правда о монастырях в россии
Какие тайны хранят монастыри России
Само слово «монах» происходит с греческого языка и означает «одиночный», потому и монашество предполагает отшельническую жизнь, аскетизм. Греческая основа слова указывает на то, что монашество как явление возникло именно в Греции еще в 3 веке. Первым монахом же принято считать Антония Великого, он 90 лет бродил по пустыне, на его долю выпала масса испытаний, начиная от голода и заканчивая искушениями и нападками дьявола. К таким великим и известным аскетам люди стремились стать ближе, приезжали к ним из разных уголков земли и селились рядом, образуя общины. В них они жили, повинуясь своему уставу и во всем подчиняясь старцу.
На русской земле монастыри сразу полюбили и стали возводить один за другим.
Первый был построен в 1051 году в Киеве Антонием Печерским, позже стали появляться другие крупные монастыри. Они были не просто местом для молитв, но и своеобразными образовательными центрами. Сюда приезжали странники, торговцы и другой люд, которому нужен был дельный совет. Считалось, что священнослужители – люди, постигшие жизненный смысл, способны дать дельный совет в любом направлении.
Впрочем, за это время не многое и изменилось. Многие крупные монастыри, несмотря на то, что считаются местом для уединения, являются излюбленной туристической достопримечательностью. Однако любой монастырь позиционирует себя как место, в котором любой путник может остановиться, набраться сил, помолиться, получить совет и отправиться дальше.
Современные монастыри – это не просто место религиозного культа, а архитектурная достопримечательность, место хранения религиозных произведений искусства, имеющих историческую ценность.
Женские монастыри имели особую значимость, здесь могли найти успокоение и очень часто спасти свою жизнь, многие девушки и женщины, которые претендовали на престол, либо одним лишь фактом своего существования, заставляли нервничать того, кто метил в императоры. Часто здесь свой покой находили женщины, чей жизненный путь с самого детства был полон страданий, тягостей и испытаний.
В обмен на покой и гармонию она должна была принять правила, по которому живет монастырь, принять постриг, надеть рясу, посвятить себя богослужению и отречься от всего мирского. Но при этом, монахини достаточно активны в обычной жизни и у них много обязанностей. Помимо того, что они много времен проводят за молитвами и в богослужениях, они еще и занимаются благоустройством храма, выращивают овощи, фрукты и цветы, готовят, шьют, оказывают помощь различным организациям и людям.
Нередко при монастырях работают больницы, детские дома, монахини, помогая тем, кто нуждается в их помощи, находят свое призвание и несут слово божье в своих поступках и деяниях.
Мужские монастыри во многом схожи с женскими по укладу жизни, но в них все же есть и отличительные черты. К примеру, мужчины полностью отрекаются от земной и мирской жизни и ведут более затворнический образ жизни. Часто они занимаются столярным делом и привлекаются к ремонту церквей.
Основные обеты, которые определяли жизненный уклад монахов, определялись тремя направлениями:
• целомудрие, безбрачие, девство;
• послушание;
• нестяжание.
Послушание подразумевает, что человек лишается собственной воли и полностью подчиняется духовному наставнику и Господу. Это становится частью смирения, доверия, умением одинаково реагировать на горе и радость.
Нестяжание означает отсутствие личных вещей, монах не должен быть рабом имущества, не должен привыкать к тому, что у него что-то есть, зависеть от привычек и любви к вещам.
Соловецкий мужской монастырь
Один из крупнейших православных монастырей был построен в живописном месте у Белого моря, всего в 165 км от северного полярного круга. Это место для своих молитв некогда выбрали подвижники Зосима, Савватий и Герман. Сначала в этом месте они построили келью, так они прожили шесть лет в молитвах и трудах, начав строительство церкви с деревянным храмом, приделом и трапезной. Две постройки стали основными, затем стали воздвигать монастырь.
