покровский собор в барановичах мозаики
Тайна Варшавского храма: как спасали мозаики мастеров Серебряного века
В Покровском храме в Барановичах почти 90 лет хранятся уникальные мозаики, сделанные лучшими российскими мастерами Серебряного века. Правда, создавались они совсем не для этого храма.
Фрагменты колоссальных мозаичных полотен, которые создавали русские мастера в начале XX века для собора Александра Невского в Варшаве, находятся сейчас в нескольких православных церквях в разных странах. Но фрагменты, которые были перевезены в Барановичи, – наиболее полные и сохранные. Впрочем, Покровский собор – это уже завершение большой истории одного из самых величественных православных храмов с самой, пожалуй, печальной судьбой.
Храм на Саксонской площади
История эта началась с того, что в 1893 году генерал-губернатор Варшавы Иосиф Гурко написал императору Александру III записку с предложением построить православный храм. На тот момент в городе проживало более 40 тысяч православных, а подходящего собора не было – существующие церкви могли вместить не больше нескольких сотен верующих. Тогда и решили возвести на Саксонской площади города большой православный храм. Объявили всероссийский конкурс, в котором победил проект профессора Академии художеств, архитектора Высочайшего Двора Леонтия Бенуа.
30 августа 1894 года, в праздник св. Александра Невского Иоанн Кронштадтский заложил в основание храма капсулу с посланием императора Александра III, сделал большое личное пожертвование на его строительство. Впрочем, с его именем связывают и пророчество о том, что храма не станет, как только русские уйдут из Варшавы…
Строительство шло в течение 6 лет. По задумке это был один из самых грандиозных православных храмов в мире. Высота колокольни составляла 70 метров, на тот момент – самая высокая точка Варшавы. На службе в храме одновременно могло находиться более 2,5 тысяч человек.
Но не только масштабом хотели удивить Европу. Основные силы решено было вложить в великолепное убранство храма. Для этого были мобилизованы лучшие мастера, которые были на тот момент в Российской Империи, художественными работами руководил Виктор Васнецов. Он же автор эскизов для многих мозаичных полотен, украшавших храм и снаружи, и внутри.
Даже самое богатое воображение, наверное, не поможет в полной мере представить захватывающие масштабы проекта. На отделку храма в огромных количествах шли драгоценные и полудрагоценные металлы, уральские самоцветы, различные виды мрамора и гранита. Императором Николаем II были пожертвованы яшмовые колонны, украсившие внутренние входы. К примеру, площадь мозаичного полотна «О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь», расположенного в алтарной апсиде храма, составляла более тысячи квадратных метров!
Мозаики храма были созданы по эскизам Виктора Васнецова, Николая Кошелева, Николая Бруни и Виктора Думитрашко в крупнейшей на то время петербургской мозаичной мастерской известного художника Владимира Фролова.
Андрей Горбунов: В Москве, на станции «Новокузнецкая» есть мемориальная доска в память о знаменитом мозаичисте Фролове. Он сделал себе громкое имя еще в царской России – работы его мозаичной мастерской ценилось выше, чем ватиканской. В Санкт-Петербурге до сих пор сохранилось немало мозаик, выполненных в мастерской Фролова – они пережили и революцию, и войну. А последними работами мастера стали мозаики для московского метро. Он завершал их набор в блокадном Ленинграде. И даже успел отправить по Ладоге в январе 1942 года. А в феврале он скончался в блокадном городе, прямо в Академии художеств.
Самый большой колокол, отлитый для варшавского храма, был пятым «голосом» России и весил 1600 пудов – 25 тонн. На внутреннюю и внешнюю отделку храма ушло в два раза больше времени, чем на его возведение – целых 12 лет.
Главной жемчужиной храма были, конечно, мозаики, которыми он был украшен, точно богатый пасхальный кулич. По разным данным, в соборе было от 16 до 20 мозаичных панно разного масштаба. Всего же по оценкам искусствоведов в соборе находилось около 10 тысяч произведений и предметов, представляющих художественную ценность мирового уровня.
Храм освятили в 1912 году, но особенно пышные торжества прошли здесь в 1913 году по случаю 300-летия дома Романовых
«…и от судеб спасенья нет»
Пророчество Иоанна Кронштадтского совсем скоро стало сбываться с неотвратимой неизбежностью – судьба нового храма оказалась сколь величественной, столь и печальной.
