зачем люди уходят в монастырь и что они там делают
Что лучше для духовного мира человека — семейная жизнь или монашество? Почему решение уйти в монастырь не должно приниматься в спешке и быть импульсивным? Какие сложности ждут послушника в стенах обители? Как быть с родными, остающимися в миру? На эти и другие вопросы «Правде.Ру» в 2012 году ответил наместник Донского монастыря игумен Парамон (Голубка).
— Отец Парамон, что лучше — семейная жизнь или монашество?
— Каждый христианин стоит перед выбором, как лучше послужить Богу. Один путь — создание семьи, а другой — монашеская жизнь, и в зависимости от внутреннего устройства каждый выбирает свой путь, но ни один из них не является лучшим. Главная цель и женатого, и монаха — это спасение души. Вспомните преподобного Макария Великого, который думал, что достиг монашеского совершенства. Господь отправил его к двум женщинам в город, которые смогли угодить Богу наравне с ним. Макарий спросил их, как они смогли это сделать. Оказалось, что они старались жить в мире, смиряясь друг перед другом, и это в глазах Бога перевесило все подвиги преподобного Макария Великого. Прочитайте статью Иллариона Троицкого «Единство идеала Христова», где он говорит о том, что одни и те же заповеди существуют как для монахов, так и для мирских людей, и все должны их исполнять.
— Почему люди уходят в монастырь?
— По разным причинам. Главное — решение это должно быть осознанное, ведь этот путь выбирается раз и на всю жизнь. Человек должен честно определиться, зачем он это делает, потому что, оказавшись в монастыре, он может впасть в уныние, не обретя там желаемого идеала. Именно поэтому в монастырь не принимают сразу, человеку дают возможность сначала потрудиться, почувствовать монашескую жизнь изнутри. Потом он проходит послушнический период — обычно год-два, но некоторые люди могут и дольше оставаться послушниками, и только после того, как сам человек решит принять монашеский постриг, его постригают. Никаких постригов по уговору или по принуждению не существует.
— Сейчас многие люди, далекие от церковной жизни, осуждают монахов за выбранный путь — все думают, что они убегают от мира, от проблем…
— Все внешне выглядит именно так: жены нет, тещи нет, жизнь комфортна, от скольких проблем убежал! Преподававший у нас в семинарии о. Артемий Владимиров часто говорил, что если мы хотим пройти наивысшую школу смирения, нам нужно жениться, потому что ни один духовник не смирит так человека, как его жена. Монашество и семья — два разных пути, одинаково сложных. Если кто-то убегает в монастырь от жизненных проблем, то совершает большую ошибку, так как в монастыре он столкнется с большими проблемами.
— В чем заключается суть монашества?
— Монашество состоит из трех вещей — молитвы, послушания и келейного правила. Это довольно нелегкий путь, так как, вступая на эту тропу, человек сталкивается с теми проблемами, с которыми не сталкивался в мирской жизни, потому что в монастыре брань не против плоти и крови, а против духов злобы поднебесной. Человека начинают мучить сомнения, испытывается его стойкость. Самостоятельно, без опытного духовника и святоотеческих чтений молодому монаху этот путь не осилить, поэтому когда человек окормляется у более опытного подвижника, он избегает многих ошибок.
— Почему при пострижении человеку дается новое имя?
— Священномученик Илларион (Троицкий) говорит, что как при крещении, так и пострижении человеку прощаются все грехи, он отрекается от прошлой греховной жизни, сбрасывает мирские одежды, заново рождаясь, добровольно становится младенцем, чтобы возрастать в мужа совершенного, в меру полного возраста Христа. Некоторые говорят, что при пострижении происходит обновление крещальных обетов. Поэтому как при крещении, так и при пострижении человеку дается новое имя.
Вообще, по сути, каждый христианин — это монах, но настоящий постриг обязывает человека быть достойным звания воина Христова, потому что это звание — не набор каких-то правил поведения, а внутреннее состояние человека. И если человек внутренне преображается, то постепенно преображается его внешность, и поведение. Но на этом пути его поджидают большие опасности, искушения и сомнения.
— Какие это опасности?