К концу 16 века монастырь становится настоящей крепостью, строятся стены и башни из камня, по очертаниям здание начинает напоминать корабль. Учитывая месторасположение монастыря, он нередко становился объектом нападения и был вынужден держать оборону. Во время Крымской войны монахам, под предводительством архимандрита Александра удалось отбить нападение англичан и французов.
Свято-Введенская Оптина пустынь
Здесь живут мужчины-иноки, а монастырь является ставропигиальным. Его основателем является разбойник Опта (по иным версиям Оптия), который раскаялся в совершенных преступлениях и стал иноком. В служении его знали именем Макарий.
В 19 веке при храме был построен скит, там стали жить мужчины, которые много лет провели в уединении, так называемые пустынники. Число проживающих и прихожан росло, увеличивалось и количество пожертвований, на которые строились новые здания. Так здесь появилась мельница, новые пахотные земли.
На сегодняшний день это место является музеем и имеет подтвержденную историческую ценность, входя в число объектов Русской православной церкви.
Новодевичий монастырь
Один из самых известных монастырей берет свое начало с 16 века, тогда он был построен на Самсоновом луге, позже эту местность переименовали в Девичье поле. Примечательно, что храм строился по образу Успенского собора, соседствующего с Кремлем. Архитектурное величие закладывает основы так называемого московского барокко.
Однако известность монастырю пришла вовсе не из-за красивых фасадов. Здесь, до начала своего царствования проживал Борис Годунов вместе со своей сестрой Ириной. Она постриглась в монахини и стала зваться Александрой, правда жила не в келье, а в отдельных палатах с деревянным термом.
Территория монастыря активно застраивалась, появились каменные стены, башни, которые продолжали повторять кремлевский стиль – квадратные башенки с зубцами. Сегодня это действующий монастырь и музей одновременно.
Кирилло-Белозерский монастырь
Этот монастырь был основан Кириллом, впоследствии получившим статус преподобного, в 14 веке. Он сделал из пещеры келью, установил сверху деревянный крест. Этого было достаточно для того чтобы начались работы по возведению храма, уже в конце этого же года священнослужители освятили деревянный храм, который успели построить.
К началу 15 века здесь уже жило полсотни монахов, причем место становилось популярным, сюда часто приезжали не просто вельможи, но и цари. Пожертвования были богатыми, монахи смогли быстро построить новые здания и сооружения из камней, что и стало секретом их долголетия. Главной архитектурной достопримечательностью считается Успенский собор. Его строительство было закончено к концу 15 века и он стал первым каменным зданием, которое было построено на Севере. Вплоть до середины 18 века в него постоянно вносили изменения.
Валаамский монастырь
Нет однозначных данных о том, когда был построен этот храм и кто был его основателем, но первые упоминания о нем встречаются еще в 14 веке, в них указано, что монастырь основан в 1407 году. В свое время это был крупнейший мужской монастырь в России, в нем проживало более 600 монахов, на территории было огромное количество корпусов и построек. Но, несмотря на многолюдность, постоянные нападки шведских войск привели к упадку, число обитателей сократилось.
Монахи пытались построить свой Иерусалим, построив Успенскую церковь и Спасо-Пребраженский собор. За весь период своего существования он застраивался и переделывался огромное количество раз, на сегодняшний день он является одним из красивейших зданий религиозного культа во всей стране.
Александро-Невская Лавра
На строительстве этого сооружения настоял Петр Первый, так он хотел увековечить победу над шведами. Там, где река Монастырка соединяется с Невой, был заложен фундамент будущего храма. Так император хотел увековечить имя Александра Невского, который и принес победу, за эти заслуги он его канонизировал.
Храм, возведенный в этом месте, носил имя Александра, позже рядом появился монастырь. Постройки располагались буквой «П», по углам располагались церквушки. Здесь всегда был роскошный сад из деревьев и цветов, эту традицию продолжают и по сей день, превращая территорию в благоухающее райское место.
