зачем нам мигранты в россии
Политика без цензуры
Поиск по этому сайту
Мигранты в России – зачем они, на самом деле, нужны Путину
Узурпация власти означает еще и новую политику, которую намерен претворять в жизнь российский президент. По его мнению, мигранты в России – источник дополнительного числа рабочих рук, которые так нужны для поднятия экономики.
Зачем нужны мигранты в России
Чего ждали? Что она сама воспрянет и наберет обороты? В самый неподходящий момент нефтедоллары закончились – вместе с выходом из ОПЕК не стало и сверхприбылей.
Была бы экономика на уровне, она сейчас бы с лихвой перекрывала отсутствие нефтедолларов, но всё – исторический момент упущен, теперь можно пенять только на себя. Но власти этого делать не собираются – они придумали более занятный способ: привлечение рабочих из Азии.
Бессовестное решение
Начавшийся кризис и затянувшаяся пандемия коронавируса оставила миллионы россиян без дохода и средств к существованию. Рынок труда терпит крах – для россиян рабочих мест нет, а для мигрантов найдутся.
А что вы думаете по этому поводу – зачем российскому президенту срочно нужно много мигрантов? Вы уверены, что они нужны в России? Высказывайтесь в комментариях!
Лайки, репосты в соцсетях и сохранение блога в закладках – знак вашего согласия с автором статьи!
Наконец-то и власть поняла: «Мигранты приезжают не работать».
Недавно на ленте Яндекса увидел «убойный» новостной заголовок «Совбез пошёл против Хуснуллина: мигранты приезжают не работать».
Разве можно пропустить подобную новость!
В сообщении говорится:
«Об угрозах со стороны миллионов мигрантов заявил секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев.
Особое беспокойство генерала Патрушева вызвало «проникновение на территорию России приверженцев радикальных религиозных течений, осуществляющих пропагандистскую и вербовочную деятельность, в том числе в местах массового проживания и работы иностранных мигрантов»
Николай Патрушев. Из открытых источников.
«Масштабный приток трудовых мигрантов из других государств также несет серьёзные риски роста преступности, возникновения конфликтов на этнической и религиозной почве, массовых беспорядков, способствует повышению напряжённости среди коренного населения».
А далее в том сообщении проводится простенький анализ причин привлечения в страну мигрантов и делается вывод о последствиях этой практики:
«В страну невесть зачем зазываются миллионы инокультурных мужчин, через демпинг на рынке труда отнимающих рабочие места у русских, но зато дающих возможность кучке дельцов зарабатывать сверхприбыли на мигрантском труде. Именно благодаря мигрантам работодателям нет никакого смысла совершенствовать технологии и поднимать зарплаты, чтобы привлечь на занимаемые ныне мигрантами места собственных граждан».
Но в сообщении Яндекса меня заинтересовал ещё одни момент: что же такого наговорил зампред правительства Хуснуллин, если даже Совет безопасности государства пошёл против него?
Оказывается, несколько месяцев назад тот сообщил:
«Около 5 млн. трудовых мигрантов необходимо привлечь на российские стройки до 2024 года».
Из открытых источников.
«К сожалению, пока у нас низкий уровень производительности труда, мы вынуждены пользоваться мигрантами. Мы не сможем за один-два года уйти в технологии, когда мы обойдемся без мигрантов. Нравится это кому-то или нет, надо откровенно сказать: мигрант на стройке работал по 12 часов за 30−40 тысяч, максимум 50. Наши люди не готовы работать 12 часов за 50 тысяч рублей, а мигранты — готовы».
Из открытых источников.
Итак, какие выводы я сделал из полученной информации о деятельности властей в лице Совбеза и Правительства России:
Из открытых источников.
— власти долгие годы знали и знают, что с собой и за собой несут азиатские «трудовые мигранты» в Россию;
— с помощью властей делают свои миллионы и миллиарды те, кто приглашает и эксплуатирует мигрантов в нашей стране;
— отдельные представители власти открыто и публично расписываются в своём бессилии либо нежелании менять что-либо в ситуации, за долгие годы сложившейся в проблеме мигрантов: «Мы не сможем за один-два года уйти в технологии, когда мы обойдемся без мигрантов».
Им, оказывается, не хватает всего одного-двух лет для технического, технологического решения проблемы, а прежде для этого 20-30 прошедших лет им оказалось мало;
Я же помню времена, когда по генплану столицы предельная численность её жителей ограничивалась числом 8 миллионов жителей. Не думаю, что с тех, в общем-то, недавних пор москвичи плодились с такой скоростью, что их число уже достигло 12-ти с лишним миллионов.