— Одно из самых главных искушений монаха — одиночество, которое нужно полюбить. Если человек не живет правильной духовной жизнью, то увлекается, к примеру, современными информационными технологиями. Всего этого монах должен избегать не в силу каких-либо запретов, а потому что все его личное время будет заполнено ненужной информацией, через которую у человека развиваются страсти. Для монаха это вдвойне страшно, потому что он начинает вести образ жизни, только внешне напоминающий монашеский. Нередко это приводит к тому, что монах может даже уйти из монастыря. Это очень печальные случаи, так как данные им обеты с него не снимаются — он становится клятвопреступником.
Другое искушение — стремление монаха жить по своей воле, воспринимая послушание как желание других подчинить его себе. Когда же инок воспринимает это повеление как волю Божию, ему очень легко жить в обители.
— Монах отрекается от прошлой жизни — но ведь в прошлой жизни у него остаются родители, которым нужна помощь. Как с этим быть?
— Когда человек женится или выходит замуж, разве он каждый день бывает в родительском доме? Конечно, нет. У него своя семья и он уже не может много времени уделять родителям. Или вспомните житие Сергия Радонежского: он хотел в раннем возрасте уйти в монастырь, но ушел только после смерти родителей.
Монахам не запрещается общаться ни с друзьями, ни с родителями, тем более, если монашествующий — единственный ребенок в семье. Из Донского монастыря монахи ездят в к родителям. Я и сам езжу к ним. Родители для меня не стали менее значимы после ухода в монастырь. Бывает, что когда один из родителей умирает, другой уходит в монастырь к сыну или дочери, принимает постриг — так появляется возможность ухаживать и следить за родителем прямо в монастыре.
— Как быть с теми людьми, которые не создали семью и в монастырь не ушли?
— Не надо всех людей, которые не создали семью, загонять в монастырь. Невольник — не богомольник, зачем вынуждать человека делать то, чего он не желает?! Здесь нет свободы, а есть давление общественного мнения. Надо, чтобы человек созрел и смог принять самостоятельное решение.
— Может ли монах давать советы мирским людям?
— Могу сказать из своего опыта. Если ко мне обращались с вопросами по семейной жизни, то я отправлял людей к женатым священникам. Человек не может знать всего, и лучше сказать, что ты чего-то не знаешь, чем дать плохой совет, от которого человеку станет только хуже. У любого священника, иеромонаха на первом плане должна стоять польза для человека. Главное — не навредить…
— Существует сегодня в России ли старчество?
— После революции традиция старчества в России была утрачена. Я знаю только двух людей, которых можно отнести к современным старцам. Это о. Кирилл (Павлов) и о. Ефрем из Ватопеда. Когда я общался с о. Ефремом, было ощущение, что я общался с архимандритом Кириллом (Павловым) — один и тот же Дух. На Афоне при общении с отцом Ефремом для меня это стало ясно.
С о. Кириллом мне посчастливилось жить на одном этаже, когда я учился в Московской Духовной академии, и это самое теплое воспоминание о том времени. Монастырь менялся на глазах, братия становилась другой, когда появлялся отец Кирилл. Его можно сравнить с хорошим настройщиком пианино. Отец Кирилл умел настраивать всех на правильный лад, он умел сказать каждому то, что потом заставляло человека меняться. А когда он читал Священное Писание, складывалось ощущение, что он не просто его читает, а пережил все то, что там написано…
— Возродится ли старческая традиция в России?
— Надежда есть, но возрождение не начинается с реставрации стен, оно идет изнутри: когда человек преображается сам, он преображает вокруг себя все. Поэтому для того, чтобы возродилось старчество, нужно чтобы наши монашествующие доросли до этого.
Старчество всегда присутствовало на Руси, но в XIX веке был расцвет старчества в Оптиной пустыни, там появилась сразу целая плеяда старцев. У нас сейчас многие ищут особых духовников, чтобы разрешить сразу все проблемы, ищут легкого пути, которого не бывает. Найти духоносного старца сегодня очень сложно — можно потратить на это всю жизнь, но так и не найти. Поэтому надо не только искать, но и самому работать над собой. Мы не знаем, кого как Господь и к чему приведет.
— Существуют ли какие-либо ограничения для тех, кто желает уйти в монастырь? Например, свое дело, бизнес?