Троице-Сергиева Лавра
Этот монастырь основан Сергием Радонежским в 14 веке, он был сыном разорившегося дворянина. Ему же принадлежит архитектурная идея сооружения. Он планировал в центре четырехугольника поставить собор, вокруг которого будут расположены кельи. Ограждения были построены из деревянного тына.
Позже над воротами монастыря построили еще одну небольшую церковь. Некоторое время спустя такой план постройки стали использовать при строительстве, достройке и переделывании других монастырей. Именно это и породило мнение о том, что якобы Сергей Радонежский является основателем всех русских монастырей. Скорее он был талантливым проектировщиком и архитектором, что не могли не заметить по объектам, возведенным согласно его задумке.
Спустя некоторое время у собора построили еще одну церковь, назвав ее Свято-Духовской, в ней был храм и колокольня, а монастырь стал называться Лаврой.
Спасо-Преображенский монастырь
В летописях есть указание года возникновения монастыря – 1096г. С тех пор его стены становились домом для многих известных целителей и чудотворцев. Монахи участвовали в строительстве Спасского собора, но к этому приложил руку сам Иван Грозный, который с помощью этого архитектурного объекта увековечил взятие Казани. Царь из казны выделил не только иконы, утварь для церкви, но и литературу, одежду для священников и монахов.
Позже, в 17 веке здесь появится Покровский храм, в котором будет пекарня, поварская палата и другие хозяйственные комнаты, рассчитанные на приготовление хлеба.
Серафимо-Дивеевский монастырь
Это сооружение примечательно тем, что в нем впервые в строительстве зданий религиозного культа, использовался железобетон – дорогой материал по тем временам. Основательницей женского монастыря считается матушка Александра. Несмотря на то, что она начала строительство на собственные средства, в последующем она нашла тех, кто был готов вкладываться в дело всей ее жизни.
Матушка Александра направлялась в Саровскую пустынь и остановилась отдохнуть в селе Дивеева, там она и увидела сон, которое расценила как видение. Божия Матерь указала ей, что это именно то самое место, которое она искала для строительства храма.
Сначала это была обитель, но местная помещица Жданова, узнав о том, что в их окрестностях появилась такая матушка, сделала крупное пожертвование, отдав будущему монастырю часть своих земель. Тут построили три кельи, огородили забором. В одном из помещений жила сама Александра вместе с послушницей, второе заняли еще три женщины, а третья келья предназначалась паломникам, которые шли в Саров.
Предчувствуя свою гибель, Аннушка обратилась к отцу Пахомию с просьбой не бросать монастырь и послушниц, завещая продолжать начатое ею дело. Из числа послушниц была выбрана матушка, которая в ближайшие годы увеличила число монахинь до 50.
Монастырем обитель стала в 19 веке, при игуменье Марии монастырь приобрел неповторимый архитектурный облик, став настоящим историческим достоянием и местом религиозного культа.
Псково-Печерский монастырь
В монастырь приехал уполномоченный по делам религии, для того чтобы вручить архимандриту Алипию, который, между прочим, был участником Великой Отечественной войны, приказ о закрытии монастыря. Получив в руки документ, Алипий стал медленно по слогам читать текст, ожидая, когда разогреется камин, туда же он и отправил бумагу, как только огонь разгорелся. Чиновнику он заявил, что он лучше умрет, чем даст закрыть монастырь и его монахи считают точно также. А напоследок напомнил, что две трети монахов – участники Второй мировой, готовые сражаться за свой выбор.
Дерзости настоятеля стоит только удивляться, ведь он рекомендовал бомбить с самолета, к тому же, Европа, которая расположена совсем рядом, обязательно услышит о столь вопиющем происшествии и мировая общественность узнает о бесчинствах, происходящих на территории СССР.