В 1915 году была эвакуирована губернская администрация и практически все русское население Варшавы. Предчувствуя неминуемое, из храма были вывезены иконостас и самые ценные детали убранства. 5 августа на Саксонской площади уже принимал парад генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский.
При немцах в храме был гарнизонный костел и лютеранская кирха. Одним из первых постановлений варшавского магистрата после обретения Польшей независимости в 1918 году стало постановление об уничтожении православных храмов. И в первую очередь – собора на Саксонской площади. Большинство было за то, чтобы его разрушить. Впрочем, были и здравые голоса, предлагавшие перестроить византийский храм на западный манер – сохранились даже эскизы проектов.
Но после долгих дебатов храм решено было сносить. Снос собора потребовал гигантских средств. Для их привлечения варшавским магистратом были выпущены специальные «боны, доступные для каждого», «обеспеченные стоимостью материала, полученного в результате сноса» собора, дабы «каждый поляк мог стать причастным к этому делу».
Понадобилось без малого 15 тысяч контролируемых взрывов, чтобы к лету 1926 года сравнять собор с землей. Все, что удалось спасти православным верующим, было помещено в подвале собора Марии Магдалины в варшавском районе Прага.
Андрей Горбунов: Собор был практически монолитным, каждому поляку предлагали купить боны, чтобы набрать на эту сумму стройматериалов с разбора храма. Мрамором из собора мостились мостовые, а яшмовые колоны, которые подарил храму Николай II, были отвезены в Краков, в усыпальницу Пилсудского. На то, чтобы его разобрать, понадобилась четверть суммы, затраченной на строительство. Была создана межведомственная комиссия в сейме, которая занималась только разбором собора. Они называли его «византийский след в центре Варшавы». И любой ценой хотели уничтожить.
Как мозаики оказались в Барановичах
В это время в Барановичах, которые находились тогда в составе Польши, но имели значительную часть православного населения, шло строительство Покровского храма. Комитет по строительству возглавлял сенатор Алексей Назаревский. Он-то и ходатайствовал, чтобы мозаики из Александро-Невского храма были переданы в Барановичи.
Мозаики Покровского собора в Барановичах
Судьба этих мозаик весьма неординарна. Они несколько старше собора и не являются ему «родными». Их выполнили в петербургской мастерской В.А. Фролова (первой в России частной мозаичной мастерской) в 1902-1911 гг. вовсе не для Баранович, а для Варшавы, для декора уже упоминавшегося варшавского собора Александра Невского. И если бы не трагическая участь последнего и не благоволение главы православной церкви Польши митрополита Дионисия великолепные образцы мозаик знаменитой на всю Европу петербургской мастерской никогда не оказались бы в Беларуси.
Уже в первый период своей деятельности (1890-1897) мастерская выполнила несколько крупных заказов, самым значительным среди которых стало создание мозаичного убранства храма Воскресения Христова («Спас на крови») в Петербурге. Храм-памятник, воздвигнутый на месте убийства императора Александра II, навсегда останется непревзойденным шедевром русского искусства: общая площадь мозаик внутри и снаружи храма составила более 7000 м².
В 1897 году, в разгар работы над мозаиками для «Спаса на крови», в возрасте 36 лет А.А. Фролов внезапно скончался. Во главе мастерской сначала стал его отец, но вскоре руководство взял на себя младший брат Владимир. Оставив учебу на живописном отделении Академии художеств, В.А. Фролов решил всю свою жизнь посвятить мозаике. При нем (вплоть до закрытия в 1917 году) мастерская Фроловых переживала свой расцвет, выполняя многочисленные государственные и частные заказы в сотрудничестве с выдающимися русскими архитекторами и художниками. Наиболее значительным проектом в этот период стала работа над мозаиками для храма Александра Невского в Варшаве.
Этот большой пятикупольный собор на Саксонской площади (1894-1912) оказался одним из самых величественных православных соборов, воздвигнутых в последние десятилетия существования Российской империи. Возникший по инициативе варшавского генерал-губернатора фельдмаршала Иосифа Гурко собор задумывался как символ власти России над польскими территориями. Выдержанный в традициях русско-византийского стиля храм Александра Невского вместе с тем был богато украшен мозаиками по образцу собора Святого Марка в Венеции.
