зачем у вас я на примете

Монолог Татьяны в конце романа Пушкина «Евгений Онегин»

«Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.

Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче — боже! — стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой…

Тогда — не правда ли? — в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась… Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен,
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?

Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам…
А нынче! — что к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?

А мне, Онегин, пышность эта,
Постылой жизни мишура,
Мои успехи в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
За те места, где в первый раз,
Онегин, видела я вас,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей…

А счастье было так возможно,
Так близко. Но судьба моя
Уж решена. Неосторожно,
Быть может, поступила я:
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны…
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна».

Источник

А. С. Пушкин. Монолог Татьяны. English translation

Alexander Pushkin
A passage from novel ‘Eugene Onyegin’
(Chapter VIII, stanzas XLIII, XLIV, XLV, XLVI, XLVII)

That time, Onyegin, I was better,
Much younger was, at any rate, –
And loved you, and in my letter
For you to be my husband prayed.
What was your answer? It was coolness.
By then you’d known, frank to goodness,
The love of young and humble girls!
And even now my mind whirls
When I recall your dreadful sermon,
Your steely eyes! By no means
For that I am to blame you, since
I can ultimately determine:
On that you then were in the right,
To you I have to be obliged…

At that time in the quiet village,
Away from a pretentious talk,
You did not like me… Why, acknowledge,
Do not you try your love to block?
Why you do pursue me is clear:
In high society I appear,
For I’m a lady, I am rich,
And have a noble husband, which
Was badly wounded in the battles;
Because we’re popular at court,
And my transgression all would spot
And there would be title-tattles –
Your feat in case you would succeed
Would serve your self-love and conceit!

Now I lament… If you have vision
Of Tanya’s known to you that time
My wretched feelings you’ll imagine –
High minded girl remained I.
I would prefer your stringent speeches,
Or swears, or some flagrant breaches
To all your tears and your pleas:
That time you feeling were at least
A pity for my childish dreaming
And took in mind my early age;
But how this time you’ve set the stage?!
It’s such a trifle! What is the meaning? –
To heart and mind it’s an offence
To be a slave of a sick sense!

For me, Oneygin, these great shows,
A trash of my disgusting days,
My eminence, its joys and woes,
My snazzy house and the plays,
Are weighty not! I would exchange it,
If it could only be managed,
For the wild orchard, pleasant books,
Our plain house, woods and brooks;
I’d like to switch from troubles and bustles
To dear sites where I met you, –
With gentle rains, a heavy dew,
The grassy fields, the evening rustles,
The graveyard shaded by the trees
Where my nanny now is…

Still how happiness was highly
Conceivable. Alas, my fate
Decided is. Might be unwisely
And indiscreetly I behaved:
My mother urged the adoptions
Me into marriage to persuade;
The same for me seemed all the options,
And finally the choice was made…
You are to leave me – get a load.
I know: you are fairly smart,
With pride and honor in the heart.
I love you, but it’s not of note:
I am another person’s wife
And will stay true to him all life.

А.С. Пушкин
Отрывок из романа в стихах «Евгений Онегин»
(Глава VIII, строфы XLIII, XLIV, XLV, XLVI, XLVII)

Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче — боже! — стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь. Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой.

Тогда — не правда ли? — в пустыне,
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась. Что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен,
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?

Я плачу. если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам.
А нынче! — что к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?

А мне, Онегин, пышность эта,
Постылой жизни мишура,
Мои успехи в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
За те места, где в первый раз,
Онегин, видела я вас,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей.

А счастье было так возможно,
Так близко. Но судьба моя
Уж решена. Неосторожно,
Быть может, поступила я:
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны.
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.

Источник

А счастье было так возможно?

Перечитывая классику: «Евгений Онегин», А.С.Пушкин

«Мне отмщение и аз воздам», – поставил Л.Н.Толстой эпиграфом к «Анне Карениной». Этот эпиграф также подошел бы к «Евгению Онегину». Ведь отмщение пришло к Онегину совершенно в духе Ветхого завета – «око за око», то есть муками неразделенной любви.
Сраженный этим властным чувством, он объясняет в письме к Татьяне:

Когда б вы знали, как ужасно
Томиться муками любви,
Пылать – и разумом всечасно
Смирять волнение в крови.

