Кому не разрешалось обучаться в народных училищах
Устав о народных училищах (1786 год)
Устав о народных училищах (1786 год)
Екатерина II решила покрыть Россию сетью школ и учебных заведений. К этой работе она призвала сенатора П.В. Завадовского (1739–1812 гг.), бывшего своего фаворита. На ниве любовника он трудился всего-то восемь месяцев, но это дурно сказалось на его репутации как у современников, так и у потомков, что крайне несправедливо. Завадовский был очень толковым, образованным, необычайно работоспособным и, что важно, порядочным человеком. Если бы в XVIII веке существовало понятие «интеллигент», то оно вполне подошло бы к этому человеку.
Начал свою карьеру Завадовский (будущий министр просвещения при Александре I) вместе с А.А. Безбородько (1747–1799 гг.) – будущим канцлером, оба они поначалу ходили в статс-секретарях императрицы. Оба на всю жизнь остались друзьями. Как уже говорила, фавор быстро кончился, Потемкин не переносил красивого и статного статс-секретаря. Он его буквально вытолкал из покоев Екатерины. Завадовский очень тяжело переносил свою отставку, он был искренне влюблен в императрицу.
Но через год она призвала его к делам и буквально завалила работой. О педагогике вначале речь не шла. Завадовский управлял Санкт-Петербургским дворянским банком, курировал строительство в подмосковном Царицыне, где архитектор Баженов возводил для Екатерины царскую резиденцию – дворцы и парки, был председателем комиссии по строительству Исаакиевского собора, и только потом царица решила использовать его на ниве народного просвещения.
В 1782 году была создана комиссия под руководством Завадовского по сочинению устава о народных училищах и составлению учебников для них – как переводных, так и отечественных. В комиссию входил и приглашенный Екатериной из Вены Ф.И. Янкевич. Он почитался в Европе авторитетом по части педагогики.
Прежде чем учить учеников, надо обучить учителей. В 1783 году была открыта учительская семинария, предтеча наших педагогических училищ. Было опубликовано «Руководство учителям первых и вторых классов». В этом документе уже были нововведения: разный подход к ученикам, в зависимости от их способностей и характера, учитель должен был быть терпелив, снисходителен. И, конечно, никаких розг, ремней, никаких «дранье за волосы, ставление на колени и дранье за уши». Было издано еще одно руководство, переводное: «О должности человека и гражданина». Удивительно, да и только, в то время словосочетание «российский гражданин» было совсем не в ходу. Как учить гражданской должности сына дворового? Куда понятнее звучит параграф из «Наказа» Екатерины. Пункт 352: «Всякий обязан учить своих детей страха Божия как начала всякого целомудрия и вселять в них все те должности, которых Бог от нас требует в десятословии своем и православная наша восточная греческая православная вера во правилах и прочих своих преданиях». Пункт 352: «Также вперяти в них любовь к отечеству и повадить их иметь почтение к установленным гражданским законам и почитать правительства своего отечества как пекущиеся по воле Божией о благе их на земли».
Устав рекомендовал устроить главные народные училища (по одному в губернском городе) и малые народные (как в уездных, так и в губернских городах). Срок обучения в главных училищах – четыре года, в малых – два года. На учебу принимали детей из всех сословий, учиться могли даже дети крепостных. Первых два года детей учили закону Божию, чтению, письму и рисованию, и только на третий и четвертый год ученикам давали основы геометрии, механики, физики, естественной истории, также дети изучали всеобщую историю, географию и латынь. Во всех классах изучался трактат «О должности человека и гражданина», то есть в ребят «вперяли» любовь к отечеству и пытались «повадить» их почтению к правительству и матушке-государыне. Продумано было также и внеклассное чтение, это был набор нравоучительных историй, где искоренялись пороки, добро торжествовало над злом, во главе угла стояло милосердие и все прочие качества со знаком плюс. В букваре даже существовало такое понятие, как учтивость – «это добродетель, которая состоит в знании жить честным и благопристойным образом…» Учили и правилам поведения: не чесать головы, «чихать с тихостью», не харкать и т. д.
