поймай меня если сможешь учитель
Поймай меня, если сможешь. Версия директора
«Поймай меня, если сможешь». Так называется фильм Стивена Спилберга. Я смотрел, интересно. Но не правда, хоть и основано на реальных событиях.
В действительности, «поймай меня, если сможешь» — это такая игра. Я вижу эту игру каждый день, и даже участвую в ней. И чувствую себя примерно так же, как герой фильма Спилберга – тот, которого Том Хэнкс играет. Я чувствую себя идиотом. Беспомощным идиотом, которого обманывают, глядя в глаза, каждый день. У меня есть власть, но все, что я могу с ее помощью сделать – уволить. Хотя, и это не помогает – приходит новый сотрудник, и игра начинается снова.
Слышали, наверное, такое красивое высказывание: если вы пригласили на работу квалифицированного специалиста, то надо делать то, что он говорит, а не говорить ему, что делать. А вы пробовали делать то, что говорят эти квалифицированные специалисты? Я пробовал. И скажу прямо: это полная чушь.
На днях я выгнал очередного ИТ-директора. Вслед за ним, по неведомой причине, мой единственный программист сорвался и уехал в Москву, хотя я недавно поднял ему зарплату. Ладно, черт с ним, с программистом. Он раньше был хорошим, ценным, полезным, интересным, вдохновленным – тем самым квалифицированным сотрудником, которого хотелось слушать, и делать так, как он говорит. А потом, как и все, стал играть в игру «поймай меня, если сможешь».
Что за игра такая? Вы ее называете «работа», «выполнение своих обязанностей», «поддержание работоспособности ИТ-инфраструктуры», «автоматизация предприятия», «разработка веб-приложения» и т.д. Единственная ваша цель в этой игре – не быть пойманными.
В зависимости от вашего положения в иерархии, ловить вас должен или ваш начальник, или директор, или коллеги, или внутренние заказчики, или внешние клиенты, или черт знает кто еще. На приличном заводе всегда есть, от кого побегать.
Иногда вы вступаете в команды, и бегаете все вместе, в том числе – начальник с подчиненными может бегать, например, от директора. В книгах это называют «низовая солидарность», и относят к одной из важных особенностей русских людей, в контексте управления ими. Если в команду вступили менеджеры, то получается, скорее, «круговая порука». Суть одна и та же.
Итак, вот пришел ко мне ИТ-директор – тот, которого я на днях выгнал. Резюме – закачаешься. Опыт – невероятный. Уровень понимания бизнеса – не хуже моего. Переложить стратегию развития бизнеса в стратегию ИТ для него – как два пальца. И что дальше?
Дальше я, как приличный идиот, выполняю рекомендации умных людей, которые говорят, что надо слушать квалифицированного специалиста. Я и послушал. Вот прям так и было – он пришел на работу, я позвал его к себе, он пришел, сел и… Молчит. Минута, две, пять, десять. А я сижу, и слушаю. На собеседовании он, кажется, упоминал такую свою черту, как «проактивность».
Ладно, может я не так понял, что такое проактивность, когда книжки читал. Не выдержал, говорю – ну, давай, чувак! Наконец-то у нас в компании появился человек, умеющий решать бизнес-задачи с помощью ИТ (когда я это говорил, он, почему-то, чуть сгорбился). И опять тишина. А я сижу, и слушаю. Тишину.
И тут началась игра. Как думаете, с какой фразы? Конечно, с «мне сначала надо разобраться с ситуацией, вникнуть в проблемы». Отличный ход, всегда так начинается. Нет, вы не подумайте, я не идиот, считающий, что он мог выдать предложения в первый же день. Просто я точно знаю, что будет дальше.
Дальше он пошел вникать. День, неделя, месяц. Думаю – ну всё, вникнул. Зову опять. Сижу молчу. И он молчит. Не выдерживаю – опять спрашиваю: что можно улучшить? Какие бизнес-задачи можно решить с помощью ИТ? Давай, я готов, я хочу, я тебя поддержу!
Знаете, что он ответил? Надо, говорит, систему управления задачами внедрить. Не, может я чего не понимаю, но почему каждый новый ИТ-директор начинает с внедрения какой-то новой системы управления задачами, проектами, инцидентами или чем-то в этом роде?
Я – старый, больной человек, живущий в небольшом городе, работающий наёмным директором завода. Я очень далек от ИТ. Но за годы работы я запомнил несколько странных для меня слов. Вот послушайте: Водопад, Спираль, Канбан, Скрам, Джира, Трелло, 1С: Документооборот, Айтил и Итилиум (братья?), Майкрософт Прожект, Задачи в аутлуке, Директум, Битрикс24, Корпоративный портал, Яндекс Трекер, метрики, СЛА, тайм ту маркет. Я эти слова не просто запомнил – я пользовался этими системами, вникал в эти методики, как мог. Всю эту ерунду тащили ко мне ИТ-директоры.
Помните фильм «Служебный роман»? Каждый новый начальник начинает с ремонта своего собственного кабинета. А каждый новый ИТ-директор начинает с внедрения новой системы управления задачами, проектами и взаимодействиями. У меня есть подозрение, что они ничего другого делать не умеют. А, да, умеют – большинство из них – бывшие системные администраторы, умеют покупать новые серверы (получая откаты от продавцов), актуализировать карту сетей и трясти картридж, когда полосы появляются.
Мне еще повезло – корпоративную информационную систему внедрять не надо, уже давно мой программист с этим справился. Иначе каждый новый ИТ-директор предлагал бы автоматизацию затеять, позвал бы интегратора, те бы всё запороли за мои деньги, и в итоге всё равно пришлось бы нанять программиста, а ИТ-директора – выгнать, чтобы он искал очередного терпилу, получал от него зарплату, и откаты от интеграторов, поставщиков серверов и всего и вся.