В довоенной Варшаве ходила легенда, будто бы праведный Иоанн Кронштадский, участвовавший в закладке собора, за несколько лет до завершения его строительства предсказал: «Как только новая православная церковь будет открыта и передана для употребления, закончится вскоре господство России в Варшаве» [7; с. 191]. Предсказание сбылось. Через год после начала первой мировой войны русская армия покинула Варшаву и очень скоро в Польше развернулась кампания по ликвидации русских православных храмов. Грандиозный собор в центре столицы было решено снести.
Следует заметить, что собор в Варшаве разбирали значительно бережнее, нежели вскоре с культовыми памятниками будут поступать в СССР. Православные верующие демонтировали иконостасы, по частям снимали со стен росписи и мозаики. Некоторые их фрагменты были перенесены в кафедральный собор св. Марии Магдалины на Праге и в подвалы Национального музея. Большая же часть сохранившихся мозаик была в 1926 году передана в Барановичи, где как раз в это время строился новый собор.
Даже беглый взгляд на Покровский собор позволяет заметить, что при размещении в его стенах уникальных мозаик учитывались два фактора. 
Во-первых, расположение мозаик в варшавском храме, которому стремились по возможности следовать. Во-вторых, неодинаковую степень сохранности прибывших в Барановичи мозаичных панно. В интерьере храма старались разместить лучше сохранившиеся композиции.
Из разработанной Н.В. Покровским иконографической программы живописного убранства варшавского собора известно, что мозаики храма Александра Невского выполнялись по картонам четырех известных русских художников: В.М. Васнецова (1848-1926), Н.А. Кошелева (1840-1918), Н.А. Бруни (1856-1935), В.И. Думитрашко (1845-после 1914). Вероятно, наибольшими художественными достоинствами из всех варшавских композиций отличались три алтарные мозаики, выполненные по эскизам В.М. Васнецова. Фрагмент одной из них с изображением Богоматери Умиления сейчас находится в алтаре барановичского собора (илл. 2).
Мозаика представляет собой погрудное изображение Богоматери с прильнувшим к ее щеке младенцем Иисусом. Некогда это была часть большой многофигурной композиции «О тебе радуется», эскиз которой ныне находится в фондах Государственной Третьяковской галереи [1] [4; с. 9] (илл. 3). В основу иконографии данного сюжета был положен гимн Иоанна Дамаскина, воспевающий славу Богородице. Отталкиваясь от богословского текста, Васнецов создал полифоничную композицию, в центр которой поместил Богоматерь с младенцем, а за ними в два регистра расположил поклоняющихся им на земле и на небе.
В обычные дни эта мозаика скрыта иконостасом, но во время праздничных богослужений, когда открываются царские врата, она во всем своем величии предстает перед собравшимися, и кажется, что своей энергией заполняет все сакральное пространство собора.
Профессионализм мозаичиста особенно полно раскрылся при изображении саккоса св. Алексия. Работая над образом митрополита, художник В.И. Думитрашко не стал воспроизводить его исторические одежды (как это сделал бы, например, В.М. Васнецов), а подключив незаурядную фантазию, придумал для Алексия поистине уникальное по декоративным качествам облачение. Малинового цвета, весь словно сшитый из тканевых лоскутов с изображением святых и праздничных сюжетов, этот саккос потребовал от мастеров-мозаичистов недюжинного технического мастерства и использование всего спектра полихромных возможностей мозаики.
Информация, которая порой встречается в современной литературе о том, что в роли донатора выступает архитектор варшавского собора Л.М. Бенуа [1; с. 67], нам кажется не обоснованной. Черты лица донатора воспроизведены достаточно условно. Это явно собирательный образ «русича», носящий отвлеченно-идеальный характер. В то же время дорогой воинский плащ и корона над его головой красноречиво указывают на княжеское достоинство 
изображенного. Подтверждение этой точки зрения можно найти и в обстоятельном исследовании Петра Пашкевича, основанном на публикации иконографической программы Н.В. Покровского, в котором сюжет данной мозаики назван «Слава Александра Невского» [7; с.135]. Другое дело, что Кошелев в виду отсутствия исторического портрета благоверного князя мог придать его образу некоторое отдаленное сходство со знаменитым архитектором. Сопоставление мозаичного изображения донатора с хранящимся в фондах Национального художественного музея Республики Беларусь живописного портрета Л.М. Бенуа кисти А.Н. Мурашко, датируемого 1904-1910 гг. [5; с. 131], не противоречит этому предположению.