Как всегда в правление Екатерины, все делалось с помпой. Павленко: «Открытие главных народных училищ в 25 губерниях намечалось на 22 сентября. Оно должно было сопровождаться торжественной церемонией. В Перми эта церемония выглядела так: утром 22 сентября «достопочтенная публика собралась у дома губернатора, откуда процессия, возглавляемая четырьмя прибывшими из Петербурга в Пермь учителями, за которыми следовали 25 мальчиков в довольно длинных кафтанах и шляпах, за ними по два депутата от дворян и от купечества, двинулись к соборной церкви, где была совершена торжественная литургия». После этого огромная толпа людей под колокольный звон и пушечную пальбу направилась к зданию народного училища, где после молебна, прочтения «Устава народных училищ», а также речей директора и одного из учителей, состоялось окропление класса священником, и учащиеся приступили к занятиям. После окончания состоялся торжественный обед, салют из пушек и концерт».
Ах, наши просьбы и желания – да Богу в уши. Задумано хорошо, но не хватало учителей, учебников, достойных помещений. Родители далеко не всегда хотели отдавать детей в школы, дети далеко не всегда хотели «грызть гранит науки». Учителя пили, дети безобразничали… Что рассказывать, и так все понятно.
230 лет прошло, а проблемы как были, так и остались. Две трети своей жизни я прожила при советской власти, поэтому могу засвидетельствовать. Все свое время советская власть с полной искренностью, с екатерининской наивностью и с коммунистической твердостью создавала «нового человека» – строителя коммунизма. Стройка эта предполагалась вечной, никто и не верил, что когда-нибудь дойдем до вершины (или до дна).
Мои рассуждения похожи на ворчание стариков, но они же и предупреждение. Детей надо хорошо и правильно учить, учить добру и всему «хорошему прочему», даже если миф о создании идеального человека развенчан. Идеальным может быть только робот. И Екатерина II учила, как умела, за что ей честь и хвала.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Джон Франклин (1786 г. – 1847 г.)
Джон Франклин (1786 г. – 1847 г.) Правительство Ее величества решило сделать дальнейшую попытку пройти Северо-западным путем из Атлантического океана в Тихий и сочло удобным поручить Вам начальствование над обоими выделенными для этой цели кораблями «Эребусом» и
1786 Об этой встрече см.« Брут», Грей: Scalaavnica; Rotuli Parliamentorum; Шентон
Фридрих II Великий (Род. в 1712 г. – ум. в 1786 г.)
Фридрих II Великий (Род. в 1712 г. – ум. в 1786 г.) Прусский король из династии Гогенцоллернов. Крупный политик и выдающийся полководец. В результате его завоеваний территория Пруссии выросла почти в два раза. Фридрих II Великий – один из известнейших правителей и крупнейших
Сергей Семенович Уваров (1786 – 1855)
Сергей Семенович Уваров (1786 – 1855) Сергей Семенович Уваров – русский государственный деятель, министр просвещения и автор так называемой «теории официальной народности» – происходил из старинного дворянского рода. Его отец служил адъютантом у Г. А. Потемкина, а крестной
Фридрих II Великий (род. в 1712 г. – ум. в 1786 г.)
Фридрих II Великий (род. в 1712 г. – ум. в 1786 г.) Прусский король из династии Гогенцоллернов. Крупный полководец. В результате его завоевательной политики территория Пруссии выросла почти в два раза. Фридрих II Великий – один из крупнейших полководцев XVIII ст. – представляет
ЧТЕНИЕ XVI Об училищах и писателях русских при Екатерине II; о второй турецкой, шведской и двух польских войнах при ней — О царствовании императора Павла Петровича
ЧТЕНИЕ XVI Об училищах и писателях русских при Екатерине II; о второй турецкой, шведской и двух польских войнах при ней — О царствовании императора Павла Петровича До времен Екатерины II по городам, кроме столиц, не было училищ для всех, за очень немногими исключениями;
«Поверенные от белорусского еврейского общества» 1785–1786 гг.