Достроились до того, что сегодня СМИ сообщили
ЧП произошло на строительной площадке, где возводят сразу три новых небоскреба. Причиной стали грунтовые воды»;
— «наверху» прекрасно понимают, что при нынешнем капитализме российского разлива так эксплуатировать, как эксплуатируют сегодня наёмных трудяг, можно только мигрантов (до поры до времени), поскольку «мигрант на стройке работал по 12 часов за 30−40 тысяч, максимум 50. Наши люди не готовы работать 12 часов за 50 тысяч рублей, а мигранты — готовы».
Я в вопросе «неготовности наших людей работать 12 часов за 50 тысяч рублей» солидарен с «нашими» людьми. Господа во власти и согласные с ними, это не наши люди лентяи, бездельники и рвачи, а те, кто платит такие деньги за такую работу – жлобы и кровопийцы, как говаривали о подобных в далёком 1917-м…
И коль скоро канал называется «О прожитом и узнанном», в заключение расскажу о собственном опыте общения с «трудовыми мигрантами», без которых нашим властям и богатеям-кровопийцам ну никак обойтись невозможно.
В августе этого года я в одиночестве ехал с дачи в Москву. По Симферопольскому шоссе. Скорость – 100-110. Проехал четверть пути. Обгоняю иномарку в среднем ряду. Вижу, она обгоняет меня, но поравнявшись со мной, её водитель что-то мне показывает руками. Сворачиваю на обочину. Та машина тоже, останавливается перед моей машиной. Из неё выходит «трудовой мигрант» из какой-то азиатской республики (я среди них только таджиков отличаю, и то с трудом). Приоткрываю окно, и он мне с серьёзной тревогой и озабоченностью, с печалью на лице, довольно сносно говоря по-русски, рассказывает, что у меня из-под правого переднего колеса искры летят.
Представляете моё состояние?
А мой «благодетель» просит открыть капот. Сам идёт к правой стороне машины.
Я открыл, подхожу к нему. Он мне показывает на внутренней стороне капота дорожку из масляных капель. Сам ещё пальцем провёл по ней, показывает – масло.
Из открытых источников.
И продолжает демонстрировать тревогу за меня, беднягу. А вдруг машина в пути загорится…
И тут, как по волшебству, к нам подъезжает эвакуатор, становится впереди наших автомобилей, к нам идёт его водила. Этот худощавый, молодой мужчина на азиата не похож, скорее на грузина или еврея (последнее нереально). Предлагает помощь в доставке моей машины в автосервис.
А я в это время уже своему страховщику звоню, другу зятя, посоветоваться.
Азиат-«благодетель» уже укатил.
Эвакуаторщику я сказал, что если и нужно машину доставить, то только до дома. Он как-то сник и укатил.
А я потихоньку, с аварийными огнями, в правом крайнем ряду поехал, ища кого-нибудь, стоящего на обочине. Нашёл. Молодой дальнобойщик в кабине что-то жевал.
Я рассказал о своём приключении, не упомянув о масле, попросил его посмотреть, не будет ли искр, когда я мимо проеду. Поэкспериментировали, он не увидел никаких искр. И рассказал, что слышал о подобном «разводилове», сказав, что мошенники ещё и маслом поливают. Тут у меня окончательно отлегло.
Но домой приехал минут на 20 позже, чем поначалу планировал навигатор.
Такой вот личный опыт столкновения с «трудовыми мигрантами».
Поэтому, как и ранее, я остаюсь противником всяческих мигрантов и прочих «гостей», которых большинство населения срединной, исконной России к себе не приглашало.
P.S. Возможным комментаторам, которые станут убеждать, что без мигрантов наши улицы зарастут грязью и т.п. заранее отвечу: раньше, при Советах справлялись, а «лимитчики» из русской провинции работали, в основном, на предприятиях, жили в общежитиях. Нет тех предприятий, сколько рабочих рук высвободилось. Если покончить с бардаком во всём, то обойдёмся без «гостей».
Так что и я против идей г-на Хуснуллина.
Все факты взяты из открытых источников или из прожитого автором, мнение и выводы – автора.
Истек срок действия указа президента на временный запрет по принудительному выдворению за пределы России мигрантов, нарушивших миграционное законодательство. Теперь на подобные нарушения разрешено закрывать глаза. Чем это может обернуться в конечном итоге, разбирались «НИ».