Ладно, отвлёкся. Я точно знаю (теперь), что внедрение какой-бы то ни было системы управления задачами никак не помогает бизнесу. Тому, которым я управляю, не помогло. Просто задачи, которые надо делать, периодически перекочевывают из одной системы в другую. При переносе задачи получают индульгенцию – просроченные, по мановению волшебной палочки, перестают быть таковыми. Как мне объясняли, нельзя добавить задачу со сроком выполнения, который уже вышел.
Вместе с задачами индульгенцию получает ИТ-директор. Во-первых, во время внедрения новой системы его нельзя трогать – он же, блин, занят. Во-вторых, у него старые задачи, но с новыми сроками. В-третьих, «их же все надо актуализировать». И у нас начинается экспресс-обследование, интервьюирование бизнес-пользователей, приоритизация проектов, поиск ресурсов, согласование бюджетов и т.д. Всё то, что мы проходили много раз.
Так ИТ-директор может протянуть целый год. И его не поймаешь, он ведь занят. У него задача.
Потом начинается эксплуатация. И всё возвращается на круги своя. Выполняются какие-то проекты. Решаются какие-то задачи. Появляется какой-то функционал. А с точки зрения бизнеса не меняется ничего. Нет, вру – затраты на ИТ растут.
Просроченных задач сколько было, столько и осталось. Никому не нужной автоматизации, которая ничего не автоматизирует, становится всё больше. Потом ее еще надо обновлять, и какой-то рефакторинг делать, иногда – реинжиниринг. Ну, они так говорят, когда я выхожу из себя, и спрашиваю, когда начнут решаться бизнес-задачи.
Может, вы мне, дураку, объясните? Зачем, например, автоматизировать работу бухгалтера? Вот сидят пять бухгалтеров. Давно сидят. Еще когда система самописанная была, сидели. И справлялись со всей своей работой. Делали все необходимые операции, закрывали, сдавали отчетность, помогали оптимизировать налогообложение. Работали с 8 до 17.
А вот мы автоматизировали их работу. Купили современную информационную систему, переехали на нее, обучили бухгалтеров, начали работать. Они опять справляются со своей работой. Делают все необходимые операции, закрывают, сдают отчетность, помогают оптимизировать налогообложение. Работают с 8 до 17.
Вдруг, откуда ни возьмись, появляются задачи по автоматизации бухгалтерии. Тут им что-то надо доделать, там какую-то бумажку, здесь где-то что-то не заполняется. Ладно, ИТ делают – или сами, или внешних интеграторов зовут. Что в итоге? Сами понимаете. Бухгалтера по-прежнему справляются со своей работой. Делают все необходимые операции, закрывают, сдают отчетность, помогают оптимизировать налогообложение. Работают с 8 до 17. Да, и бухгалтеров по-прежнему пять.
В чем тогда смысл? Можете объяснить? С точки зрения бизнеса единственное, что произошло – я потратил деньги на автоматизацию. Всё, больше ничего. Людей меньше не стало, а значит – затраты не сократились. Никакой дополнительной работы они на себя не взяли. Скорость ввода и обработки операций не изменилась. Ничего не изменилось, только картинка на экране. А деньги, как говорится, уплочены.
Когда последний ИТ-директор тоже предложил новую систему управления задачами внедрять, я тяжело вздохнул, и, как мог вежливо, объяснил ему мое отношение к подобным проектам. Но он сумел меня удивить – сказал, что все предыдущие ИТ-директоры меня обманывали. Удивил не этим – каждый до него поливал дерьмом предшественников, торжественно выкидывая их системы и внедряя свои.
Этот предложил создать систему самим. Мол, главная проблема покупных систем и сервисов – плохая кастомизируемость (вот, еще словечко в мой вокабуляр). Под эти системы надо подстраиваться, менять свои процессы, чем-то жертвовать, с недостатками мириться. А мы сделаем систему сами, по нашим требованиям, и всё взлетит. Я подумал, и согласился.
Что в итоге? Вообще, подозреваю, что он не разрабатывал систему, а где-то стырил – больно быстро она появилась. Презентовал мне, и показал ключевое преимущество – мы, говорит, будем ранжировать задачи с точки зрения полезности для бизнеса. Я, блин, в восторг пришел! Наконец-то появился человек, который понимает, что мне нужно!
Но радость была недолгой – минут пять. Пока мы не сели с ним эту самую полезность определять. Знаете, как это выглядит? Я, если честно, думал, что там какая-нибудь балльно-факторная оценка будет, мы введем кучу параметров, в т.ч. затраты на реализацию, и система нам что-то посчитает. Я о таком слышал на одной из конференций. А что у нас?
А у нас, блин, в каждой задаче есть поле – «Полезность для бизнеса». И в него можно выбрать значение из списка: «очень полезно», «полезно», «никак», «вредно», «очень вредно». Всё! Это и есть «ранжирование задач с точки зрения полезности для бизнеса»! Просто выбираешь полезность из пяти вариантов, и всё, Карл!
Я, конечно, сдержался, чтобы не засмеяться. Ну, говорю, кто же определит полезность задачи для бизнеса? Вы, говорит! Директор определит! Да твою ж за ногу… Помните, да? Делать, что говорят квалифицированные специалисты.
Ладно, попробую. Смотрим первую задачу – автоматизировать работу ОТК, перечень требований прилагается. Мда… Как оценить полезность этой задачи для бизнеса? Это я себе вопрос задал. Подумал немного – не знаю.
Спрашиваю у ИТ-директора – может, ты знаешь, как решение этой задачи повлияет на бизнес? Но он хорошо играет в игру, его не поймаешь. Начинает юлить, говорить про ускорение оформления операций, прозрачность учета, прослеживаемость партий… Стоп, говорю. Бизнесу что от ускорения оформления операций? Можно будет ОТК на сокращенный рабочий день перевести? Уволить кого-то из них? Дополнительные обязанности навешать?