— У коптов в Египте существует целый ряд ограничений при поступлении в монастырь: если человек имеет множество житейских неурядиц, или у него нет высшего образования — его не примут. Поэтому человек, уходя в египетский монастырь, отказывается от всего, что ему предлагает мир, жертвует карьерой, успехом, потому что его привлекает другая красота. Это очень интересный подход.
— У нас в России все по-другому…
— В России в монастырь приходят разные люди. Я знал одного монаха в Лавре, его звали Селафиил, он ушел в монастырь в 60 лет. В миру он был успешным человеком, у него была многодетная семья, но когда умерла жена, он больше не женился и, вырастив детей, ушел в монастырь. Он был интересным батюшкой, молитвенником и искренним служителем Божьим. К нему обращались с семейными проблемами. Было много интересных случаев, связанных с ним.
Однажды благочинный увидел, как красивая молодая женщина с ребенком выходит из кельи о. Селафиила. Он ее спрашивает, кто она такая и зачем пришла. Женщина ответила, показывая на мальчика: «А это его сын». Благочинный очень удивился, тогда женщина уточнила, что этот мальчик родился по молитвам отца Селафиила.
Был еще один интересный сюжет, связанный с этим батюшкой. Когда о. Селафиилу исполнилось 90 лет, ему приставили послушника. И вот однажды мы идем от братского корпуса и видим, что недалеко от нас идет Селафиил с послушником, но послушник вдруг поскальзывается, а 90-летний монах держит его на руке, так что было сложно определить, кто кого опекал — послушник отца Селафиила или наоборот…
— Есть ли разница между монастырями и обычными приходскими храмами? И как должно строиться взаимодействие между ними и прихожанами?
— Я служил в приходском храме на острове Сахалин восемь лет, и для меня, что монастырь, что приход — это одно и то же — христианская семья. А чего ожидают от членов семьи, или от тех, кто входит в состав семьи?!
В одном монастыре в Санкт-Петербурге было создано 32 группы по интересам, и в работе этих групп принимают участие большинство прихожан монастыря. Это очень хороший пример, его можно взять на вооружение и Донскому монастырю, чтобы прихожане чувствовали себя не просто захожанами, а активными участниками жизни. Нужно, чтобы община не прозябала, а реально действовала на благо людей. Наша вера не заключается только в словесном исповедовании, она должна обретать свое воплощение в жизни.
— Батюшка, и последний вопрос: как не осуждать людей?
— Я скажу словами святителя Иоанна Златоуста: надо отделять грех от грешника. Грех — это поступок, а грешник — это человек. Если вы осудили человека, то вы соединили поступок с человеком. Надо помнить, что каждый человек ошибается. Не знаешь, как и где упадешь, поэтому для человека ошибка или падение другого — это стимул молиться за него, чтобы Господь помог ему справиться с постигшим искушением. Если будешь его осуждать, твое падение может оказаться куда большим.
Читайте также:
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Как и почему люди сегодня становятся монахами? Вот что говорят они сами
Приблизительное время чтения: 6 мин.
Среди людей крепок стереотип, что в монастырь уходят лишь от одиночества или горя, если не могут найти своего «места в жизни» или чтобы отмолить страшный грех. Мы собрали истории современных монахов и убедились, что это далеко не всегда так.
Монахиня Елисавета (Сеньчукова), пресс-секретарь епархиального управления Якутской и Ленской епархии
Мария Сеньчукова — так в миру звали монахиню Елисавету — приняла постриг в 31 год. Многие в ее окружении считали, что поторопилась, что могла бы еще выйти замуж, построить семью. А она была уверена, что семья — это не ее путь. И лет с 18 всерьез начала думать о монашестве. Ее путь к постригу оказался долгим, но насыщенным — такое «безысходностью», от которой хочется бежать, не назовешь точно. В итоге выпускница Института философии ГАУГН и успешный журналист Мария нашла свое настоящее призвание.
«Шли годы, я стала заниматься преподаванием, потом журналистикой, потом попала в командировку в Якутию, потом переехала туда, чтобы работать в епархии, потом приняла монашество. Чин ангельский, между прочим. Думаю, это правильно. Потому что когда-то еще девочкой-подростком меня не длинные черные одежды восхитили. Меня через них Господь за плечо тронул. Позвал. Призвал. И я откликнулась, хотя откликалась долго. Поэтому журналистика, к которой я пришла не по призванию, а по обстоятельствам, меня к Нему и привела», — рассказала мать Елисавета.