«Поверенные от белорусского еврейского общества» 1785–1786 гг. В первых числах марта 1785 г. Екатерина II удостоила аудиенции двух евреев, именовавших себя «поверенными белорусского еврейского общества»[202]. Один из них, Цалка Файбишович, второй гильдии купец из Витебска, был
1786 Tibet: a Human Development, 2007.
Федор Николаевич Глинка (1786–1880)
Земская школа
Зе́мская шко́ла (полное официальное название — одноклассное народное училище ведомства Министерства народного просвещения) — самый распространённый тип начального учебного заведения Российской империи с конца 1870-х годов по 1917 год.
Земские школы, появившиеся после учреждения земств в 1864 году, действовали в сельской местности в земских губерниях. Их деятельность регулировалась «Положениями о начальных народных училищах» 1864 и 1874 годов. Школы представляли собой учебные заведения с трёхлетним курсом, где дети всех трёх лет обучения (разделённые на три отделения) одновременно занимались в одной классной комнате с единственным учителем. С начала XX века постепенно распространился и тип школы с четырёхлетним учебным курсом, двумя классами (по два отделения в классе) и двумя учителями — так называемая двухкомплектная школа. В школе преподавали русский язык и чистописание, арифметику в простейшем изложении, Закон Божий и церковнославянский язык, церковное пение. Основной задачей школы признавалось сообщение ученикам устойчивых навыков грамотности. Обучением в школе занимались постоянно занятые народные учителя и приходящие законоучители-священники. В школе обучались дети обоих полов без ограничения по сословиям и вероисповеданиям. Обучались в земских школах обычно дети в возрасте 8—12 лет. Обучение было бесплатным. Школы содержались земствами и находились под контролем чиновников Министерства народного просвещения — директоров и инспекторов начальных училищ. Финансирование школ было совместным, осуществлялось за счёт сельских обществ и волостей, земств и государства; при этом финансовое участие государства постоянно росло, в то время как участие крестьянских обществ сокращалось. С конца 1900-х годов земства перешли к построению школьных сетей, рассчитанных на достижение всеобщего обучения в течение 5—15 лет.
Содержание
Обзор начального образования в Российской империи
Общее описание системы начального народного образования (послереформенный период)
По состоянию на 1917 год, в Российской империи существовали следующие основные типы начальных училищ:
Часть указанных типов училищ всегда содержалась либо Министерством народного просвещения («министерские» училища), либо Ведомством православного исповедания (церковно-приходские школы), но подавляющее большинство училищ при следовании государственным требованиям к данному типу учебного заведения могли иметь самых различных «содержателей» (в современной терминологии — учредителей); таковыми чаще всего оказывались уездные земства, городские самоуправления, волости и сельские общества; но в некоторых случаях это были частные предприятия и даже частные лица.
Одноклассные народные училища по Положению 1874 года с начала 1880-х годов составляли в земских губерниях преобладающее большинство в этой массе разнородных (в организационном, но не в учебном смысле) учебных заведений. Хотя далеко не всегда эти училища управлялись земствами, и почти всегда они совместно финансировались из нескольких источников, роль земств в создании этих училищ воспринималась как основная; так что эти училища чаще всего неформально назывались земской школой.
Развитие начального образования в период до учреждения земств
Первые попытки создать единую многоступенчатую систему начальных школ были предприняты в царствование Екатерины II. В 1782 году была создана Комиссия об устройстве народных училищ, а в 1786 году издан Устав народным училищам. В губернских городах предполагалось устроить главные народные училища с пятилетним курсом, в уездных — малые народные училища с двухлетним курсом. Планы осуществлялись чрезвычайно медленно, школьная сеть финансировалась плохо и практически не развивалась. В 1790-х годах в школах обеих ступеней обучалось 17—18 тысяч учеников.
Развитие начального образования в период после учреждения земств
В развитии начального образования после учреждения земств прослеживаются три отдельных этапа. На первом этапе (до начала 1880-х годов) основная инициатива учреждения школ (и основное бремя финансирования) лежала на самих крестьянах (объединённых в сельские общества и волости). На втором этапе основная инициатива учреждения школ и забота об их содержании перешли в руки уездных земств. На третьем этапе (с 1908 года) при сохранении за земствами их организационных функций существенное значение получили государственные субсидии школам.