Увы, она знает. Она пережила это в полной мере – из-за него, хотя и не благодаря ему.
Впервые встретив Татьяну в «степной глуши», Онегин не делал ровно ничего, чтобы возбудить в ней чувство – это произошло помимо его воли. В той ситуации он, как и она, – жертва случая. Кого же полюбила Татьяна, увидев Онегина? Конечно, свой идеал. Первая любовь всегда идеальная. «Пришла пора – она влюбилась». «В глуши забытого селенья» особенно выбирать не приходится. Столичный денди не мог не потрясти неопытное сердце. Он появился, и идеал нашел в нем свое воплощение.
Евгений совершенно не соответствовал этому возвышенному образу и честно ей в том признался. Невольно вызвав в юной девушке первую любовь, он не смог ее принять и ответить взаимностью. Вины его тут нет никакой – ответить было нечем, симулировать чувство он счел нечестным.

Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.

Татьяна прекрасно понимает благородство его поведения – другой на месте Евгения воспользовался бы случаем и соблазнил неопытную и влюбленную девушку.
Впоследствии она признает:

В тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой.

Однако неразделенная любовь не становится менее мучительной оттого, что любимый честен и благороден, – наоборот. Глубоко чувствующая и цельная натура, Татьяна пронесет это чувство через всю жизнь, но оно не останется неизменным – вместо идеала она увидит реального человека.
Татьяна романтична, но и умна. Она изучает круг чтения Евгения, пытаясь постичь его душу.
Везде Онегина душа
Себя невольно выражает
То кратким словом, то крестом,
То вопросительным крючком.

Чем больше Татьяна погружается в его книги, тем ближе подходит к разгадке личности возлюбленного. Ведь истинная любовь предполагает не только восхищение, но и понимание.

Так приходит прозрение и разочарование, исчезают иллюзии, но не любовь.
Тем временем безмятежная жизнь семейства Лариных окончилась: Ленский убит, Онегин уехал, Ольга вышла замуж. Старушка-мать озабочена судьбой старшей дочери: «пристроить девушку пора». Между тем Татьяна отказала всем местным женихам. Действительно, «уездный франтик Петушков» или сосед Буянов «растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком», или заезжий гусар Пыхтин – все они ей не пара и не идут ни в какое сравнение с ее избранником, загадочным и неотразимым, а главное, недоступным. И Татьяну везут «в Москву, на ярманку невест!»

Здесь опять в ее судьбу вмешивается случай – к ней сватается важный генерал. И хоть «для бедной Тани все были жребии равны», этот жребий был явно предпочтительней. Кроме того, слезы и мольбы матери склонили Татьяну к этому браку. Прошло около двух лет.
Как изменилася Татьяна!
Как твердо в роль свою вошла!
Как утеснительного сана
Приемы скоро приняла!
Кто б смел искать девчонки нежной
В сей величавой, в сей небрежной
Законодательнице зал?

Итак, Татьяна стала богатой и знатной светской дамой, вполне усвоившей правила игры и пользующейся заслуженным успехом и поклонением.

К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале; и всех выше
И нос, и плечи поднимал
Вошедший с нею генерал.

Наконец она достойна любви Онегина – и он влюбился. Теперь его очередь трепетать, бледнеть и терять дар речи в ее присутствии; теперь ее очередь сохранять полное самообладание. Она помнит его слова: «учитесь властвовать собою» – наука ею усвоена в совершенстве.

Но мой Онегин вечер целый
Татьяной занят был одной,
Не этой девочкой несмелой,
Влюбленной, бедной и простой,
Но равнодушною княгиней,
Но неприступною богиней
Роскошной царственной Невы.