Всем, кто ищет в монашестве укрытия от кажущейся бессмыслицы в жизни, но всё же хоть немного, но колеблется, она советует подождать: «. Тут надо быть особенно осторожными. Слишком велик соблазн сбежать от себя в черном длиннополом платье и спрятаться в монастырских стенах… Монашество может быть ответом на ваши терзания и искания только в одном случае: если вы поняли, что не можете без Бога».
Мать Елисавета убеждена, что именно в этот момент осознания себя монахом и происходит перемена человека — а не во время самого пострига.
«Перемена ума происходит не тогда, когда ты при постриге ползешь по храму под пение тропаря “Объятия Отча”, а когда еще до пострига вдруг понимаешь, что твое сердце целиком и без остатка забрал Бог. Ты сам отдал Ему свое сердце. В груди теперь дыра, и она вечно болит. Вариант один — отдать себя вместе с сердцем, руками и ногами, головой и каждой клеточкой мозга».
Иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель Сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви.
«Я и представить не мог, что буду священником. Да еще монахом. Я воспринимал себя исключительно как специалиста в области маркетинговых коммуникаций и пиарщиком, хотя иногда и начинал подумывать о том, как бы всё своё время посвящать служению Богу, Церкви и людям», — рассказал отец Геннадий в интервью «Фоме».
Действительно, большая часть жизни Романа (так его звали до пострига) была связана совсем не с Церковью. Он пришел в храм во время учебы на историческом факультете Брестского государственного университета. Начал петь на клиросе, много читал духовной литературы, но при этом за десять лет причащался всего несколько раз. Потом была работа на телевидении, приглашение на госслужбу, предложение работать в Москве — заниматься рекламой и пиаром. С профессиональной точки зрения жизнь стремительно шла в гору, но через пять лет такой карьерной гонки Роман вдруг осознал, что давно не был в храме: «Я спросил себя: “А вообще-то, я живу как христианин?” И сам себе ответил: “Нет”».
С этого момента началась его «карьера» церковная: работа в информационной службе отдела религиозного образования и катехизации. Там он и понял, что хочет стать монахом — почувствовал, что Господь призывает к такому служению.
«Я помню момент пострига, когда склонил голову и услышал: “Постригается раб Божий Геннадий…”. “Кто это — Геннадий?” — думаю. И тут понимаю, что это я: это в миру меня звали Романом, а в постриге владыка нарек мне имя в честь святителя Геннадия, архиепископа Новгородского», — вспоминает иеромонах.
Постриг сильно изменил бывшего пиарщика. И эти изменения он чувствует до сих пор.
«После пострига и рукоположения я начал осознавать: внутри меня происходят серьезные, глубокие изменения. Раньше я мог резко реагировать на раздражающие меня слова или действия другого человека. Теперь я стал замечать, как действует благодать, “всегда немощное врачующая и оскудевающее восполняющая”. И внутренние изменения я чувствую до сих пор, это — та сила, та внутренняя опора, которая дается Богом на ежедневное несение своего служения двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году», — говорил отец Геннадий.
Иеромонах Кирилл (Зинковский) — ректор Николо-Угрешской духовной семинарии и иеромонах Мефодий (Зинковский) — клирик Казанского храма в Вырице
Близнецы Евгений и Станислав родились и выросли в обычной советской семье, в которой говорить о Боге было просто не принято. Отец-профессор и ребятам прочил научную стезю. Всё к тому и шло: в школе мальчики прекрасно учились, с отличием окончили ленинградский политех. После блестящей защиты диссертаций в 1995-м им предложили годовые стажировки в Штатах или Голландии, но они отказались — и в этом же году неожиданно для близких поступили в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. И на первом же курсе приняли постриг.