В стилистическом отношении мозаика «Христос с донатором» полностью соответствует стилистике позднего академизма с характерной для него «красивостью». Она радует зрителя гармонией и совершенством форм, продуманной уравновешенностью композиции, ее подчеркнуто устойчивым характером (с явно обозначенной линией первого плана, на которой разворачивается сцена), приоритетом крупных форм и четких силуэтов, но ей не хватает чувственного содержания образов. В этом и других произведениях Н.А. Кошелева больше канона, чем художественной оригинальности.
Характер живописи художника был хорошо прочувствован и передан мозаичистом. Цветовое решение мозаики не отличается экспрессией. Цвет в данном случае скорее оттеняет точность рисунка, нежели углубляет характеристику образов. Подчеркнутая регулярность в кладке кубиков смальты усиливает впечатление внутренней и внешней статичности, характерной для произведений академической школы.
Совершенно другой характер имеют мозаики, выполненные по живописным картонам Н.А. Бруни, прежде всего «Собор архистратига Михаила и прочих небесных сил бесплотных» (илл. 9).
Личность Николая Александровича Бруни (1856-1935) пока остается малоисследованной, а стилистика его произведений никем глубоко не проанализированной. Исходя из этого, следует предупредить, что все наши выводы, касающиеся живописной манеры художника, основаны, прежде всего, на анализе мозаик из Покровского собора. Последние же свидетельствуют, что по своим художественным взглядам Н.А. Бруни был абсолютно не похож на академика Н.А. Кошелева, хотя также получил академическое образование и с 1912 года даже возглавлял Мозаичное отделение Академии художеств.
Следует добавить, что в варшавском соборе мозаики по эскизам Н.А. Бруни (их было три) находились в экстерьере, причем на главном западном фасаде собора, и о них в 1913 г. журнал «Национальная география» писал, что они принадлежат к прекраснейшим в Европе [8; с. 32]. Две из этих трех мозаик сейчас находятся в Барановичах.
«Собор архистратига Михаила и прочих небесных сил бесплотных» размещен в тимпане северного портала. Сюжет мозаики посвящен одноименному христианскому празднику, отмечаемому церковью 21 (8) ноября в честь архангела Михаила, возглавляющего все небесные силы. В произведении он изображен высоко вознесенным над многочисленными херувимами, серафимами и ангелами. Именно архангел Михаил представляет всем Христа Эммануила. Его изображение находится в центре, оно вписано в круг и олицетворяет икону, которую архангел демонстрирует всем собравшимся [2].
Несмотря на значительные утраты, данная мозаика обладает особой художественной выразительностью. В отличие от художников-академистов Н.А. Бруни более свободно обращается с законами рисунка, цвета и композиции, что в свою очередь удается передать и мозаичисту. Цветовое решение мозаики построено на контрастах. Местами колорит поражает своей концентрированной силой цвета, а местами истончается и становится почти прозрачным. Так, образ архангела Михаила имеет очень плотную и насыщенную цветовую характеристику: ярко-алеющий плащ и позолоченные доспехи, темно-синий нимб с желтыми крестами, смуглое лицо, иссиня-черные волосы и большие карие глаза сразу же приковывают взгляд как самый мощный (горячий!) цветовой аккорд композиции.
Изображение же юного Христа, наоборот, решено в холодной и прозрачной цветовой гамме. От ясного лика Спасителя, обращенного к зрителю, от его фигуры, облаченной в светлые одежды, исходит мерцающий голубоватый свет, пронизанный тонкими золотыми лучами. Выдержанный в бело-голубой гамме, образ Бога предстает перед нами как источник кристальной чистоты, распространяющейся далеко за пределы его сияющей мандорлы. Струящийся от божества прохладный свет привлекает к нему все небесные силы. Словно видения, лишенные плоти возникают они в сполохах мистического пространства. Многие из ангелов своими светлыми одеждами демонстрируют право быть причастными к небесной чистоте Христа.
Незабываемая, предельно высветленная палитра средней части мозаики являлась весьма необычной для канонов монументальной живописи. Нам она представляется оригинальным и новаторским приемом мастера, благодаря которому он смог передать легкость, бесплотность и светоносность божественных персонажей.