В России сегодня 7 миллионов мигрантов. В ФМС говорят, что это немного. Тем временем, именно столько составляет население Московской области – большого российского региона. В некоторых населенных пунктах фактическое количество мигрантов уже равно числу местных жителей. Вот, к примеру, крик о помощи из соцсети:
«По данным официального отчета Межмуниципального отделения МВД России «Коммунарский» за 2020 год, в городском поселении Сосенское проживает 66 тысяч мигрантов и лиц без гражданства, тогда как официально зарегистрированное постоянное население — 142 тысячи человек. Люди просят помощи у полиции и администрации».
Уточним: местные жители протестуют в том числе против того, что они, местные, фактически не могут найти достойную работу из-за засилия мигрантов.
Но в Москве ждут мигрантов. Ограничения на въезд постепенно снимают. Сегодня российским компаниям, по их заверениям, не хватает примерно миллиона рабочих рук, чтобы без проблем проводить застройку всего, что еще не застроено. Чтобы восполнить дефицит, московский миграционный центр недавно открыл представительство в Узбекистане, где подбирает персонал. Об этом сообщил телеканал «Мир 24». По статистике, российское гражданство с начала нынешнего года получили уже больше 500 тысяч человек. До конца года этот показатель увеличится. В перспективе, учитывая позицию российских политиков, поток мигрантов может возрасти в десятки раз.
Одно из последствий «миграционной интервенции» – рост преступности в России. Хотя по словам начальника Главного управления по вопросам миграции МВД России генерал-лейтенанта полиции Валентины Казаковой, число нелегальных мигрантов «незначительное». Однако количество преступлений, совершенных иностранными гражданами, выросло по сравнению с аналогичным периодом прошлого года почти на 6 процентов.
За январь-август мигранты совершили в России 24,7 тысячи правонарушений. Больше всего преступлений приходится на приезжих из стран СНГ – 19,2 тысячи. В общей статистике преступлений мигранты из СНГ занимают 77,8%, передает ТАСС. Причем, среди преступлений, которые совершают мигранты, встречаются и вовсе парадоксальные и трудно объяснимые по своей жестокости.
Так, недавно в Подмосковье предъявили обвинение двум уроженцам ближнего зарубежья в изнасиловании и убийстве пенсионерки под Сергиевым Посадом. Тело 67-летней женщины обнаружили неподалеку от деревни Бужаниново, по «горячим следам» следователям удалось задержать двух подозреваемых. Ими оказались двое граждан одного из соседних государств 1988 и 1984 годов рождения.
«Нас будут учить таджики, а лечить – узбеки?». Чем грозит массовый наплыв мигрантов?
В этом году в России ожидается рекордный приток мигрантов – порядка 300 тысяч приезжих. А с 2020-го их число может возрасти еще в несколько раз. Дело в том, что правительство упростило получение российского гражданства для выходцев из других стран. Теперь для этого достаточно иметь лишь год местного трудового стажа.
Однако более чем две трети россиян не поддерживают действия властей. Мы разобрались, чем грозит столь дружелюбная миграционная политика россиянам?
Мигранты спасут Россию от демографической катастрофы?
«Прогнозы демографов показывают, что соотношение между работающим населением и пенсионерами становится критическим», – отметил Гриншпан.
Реальные доходы населения падают шестой год подряд, из-за чего россиянам становится труднее обеспечивать собственные потребности. А многодетные семьи составляют больше половины бедняков, которых насчитывается почти 20 млн.
Поэтому правительство так старательно пытается улучшить условия для миграции, привлекая иностранцев российским гражданством. Помимо снижения требований к трудовому стажу, предлагается разрешить мигрантам не отказываться от другого гражданства.
Наиболее предпочтительными для властей считаются приезжие из бывших советских республик. Соратники Путина предполагают, что знание русского языка поможет им быстрее ассимилироваться. Однако швейцарский журналист опасается, что такой подход не обойдется без вспышек ксенофобии. Ведь преимущественно мигранты в Россию приезжают из среднеазиатских стран.
Гриншпан считает, что увеличение числа инокультурных мигрантов приведет Россию к тем же проблемам, которые сейчас переживает Германия. К примеру, совсем недавно стало известно об угрозах погромов в Якутии после изнасилования выходцами из Средней Азии местной жительницы.
По прогнозам Росстата, население к 2024 году может уменьшиться на 435,8 тысяч человек с учетом ежегодного притока мигрантов в 223,6 тысяч.
Согласно подсчетам Высшей школы экономики, для сохранения текущей численности населения, поток приезжих нужно увеличить до 300 тысяч человек.