Быть может, Онегин влюбился не в очаровательную женщину (которой «пренебрегал в смиренной доле»), а в роль, в статус? Желал любить – только королеву? Так может показаться на первый взгляд. Именно эта мысль безмерно оскорбляет и саму Татьяну, преследуемую настойчивыми ухаживаниями и любовными посланиями Евгения.
Обида заставляет Татьяну довольно резко ответить на эту запоздалую страсть и назвать ее «мелким чувством».

Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
.
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?

Однако, вызванный естественным чувством, этот взгляд не совсем верен. Онегин не мальчик, и самоутверждаться в глазах общества ему уже давным-давно не было надобности. Задолго до знакомства с Татьяной он пресытился светскими успехами и легкими победами, не находя в них ничего, кроме скуки.

Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Нет, рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум.

Что же касается высокого положения в обществе, то – да, теперь Татьяна по статусу ему ровня, тогда как раньше – не вполне. Но одним только богатством и знатностью, одной холодностью и неприступностью его тоже не удивишь.

Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он.

Чтобы так поразить холодного и пресыщенного светского человека, надо одновременно затронуть его самолюбие, ум и воображение. Тут все сошлось: и досада на ее самообладание; и воспоминание о такой трогательной и пылкой первой любви юной девушки («и он ей сердце волновал!» – значит, можно надеяться. ); и ее беспечная прелесть, которую не могли затмить и признанные красавицы; и всеобщее поклонение. Нет, только она могла вызвать в «душе холодной и ленивой» эту всепоглощающую страсть.

Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвый след.

Но почему так безнадежно смотрит на любовь Евгения сам автор? Для ответа на этот вопрос следует напомнить, что же представлял собой к этому моменту наш траченный жизнью «пожилой» господин.

Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга,
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.

А чем вообще занимались люди его круга? Служили: были военными, дипломатами, чиновниками. Или вели хозяйство, живя в своих поместьях. Или посвящали себя наукам и искусству. Пробовал и Евгений:

Хотел писать – но труд упорный
Ему был тошен – ничего
Не вышло из пера его.

Человек незаурядный, но не сумевший найти свое призвание, не обладая ярко выраженными способностями и волей, с одной стороны, и необходимостью добывать средства к существованию, – с другой, он томится от душевной пустоты и скуки. Он слишком умен, чтобы довольствоваться полурастительным существованием подобно отцу Татьяны, который передал все дела по управлению имением жене, а сам «в халате ел и пил». Его отталкивает скука семейной жизни. Ему не свойственно чадолюбие. Чего ему надобно в жизни, он и сам не знал. В таком случае, что же он может предложить Татьяне, чего он хочет от нее?

Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть. вот блаженство.

И это – все. А ведь еще только два года тому назад он ей честно объяснил:

Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе не достоин я.

Это правда – для того, кто не любит, напрасны любые достоинства. Но дело даже не в этом, а в его неспособности к любви вообще. Ведь за всю жизнь у него не было длительной привязанности ни к одному человеческому существу. И он эту ущербность за собой знает:
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас.

Вот оно, главное. И далее он описывал свою предполагаемую семейную жизнь и несчастный жребий жены в этом союзе,

Где скучный муж, ей цену зная
Судьбу, однако ж проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я.

Представим себе, каково было Татьяне читать запоздалые признания Евгения! Что ее может ждать в близком будущем, откликнись она на его губительную страсть? Ведь она до сих пор (несмотря на все!) его любит, но уже не безрассудно. Конечно, ее чувство долга делает ей честь (с каким упоением, видимо, писал Пушкин эти несвойственные его кругу и времени слова):

Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.

Можно предположить, что не только долг, но и жизненный опыт, понимание характера Онегина, удержали Татьяну от большого несчастья.
Допустим, что она, подобно героине Толстого, отдалась бы выстраданному счастью взаимной (наконец!) любви. На тайные встречи она бы не согласилась – не тот характер – значит, бежать куда-нибудь вместе, путешествовать. Про Евгения мы знаем, что «путешествия ему, как все на свете надоели» еще до их встречи на балу. Можно еще жить в деревне – изгоями. Далее – вариант, предсказанный Евгением выше, или крестный путь Анны Карениной. Здесь нет никаких перспектив для счастливой жизни.
С какой горечью Татьяна во время последнего их объяснения восклицает:

А счастье было так возможно,
Так близко.