Нет, не поймал. Говорит, давайте бизнес-пользователя позовем. Начальника ОТК, Колю. Он, интересно, знает, что является бизнес-пользователем? А мне уже интересно стало, хотя ИТ-директор, наверное, подумал, что я соскочу, отложу, и забуду. Нет, позвонил Коле, тот прибежал.
Спрашиваю Колю – твоя задача? Смотрит, репу чешет, говорит – наверное. Не сам писал, кто-то из его людей. Как, спрашиваю, уважаемый бизнес-пользователь, решение этой задачи на бизнесе скажется? А Коля давно в игре, его на мякине не проведешь. Не знаю, говорит, это ваши дела, айтишные и бизнесовые, мое дело маленькое.
Я не унимаюсь – видишь, говорю, надо полезность задаче присвоить. Коля не теряется – отменяй ее к чертям, говорит, и так проживем. Коля такой – где сядешь, там и слезешь. Ну и добавляет, что у него там дела срочные, надо бежать. Не отпускаю – интересно же.
Раз задачу отменил, значит не нужна автоматизация. Хорошо, кто ж против. А как, спрашиваю, Коля, ты можешь нашему бизнесу помочь? Коля молодец – я говорит, чё, плохо работаю, что ли? Почему ко мне претензии?
Да упаси Господь, Коля, какие претензии! Но у нас тут бизнес, и перед ним стоит задача – прибыль повысить. Всегда стоит такая задача. Иногда, не скрою, прибыль надо повысить до нуля. Вижу, что Коля занервничал. Ладно, решил сгладить ситуацию.
Обратился сразу к обоим – парни, говорю, вот вы – представители разных миров, квалифицированные специалисты в своем деле. Один проверяет железяки, другой покоряет виртуальные миры. Оба – менеджеры. Значит, не наивные институтки, всё понимаете. Бизнесу надо повысить прибыль. Такая задача. Решить ее могут только сотрудники – такие, как вы.
И вот я вам ставлю бизнес-задачу – повысить прибыль. Ну, давайте свои предложения!
Ребята нахмурились, призадумались, но вскоре выпалили, почти одновременно – надо продавцов заставить больше продавать! Тогда и прибыль вырастет! Ай молодцы…
Нет, говорю, так любой дурак скажет. Вы мне придумайте, как силами ваших подразделений, ваших знаний и навыков, вашего опыта прибыль повысить. Что можно сделать на ОТК, чтобы прибыль выросла. Ну и, соответственно, в ИТ.
Молчат. Коля всё больше хмурится. Не выдерживает, говорит – это, вы мне задачу поставьте, я выполню. Ну, такую, чтоб я понял, что сделать надо. А то получается, как в сказке – пойди туда, не знаю куда…
И тут меня осенило! Я понял суть этой игры! Вот почему я никогда не могу никого поймать! Я так обрадовался, что отпустил господ менеджеров – сказал, что подумаю над задачами для них.
Задача! Задача! Задача! Самое главное в этой игре – задача! Это тотем, иммунитет, бронь от любых неурядиц! Главное – чтобы у тебя была задача!
Пока у тебя есть задача, с тобой ничего нельзя сделать. Когда у тебя нет задачи, ты почти на плахе – ведь ты получаешь зарплату просто так. Ничто так не давит на психику, как отсутствие задачи на работе. Особенно, если отсутствие задачи – очевидное.
Если задачи нет, ее надо добыть, любой ценой. Найти среди коллег, в других подразделениях, самому придумать, в конце-то концов. Особенно ИТ-шники этим грешат.
И нет никакой разницы, полезна задача бизнесу или нет. А если кто-то будет на эту тему возбухать (как я, например) – добавим ему поле «Полезность для бизнеса», пусть ранжирует. Человеку ведь без разницы, какую задачу выполнять первой, а какую – второй. Главное, что задачи есть, и их много.
Я из-за задач иногда чувствую себя лишним в компании. Буквально, как посетитель, какой-нибудь школьник на экскурсии. Зайдешь в любой кабинет, особенно в офисе, спросишь у любого – ты занят? О да! – скажет он. Неимоверно занят!
А чем? Тут он начинает перечислять, а ты стоишь и чувствуешь, как у тебя уши вянут. Какой только чуши не расскажет! Предоставление информации, согласование предоставленной информации, проверка согласования предоставленной информации, анализ предоставленной информации, согласование анализа предоставленной информации, проверка согласования анализа предоставленной информации.
Такое ощущение иногда, что ты открыл свой кишечник, прошу прощения, и ужаснулся. Ты думал, что он работает, как часы, а там – червяки копошатся. Спросишь их – эй, парни, а вы чего тут делаете? Вот они примерно то же самое расскажут.
Компания живет какой-то своей жизнью, черт знает откуда возникают все эти связи, процессы, задачи. В большинстве случаев невозможно даже узнать, кто эти задачи придумал, зачем их делать, и почему именно так.
А самое поганое – никого ведь не поймаешь. Ну, найду я какую-нибудь тупую задачу. Скажу человеку, чтобы он больше этой ерундой не занимался. Что произойдет, как думаете? Ни-че-го. Отменили задачу? Сделаю ДРУГУЮ!
Мало у кого хватит терпения долго копаться в этом месиве из задач. И сотрудники это знают. Директор придет, директор покопается, директор уйдет. А задачи останутся, и будут всегда. Тупые, бессмысленные, никому не нужные задачи. И игра.
Я не знаю, как быть, если честно. Любой идиот, так же, как и Коля с ИТ-директором, скажут – для повышения прибыли надо увеличить продажи и снизить затраты. Кто-то, может быть, еще приплетет увеличение объемов производства. И всё. Это все рычаги, которые у нас есть.
Попытки декомпозировать эти рычаги ни к чему не приведут. Ну да, кто-то опять предложит для снижения затрат печатать на черновиках. И выключать мониторы на ночь, чтобы электричество экономить. Всё. Наскребут идей на сотню тысяч в месяц экономии, и побегут исполнять – у них ведь есть задачи.