Заметим, что некоторая схожесть барановичской и питерской композиций просматривается и в своеобразной трактовке ангельских ликов, которую, по-видимому, можно считать столь же характерной для живописной манеры Бруни как и интерес художника к светлой цветовой гамме.
Аналогичные приемы использует Н.А. Бруни и в композиции «Богоматерь с ангельскими чинами» (находится в интерьере собора, над южным входом) (илл. 11). К сожалению, эта мозаика имеет значительные утраты в центре и боковых частях, которые во время монтажа в 1928-1929 годах были восполнены фресковой живописью. Это позволило сохранить целостность композиции, но заметно отразилось на ее колорите, который получил более приглушенную трактовку.
Но даже в таком состоянии произведение продолжает излучать ту взволнованную динамику, которую заложил в нее художник и на которую, казалось бы, не способна мозаика. Это достигается уже знакомыми нам приемами Н.А. Бруни. Своих героев художник помещает в некую мистическую среду, озаренную световыми и цветовыми вспышками. Не признавая нейтрального фона, столь очевидного в работах Кошелева, Бруни стремится использовать каждый сантиметр предоставляемой ему живописной поверхности и максимально насыщает пространство изобразительными формами так, чтобы в его произведении все создавало иллюзию жизни и движения.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Еще один эскиз В.М. Васнецова к варшавским мозаикам с изображением ангелов хранится в собрании Омского областного музея изобразительных искусств.
[2] Данный иконографический извод получил широкое распространение в христианском искусстве после победы иконопочитания в IX в.
Барановичский IQ. В каком храме города есть уникальная мозаика, аналогов которой нет в мире?
Intex-press решила проверить, знают ли горожане этот исторический факт.
Свято-Покровский собор – одна из туристических достопримечательностей нашего города. Он известен уникальными мозаичными панно, выполненными по эскизам Васнецова, Бруни и Врубеля. Фото: Александр ЧЕРНЫЙ
Покровский собор — старейший из существующих православных храмов в Барановичах и крупнейший в Беларуси памятник архитектуры неоклассицизма. Высокую художественную ценность имеют мозаики собора, созданные по картинам Васнецова. Храм начали строить 6 августа 1924 года на месте сгоревшей деревянной церкви.
При его возведении использовались остатки стен, мозаик и украшений взорванного в Варшаве храма Александра Невского, построенного царскими властями когда-то, как символ российского владычества над Польшей.
4 октября в этом году исполнилось 90 лет (1931 год), как Покровский собор был освящен и там стали проходить службы.
Из 15 опрошенных, два человека ответили правильно, назвав название собора. Три человека не могли вспомнить название храма, но указали, что он расположен на улице Куйбышева. Такие ответы мы тоже засчитали, начислив за них по 0,5 балла.
Все остальные респонденты не смогли вспомнить название храма, а кто-то и вовсе не знал.
Один человек почему-то посчитал, что это Храм святых Жен-Мироносиц.
Таким образом на 6 октября барановичский iq составил – 23,3%.
Присоединяйтесь к нам в Viber, Instagram, ВКонтакте или Telegram, чтобы быть в курсе важнейших событий дня или иметь возможность обсудить тему, которая вас взволновала.
Свято-Покровский храм в Барановичах украшают мозаики из Серебряного века
Свято-Покровский храм в Барановичах украшают мозаики по эскизам мастеров Серебряного века. Произведения мирового искусства привлекают туристов не только громкими именами авторов (среди которых сам Виктор Васнецов!), но и печальной историей.
СОХРАНИТЕ И ХРАНИМЫ БУДЕТЕ
Полдень, будний день. В соборе Покрова Пресвятой Богородицы почти никого, и я могу себе позволить вплотную подойти к двум образам — святителя Алексия, митрополита Московского, и преподобного Иосифа Волоцкого. Нет, не для того, чтобы приложиться, а чтобы поближе рассмотреть тысячи блестящих кусочков, из которых они собраны. Глаза отказываются верить, что это мозаики, а не писанные иконы. До того все искусно и точно выпол-
нено: складки одежды, страницы книги, перо для письма и даже морщины на ликах. Провожу рукой и чувствую мозаичный набор. Лет сто назад кто-то мог сделать то же самое, только не в Барановичах, а в Петербурге. Именно там, в именитой мастерской Фроловых, создавались 16 мозаичных панно для собора Александра Невского в Варшаве.