Паспорта для новых избирателей
Новые поправки в миграционное законодательство пока еще не дали результатов, но российские власти уже нашли работу для будущих мигрантов. Так, кабмин установил новые квоты для приема иностранцев на работу в отдельных отраслях экономики. Больше всего мигрантов ожидают в сферах строительства (до 80% от общей численности работников), овощеводстве (до 50%), а также в качестве водителей грузовых и пассажирских автомобилей (до 26%).
Мотивация ведомства легко объяснима: россияне не стремятся работать в сферах медицины и образования за низкие зарплаты, особенно в регионах (10-15 тысяч рублей). Однако эксперты опасаются, что такая политика приведет к заметному снижению качества преподавания в школах и обслуживания в поликлиниках.
Кроме того, в определенных сегментах экономика страны рискует подсесть на «иглу» трудовой миграции. Такое уже может случиться в сферах строительства, общепита и автотранспорта. По разным оценкам, за счет труда мигрантов производится от 8 до 20% российского ВВП.
Но вместе с тем нарастает структурный дисбаланс спроса и предложения на рынке труда. Так, мигранты замещают коренное население в тех сферах экономики, где не требуется высокая квалификация.
К тому же обостряются и социальные проблемы: создаются закрытые диаспоры и криминальные сообщества.
Почему мигранты нужны нашему обществу и экономике?
Мигранты есть в большинстве развитых стран. В России они оставляют результат своего труда, часть денег, а часто еще и свои культурные традиции и ценности. Хотя их присутствие важно и для экономики, и для демографии страны, к мигрантам все еще относятся предвзято обычные граждане, работодатели и сотрудники правоохранительных органов.
Руководитель центра «Сова*»(*), выполняющая функции иностранного агента Александр Верховский считает, что, если пропадут мигранты, рабочая сила останется, но ее стоимость заметно подорожает. По мнению эксперта, для государства проще всего смягчить требования к самим трудящимся.
Глава комитета «Гражданское содействие*»(*), выполняющая функции иностранного агента и руководитель сети «Миграция и право» правозащитной организации «Мемориал*»(*), выполняющая функции иностранного агента Светлана Ганнушкина уверена, что, если не будет мигрантов, на некоторых должностях просто никто не будет работать. Она считает, что государство должно пристальнее следить за работодателями и наказывать их, если те нарушают права рабочих из других стран.
«Такие дела» публикуют видео и текстовую расшифровку нового выпуска «Больше всех надо». Подписаться на youtube-канал шоу можно здесь.
Саша Ливергант: Сегодня мы поговорим про мигрантов — не про экспатов, а про тех людей, которые работают курьерами, на стройках, в такси, делают нам ремонт и сопровождают нас каждый день в нашей жизни.
Паша Меркулов: Мы хотим поговорить о том, каково отношение в обществе к мигрантам — действительно ли мы такие жуткие ксенофобы? Еще мы хотим обсудить экономическую составляющую, чтобы понять, какую роль в экономике играют мигранты, нужны ли они нам, какую работу они выполняют и отбирают ли они работу у русских мужиков. Наверное, первый и главный вопрос: сколько у нас вообще мигрантов?
Светлана Ганнушкина: На сегодняшний день на территории Российской Федерации всего 5 миллионов иностранных граждан. Это официальные данные. Для России это мало. И приблизительно половина из них — это те самые трудовые мигранты, о которых вы говорили. Мы в них нуждаемся.
Вообще, во всем мире за мигрантов уже идет конкуренция, потому что по мере развития государства граждане теряют желание заниматься определенными профессиями. А профессии эти совершенно необходимы. Был волонтер, который обзванивал всякие ЖЭКи, которые обычно берут мигрантов, и говорил, что он имеет постоянную регистрацию в Москве и хотел бы работать дворником. Ответ был немедленный: «С понедельника с трудовой книжкой».
НА САМОМ ДЕЛЕ ОНИ НЕ ЗАБИРАЮТ НАШИ МЕСТА. МЫ ЭТИ МЕСТА ЗАНИМАТЬ НЕ ХОТИМ
И это совершенно нормальный процесс, который идет во всем мире.
ПМ: Кто эти люди, откуда они приезжают?
СГ: В основном это бывшие граждане Советского Союза или их потомки, и приезжают они прежде всего из республик Центральной Азии (Узбекистан, Таджикистан, Киргизия). Надо сказать, что раньше это был и Казахстан тоже, а сейчас Казахстан сам стал реципиентом и принимает мигрантов, что говорит об определенном уровне развития.