Наверное, ей не стоило выходить замуж («неосторожно, быть может, поступила я»)? Вообразим, что Татьяна осталась в столь милых ее сердцу местах – она и сейчас готова отдать:

Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище.

Жить там в одиночестве, мечтать и ждать Его. Еще раз допустим, что между странствиями Евгений заехал в свое поместье, «где окровавленная тень ему являлась каждый день», ненадолго, по делам. Он мог навестить соседей – и что, разве он влюбился бы в прежнюю Татьяну? Ведь она поразила его именно как сверкающий бриллиант в золотой оправе, а не как необработанный алмаз. Вероятно, он посидел бы с полчаса для приличия и откланялся. Навсегда.
О чем же плакала Татьяна, читая письма Онегина? Думается, о невозможности счастья: ни с ним, ни без него; о трагическом несовпадении их любви; о невстрече (как скажет в ХХ веке другой великий русский поэт).

P.S. Есть ли вообще счастливые люди в этом «самом задушевном произведении Пушкина, в котором личность поэта отразилась бы с такой полнотой» (В.Белинский)?
Все думающие, чувствующие и незаурядные люди глубоко несчастны: несчастна Татьяна, живущая не своей жизнью, вынужденная играть чужую роль; несчастен Онегин, не знающий, куда себя деть, и лишенный всяких человеческих привязанностей; бедный Ленский бессмысленно погиб во цвете лет. Только пустая легкомысленная Ольга, возможно, обрела свое счастье, если только пленивший ее улан оказался хоть сколько-нибудь приличным малым, не пьяницей, не игроком и мотом. Впрочем, и это она переживет спокойно – с таким характером легко живется.
Итак, можно сказать, что для счастливой жизни в любом обществе лучше всего подходят люди заурядные и недалекие. Ибо, как сказал автор,

. посредственность одна
нам по плечу и не странна.

Источник

Евгений Онегин, часть 4

Роман в стихах (А. С. Пушкин) том 2
Издательство «Художественная литература» г. Москва 1986 г.
Сокращённый вариант (Зоя Скобцова)

8.1.
Стр. 319
Онегин (Вновь займуся им),
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов
До двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел.

Оставил он своё селенье,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ему являлась каждый день,
И начал странствия без цели,
И путешествия ему,
Как всё на свете надоели,
Он возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал.

Без взляда, наглого для всех,
Без притязаний на успех.

К ней дамы приближались ближе,
Старушки улыбались ей,
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взгляд её очей.

Ужель та самая Татьяна,
Ужели с ним сейчас была
Так равнодушна, так смела?

Домой задумчив едет он
Проснулся он, ему приносят
Письмо: князь N покорно просит
Его на вечер. «Боже! К ней.

Стр. 323
О буду, буду! И скорей
Марает он ответ учтивый.

8.4.
Приходит муж. Входят гости.
Стал оживляться разговор;
Перед хозяйкой лёгкий вздор
Сверкал без всякого жеманства.

Стр. 324
Тут был однако цвет столицы.
Стр.325
Но мой Онегин вечер целый
Татьяной занят был одной,
Не этой девочкой несмелой,
Влюблённой, бедной и простой,
Но равнодушною княгиней,
Но неприступною богиней
Роскошной, царственной Невы.

Как изменилася Татьяна!
Как твёрдо в роль свою вошла!

Стр.326
Любви все возрасты покорны;
Но юным, девственным сердцам
Её порывы благотворны,
И пышный цвет и сладкий плод.
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мёртвый след.

В Татьяну как дитя влюблён.

Он подъезжает каждый день,
За ней он гонится как тень;

Быть может, повод подаю.