— История нашего храма неразрывно связана с этим храмом, некогда украшавшим польскую столицу. Большой и богато оформленный, он был самым высоким зданием в городе на рубеже ХІХ—ХХ веков, — рассказывает протодиакон Покровского храма Андрей ГОРБУНОВ.
На строительство и отделку варшавского собора не жалели ни сил, ни средств. Привлекли лучших мастеров своего времени — архитекторов, художников, искусствоведов. В больших количествах использовали драгоценные камни и металлы, а император лично передал яшмовые колонны для внутреннего убранства.
Правда, судьба у собора была незавидной.
— Варшавский собор возводили шесть лет, еще двенадцать оформляли внутри и снаружи, а через пятнадцать на его месте камня на камне не оставили. После окончания Первой мировой войны польские власти спешили избавиться «от символа русского господства». Впрочем, дебаты по этому вопросу тянулись несколько лет. Одни утверждали, что собор нужно оставить таким, какой он есть, поскольку разрушение — это крайне дорого. Другие настаивали на сносе. В местной прессе так и писали: «В архитектурном плане собор мерзкий, особенно в верхней его части», — цитирует батюшка. — Два года поляки разрушали православную святыню: понадобилось пятнадцать тысяч взрывов и сумма, равная трети той, что потратили на возведение храма. Интересно, что праведный Иоанн Кронштадтский, жертвуя деньги на строительство, предвидел печальную судьбу собора.
Появление Покровского храма в Барановичах тоже сопровождали весьма печальные обстоятельства. Возвели его на месте деревянной церкви в честь Смоленской иконы Божией Матери, которая сгорела весной 1921-го прямо на первый день Пасхи. Уже на следующее утро приняли решение восстанавливать утраченную святыню: собрали комитет по строительству и планировали возвести еще один деревянный храм. Однако приступить к задуманному удалось лишь спустя два года: после заключения Рижского мирного договора в Западной Беларуси (куда вошли и Барановичи) переформировывались ведомства, составлялись новые образцы документов. Утвердить проект в то время было непросто. Плюс ко всему новые власти запретили строительство зданий из дерева для проведения общественных мероприятий. И хотя это означало, что будущий каменный храм может превратиться в долгострой, духовенство и городские власти рискнули и приступили к благому делу.
Одну из ключевых ролей в возведении новой святыни Барановичей сыграл председатель комитета по строительству Алексей Назаревский. Его выбрали сенатором польского сейма. Выезжая по рабочим делам в Варшаву, он попутно лоббировал и вопросы строительства Свято-Покровского собора. Добрым словом до сих пор вспоминают в Покровском соборе и митрополита Варшавского и всея Польши Дионисия (Валединского). Он помогал деньгами и поспособствовал тому, чтобы в будущий храм перевезли церковную утварь и уцелевшие фрагменты мозаик из разрушенного собора в польской столице.
— Правда, части иконостасов, киоты, иконы и прочее добро сгорело буквально через пару недель после транспортировки. Доподлинно известно, что сарайчик, где все это хранилось, умышленно подожгли, — делится отец Андрей. — Хорошо, что мозаики были спрятаны в другом месте!
Появление Покровского собора в Барановичах в 20-е годы, довольно беспокойные для религии, можно назвать чудом.
— В 1924-м в Варшаве начали разрушать Александро-Невский собор. У нас в этом же году пошла закладка фундамента. Причем ведущим инженером храма был католик по вероисповеданию И. В. Стаковский, согласившийся работать совершенно бесплатно. В 1931-м, когда в советской Москве уничтожали храм Христа Спасителя, наш собор освятили, — поясняет батюшка.
СТЕКЛЫШКО К СТЕКЛЫШКУ
Кроме двух упомянутых мозаичных образов, храм украшают еще пять панно. Мы стоим с отцом Андреем в самом центре собора, я пытаюсь найти их глазами среди писаных икон.
— А посмотрите вверх направо, — подсказывает священник. — Увидите «Богоматерь с ангельскими чинами». Слева — «Деисус». Правда, если присмотреться, то можно заметить, что эти мозаики собирались по частям. Во время монтировки недостающие фрагменты буквально дорисовывали по бетону.
Главное украшение храма прячется в алтарной части. Это изображение Богородицы с Младенцем когда-то было лишь небольшим фрагментом огромной композиции «О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь». Кстати, эскиз к ней хранится в Третьяковской галерее. Оно и понятно: автор — знаменитый Виктор Васнецов.