Светлана Ганнушкина и Саша Ливергант
Александр Верховский: Здесь надо иметь в виду, что каждый раз, когда мы произносим слово «мигранты», мы имеем в виду юридический смысл этого слова: это люди, которые переместились из какой-то страны. Но в народе это слово используется не так.
Второе, что я хотел бы уточнить: конечно, 5 миллионов — не очень понятно как посчитанная цифра. Может, их не 5 миллионов. Официальная статистика не может отличаться вдвое, но на сколько-то она может отличаться.
СГ: Да, и у нас сейчас большие проблемы [с рабочей силой], которые [положительно] сказались на мигрантах: отношение к ним стало лучше. Они стали больше зарабатывать, и это прекрасно, потому что государство должно защищать их трудовые права.
Основная проблема, с которой к нам обращаются трудовые мигранты, состоит в том, что у них не заключены договоры с работодателем и работодатель относится к ним как к рабам. Он может в любую минуту их уволить, не платит им зарплату. Наши юристы созванивались с работодателями и взывали к их совести. Если мы получали хотя бы какую-то часть их зарплаты (по крайней мере 50 процентов), мы считали, что и это уже неплохо. Гораздо реже были случаи, когда мы обращались в суд. В последний год у нас были успехи, когда суд заставлял заплатить людям. У нас было яркое дело, когда наши подопечные сидели в зале суда, там был их работодатель, и он в присутствии судьи перевел деньги им на счета.
Вы спрашиваете, как относятся наши граждане. Мне кажется, что социологические опросы не дают реальной картины, потому что есть некоторые стандартные мнения, которые люди повторяют, не особенно углубляясь в то, что они на самом деле воспринимают. [Обычно] человек говорит, что мигранты такие-сякие, но при этом добавляет, что он, конечно, не имеет в виду их няню, так как она совершенно замечательная.
Мне кажется, что в последние годы отношение улучшилось. В пандемию граждане стали жертвовать в нашу организацию в разы больше, чем в другое время, потому что возникла солидарность.
АВ: Я думаю, что человек может хорошо относиться к своей няне, но при этом иметь некое политическое суждение, что, вообще-то, этих всех неплохо было бы куда-то…
СЛ: Всех, кроме этой няни?
АВ: Кроме няни, да. Или, скажем, каждого второго.
На вопрос о том, как люди относятся к какой-то группе или к мигрантам в целом, заметно больше людей отвечают, что относятся никак, равнодушно (не со страхом, не с любовью, не с ненавистью — им просто все равно). Мне кажется, что это очень позитивное изменение. Есть некая группа людей, и непонятно, почему к ним должно быть специальное отношение.
Александр Верховский
ПМ: Есть стереотип относительно того, что мигранты совершают больше преступлений. Когда только начались пандемия и изоляция, активно ходили слухи, что резко выросло количество преступлений, совершаемых мигрантами, потому что они все потеряли работу и сейчас ходят по дворам и грабят, чтобы что-то кушать. Это вообще имеет отношение к реальности или нет?
АВ: Нет, не имеет. У нас есть статистика Генпрокуратуры, публикуемая ежемесячно. Там есть отдельная графа по количеству преступлений, совершенных гражданами СНГ, и их процент примерно равен их количеству в стране. То есть в общем мигранты такие же криминальные, как и все остальные.
АВ: Но надо честно сказать, что есть преступления, для них характерные, — это подделка документов. Человек попался с липовой регистрацией. Может, он при этом даже и не знал, что она липовая: у нас же полно контор, которые делают бог знает что, но преступление это его.
СГ: Эти самые фирмы существуют, открыто рекламируются, у них написано, что они дают эти документы, человек приходит в эту фирму, платит деньги и получает фальшивку, а наказывают за это его.
АВ: Это к вопросу о том, из чего состоит преступность. Время от времени говорится, что больше у людей из СНГ приговоров по изнасилованиям.
СГ: Это неправда, мы это проверяли.
У меня был разговор с начальником Управления СК по Москве, когда мы защищали «рабов», которых эксплуатировала одна сеть магазинов в Гольянове. Он меня слушал, слушал, а потом сказал: «Почему вы их защищаете? Ведь на самом деле у нас много стариков, больных детей. Почему вы не защищаете наших граждан?» И он спрашивает у своего помощника, какой процент изнасилований они совершают. А он говорит, что каждое первое. Я спрашиваю: «Что, все 100 процентов?» Он говорит: «Да, 100 процентов, у меня статистика на столе». Я ему говорю: «Ну так давайте ее сюда принесите, потому что я думаю, что 10-15 процентов». Он открывает документ, краснеет, бледнеет, опускает голову, потом поднимает на меня глаза и говорит: «Да, вы правы, 14 процентов». Чтобы в этом убедиться, достаточно действительно непредвзято посмотреть статистику.