Примерно в это же время в монастырь приехала премьер-министр Индии, которая была потрясена увиденным. Так, за рубежом узнали о монастыре и один за другим стали приезжать иностранные гости, сами того не ведая, они спасали монастырь от закрытия и разрушения. Монахи это прекрасно понимали и были лишь рады новым гостям.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
«Я провела в монастыре 18 лет» Бывшая монахиня объяснила The Village, почему монастырь не всегда оплот духовности
Наталья Милантьева попала в один из подмосковных монастырей в 1990 году. В 2008-м ей пришлось уйти, но разочарование в обители и особенно в настоятельнице наступило намного раньше. Наталья рассказала The Village, как монастырь тайком от церковного начальства торгует собаками и книгами, как живет монастырская верхушка и почему сестер устраивает такой порядок.
«Оставайтесь, девчонки, в монастыре, мы вам черные платьица сошьем»
Когда мне было лет 12−13, мама ударилась в православие и стала воспитывать меня в религиозном духе. Годам к 16−17 у меня в башке, кроме церкви, вообще ничего не было. Меня не интересовали ни сверстники, ни музыка, ни тусовки, у меня была одна дорожка — в храм и из храма. Обошла все церкви в Москве, читала отксеренные книги: в 80-х религиозная литература не продавалась, каждая книжка была на вес золота.
В 1990 году я закончила полиграфический техникум вместе со своей сестрой Мариной. Осенью нужно было выходить на работу. И тут один известный священник, к которому мы с сестрой ходили, говорит: «Поезжайте в такой-то монастырь, помолитесь, потрудитесь, там цветочки красивые и такая матушка хорошая». Поехали на недельку — и мне так понравилось! Как будто дома оказалась. Игумения молодая, умная, красивая, веселая, добрая. Сестры все как родные. Матушка нас упрашивает: «Оставайтесь, девчонки, в монастыре, мы вам черные платьица сошьем». И все сестры вокруг: «Оставайтесь, оставайтесь». Маринка сразу отказалась: «Нет, это не для меня». А я такая: «Да, я хочу остаться, я приеду».
Дома меня никто как-то особо и отговаривать-то не стал. Мама сказала: «Ну, воля Божья, раз ты этого хочешь». Она была уверена, что я там немножко потусуюсь и домой вернусь. Я была домашняя, послушная, если бы мне кулаком по столу хлопнули: «С ума сошла? Тебе на работу выходить, ты образование получила, какой монастырь?» — может, ничего бы этого не было.
Сейчас я понимаю, почему нас так настойчиво звали. Монастырь тогда только-только открылся: в 1989-м он заработал, в 1990-м я пришла. Там было всего человек 30, все молодые. В кельях жили по четверо-пятеро, по корпусам бегали крысы, туалет на улице. Предстояло много тяжелой работы по восстановлению. Нужно было больше молодежи. Батюшка, в общем-то, действовал в интересах монастыря, поставляя туда московских сестер с образованием. Не думаю, что он искренне заботился о том, как у меня сложится жизнь.
Я была домашняя, послушная, если бы мне кулаком по столу хлопнули: „С ума сошла? Тебе на работу выходить, ты образование получила, какой монастырь?“ — может, ничего бы этого не было
Как все изменилось
Сестры высказали матушке, что у нас теряется монашеская общность (тогда еще можно было высказывать)
Году в 1991-м в монастыре появилась такая дама, назовем ее Ольга. У нее была какая-то темная история. Она занималась бизнесом, каким — точно сказать не могу, но московские сестры рассказывали, что ее деньги добыты нечестным путем. Каким-то боком она попала в церковную среду, и наш духовник благословил ее в монастырь — спрятаться, что ли. Было видно, что это человек совершенно не церковный, мирской, она даже платок не умела завязывать.