И всем пофигу, у всех задачи. А повышать прибыль – задача директора. А директор не знает ИТ. Директор не очень знает финансы. В тонкостях бух.учета не разбирается. Производство понимает хуже, чем начальник цеха. Но директор должен поставить каждому из них задачу.
В формулировке директора («повысить прибыль») задача не годится. Всем нужно объяснение – как именно они могут повысить прибыль. Ладно, хоть никто кроме ИТ не просит тех.задания.
И что мне делать? Как я могу написать задачу в терминах, которых не понимаю? Попробуйте, при случае, рассказать хирургу, где вам сделать разрез, какой использовать скальпель, что делать, если кровь хлынет, и какими нитками вас зашить. Примерно так же сложно для меня поставить задачу в ИТ.
Я так не могу. И продолжаю ставить задачу так, как ее понимаю я. И никак не могу никого поймать. У всех задачи. А моя не годится. И постановка плохая, и времени на нее нет, и вообще – не задача это. Смартировать надо, хотя бы.
Приходится увольнять. Это всё, что я могу. И никакие аналитики не помогут – я пробовал. Они – такие же бездари, мечтающие о ЗАДАЧЕ. Приезжают, и раскладывают свои товары, как цыгане. Это вот – ТОС, это – ИСО, это – Lean, это – еще черт знает что. Выбирайте, оплачивайте, и будем внедрять. Что выберете, то и будет ЗАДАЧЕЙ.
Когда внедрят, получат расчет и уедут. Они решили задачу. Свою. Чего и добивались. А мою никто решать не будет. Надо как-то самому выкручиваться. Как всегда.
Ладно, хватит, разнылся что-то. Знаю, вам пофигу. И вы со мной не согласны. Да и не нужно мне ваше согласие – вы тоже в игре, у вас задачи есть. Даже боюсь спрашивать, какие, от кого, и нафига.
Надо дальше двигаться. ИТ-директора я уволил. Думал обойтись одним программистом – зачем ему прослойка в виде ИТ-директора? Но парень в Москву свалил. Буду другого искать.
Этот еще чудик из головы не идет, как его… А, Король. Странная кличка. Завтра встреча, а я понятия не имею, кто он и что ему нужно. Говорит, что это – в моих интересах. Схожу, что уж.
Может, он мне задачу поставит. Тоже поиграю.
Неуловимый Абигнейл: прототип героя «Поймай меня, если сможешь» (11 фото)
Фрэнк был готов к тому, что девушка ему не поверит, и потому предусмотрительно набил свой коричневый портфель газетными вырезками. Поочередно, как фокусник, он извлекал перед меняющейся в лице Келли то Washington Post, то New York Times, то Bostone Globe и тыкал пальцем в свое изображение, предлагая сличить с оригиналом, который, в сущности, очень мало изменился, несмотря на годы, проведенные в тюрьмах разных стран. Наконец Келли выхватила у него из рук какой-то газетный листок и стала судорожно читать, время от времени поднимая на него вначале изумленные, отчаянные, робкие, несчастные, а потом плачущие глаза.
— Ты не думай, я тебя не выдам, — наконец произнесла она почти шепотом, бросив на скамейку очередной газетный листок.
Боится смотреть ему в глаза… Фрэнку и в голову не пришло, что девушка может подумать, что его разыскивают и сейчас! Ясное дело, она так волновалась, что даже не взглянула на даты этих публикаций. Интересно, ее утешит известие, что он уже отсидел свое и теперь считает себя честным человеком? Хочет она или нет, он должен ей все про себя рассказать! Потому что Фрэнк в самом деле серьезно к ней относится. Но как же он боится, что, услышав правду, Келли сорвется с места, и все его надежды рухнут! Скорее всего так оно и будет.
…Все началось с того, что у Фрэнка развелись родители. Ему тогда было 14, и в семье кроме него росли еще два брата и сестра. Если честно, то они до сих пор шарахаются от Фрэнка, когда он пытается звонить родным, стесняются его. Их раннее детство было совершенно безоблачным, пока отец Фрэнк Абигнейл-старший владел в Нью-Йорке канцелярским магазином на углу Мэдисон-авеню и 40-й улицы, и трехэтажный дом в пригороде был свидетельством процветания семьи. И вдруг в один прекрасный день мать Полетт собрала вещи и заявила четверым детям, что они с отцом «не сошлись характерами» и отныне будут жить раздельно. Лично Фрэнк просто представить себе не мог, что будет с отцом, когда тот вернется в совершенно пустой и разоренный дом. Сильно поскандалив с матерью, он хлопнул дверью и убежал к отцу.
Очень скоро удача, как и жена, отвернулась от Фрэнка-старшего, и его магазин разорился. Жизнь в одночасье переменилась: отцу пришлось продать дом, два «Кaдиллaка», дорогие костюмы от Луи Рота и, чтобы прокормиться, устроиться на работу жалким почтовым клерком. Из состоятельной и уважаемой семьи в Бронксе они превратились чуть ли не в нищих, и это было унизительно. В отличие от отца мать Фрэнка преуспела: по рождению француженка из Алжира, Полетт все больше проникалась феминистскими идеями и наконец осуществила свою американскую мечту — окончила колледж в Бронксе и стала высокооплачиваемым зубным врачом. Все деньги, которые она присылала своему сыну, Фрэнк аккуратно отправлял обратно с припиской: мол, мы с отцом в твоих подачках не нуждаемся. На 16-й день рождения отец подарил сыну чековую книжку на его имя, положив туда какие-то небольшие накопления, и Фрэнк гордился: у него теперь свой личный счет в банке! С этого счета все и началось.
