществе»
Сейчас у студентов есть возможность практиковаться на реальных коммерческих кейсах?
Программа существует только первый год, поэтому пока мы выстраиваем партнерские отношения с научными группами и технологическими компаниями. Но уже сегодня учим магистров ориентироваться на реальные кейсы и те факторы, которые влияют на развитие науки и технологий в жизни.
Почему наличие таких специалистов важно для общества?
Потому что социальные отношения все больше срастаются с технологиями и наукой. Теперь невозможно понять общество, если мы не понимаем современные науки и технологии, и наоборот. Специалисты, которые могут в этом разобраться, несомненно, владеют профессией будущего. И мы готовим их уже сейчас.