Стр.328
Свою постылую свободу
Я потерять не захотел.
Несчастной жертвой Ленский пал.
Ото всего, что сердцу мило,
ТОгда я сердце оторвал;
Чужой для всех, ничем не связан,
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан!

Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюблёнными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой всё ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть. вот блаженство!

А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
Я знаю, век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днём увижусь я.

Стр. 329
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор.
Вести спокойный разговор,
Глядеть на вас весёлым взглядом.

И предаюсь моей судьбе.
8.6.
Ответа нет. Он вновь посланье:
Второму, третьему письму
Ответа нет. В одно собранье
Он едет; Лишь вошёл. ему
Она навстречу. Как сурова!
Его не видит, с ним ни слова;
У! Как теперь окружена
Крещенским холодом она!

Вперил Онегин зоркий взгляд:
Где, где смятенье, состраданье?
Где пятна слёз? Их нет, их нет!
На сем лице лишь гнева след.

И постепенно в усыпленье
И чувств, и дум впадает он,
А перед ним воображенье:
То видит он: на талом снеге,

Стр.331
Недвижим юноша лежит
И слышит голос: Что ж? Убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых,
И рой изменниц молодых.

8.7.
Дни мчались: в воздухе нагретом
Уж разрешалася зима:
И он не сделался поэтом,
Не умер, не сошёл с ума.
Стр. 332
Примчался к ней, к своей Татьяне
Идёт на мертвеца похожий.

К её ногам упал Евгений;
Она вздрогнула и молчит;
И на Онегина глядит
Без удивления, без гнева.

ЕЙ внятно всё. Простая дева,
Теперь опять вернулась к ней.

Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей.

Проходит долгое молчанье,
И тихо, наконец, она:

8.8.
Стр.333
«Довольно, встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.

Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой. «

А счастье было так возможно,
Так близко! Но судьба моя
Уж решена.
Стр.335
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу меня оставить;
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
И буду век ему верна».

Источник

Евгений Онегин (опера)/Действие третье

Картина шестая [ править ]

Бал у одного из петербургских сановников. Гости танцуют полонез. Онегин смотрит на танцующих.

20. Сцена, экосез и ария Гремина.

ОНЕГИН (про себя).
И здесь мне скучно!
Блеск и суета большого света не рассеют
Вечной томительной тоски!
Убив на поединке друга,
Дожив без цели, без трудов,
До двадцати шести годов,
Томясь бездействием досуга,
без службы, без жены, без дел;
Себя занять я не сумел.
Мной овладело беспокойство,
Охота к перемене мест,
Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест!
Оставил я свои селенья,
Лесов и нив уединенье,
Где окровавленная тень
Ко мне являлась каждый день!
Я начал странствия без цели
Доступный чувству одному.
И что ж? К несчастью моему
И странствия мне надоели!
Я возвратился и попал,
Как Чацкий, с корабля на бал!

Гости танцуют экосез. Онегин отходит в сторону. На него обращают внимание. Входит князь Гремин под руку с Татьяной.

ГОСТИ. Княгиня Гремина! Смотрите! Смотрите!

Гости почтительно расступаются перед Греминым и Татьяной.

ГРУППА МУЖЧИН. Которая?

ДРУГАЯ ГРУППА. Сюда взгляните!

ДАМЫ. Вот та, что села у стола.

МУЖЧИНЫ. Беспечной прелестью мила!

ОНЕГИН (вглядываясь в Татьяну, про себя)
Ужель Татьяна. Точно. Нет!
Как! Из глуши степных селений?!
Не может быть. Не может быть.
И как проста, как величава,
Как небрежна.
Царицей кажется она!

(Онегин отводит в сторону Гремина).

ТАТЬЯНА (гостям).
Скажите, кто это. Там с мужем?
Не разгляжу.

ГОСТИ.
Чудак придворный,
Печальный, странный сумасброд.
В чужих краях он был. И вот,
Вернулся к нам теперь Онегин!

ГОСТИ. Он известен вам?