Однажды обнаружив, что соседские парни прокололи ему шины на «Форде», Фрэнк сильно опечалился: у него же нет ни цента, чтобы их заменить, а у отца, подарившего ему эту старую развалюху, попросить он не посмеет. Пока Фрэнк разглядывал новые колеса в одном из бесчисленных магазинов Бронкса, ему пришла в голову блестящая мысль: а что, если просто выписать чек на нужную сумму? Денег у него на счету ноль, но ведь это не написано на чековой книжке? Из-за такой мелочи, как какие-то там шины, продавцы обычно не звонят в банк, чтобы проверить наличные деньги. Сработало! А потом в течение первого месяца получилось еще раз двадцать или тридцать таким же макаром купить новый аккумулятор, кое-какие запчасти, нагрузить корзину в супермаркете едой и притащить все это домой отцу, наврав, что шеф на заправке, где якобы Фрэнк подрабатывал, отвалил ему премию. Потом из банка стали приходить письма с требованием вернуть деньги, и Фрэнк аккуратно их выбрасывал. Разоблачение было неизбежно, он сдрейфил и решил бежать, оставив отцу записку: «Папа, не ищи меня, я решил начать самостоятельную жизнь! Очень тебя люблю».
У Фрэнка до сих пор слезы наворачиваются на глаза при мысли об отце, добром, безотказном, рано ссутулившемся человеке с большими мягкими руками. После того как солнечным июньским утром 1964 года Фрэнк сбежал из дома, они никогда больше не виделись! Фрэнк Абигнейл-старший умер через 10 лет совершенно один, уже зная, что его любимый сын оказался вором и сидит в тюрьме. А ведь главной целью всех махинаций Фрэнка — так по крайней мере он сам себе это объяснял — было стремление раздобыть средства для отца, сделать его счастливым, помочь вернуть мать. Отправляясь в Нью-Йорк, Фрэнк думал найти какую-нибудь работенку и отдать отцу долг, а чем все обернулось!
…Из родного Бронкса до Манхэттена рукой подать, и тем не менее там можно было легко затеряться. Так, чтобы тебя не нашли, если ты этого не хочешь. Фрэнку с трудом удалось устроиться в канцелярский магазин за полтора доллара в час, и то только потому, что парень продемонстрировал, что знает толк в канцелярском бизнесе, — ведь он когда-то работал у отца. Через неделю иллюзии рассеялись: нa 60 доллaров в неделю в Нью-Йорке не прожить, даже снимая самую зачуханную комнатенку и питаясь в дешевых забегаловках. Кто-то посоветовал устроиться водителем в отель, и безо всякой надежды Фрэнк поплелся на 42-ю улицу в отель «Коммодор». У стойки администратора стояли двое элегантных мужчин в форме пилотов Eastern Airlines и четыре очаровательные стюардессы, юные, смеющиеся. От этих людей так и веяло радостью жизни и уверенностью в себе. Фрэнк с завистью наблюдал, как пилоты обналичивают чек прямо у менеджера отеля. Зачем Фрэнк притащился сюда устраиваться на очередную грошовую должность? Может, ему вместо этого стать пилотом?
Загоревшись этой идеей, Абигнейл выскочил из отеля и помчался в публичную библиотеку. Там он перерыл гору книг и справочников; черт возьми, ни в одну авиационную школу не берут без школьного аттестата, а потом ещё четыре года нудной учебы, зубрежки, а сколько сотен часов, оказывается, надо налетать, чтобы получить звание пилота! Если бы у него была хотя бы форма… Перед мысленным взглядом Фрэнка появился красавец-летчик, обналичивающий чек в отеле.
— Девушка, — стараясь придать своему голосу, готовому сорваться от волнения, уверенность, — произнес Фрэнк в телефонную трубку. — Меня зовут Роберт Блэк, я второй пилот Pan American, рaсквaртировaн в Лос-Анджелесе. Проблема в том, что у меня кто-то украл комплект пилотской формы, второй остался дома, а мне вечером лететь… Прямо не знаю, что делать! — в последней фразе звучало неподдельное отчаяние.
Голос из отделa снaбжения авиакомпании Pan Am — ее телефон Фрэнк легко нашел в Желтых страницах — любезно предложил адрес компaнии, поставлявшей форму для пилотов. Так просто? Не раздумывая, подхваченный каким-то странным возбуждением, Фрэнк отправился туда. Старик-служащий с пышными усами встретил парня без малейшего удивления и, осведомившись о названии авиакомпании и не спросив ни единого документа, сразу подвел его к вешалке с темно-синими кителями.
— В каком вы звании, сэр?
У Фрэнка сердце ушло в пятки. Какой же он идиот! Мог бы хоть поинтересоваться летной терминологией.
— Второй пилот… — очень тихо и невнятно буркнул Фрэнк.
— Правый летчик, — тотчас подхватил старик и зарылся в кители, быстро примерил один на Фрэнка, потом, усевшись зa швейную мaшинку, ловко пришил к обшлaгaм по три золотых шевронa, a после подобрaл еще фурaжку, эмблему с крылышками и прочие аксессуары. Фрэнк собирался было по старой памяти расплатиться чеком за всю эту красоту, и только в последнюю секунду ему стукнуло в голову, что на чеках стоит его настоящее имя! Да его же немедля найдут! К счастью, здесь не принимали чеков, а выписывали счет на адрес авиакомпании. Сердце снова ушло в пятки, когда старик подвинул Фрэнку три экземплярa каких-то бланков, чтобы он их заполнил. Вот тут-то он и сядет в лужу, нет никаких сомнений! Фамилия? Как же себя назвать? Фрэнк Уильямс, о’кей. Уильям его второе имя, так что почти без обмана. А что это за прямоугольник с пятью квадратиками? Боже! Ну сейчас он точно вляпается! Черт знает, что они означают! Фрэнк наугад вписал 5 цифр и расписался. Старик не глядя оторвал нижнюю часть бланка и отдал парню. Оказавшись на улице с внушительным свертком, в котором лежала новенькая форма пилота Pan Am, Фрэнк не мог прийти в себя от всего случившегося. Так просто? Фантастика!