На сайте МВД выкладывалась статистика за все годы, я ее собирала. Преступность иностранных граждан в общей доле всех преступлений никогда не доходила до 4 процентов, а в среднем это было 3 процента.
СГ: Есть ряд преступлений, которые могут совершить только мигранты. Например, нелегальное пересечение границы или фиктивная регистрация иностранного гражданина.
Не нужно вводить карательные меры там, где можно решить все иначе. Регистрация — это формальная вещь, и она не может останавливать основной закон, который устанавливает связь между человеком и государством.
Еще есть статьи, под которые трудовые мигранты подпадают просто пачками: о нарушении порядка пребывания на территории Российской Федерации и порядка трудовой деятельности. Почему люди оказываются в таком положении, что они, нарушают эти порядки? Их не регистрируют там, где они реально живут. Человек, который сдает помещение, живет еще старым советским представлением о том, что после регистрации человек сможет получить жилплощадь.
Вторая причина: люди не доверяют государству. Они хотят минимизировать свои отношения с государством и предпочитают использовать коррупционные схемы, каждый раз давая определенную сумму участковому, который приходит проверять [жильцов без регистрации].
А ПОТОМ ЭТИХ ЛЮДЕЙ ЛОВЯТ НА УЛИЦАХ, ОТПРАВЛЯЮТ В СУД, И ЭТИ СУДЕБНЫЕ ДЕЛА СОВЕРШЕННО ЧУДОВИЩНЫЕ
По той же причине и работодателю выгодно иметь нелегального работника. Надо менять систему, чтобы ему это было невыгодно.
ПМ: Как вообще устроена процедура легальной работы для человека из другой страны в России?
СГ: В последние годы у нас появился, на мой взгляд, замечательный закон о патентах. Этот закон не связывает возможность работы с разрешением работодателя. Если работник получил патент и регулярно оплачивает так называемый авансовый налоговый платеж, то он может работать. Относится это к тем республикам бывшего Советского Союза, с которыми у нас безвизовый въезд.
Кроме того, есть несколько республик, которые состоят в Таможенном союзе: Казахстан, Киргизия, Армения, Белоруссия. Они могут работать, как и наши граждане.
Для тех, кто их нанимает [нелегально, законодательство] должно ужесточаться, потому что на самом деле наказывать надо работодателя, а не работника.
Светлана Ганнушкина
АВ: Плюс кому-то сложно оформить патент. Если человек не очень хорошо владеет русским, функциональная грамотность у него невысокая, то ему будет сложно заполнить бумаги. Наверное, ему в конечном счете проще просто заплатить посреднику. А вот что ему предоставит посредник — это может быть уже по-разному. Посредник может добросовестно взять его за руку и провести по инстанциям, а может изобразить ему липовую бумажку. Вернее, она будет выглядеть как настоящая, только не попадет в базы, и поэтому любой остановивший его полицейский обнаружит, что она липовая.
СЛ: Есть еще один стереотип: что мигранты — самая легкая добыча для полицейских.
СГ: Это не стереотип, а просто факт.
АВ: Полицейские, конечно, бывают разные, но, скажем так, средний коррумпированный полицейский ищет человека, у которого что-нибудь не в порядке. Это не обязательно мигрант, это также может быть человек, который нетрезв.
СГ: Кроме того, у полиции есть планы, и мы видим, что они меняются. У нас был такой случай, когда мне позвонили мигранты и сказали, что их забрали восемь человек со стройки, хотя у них было все как полагается: патент, договор, где было написано, что они маляры. Их просто взяли с объекта, потому что они разгружали краску. Было сказано, что они выполняют не ту работу, которая записана у них в договоре. Сейчас это тоже происходит.
СЛ: Я понимаю так, что одна из больших проблем, связанных с мигрантами, в том, что они правовым образом не защищены ни от полиции, ни от какого произвола. Кроме того, они имеют очень небольшое представление о своих правах. Где и как они могут это представление получить?
ПМ: Я так понимаю, что кейсы работы полиции с мигрантами не вызывают такого резонанса, как кейсы, когда наши полицейские что-то делают с гражданами России?