К концу 1870-х годов земства начали втягиваться в школьное дело; степень их участия в начальном образовании неуклонно увеличивалась. К середине 1880-х годов сложилась стандартная практика разделения обязанностей различных общественных самоуправлений — волости и сельские общества предоставляли школьное помещение, квартиру учителю, отопление; уездные земства оплачивали труд учителей и учебники (иногда совместно с сельскими обществами); губернские земства занимались подготовкой учителей. В 1888 году постоянно растущие расходы земств на начальное образование сравнялись с совместными расходами волостей и сельских обществ. После этого вплоть до 1907 года рост образовательной сети финансировался почти полностью за счёт увеличения расходов земств, с 1890 года расходы сельских обществ начали уменьшаться и в абсолютном значении. Если в конце 1870-х годов крестьяне несли около 45% денежных расходов на школы, то к 1900 году их вклад составлял менее 10% денежных расходов.
С момента созыва в 1907 году III Государственной Думы — первой Думы, начавшей конструктивное сотрудничество с правительством, — ситуация резко изменилась. Государственная поддержка земской начальной школы оказалась идеей, объединившей и правительство, и земства, и все основные фракции парламента. С 1908 года государство начало выделять субсидии на содержание школ тем земствам, которые составили проект школьной сети; размер субсидий ежегодно увеличивался.
С 1908 года начала складываться новая система распределения обязанностей: государство приняло на себя оплату труда учителей и обеспечило льготный кредит для строительства школ, уездные земства приняли на себя строительство новых школ, подбор персонала, снабжение учебниками, губернские земства занялись подготовкой учителей, а за сельскими обществами и волостями осталась только эксплуатация зданий школ (отопление, содержание сторожей и т. п.); в 1910-х МНП начало требовать от земств полностью освобождать крестьян от обязанностей по содержанию школ. В девяти новых земских губерниях земствам передали существовавшие казённые школы. Финансирование альтернативной сети церковно-приходских школ было заморожено, и их количество начало постепенно уменьшаться. Государство признало земства основными организациями, занимавшимися развитием школы; трения между земствами и правительственными органами надзора над школой сгладились.
Сочетание широкого общественного интереса к школьному делу, возросшей активности земств и государственного субсидирования привело к бурному развитию начальной школы в период 1908—1914 годов. Перспективные планы земств к 1914 году преимущественно состояли в построении школьных сетей, обеспечивающих начальное образование для всего сельского населения, и в полном переходе на четырёхлетние одноклассные училища с двумя учителями, размещённые в собственных специально построенных зданиях. Расчётный срок реализации этих планов был разным в различных губерниях и уездах — от 1915—1916 годов в наиболее прогрессивных земствах до 1925—1930 годов в наиболее отстающих.
Почему народное просвещение не давало народу образования
18 мая 1907 года на рассмотрение II Государственной думы был внесен Проект временных правил по народному образованию, которым предусматривалась отмена всех действовавших в Российской Империи ограничений «сословного, национального и вероисповедального характера» на обучение. Его принятие могло прекратить длившиеся не один век колебания власти в вопросе, учить ли и если учить, то как долго и чему детей из непривилегированных семей.
«Вследствие решительного отказа жителей»
У каждого изменяющего жизнь процесса есть собственный могучий ускоритель. Для революции 1917 года, как считал Ленин, им была мировая война. А для слома существовавших в России веками сословных барьеров им мог стать кадровый голод. Для преобразования страны по европейскому образцу Петр I остро нуждался в квалифицированных специалистах и не только выписывал их из-за границы, но и стремился готовить их из своих подданных, невзирая на их сословную принадлежность.
Заведя в начале XVIII века «цыфирные школы» и постоянно увеличивая их количество, он в 1714 году сделал обучение в них обязательным для детей дворян, чиновников и купцов. А с 1721 года не могли уклониться от обучения в архиерейских школах сыновья священников и в армейских — сыновья солдат.