ТАТЬЯНА
Сосед он по деревне нам.
(Про себя.) О, Боже! помоги мне скрыть,
Души ужасное волненье.

ОНЕГИН (Гремину).
Скажи мне, князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом берете
С послом испанским говорит?

ГРЕМИН.
Ага, давно ж ты не был в свете!
Постой, тебя представлю я.

ОНЕГИН. Да кто ж она?

ОНЕГИН.
Так ты женат? Не знал я ране!
Давно ли?

ГРЕМИН. Около двух лет.

ГРЕМИН. Ты ей знаком?

ГРЕМИН
Любви все возрасты покорны,
Ее порывы благотворны
И юноше в расцвете лет
Едва увидевшему свет,
И закаленному судьбой
Бойцу с седою головой!

Онегин, я скрывать не стану,
Безумно я люблю Татьяну!
Тоскливо жизнь моя текла;
Она явилась и зажгла,
Как солнца луч среди ненастья,
Мне жизнь и молодость,
Да, молодость и счастье!

Среди лукавых, малодушных,
Шальных, балованных детей,
Злодеев и смешных и скучных,
Тупых, привязчивых судей,
Среди кокеток богомольных,
Среди холопьев добровольных,
Среди вседневных модных сцен,
Учтивых ласковых измен,
Среди холодных приговоров
Жестокосердой суеты,
Среди досадной пустоты
Расчетов, дум и разговоров,
Она блистает, как звезда
Во мраке ночи, в небе чистом
И мне является всегда
В сиянье ангела, в сиянье ангела лучистом.

Любви все возрасты покорны,
Ее порывы благотворны
И юноше в расцвете лет
Едва увидевшему свет,
И закаленному судьбой
Бойцу с седою головой!

Онегин, я скрывать не стану,
Безумно я люблю Татьяну!
Тоскливо жизнь моя текла;
Она явилась и зажгла,
Как солнца луч среди ненастья,
И жизнь, и молодость,
Да, молодость и счастье!
И жизнь, и молодость, и счастье!

Итак, пойдем, тебя представлю я.

Гремин подводит Онегина к Татьяне.

21. Сцена и ариозо Онегина, экосез.

ГРЕМИН (Татьяне).
Мой друг, позволь тебе представить
Родню и друга моего,
Онегина!

ТАТЬЯНА (Онегину).
Я очень рада.
Встречались прежде с вами мы!

ОНЕГИН. В деревне, да. давно.

ТАТЬЯНА. Откуда? Уж не из наших ли сторон?

ОНЕГИН.
О нет!
Из дальних странствий я возвратился.

ТАТЬЯНА (Гремину). Друг мой, устала я!

Татьяна уходит, опираясь на руку Гремина. Онегин провожает ее глазами.

ОНЕГИН. (про себя).
Ужель та самая Татьяна,
Которой я наедине,
В глухой, далекой стороне
В благом пылу нравоученья,
Читал когда-то наставленья?

Та девочка, которой я
Пренебрегал в смиренной доле?
Ужели то она была
Так равнодушна, так смела?

Но что со мной? Я как во сне!
Что шевельнулось в глубине
Души холодной и ленивой?
Досада, суетность иль вновь,
Забота юности – любовь?

Онегин быстро уходит. Гости танцуют экосез.

Картина седьмая. [ править ]

Комната в доме князя Гремина. Татьяна читает письмо Онегина.

22. Заключительная сцена

ТАТЬЯНА (плача).
О! Как мне тяжело! Опять Онегин
Стал на пути моем, как призрак беспощадный!
Он взором огненным мне душу возмутил,
Он страсть заглохшую так живо воскресил,
Как будто снова девочкой я стала,
Как будто с ним меня ничто не разлучало!

Входит Онегин. Увидев Татьяну, он быстро подходит к ней и падает перед ней на колени.

Довольно, встаньте, я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас,
Судьба свела и так смиренно
Урок ваш выслушала я?

ОНЕГИН.
О, сжальтесь, сжальтесь надо мною!
Я так ошибся, я так наказан!