С ее приходом все начало меняться. Ольга была ровесницей матушки, обеим было чуть за 30. Остальным сестрам — по 18−20 лет. Подруг у матушки не было, она всех держала на расстоянии. Называла себя «мы», никогда не говорила «я». Но, видимо, она все-таки нуждалась в подруге. Матушка у нас очень эмоциональная, душевная, практической жилки не имела, в материальных вещах, той же стройке, разбиралась плохо, рабочие ее все время обманывали. Ольга сразу взяла все в свои руки, стала наводить порядок.
Матушка любила общение, к ней ездили священники, монахи из Рязани — всегда полный двор гостей, в основном из церковной среды. Так вот, Ольга со всеми рассорилась. Она внушала матушке: «Зачем тебе весь этот сброд? С кем ты дружишь? Надо с правильными людьми дружить, которые могут чем-то помочь». Матушка всегда выходила с нами на послушания (послушание — работа, которую дает монаху настоятель; обет послушания приносят все православные монахи вместе с обетами нестяжания и безбрачия. — Прим. ред.), ела со всеми в общей трапезной — как положено, как святые отцы заповедовали. Ольга все это прекратила. У матушки появилась своя кухня, она перестала с нами работать.
Сестры высказали матушке, что у нас теряется монашеская общность (тогда еще можно было высказывать). Как-то поздно вечером она созывает собрание, показывает на Ольгу свою и говорит: «Кто против нее, тот против меня. Кто ее не принимает — уходите. Это моя самая близкая сестра, а вы все завистники. Поднимите руки, кто против нее».
Руку никто не поднял: матушку-то все любили. Это был переломный момент.
Мирской дух
Ольга была действительно очень способная в плане добычи денег и управления. Она выгнала всех ненадежных рабочих, завела различные мастерские, издательское дело. Появились богатые спонсоры. Приезжали бесконечные гости, перед ними надо было петь, выступать, показывать спектакли. Жизнь была заточена на то, чтобы доказать всем вокруг: вот какие мы хорошие, вот как мы процветаем! Мастерские: керамическая, вышивальная, иконописная! Книги издаем! Собак разводим! Медицинский центр открыли! Детей взяли на воспитание!
Ольга стала привлекать к себе способных сестер и поощрять их, формировать элиту. Привезла в бедный монастырь компьютеры, фотоаппараты, телевизоры. Появились машины, иномарки. Сестры понимали: кто будет хорошо себя вести, будет работать на компьютере, а не землю копать. Скоро они поделились на верхушку, средний класс и низших, плохих, «неспособных к духовному развитию», которые работали на тяжелых работах.
Один бизнесмен подарил матушке четырехэтажный загородный дом в 20 минутах езды от монастыря — с бассейном, сауной и собственной фермой. В основном она жила там, а в монастырь приезжала по делам и на праздники.
Жизнь была заточена на то, чтобы доказать всем вокруг: вот какие мы хорошие, вот как мы процветаем!
На что живет монастырь
Скрывать от епархии деньги считалось за добродетель: митрополит — это же враг номер один
Церковь, как МВД, организована по принципу пирамиды. Каждый храм и монастырь отдает епархиальному начальству дань из пожертвований и денег, заработанных на свечках, записках о поминании. У нашего — обычного — монастыря доход был и так небольшой, не то что у Матронушки (в Покровском монастыре, где хранятся мощи святой Матроны Московской. — Прим. ред.) или в Лавре, а тут еще и митрополит с поборами.
Ольга тайком от епархии организовала подпольную деятельность: купила огромную японскую вышивальную машину, спрятала в подвале, привела человека, который научил нескольких сестер на ней работать. Машина ночи напролет штамповала церковные облачения, которые потом сдавали перекупщикам. Храмов много, священников много, поэтому доход от облачений был хороший. Собачий питомник тоже приносил неплохие деньги: приезжали богатенькие люди, покупали щенков по тысяче долларов. Мастерские делали на продажу керамику, золотые и серебряные украшения. Еще монастырь издавал книги от лица несуществующих издательств. Помню, по ночам привозили на КАМАЗе огромные бумажные ролики и по ночам же выгружали книги.