СГ: Конечно. Сейчас большое количество наших граждан узнало, как и в каких условиях живут люди в Сахарове. А пока там жили мигранты, сколько бы мы об этом ни писали и ни говорили, никто особенно не реагировал.
АВ: Есть люди, с которыми мы сталкиваемся в наших жизненных обстоятельствах постоянно, а есть люди, которых мы почти не видим. Из тех категорий, которых вы обозначили как мигрантов, мы часто видим только разве что курьеров.
А тех же строителей мы не видим, потому что они живут на стройке. Мы понимаем, что где-то там, в этом странном мире, происходит другая жизнь, у них другие проблемы, и мы в каком-то смысле на это согласны. Это не только про ксенофобию, это про социальное расслоение.
СГ: То, что мы называем ксенофобией, — это довольно естественное состояние любого вида, а не только человеческого общества. Культурный человек должен научиться справляться с этим естественным качеством.
Светлана Ганнушкина, Саша Ливергант и Александр Верховский
АВ: Если рассуждать более социально, то в сущности ксенофобная реакция заключается в том, что мы не хотим видеть этих других людей. В пределе мы не хотим, чтобы они вообще въезжали в нашу страну. Но если они просто копошатся в другом месте, то окей.
Но на самом деле для принимающего общества это в конечном счете невыгодно, потому что формируется социально депривированный класс. Если бы эти люди приехали на два месяца и уехали — еще ладно, но если они продолжают жить в таком состоянии, то это плохо. Неважно даже, состоит этот нижний слой из мигрантов или из граждан России, — если он настолько депривированный, он будет продуцировать разнообразные проблемы в себе и вокруг себя.
Уже когда эти проблемы появляются, граждане начинают нервно и агрессивно реагировать. Иногда эти реакции поднимаются на высокий уровень — и дальше начинаются дискуссии, иногда немного странного характера.
Недавно была прямо озвучена позиция, что надо отрегулировать количество мигрантских детей в школах, потому что их очень много. Постановка вопроса довольно дикая. Если государство будет регулировать детей по этому статусу, то что оно в конце концов сделает? Если ему покажется в какой-то момент, что мигрантских детей должно быть в классе не больше чем 5 процентов, 10 процентов? А если их больше, то куда же их девать? Ведь право на образование никто не отменял, а дети, которые не ходят в школу, — это опять же социально плохо для принимающего общества.
Это все исходит из общей теории о том, что любое функционирующее общество, в том числе и образовательное, может переварить какое-то количество «инклюзируемых», а если их слишком много, то переварить их оно не может, и начинаются проблемы. Но ведь значение же имеют не документы их родителей, а то, например, насколько грамотны эти дети, владеют ли они русским языком, учились ли они в предыдущих классах, и если учились, то где.
СГ: Мне кажется, президент впервые обратил внимание на проблему, что дети мигрантов должны учиться. Другое дело, как это должно быть организовано. Мне кажется, что если будут устраивать детей в школы, делать классы русского как иностранного, то это может сыграть положительную роль, а не отрицательную. Образовательная система должна адаптировать [детей мигрантов].
Из этих мигрантов часть останется здесь жить постоянно, особенно это относится к молодежи и к детям. Это компенсирует наш демографический спад, который свойственен всем развитым государствам.
Светлана Ганнушкина
СЛ: Дети, которые вырастут, уже не будут строителями, а, скорее всего, пойдут учиться, будут зарабатывать, платить налоги.
ПМ: Есть стереотип про проживание мигрантов в гетто — это пугалка любого городского жителя.
СГ: Мы [должны] способствовать их интеграции. Я бы не употребляла слово «ассимиляция», потому что тогда человек становится совершенно не отличим, не знает своего родного языка, его этническое и национальное происхождение перестает быть замечаемым. Это должен быть выбор самого мигранта.
АВ: У нас плотность мигрантского расселения в определенных местах меньше, чем в больших европейских городах, потому что у нас менее мобильный рынок жилья. Просто есть районы в городе, где жилье дешевле, — туда селятся те люди, которые могут заплатить меньше. Статистически неизбежно то, что среди них будет много приезжих (не обязательно из другой страны) просто потому, что в Москве дорогое жилье.
СЛ: Когда мы говорим об интеграции, это какой-то планомерный порядок действий, условно говоря, от аэропорта до съемного жилья?
СГ: Да. Полиция запретила нам раздавать агитационные листы людям, которые приезжали из Узбекистана на поезде. Мы объясняли им их права, там ничего не было сказано против политики государства. А именно такие материалы им должны давать. Они должны понять, куда им пойти и как дальше работать, кто-то их должен встречать. А дальше с ними нужно заниматься русским языком.