ТАТЬЯНА.
Онегин! Я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была!
И я любила вас, но что же
Что в вашем сердце я нашла,
Какой ответ? Одну суровость!
Не правда ль, вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче.

Боже, стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь!
Но вас я не виню.
В тот страшный час
Вы поступили благородно
Вы были правы предо мной.
Тогда, не правда ли, в пустыне.
Вдали от суетной молвы,
Я вам не нравилась; что ж ныне
Меня преследуете вы?
Зачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна,
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми быть замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?

ОНЕГИН.
Ах! О, Боже!
Ужель, ужель в мольбе моей смиренной
Увидит ваш холодный взор
Затеи хитрости презренной?
Меня терзает ваш укор!

Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать и разумом всечасно
Смирять волненье в крови,
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав у ваших ног,
Излить мольбы, признанья, пени,
Всё, всё, что выразить бы мог!

ОНЕГИН.
Плачьте, эти слёзы
Дороже всех сокровищ мира!

ТАТЬЯНА.
Ах! Счастье было так возможно,
Так близко! Так близко!

ТАТЬЯНА, ОНЕГИН
Счастье было так возможно,
Так близко! Так близко! Близко!

ТАТЬЯНА.
Но судьба моя уж решена,
И безвозвратно!

Я вышла замуж, вы должны,
Я вас прошу меня оставить!

ОНЕГИН.
Оставить?! Оставить?!
Как. вас оставить?
Нет! Нет!
Поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами.
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в страстных муках замирать,
Бледнеть и гаснуть:
Вот блаженство,
Вот одна мечта моя, одно блаженство!

ТАТЬЯНА.
Онегин, в вашем сердце есть
И гордость, и прямая честь!

ОНЕГИН.
Я не могу оставить вас!

ТАТЬЯНА
Евгений! Вы должны,
Я вас прошу меня оставить.

ОНЕГИН.
О, сжальтесь!

ТАТЬЯНА.
Зачем скрывать, зачем лукавить,
Я вас люблю!

ОНЕГИН
Что слышу я?
Какое слово ты сказала!
О, радость! Жизнь моя!
Ты прежнею Татьяной стала!

ТАТЬЯНА.
Нет! Нет!
Прошлого не воротить!
Я отдана теперь другому,
Моя судьба уж решена.
Я буду век ему верна.

ОНЕГИН.
О, не гони, меня ты любишь!
И не оставлю я тебя
Ты жизнь свою напрасно сгубишь!
То воля неба: ты моя!
Вся жизнь твоя была залогом
Соединения со мной!
И знай: тебе я послан Богом.
До гроба я хранитель твой!
Не можешь ты меня отринуть,
Ты для меня должна покинуть
Постылый дом, и шумный свет,
Тебе другой дороги нет!

ТАТЬЯНА..
Онегин, я тверда останусь.

ОНЕГИН.
Нет, не можешь ты. меня отринуть.

ТАТЬЯНА
. судьбой другому. я дана,
С ним буду жить и не расстанусь;

ОНЕГИН
Ты для меня. должна покинуть
Всё, всё..
Постылый дом и шумный свет!
Тебе другой дороги нет!

О, не гони меня, молю!
Меня ты любишь;
Ты жизнь свою напрасно сгубишь!
Ты моя, навек моя!

ТАТЬЯНА
. Нет, клятвы помнить я должна!
(Про себя.) Глубоко в сердце проникает,
Его отчаянный призыв
Но, пыл преступный подавив,
Долг чести суровый, священный
Чувство побеждает!

ТАТЬЯНА. Я удаляюсь!

ОНЕГИН. Нет! Нет! Нет! Нет!

ОНЕГИН. О, молю: не уходи!

ТАТЬЯНА. Нет, я тверда останусь!

ОНЕГИН. Люблю тебя, люблю тебя!

ТАТЬЯНА. Оставь меня!

ТАТЬЯНА. Прощай навек!

ОНЕГИН
Позор. Тоска.
О, жалкий жребий мой!

Источник