Уже после того как Фрэнк обзавелся формой, он ясно представил свой план — безнаказанно обналичивать чеки, пользуясь доверием и уважением, которые вызывают летчики. Но ведь необходимо иметь удостоверение компании Pan Am! Наверняка у пилотов имеются специальные удостоверения, но какие и где их взять? И тут в голове блеснула идея. Снова воспользовавшись Желтыми страницами, Фрэнк набрал номер диспетчерской Pan Am:
— Простите, мисс, я корреспондент школьной газеты, и мне поручено сделать материал о вашей компании. Может, кто-то из летчиков согласится со мной поговорить?
На всякий случай Фрэнк был на старте — вдруг его пригласят в офис или в аэропорт!
— Переключаю на зал ожидания экипажей, — пропел мелодичный женский голос. — Может, тaм скучaет кто-нибудь из тех, кто мог бы ответить нa вaши вопросы.
Трубку взял какой-то капитан и оказался весьма словоохотлив. Он него Фрэнк узнал, что у пилота имеется удостоверение и лицензия, но именно удостоверение необходимо постоянно носить с собой, без него никуда… В ходе разговора Фрэнк выяснил множество волновавших его вопросов, например, что в авиакомпании работает около 1800 вторых пилотов, самым молодым не меньше 24 лет, все они конечно же не знают друг друга в лицо. Как хорошо, что он вымахал под 2 метра ростом и выглядит не по возрасту солидно — ему всего 16, а легко можно дать все 26.
Словом, последним препятствием на пути к красивой жизни оставалось треклятое удостоверение, но и тут на помощь пришел изворотливый ум Фрэнка. В солидном магазине на Мэдисон-авеню, торгующем образцами удостоверений, Фрэнк заявил, что его компании Caribair нужна новая форма документов и ему поручено это дело. Служащий с готовностью раскрыл толстую книжку с образцами удостоверений ведущих авиакомпаний, среди них оказалась и Pan Am. Запомнив, как заполняется карточка, Фрэнк попросил для вида дать ему образцы четырех компаний, чтобы показать начальству.
Домой он летел как на крыльях. Вписать черными чернилами нужные данные не представляло никакого труда, отдать заламинировать — тоже, а вот с логотипом пришлось повозиться, но Фрэнк и тут нашел выход. В Нью-Йорке полно магазинов для детского творчества из серии «Сделай сам», как-то в одном из них он видел вереницу моделей сaмолетов, и среди них реaктивный лaйнер Pan Am с логотипом знaменитой компaнии нa хвосте и нaзвaнием, выписaнным фирменным шрифтом нa фюзеляже и крыльях. Самый дешевый набор обошелся ему в 2,5 доллара. Нужный логотип оказался переводной картинкой, которые клеют на модель. Фрэнк пристроил логотип на пластик своего будущего самодельного удостоверения и любовался им чуть ли не до утра: да с таким безупречным на вид документом можно сойти зa своего даже нa собрaнии летного состaвa Pan Am!
Первое, что сделал Фрэнк, обзаведясь удостоверением — открыл чековый счет на имя Фрэнка Уильямса. Для этого, как известно, американские банки не требуют вообще никакого документа, даже водительских прав; в качестве адреса Фрэнк оставил номер своего aбонентского ящикa. Через неделю на его имя прибыла пара сотен именных чеков, и он, облачившись в форму пилота, тотчас отправился на первую охоту. Впервые в жизни Абигнейлу понравилось собственное отражение в зеркале, и он радостно подмигнул высокому широкоплечему красавцу-летчику. Женские взгляды на улицах подтвердили это лестное впечатление.
Однако в первом банке, куда заглянул Фрэнк, его все-таки охватил страх: а вдруг раскусят, вдруг поймут, что он липовый пилот, вдруг… Мысленно перекрестившись, Фрэнк небрежно выложил перед кассиром свое удостоверение, на которое тот даже не взглянул! Авантюра удалась! Ему обналичивали чеки всюду, куда он только не обращался, при этом почти заискивающе благодарили и приглашали заходить еще. Позднее обнаружилось, что точно так же легко можно обналичивать и большие суммы в кассах любых авиакомпаний.
Теперь ежедневно Фрэнк в своей пилотской форме являлся в нью-йоркский аэропорт LaGuardia; отсюда Pam Am не летали, но в аэропорт Кеннеди он наведываться пока трусил, ему казалось, что любой служащий Pan Am тотчас распознает в нем мошенника. А в LaGuardia он подсаживался в кафе к летчикам других компаний и подслушивал их профессиональные разговоры, чтобы поднабраться лексики и не попасть впросак. Повсюду таскал с собой тетрадку, куда все тщательно записывал.
— Парень, ты на каком оборудовании летаешь? — спросил его однажды подвыпивший летчик.
Фрэнк напряг мозги и, не найдя ответа, брякнул, покраснев как рак:
— На General Electric!
— Ну и отвали, придурок, — летчик решил, что парень просто хамит.
Потом уже Фрэнк понял, что ответил коллеге: дескать, летаю на стиральной машине! «Оборудование» — это тип лайнера на летном арго. Ценные сведения Фрэнк выуживал и у стюардесс, которые стайками слетались в кафе перед полетом или после. Про свои многочисленные интрижки со стюардессами Фрэнк предпочел Келли не рассказывать, ведь он был тогда совсем молокососом, стеснительным и неловким, как все подростки, хотя и корчил из себя бывалого и опытного.