Еще два восстановленных панно можно увидеть с улицы. На южной стороне — довольно интересная композиция «Спаситель с донатором». На мозаике Леонтий Бенуа (архитектор собора Александра Невского) преподносит свой проект Христу, а тот в ответ указывает на притчу о талантах в Евангелии. Тут же изображены Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге и храм Христа Спасителя в Москве. Тем самым подчеркивается, что все они по ценности стоят в одном ряду. С северной стороны — мозаика «Собор Архистратига Михаила». В панно на улице отсутствующие фрагменты не дорисованы. Поэтому создается впечатление, что они пострадали больше. Но мы видим их именно в том состоянии, в котором они прибыли в Барановичи в 1920-х годах.
В чем же ценность мозаик? Во-первых, эскизы к ним делали лучшие художники своего времени — Николай Бруни, Виктор Васнецов, Виктор Думитрашко, Николай Кошелев. Во-вторых, собирались панно в легендарной мастерской Фроловых, откуда вышли непревзойденные мозаичисты, чьи работы высоко ценятся во всем мире. Над мозаиками собора в Варшаве работал Владимир Фролов. Смотришь на его работы издалека — видишь будто писаную картину, подходишь ближе — восхищаешься палитрой оттенков смальты, разнообразием форм стеклянных кусочков и безукоризненностью исполнения.
— Видите разноцветные кружочки? Это не разукрашенные стекла, как думают многие. Мозаичисты делали их так: брали стеклянную трубочку, внутрь вставляли белый стержень, а полость, которая между ними образовывалась, заливалась серой смальтой. Когда все это застывало, нарезали тонкими пластинами. Фантастика! — не скрывает восхищения священник.
НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО
— Пришла как-то к нам дамочка, взглянула на мозаики и аж хлопнула в ладоши от нахлынувших эмоций: «Батюшки! Так это ж золото!» — рассказывает отец Андрей с улыбкой. — Если присмотреться к образам митрополита Алексия и Иосифа Волоцкого, то действительно можно увидеть парочку «черных дыр». Кто-то пытался обогатиться за счет церкви. Но варваров ожидало разочарование: вместо золотых слитков они получили смальту, покрытую тончайшим слоем сусального золота. Драгоценного металла там — тысячные доли грамма.
В годы атеизма именитые искусствоведы, посещавшие Барановичи, без стеснения заявляли местному духовенству: «Ваш храм столько не стоит, сколько каждая их этих мозаик по отдельности». Но даже при таком отношении все прекрасно понимали, что шедевры находятся именно там, где и должны быть, — в церкви. Благодаря им в 1953 году храм был взят под охрану государства.
Настоятель Покровского собора Александр ДЗИЧКОВСКИЙ называет мозаики «душой храма». Хотя и признается, что красота требует определенных жертв: даже чтобы провести воду или поменять окна, нужно согласовывать каждый шаг на уровне Министерства культуры.
Любопытно, что варшавское наследие Барановичей не ограничивается одними мозаиками.
— Иконостас у нас тоже из Польши. Только не из Александро-Невского собора, а из домовой церкви, которая находилась в замке Сигизмунда. Он сохранился практически в идеальном состоянии, — говорит отец Андрей, приглашая подойти поближе и рассмотреть царские врата во всей красе.
Если далеко не все прихожане в курсе, что на службах стоят под шедеврами, то духовенство Покровского собора к истории мозаик всегда проявляло живой интерес. Отец Владимир, например, во время учебы в духовной семинарии писал по мозаичному искусству бакалаврскую работу, а его дочь продолжила исследования в рамках школьных научных конференций. У отца Андрея в прошлом году вышла книга по истории православных храмов Барановичей. Сведения пришлось собирать по крупицам в архивах Беларуси, Польши и России, перелопатить не один десяток книг по истории искусств и перечитать сотни старых газет.
— Васнецова знают как автора «Богатырей» и «Аленушки». А он, между прочим, изучал все изображения Богородицы, какие только смог найти. Ему хотелось создать образ, который был бы наиболее близок к идеалу, — рассказывает отец Андрей. — Впрочем, одних слов для описания красоты, созданной сотню лет назад великими мастерами, недостаточно. Нужно ехать и смотреть.
Анна КУРАК
Фото из архивов Свято-Покровского храма