«Был один знаковый случай. Тогдашний ректор Санкт-Петербургских духовных школ епископ Тихвинский Константин (Горянов) взял нас к себе иподиаконами. Однажды он служил в храме святой Екатерины в Мурине. Обычно владыка после службы сразу уходит, а тут почему-то сел в кресло в алтаре отдохнуть, а мы вдруг одновременно решили сказать ему, что мы в этом храме крестились. Он в ответ: “А, ну значит, вы уже не неофиты, надо монашество принимать”. Владыка, видимо, почувствовал наш настрой, но у нас было намерение принимать монашество где-то в монастыре. Даже перед семинарией мы пытались скромно объяснить духовнику, что мы уже много в жизни учились, а книжки мы и сами можем почитать, нас научили с литературой работать. Но батюшка благословил нас на духовные школы, а после предложения владыки — и на постриг при Академии. В обоих случаях отец Иоанн просил только съездить к известному старцу, протоиерею Николаю Гурьянову, он его 40 лет знал», — рассказал «Фоме» отец Мефодий.
А вот его брат, отец Кирилл, отвечает на вопрос о монашестве кратко: «Эта мысль сама выросла в душе».
Иеромонах Прохор (Андрейчук), насельник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря
Игорь Андрейчук рос в верующей семье, но был абсолютно обычным подростком: учился в металлургическом техникуме, ходил на дискотеки, иногда возвращался нетрезвым, в себе особо не копался и уж тем более ни о каком своем призвании не размышлял. К шестнадцати годам у юноши развилась сильная аллергия, и мама, параллельно с медикаментозным лечением, подолгу молилась о здравии сына. Однажды уговорила его съездить в Дивеево. «Храмы, монашки, бесконечные богослужения… я был просто в шоке. Сперва меня это все очень удручало: день и ночь молитва, и никакой тебе комфортной гостиницы — убогий домик с удобствами на улице. Но мама каждый день молилась преподобному Серафиму Саровскому, и сердце мое потихонечку начало оттаивать», — вспоминает иеродиакон Прохор в своих заметках, которые публиковал «Фома». К концу пребывания в обители юноша вдруг проникся монастырской жизнью: осознал, что в ней нет ничего лишнего, суетного, только Бог. «Когда в день отъезда я подошел приложиться к иконе Божией Матери “Умиление”, меня вдруг пронзила мысль: я должен стать монахом».
Через месяц Игорь с мамой поехали в паломничество в Псково-Печерский монастырь, и молодой человек понял, что хочет остаться там навсегда. Так и случилось — в 1995 году он поступил послушником в обитель, а через пять лет его постригли в монахи.
«Самые радостные воспоминания из моей монашеской жизни — это те моменты, когда мы с батюшкой, с отцом Иоанном (Крестьянкиным), гуляли, читали каноны, акафисты на свежем воздухе под пение птичек, белочки к нам спускались, их можно было покормить из рук. Это были самые-самые радостные, благодатные, неповторимые минуты! Такое спокойствие, такой свет от него исходил! До сих пор помню, как ласково он меня всегда встречал: «Ой, Проша пожаловал. » — вспоминает отец Прохор.
Вступление в монашество и выход из него. Часть 9
Святые отцы и современные подвижники благочестия о монашестве
Помнится один характерный случай, который произошел на нашей памяти: одна известная раба Божия приехала к нам в Печорский монастырь на прием к о. Иоанну выпрашивать благословения на монашеский постриг. Препятствий к постригу никаких не было, и все складывалось более чем благополучно. Еще до приезда к батюшке она уже заручилась благословением лаврских старцев и, поскольку была лично знакома со Святейшим Патриархом, то взяла благословение на постриг у Его Святейшества. Но о. Иоанн категорически не советовал ей принимать монашество, а оставаться в том чине, в котором она пребывала доселе. А она была директором известного учебного заведения. К сожалению, эта уважаемая всеми женщина не послушала о. Иоанна, посчитав, что старец не понял искренности ее намерений, и для подтверждения своей правоты она отправилась на остров Залит к старенькому о. Николаю Гурьянову. К радости будущей монахини, о. Николай ее благословляет на монашество. Остаются одни формальности, и подготовка к постригу движется полным ходом. Вот уже назначили и день пострига, который должен был совершить по благословению Святейшего архиепископ Истринский Арсений. И все бы хорошо, да только новопостригаемая раба Божия вдруг заявляет: «Я буду постригаться только в том случае, если, во-первых, меня будет постригать сам Святейший Патриарх и, во-вторых, если меня в постриге назовут в честь святой Марии Магдалины». Тут всем стало ясно, что постригаемая совершенно не готова к монашеству, и постриг отменили.