Вскоре у Фрэнка Абигнейла денег было столько, что они не помещались в чемодан, пришлось обзавестись вторым, потом третьим… Тратить он не успевал и все надеялся, что наберется смелости и отвезет один чемодан отцу, в крайнем случае можно ведь просто подкинуть его с запиской. Но что он в ней напишет? Мол, так и так, твой сын стал летчиком, ты можешь им гордиться. И тут Фрэнку делалось тошно и стыдно. Наверняка отец обо всем догадается, он всегда видел его насквозь…
Потолкавшись какое-то время в аэропорту Кеннеди и набравшись «знаний», Фрэнк попробовал сначала бесплатно полетать по стране, а потом выбрался за пределы Америки и принялся наводнять своими фальшивыми чеками Европу. Особенно ему понравились Франция, Англия и Швеция; туда он наведывался особенно часто — погулять, шикануть, покрасоваться. Правда, долго находиться за границей Фрэнку не нравилось — его тянуло домой.
По Америке Фрэнк в основном летал так называемым служебным транзитом: идешь в диспетчерскую нужной авиакомпании, говоришь, в какой город тебя «вызывают», и заполняешь розовый купон. Поначалу Фрэнк страшно боялся летать на служебном откидном сиденье в кабине пилотов, но потом привык и даже полюбил, легко поддерживал разговоры с летчиками, помнил на всякий случай, что расход топлива примерно 7 500 литров в час и без запинки отвечал, на каком оборудовании он «летает». Фрэнк уже побывал на всех лучших американских курортах, сносил за несколько лет столько пар дорогих ботинок и костюмов, сколько множество мужчин не снашивают за всю жизнь. Чтобы не набивать чемоданы одеждой, Фрэнк просто оставлял большую часть своего гардероба в отеле, из которого сматывался. А переезжать ему приходилось очень часто, потому что он чувствовал: за ним начали охоту.
ФБР стояло на ушах, но никак не могло напасть на след Фрэнка. Стоило приехать в какой-то город, откуда поступил сигнал, как «клиент» успевал оттуда смыться. В какой-то момент все полицейские посты страны были оповещены о том, что «чековый мошенник» использует форму пилота. Ничего этого Фрэнк не знал, поскольку принципиально не читал газет.
Однажды он летел излюбленным служебным транзитом в Новый Орлеан на откидном сиденье в кабине пилотов. Все шло как всегда — шутки, смех, обычные вопросы, стандартные ответы, и вдруг бортмеханик невзначай спросил:
— Слушай, Фрэнк, а какую летную школу ты заканчивал?
Фрэнк прилип к сиденью: простейший вопрос, но ему никогда его не задавали! Ну он и лопух, ну идиот! Меж тем пауза неуместно затягивалась, и Франк на свой страх и риск брякнул:
— Я нью-йоркскую закончил.
Бортмеханик удивленно поднял брови:
— Не знал, что такая существует.
Фрэнк еле дождался приземления, а выходя, все высматривал, не ждут ли его у трапа полицейские. Проходя мимо знакомой стюардессы, он сделал вид, что хочет поцеловать девушку, а потом шутливо спросил:
— Ну-ка, отвечай, Линда, какая самая известная летная школа в Америке? Небось тоже не знаешь? Вот мне сейчас попалась в кроссворде.
— Где-то во Флориде, Фрэнк, отстань.
У выхода из аэропорта над его ухом раздались ужасные слова:
— Мистер Абигнейл?
Это был конец. В регистратуре новоорлеанской тюрьмы молодой сержантик с ходу задал Фрэнку издевательский вопрос:
— Какую летную школу вы закончили, господин пилот?
— Флоридскую! — рявкнул Фрэнк и попытался устроить скандал. Мол, по какому праву его, уважаемого пилота Pan Am, задерживают? У него в порядке все документы! Что за идиотский вопрос про школу? Он что, мальчишка?
Сержантик вроде перепугался и стал куда-то названивать. Через 10 минут, вернувшись к Фрэнку, он взял под козырек и стал извиняться:
— Простите, господин Уильямс, мои ребята не того человека выхватили! Вы свободны.
Только несколько лет спустя Фрэнк узнал, что ровно через пять минут после того, как он выскочил из полицейского отделения, туда нагрянул агент ФБР со своими людьми и поставил всех на уши за то, что эти лохи его упустили. Еще целых три года бедняге Джозефу Ши придется гоняться за Фрэнком, и, как позже он сам признался, таких умных преступников спецагенты уважают. Впрочем, Фрэнк вовсе не считал, что в бегстве от закона проявлял какую-то особую изворотливость, он просто постоянно находился в пути и устал от этого смертельно. Чуть не ежедневно переезжать из города в город, постоянно чувствуя себя мишенью, — довольно изматывающая жизнь даже для молодого, здорового парня. После новоорлеанского приключения он стал бояться даже ездить на одной машине и часто бросал совершенно новенькое, только что купленное авто в городе, откуда улепетывал. Ясно, что форму пилота пришлось запрятать подальше: едва ли она теперь пригодится, а жаль, он так себя в ней полюбил — формa, казалось, возврaщaлa увaжение к себе и чувство собственного достоинствa.
Переждать момент ужесточившейся охоты на свою персону Фрэнк решил в Атланте. Снял там просторные апартаменты в пригороде с площaдкой для гольфa, бaссейном и теннисными кортaми, спортивным зaлом и даже собственным клубом. Кто бы мог подумать, что Фрэнк так соскучился по оседлой жизни? Поначалу все шло неплохо, он бездельничал и нигде особенно не светился. С обналичкой чеков он решил пока завязать. На всякий случай Фрэнк заводил как можно меньше знакомств, но как не подать руку презентабельному соседу, поселившемуся в апартаментах прямо под ним? Люди болтливы, слово за слово — и вот уже новый знакомый, мистер Уиллис Грэйнджер, любопытствует, чем же занимается Фрэнк.
— Я доктор медицины, педиатр, — брякнул растерявшийся Абигнейл первое, что пришло в голову, чем привел Уиллиса в полнейший восторг.
— А я глaвврaч институтa педиaтрии Смитерсa и больницы здесь неподалеку, в Мaриетте.