По праздникам, когда митрополит приезжал, источники дохода прятали, собак увозили на подворье. «Владыка, у нас весь доход — записки да свечки, все, что едим, выращиваем сами, храм обшарпанный, ремонтировать не на что». Скрывать от епархии деньги считалось за добродетель: митрополит — это же враг номер один, который хочет обокрасть нас, забрать последние крошки хлеба. Нам говорили: все же для вас, вы кушаете, мы вам чулочки покупаем, носочки, шампуни.
Собственных денег у сестер, естественно, не было, а документы — паспорта, дипломы — хранились в сейфе. Одежду и обувь нам жертвовали миряне. Потом монастырь завел дружбу с одной обувной фабрикой — там делали ужасную обувь, от которой сразу начинался ревматизм. Ее покупали по дешевке и раздавали сестрам. У кого были родители с деньгами, те носили нормальную обувь — я не говорю, красивую, а просто из натуральной кожи. А у меня мама сама бедствовала, привозила мне рублей 500 на полгода. Сама я ничего у нее не просила, максимум гигиенические средства или шоколадку.
«Уйдете — вас бес накажет, лаять будете, хрюкать»
Матушка любила говорить: «Есть монастыри, где сюси-пуси. Хотите — валите туда. У нас здесь, как в армии, как на войне. Мы не девки, мы воины. Мы на службе у Бога». Нас учили, что в других храмах, в других монастырях все не так. Вырабатывалось такое сектантское чувство исключительности. Я домой приезжаю, мама говорит: «Мне батюшка сказал…» — «Твой батюшка ничего не знает! Я тебе говорю — надо делать, как нас матушка учит!» Вот почему мы не уходили: потому что были уверены, что только в этом месте можно спастись.
А еще нас запугивали: «Если вы уйдете, вас бес накажет, лаять будете, хрюкать. Вас изнасилуют, вы попадете под машину, переломаете ноги, родные будут болеть. Одна ушла — так она даже до дома не успела дойти, сняла на вокзале юбку, стала за всеми мужиками бегать и ширинки им расстегивать».
Уходили тихо, ночью: по-другому не уйдешь. Если ты средь бела дня с сумками попрешься к воротам, закричат все: «Куда собралась? Держите ее!» — и к матушке поведут. Зачем позориться? Потом приезжали за документами.
Нас учили, что в других храмах, в других монастырях все не так. Вот почему мы не уходили: потому что были уверены, что только в этом месте можно спастись.
«Куда я пойду? К маме на шею?»
Мы привыкли к монастырю, как привыкают к зоне
Меня сделали старшей сестрой по стройке, отдали учиться на шофера. Я получила права и стала выезжать в город на фургоне. А когда человек начинает постоянно бывать за воротами, он меняется. Я стала покупать спиртное, но деньги-то быстро заканчивались, а в привычку уже вошло, — стала потаскивать из монастырских закромов вместе с подружками. Там была хорошая водка, коньяк, вино.
Мы пришли к такой жизни, потому что смотрели на начальство, на матушку, ее подругу и их ближний круг. У них без конца были гости: менты с мигалками, бритоголовые мужики, артистки, клоуны. С посиделок они высыпали пьяные, от матушки разило водкой. Потом всей толпой уезжали в ее загородный дом — там с утра до ночи горел телевизор, играла музыка.
Матушка стала следить за фигурой, носить украшения: браслеты, броши. В общем, стала вести себя как женщина. Смотришь на них и думаешь: «Раз вы вот так спасаетесь, значит, и мне можно». Раньше-то как было? «Матушка, я согрешила: съела в пост конфетку „Клубника со сливками“». — «Да кто ж тебе сливки туда положит, сама-то подумай». — «Ну конечно, ну спасибо». А потом уже стало на все это насрать.