Ответственность перед вступлением в монашество подчеркивалась всеми святыми отцами и современными духовниками. Так, о. Иоанн говорил: «Выбор должно делать не в парении духа и отдавая себе отчет, к какому кресту протягиваешь руки».
Если же человек колеблется, что ему избрать, и не знает, как определиться, по какому пути ему пойти, то такому необходимо много молиться и искать воли Божией через святых людей и духовников, прося их молитв. Кроме того, есть испытанное средство – многолетний монастырский искус. Только убедившись путем долгого пребывания в монастыре, что решение о монашестве не случайно, не ослабевает от времени и является глубоко осознанной необходимостью, тогда можно просить пострига. Но все равно выбор монашеского пути зависит от самого человека.
Учение о внутреннем монашестве можно встретить у многих отцов и подвижников благочестия, которые придавали ему огромное значение, гораздо большее, чем внешнее монашество. Одно лишь внешнее монашество святыми отцами осуждается и обличается. Монах без внутреннего наполнения монашеского духа есть лишь «черная головешка», как говорил преп. Серафим Саровский.
Об оставлении монашества
В своем отношении к оставлению монашеского образа святые отцы выражают полное и абсолютное единогласие. Вот мнения древних отцов Иоанна Златоуста и Василия Великого.
Святитель Великий Василий в отношении монашеских обетов рассуждает таким образом. Если человек не произнес еще публичных обетов пред Богом и людьми, то он волен поступать как хочет: или заводить семью, или жить свободным. Вины никакой здесь нет, так как он публично не посвящал себя Богу. Но если человек добровольно произносит обеты и обрекает себя (свое тело и душу) на служение Богу, тут уже возникает ответственность. И не просто уголовная, когда нарушают законы и обязательства общественной жизни, и не просто пред государством, когда попирают его законы, а ответственность более высокая, потому что Бог занимает высшее место.
Собрание творений святителя Иоанна Златоуста начинается с послания к монаху Феодору, который впал в плотской грех и после сего пришел в отчаяние. Тогда святитель Иоанн пишет ему послание, где увещевает его не отчаиваться, а найти в себе силы восстать и заново начать подвизаться, чтобы разрушить силу диавола. Святитель внушает ему прибегнуть к милосердию Божию, не сомневаясь, что Бог может простить этот грех; напротив, уверяет святой, Бог ждет покаяния от человека и исправления его жизни.
Феодор, к которому относятся предлагаемые увещания, написанные около 369 года по Р.Х., был сверстником и другом святителя Иоанна Златоуста и вместе с ним в юности посвятил себя подвигам отшельнической жизни, но вскоре оставил их для удовольствий мира сего. Святитель Иоанн не жалеет для дела спасения ближнего ни времени, ни усилий. Он в своих увещаниях призывает его к раскаянию изображением гибельности состояния грешников, кратковременности и тщетности настоящих благ, изложением грозных и утешительных истин христианской веры и другими убеждениями, которые подействовали на падшего Феодора так, что он возвратился в общество отшельников и впоследствии был возведен в сан епископа Мопсуэтского. С помощью Божией святитель Иоанн Златоуст достигает желаемого – спасает душу грешника от вечной погибели.
Это послание можно адресовать всякому монаху, потерпевшему крушение. Описанный святителем случай можно назвать классическим примером падений иночествующих, они случаются и в наше время. Поэтому увещания Иоанна Златоуста адресованы ко всем падшим монахам, и их стоит конспективно здесь привести.
Бог сильнее диавола и силен восстановить падшего, лишь бы тот этого сам восхотел.
В отчаяние ввергает не множество грехов, а нечестие души пред Богом.
Диавол отчаянием и беспечностью накладывает на душу оковы, но душа мужественная и доблественная разбивает эти оковы диавольские и воспаряет к Богу надеждою.
Надежда на Бога – вот священный якорь, спущенный для нас с Неба. За него будем держаться и не унывать и мало-помалу восходить к Богу.
Надежда на Бога – легкое бремя Христово, а отчаяние – тяжелый жернов осельский на шее того, кто поверил неприятелю, которым тот увлекает всех на дно адово.
Лукавый всевает помысл отчаяния для того, чтобы падшие не хотели бы уже сопротивляться ему, то есть чтобы сдались и отказались от борьбы с ним, а следовательно, не могли бы низринуть его.