Напрасно до смерти перепуганный Фрэнк пытался объяснить, что у него нет лицензии на практику в Джорджии, а есть только калифорнийская, доктор Грэйнджер не отставал и все зазывал «коллегу» к себе в больницу взглянуть «одним глазком» на трудных пациентов. Сколько Фрэнк ни отнекивался, однажды сосед все-таки уговорил его пойти, и «доктор» с умным видом постоял на обходе рядом с Грэйнджером, его студентами и интернами. Если бы Фрэнку пришлось хоть раз дотронуться до какого-нибудь орущего младенца, его бы точно кондрашка хватила. Рыться в книгах по педиатрии, как он когда-то рылся в авиационных справочниках, у него, по правде говоря, не было никаких сил, поэтому пришлось сматываться из Атланты, впрочем, он в любом случае не мог долго находиться в одном месте.
И снова бега. На этот раз Луизиана. С одной стороны, Фрэнк знал, что надо избегать людей, с другой — ему так хотелось нормальной дружбы и человеческого участия! Новой знакомой — Розали, студентке юридического факультета, соврал, что в свое время бросил учебу на адвоката в Гарварде; ту же дичь он скормил и ее родителям, и отец Розали, помощник прокурора, между прочим, милейший дядька, так проникся к Фрэнку, что стал его уговаривать продолжить учебу и даже предлагал помощь.
— Пустите в туалет, меня тошнит! — крикнул Фрэнк сидевшему рядом с ним полицейскому и порывался встать.
Оказавшись в тесном туалете, он принялся сворачивать с места унитаз — под писсуаром у этой модели лайнера VC-10, которую он знал как свои пять пальцев, находилась решетка, а под ней — люк рaзмером 40 нa 50 сaнтиметров. Вот сaмолет коснулся земли, его порядком тряхнуло; Фрэнк ждал момента, когда в конце посaдочной полосы машина почти совсем зaмрет, зaворaчивaя нa рулежную дорожку, ведущую к терминaлу, и как только этот момент наступил, он втиснулся в дыру, открыл лючок и ужом просочился в него. В трех метрах внизу чернела бетонная полоса, и сейчас его ноги коснутся земли. Спрыгнув, он метнулся по взлетному полю. Как повезло, что совсем темно. Свобода!
Фрэнка взяли на следующий день в поезде, направлявшемся в его родной Бронкс. Судья приговорил его к 12 годам, из них Фрэнк отсидел только 5 лет, и его выпустили (остальной срок он отбывал условно). В тюрьме он часто думал: вдруг теперь ни одна женщина не захочет с ним связываться? Ведь на нем клеймо преступника.
…После того как Фрэнк без утайки рассказал все Келли Уэлбс, он ждал своего второго приговора. Но притихшая Келли спросила только, как ему удалось после всего получить такую высокую должность в Балтиморе? Это была другая тема, на которую Фрэнку не хотелось распространяться, в принципе он не имел права говорить правду. Выйдя из тюрьмы, он долго болтался без дела — его никуда не хотели брать, пока однажды Фрэнк не явился к директору некоего банка с предложением. Он прочтет лекцию его служащим о чековых махинациях, он знает о них все; если лекция окажется полезной — он просит 50 долларов, если нет — ему ничего не нужно. Через несколько месяцев у Фрэнка не было отбоя от предложений, вот тогда на него и вышел спецагент ФБР — Джозеф Ши, тот самый, который в свое время охотился за ним, и предложил работать на ФБР. От таких предложений не отказываются, собственно, в этой балтиморской корпорации, где они познакомились с Келли, Фрэнк оказался по спецзаданию.
Он намекнул на это девушке, и, слава богу, она поняла.
— Мне нужно время, — заявила Фрэнку Келли, — чтобы все переварить. Я ничего не обещаю. Какие уж тут обещания! Уезжая из Балтимора, Фрэнк не сомневался, что они никогда больше не увидятся. Но прошло три месяца, и она явилась к нему в Нью-Йорк, согласившись стать его женой! Этой новостью Фрэнк оглоушил Джозефа Ши, давно относившегося к парню по-отечески.
На свадьбе Фрэнка и Келли присутствовало всего двое свидетелей, они же гости — Ши и его помощник Адам. Родители Келли были по-прежнему против этого брака, что касается родителей Фрэнка, то отец уже умер, а мать вместе с двумя братьями и сестрой сухо поздравили его по телефону. В противном голосе сестрицы сквозило неприкрытое изумление: неужели нашлась такая дура, которая за тебя вышла?
Нашлась. И Фрэнк Абигнейл живет с ней по сей день. Келли родила мужу троих сыновей, и, похоже, у них вполне счастливая семья. Как только истек срок условного заключения, Фрэнк уволился из ФБР и перевез семью в Шарлвил. Он по-прежнему читает лекции по всему миру и пишет книги, как предотвратить денежные мошенничества. В 2002 году режиссер Стивен Спилберг, узнав историю Фрэнка, предложил снять о нем фильм. И хотя Келли не была в восторге от этой идеи и отказалась участвовать, Фрэнк согласился, хотя потом и сердился на то, сколько фактов в картине оказались искажены и перевернуты с ног на голову.
Сейчас Фрэнк Абигнейл — миллионер, а один из его сыновей стал сотрудником ФБР. Единственное, о чем Фрэнк горюет, — что его отец не дожил до этих счастливых времен. Что касается матери, то Полетт Абигнейл больше не вышла замуж, а на пенсии переключилась на внуков, но не детей Фрэнка. Сына она, похоже, не смогла простить. До самой ее смерти у них оставались натянутые отношения, и придя на похороны матери несколько лет назад, Фрэнк вдруг снова почувствовал себя отвергаемым мальчишкой-преступником.
— Все в прошлом, Фрэнк! Ты забыл? — успокаивала его жена Келли.
Все в прошлом, и слава богу.