Мы привыкли к монастырю, как привыкают к зоне. Бывшие зэки говорят: «Зона — мой дом родной. Мне там лучше, я там все знаю, у меня там все схвачено». Вот и я: в миру у меня ни образования, ни жизненного опыта, ни трудовой книжки. Куда я пойду? К маме на шею? Были сестры, уходившие с конкретной целью — выйти замуж, родить ребенка. Меня никогда не тянуло ни детей рожать, ни замуж выходить.
Матушка на многое закрывала глаза. Кто-то доложил, что я выпиваю. Матушка вызвала: «Где берешь эту выпивку-то?» — «Да вот, на складе, у вас все двери открыты. У меня денег нет, ваших я не беру, если мне мать дает деньги, я на них только „Три семерки“ могу купить. А у вас там на складе „Русский стандарт“, коньяк армянский». А она говорит: «Если хочешь выпить, приходи к нам — мы тебе нальем, не проблема. Только не надо воровать со склада, к нам ездит эконом от митрополита, у него все на учете». Никаких моралей уже не читали. Это 16-летним парили мозги, а от нас требовалась только работа, ну, и рамки какие-то соблюдать.
«Наташа, не вздумай возвращаться!»
В первый раз меня выгнали после откровенного разговора с Ольгой. Она всегда хотела сделать меня своим духовным чадом, последователем, почитателем. Некоторых она сумела очень сильно к себе привязать, влюбить в себя. Вкрадчивая всегда такая, говорит шепотом. Мы ехали в машине в матушкин загородный дом: меня послали туда на строительные работы. Едем молча, и вдруг она говорит: «Знаешь, я ко всему к этому, церковному, никакого отношения не имею, мне даже слова эти претят: благословение, послушание, — я воспитана по-другому. Я думаю, ты такая же, как я. Вот девчонки ходят ко мне, и ты ходи ко мне». Меня как обухом по голове ударили. «Я, — отвечаю, — вообще-то воспитана в вере, и церковное мне не чуждо».
Словом, она передо мной раскрыла карты, как разведчик из «Варианта „Омега“», а я ее оттолкнула. После этого, естественно, она стала всячески пытаться от меня избавиться. Спустя какое-то время матушка меня вызывает и говорит: «Ты нам не родная. Ты не исправляешься. Мы тебя зовем к себе, а ты вечно дружишь с отбросами. Ты все равно будешь делать то, что хочешь. Из тебя не выйдет ничего путного, а работать и обезьяна может. Поезжай домой».
В Москве я с большим трудом нашла работу по специальности: муж сестры устроил меня корректором в издательство Московской патриархии. Стресс был жуткий. Я не могла адаптироваться, скучала по монастырю. Даже ездила к нашему духовнику. «Батюшка, так и так, меня выгнали». «Ну и не надо туда больше ехать. Ты с кем живешь, с мамой? Мама в храм ходит? Ну вот и ладно. У тебя есть высшее образование? Нет? Вот и получай». И все это говорит батюшка, который всегда нас запугивал, предостерегал от ухода. Я успокоилась: вроде как получила благословение у старца.
И тут мне звонит матушка — через месяц после последнего разговора — и просит тающим голосом: «Наташа, мы тебя проверяли. Мы так по тебе скучаем, возвращайся назад, мы тебя ждем». — «Матушка, — говорю, — я уже все. Меня батюшка благословил». — «С батюшкой мы поговорим!» Зачем она меня звала — не понимаю. Это что-то бабское, в жопе шило. Но я не могла сопротивляться. Мама пришла в ужас: «Ты что, с ума сошла, куда ты поедешь? Они из тебя какого-то зомби сделали!» И Маринка тоже: «Наташа, не вздумай возвращаться!»
Приезжаю — все волками смотрят, никто по мне там не скучает. Наверное, подумали, что слишком хорошо мне стало в Москве, вот и вернули. Не до конца еще наиздевались.