Гнев Божий бесстрастен и делает все по человеколюбию и для исправления, а не со злобой и мщением.
Бог никогда не отвергает истинного раскаяния. Пример Ахава: за одно умиление и сокрушение на одре он был помилован Богом: «Сего ради не наведу зла во днех его за то, что он плакал пред лицом Моим» (3 Пар. 21: 29). Затем указывает на пример нечестивого царя Манассии, который также покаялся пред Богом и был прощен.
Покаяние ценится не по продолжительности времени, а по душевному расположению. Пример тому – Ниневия и благоразумный разбойник.
Тяжко не само падение, а то состояние, чтобы падши лежать и не вставать. И если так настроим свою совесть на покаяние, что возненавидим прежде порочную свою жизнь и изберем противоположный путь с такою силой, какой хочет Господь, то от времени ничего не потеряем.
Помыслы отчаяния прикрывают слабость воли кающегося.
Имея такие примеры, как покаяние блудного сына, не станем коснеть в пороках и откладывать обращение, но скажем и мы: «Иду ко Отцу моему», – и приблизимся к Богу.
Господь создал нас быть участниками вечных благ, а геенна огненная приготовлена не для грешников, а для диавола и ангелов его.
Святитель рассказывает Феодору об известном ему монахе Фениксе, сыне некоего Урвана, который в юности избрал подвижническое житие, но потом пал и вернулся к жизни в миру со всеми его пороками и страстями. И как молитвами и стараниями святых подвижников-монахов он покаялся и стал еще более ревностным иноком. Далее приводит пример Иоанна Богослова, как тот возвратил к покаянию своего ученика, ставшего разбойником. И пример апостола Павла, принявшего Онисима в свои объятия через покаяние.
Беседа с архимандритом Адрианом (Кирсановым) о монашестве
В удобное для батюшки время я пришел к о. Адриану и задал ему несколько вопросов, касающихся монашеской жизни.
– Батюшка, скажите, пожалуйста, сколько вы человек сами постригли?
– Я постриг 30 человек, в большинстве своем это были женщины за 40 лет, которые хотели принять постриг и вступить в монашество, но поскольку раньше монастырей было очень мало, то постригать приходилось мне, а жить они оставались в миру. Но я оставался их духовником.
– А как осуществлялся такой постриг?
– Конечно, сначала они обращались в письменной форме к правящему архиерею с прошением, где указывали обстоятельства своей жизни и почему хотят вступить в монашество, и упоминали, кто является их духовником, потому что требовалось согласие духовника. Иногда ко мне присылали этих женщин с просьбой постричь. Так, даже Святейший Патриарх Пимен, помнится, ко мне прислал трех женщин для пострига. Потом они уехали. А многие оставались жить при Псково-Печерском монастыре, и здесь осуществлялось их духовное руководство. Последней из тех, кого я постриг, была монахиня Наталия.
– Кто-нибудь из этих монахинь возвращался затем в мир?
– Нет, таких случаев ни разу не было.
– А из ваших духовных чад – монахов кто-нибудь уходил в мир?
– Да такой был один иеромонах N: он ушел и женился. А монаха D выгнали за плохое поведение, но он не женился. Ныне он уже убиенный… Да еще раньше ушел монах Р., но он почему-то не пишет и не приезжает; говорят, что его где-то рукоположили и он теперь служит где-то на приходе. Были, конечно, и другие случаи, но не с моими духовными детьми.
– Батюшка, что бы вы хотели сказать тем монахам, которые ушли в мир?
– Монаху нельзя жить в миру, потому что там правит балом князь мира сего – диавол, который хочет всеми силами погубить монаха. Такому монаху обязательно надо возвращаться в монастырь для покаяния, тогда он может еще спастись; если же он останется в миру, да еще будет и женатым, то может погибнуть. Потому что монах, ушедший в мир, называется самоубийцей и приравнивается к самоубийце. Такому не будет уже оправдания. И поэтому над ним даже не совершается отпевание.
– Что бы вы сказали тем, кто только вступает на эту трудную стезю – монашество?
– Как мне ответил в письме архимандрит Софроний (Сахаров), когда я его спрашивал об уходе из монастыря. Он мне сказал вот что: «Нет, дорогой отец Адриан, с креста не сходят, с креста снимают, поэтому терпи до конца».