Кстати, относительно денег. Они получают наши деньги, но оставляют здесь ценности, которые создали. Они получают небольшие деньги за свой труд и оставляют его нам, отправляют деньги домой, хотя часть оставляют здесь.
А дальше их детей должны брать в школу. Если мы встретим их доброжелательно, если они выучат наш язык и воспримут хорошую часть нашей культуры (а у нас она есть), они станут источником этой культуры и этого языка.
МНОГИЕ ЗДЕСЬ ЖЕНИЛИСЬ, ЗАВЕЛИ ДЕТЕЙ. И ВОТ ИХ ОТ РУССКИХ ЖЕН, БЕРЕМЕННЫХ ИЛИ УЖЕ С КУЧЕЙ ДЕТЕЙ, ОТПРАВЛЯЮТ ДОМОЙ, И ЭТО СОВЕРШЕННО ЧУДОВИЩНО
АВ: Когда человек приезжает, он обычно приезжает ненадолго, а потом его планы меняются: работа пошла, может, ему здесь понравилось — и он остался.
Изначально их задача — заработать денег и адаптироваться к обстоятельствам настолько, чтобы не попадать в неловкие ситуации. В некотором роде это наш общий интерес. И вот после того как они уже начали здесь жить, они начинают интегрироваться. Они вступают в какие-то сообщества, только на выборах не голосуют.
Но есть и другая сторона — насколько сами приезжие хотят этой интеграции. Они встречают недоброжелательность, и у них появляется естественное желание сделать шаг назад.
Александр Верховский и Паша Меркулов
СГ: Надо, чтобы мы доброжелательно предлагали им варианты.
СЛ: А если говорить о гражданских низовых инициативах, что я сама, например, могла бы делать для того, чтобы этому процессу помогать?
СГ: Приходите к нам волонтерить. У нас несколько десятков волонтеров, и некоторые берут на себя обязанность посещать какую-то семью и там заниматься с детьми [изучением русского]. Сначала это просто занятия, а потом возникает дружба, хорошие отношения. Детей ведут в театр, мы устраиваем праздники беженцев в парке напротив нашего офиса. То есть на самом деле люди готовы в этом участвовать, и помочь достаточно легко. Журналисты могут об этом рассказывать — работа есть для всех. Приходят переводчики. На базе нашей организации написаны диссертации.
ПМ: Мы уже говорили о том, что люди, которые приезжают работать, не конкурируют с теми, кто здесь живет, за рабочие места. Но есть, например, работа в такси, которая для многих и в России является нормальным способом существования, а на эти вакансии приходят мигранты. Тут есть конфликт?
СГ: Мне кажется, надуманный, потому что сейчас такая потребность в такси, что всем хватит работы.
АВ: Но если, грубо говоря, представить себе на секундочку, что все трудовые мигранты исчезли, то это же не значит, что дворники исчезнут.
АВ: Они исчезнут на некоторое время, а потом они появятся — просто за большие деньги, и эти деньги заплатят люди, которые платят дворникам. Меньше трудовых ресурсов — дороже их услуги, вот и все.
СГ: Один мой знакомый говорил о том, что они в свой кооператив решили взять дворника — обязательно гражданина России. И они не нашли, хотя и предлагали большие деньги.
Москвичи не хотят мести дворы, потому что у нас есть более интересные занятия. То же самое происходит с сиделками, с нянями, с уборщицами. Гораздо труднее найти человека, который захочет это делать.
Еще есть ценности, которые приносят с собой эти люди, в частности отношение к старикам и к детям. У меня была история, когда ко мне пришла председатель кооператива, потому что полиция решила разогнать мигрантов из Киргизии, работавших консьержами и дворниками. Адвокат пошел к сотруднику полиции, и тот показал заявление от семи жителей этого дома, которые написали, что мигранты часто собираются вместе и, наверное, распространяют наркотики. И она сказала: «О, семь человек подписали? У меня 127 подпишут противоположные заявления». И они отбили своих мигрантов. Я у нее спросила, почему она так за них бьется, а она мне ответила, что с тех пор как они взяли этих людей на работу, у них в доме не стало неухоженных стариков. Я спросила, берут ли они за это деньги, а она ответила, что кто-то платит, а кто-то и нет. Это элемент их культуры, и они приносят его к нам. Это замечательно.
Текст: Екатерина Красоткина
(*) — власти считают организацию иностранным агентом