Но после смерти царя-реформатора обязательное обучение, как многие другие его начинания, постепенно сошло на нет. Даже в основанной им в Северной столице Академической гимназии наблюдался дефицит учеников: в 1728 году в нее поступило всего 26 человек. Инспектор гимназии Ф. З. Байер объяснял это тем, что знатные родители с детьми переехали вслед за императорским двором Петра II в Москву. И чтобы увеличить число учеников, в 1729 году в гимназию были отправлены сыновья нескольких солдат. Постепенно такое исключение из правил превратилось почти что в норму. В 1737 году в гимназию были присланы из полковой канцелярии Преображенского полка 19 кантонистов. А в 1749 году Академия наук просила у Военной коллегии дозволения взять в гимназию 15 малолетних учеников из петербургской гарнизонной школы. Получив ее согласие, академия поручила профессору Штелину и тогдашнему ректору гимназии Фишеру, «чтобы как возможно они старались, по их усмотрению, удобных и самых хороших и надежных к понятию наук и художеств выбрать из тех учеников пятнадцать человек». Сдача солдатских детей в гимназисты практиковалась и в последующие годы. Некоторые из них стали учеными: П. Б. Иноходцев — астрономом, В. Ф. Зуев — биологом.
Эти исключения, однако, служили подтверждением общего правила: духовное образование получали сыновья священнослужителей, военное — дворяне. Но манифест о вольности дворянству, дарованный привилегированному сословию Петром III в 1762 году, позволил дворянам не служить. И новый кадровый дефицит Екатерина II решила уменьшить способом, заимствованным в Европе. В 1775 году, учреждая губернии, императрица повелела организовать сеть школ для подданных всех сословий и возложила на приказы общественного призрения обязанность «заводить народные училища» сначала во всех городах, а позже и в многолюдных селах — для всех, кто пожелает добровольно учиться в них. Но где и на какие средства взять книги и учителей, самодержица не указала. Так что через пять лет обнаружилось, что училища почти нигде не заведены.
В 1782 году Екатерина II создала Комиссию об учреждении народных училищ, а с 1783 года в Петербурге началась подготовка учителей для них — в первом наборе было 385 человек. В августе 1786 года комиссия доложила императрице, что все готово для открытия в 25 губернских городах главных народных четырехклассных училищ. В 1788 году, после второго выпуска в Учительской семинарии, такие училища открылись и в остальных губерниях. Позже в уездных городах возникли малые (двуклассные) училища, но нередко они быстро закрывались — «вследствие решительного отказа жителей и невозможности Приказа содержать их», как докладывали чиновники.
В 1789 году в Новгородской губернии в четырех имениях были даже открыты сельские школы.
«К сожалению,— писал педагог и сотрудник Министерства народного образования А. С. Воронов,— это первое начало образования крестьян не только не имело себе подражателей, но и не было поддержано; все 4 училища, по воле учредителей их, закрылись одно за другим: училища Мягкова и Кастюриной в 1790 г., Клеопина в 1793 г. и Рыкачева в 1800 г.».
Но некоторые крестьяне, отпущенные на жительство в города, не упускали возможности обучать своих детей в народных училищах. Так, в 1801 году в этих заведениях в Санкт-Петербургской губернии и столице из 4136 учащихся 1092 были крестьянскими и солдатскими детьми. Правда, многие из них, научившись читать, учебу бросали.
«Наряду с будущими учениками заставить слушать»
Кадровый голод заставил царя-реформатора сделать учебу обязательной сначала для сыновей солдат и священников, а затем для недорослей из дворянских и купеческих семей и лично экзаменовать их
Фото: Росинформ, Коммерсантъ
Было очевидным, что необразованность дворянства и купечества и безграмотность податного населения пагубно отражаются на промышленности и сельском хозяйстве. И при Александре I главные народные училища преобразовали в гимназии, а к уездным училищам добавились приходские. О последних было сказано, что их целью является не только «приготовление желающих в уездные училища», но и «доставление детям земледельческого и других состояний приличных сведений, чтобы сделать их лучшими в физическом и нравственном отношениях, дать им точные понятия о явлениях природы и истребить в них суеверия и предрассудки, столь вредные их благополучию, здоровью и состоянию». В губернских и уездных городах, а также в селах каждый церковный приход или два вместе должны были иметь хотя бы одно приходское училище.
В течение одного года детей было положено учить чтению, письму, главным началам Закона Божия, первым действиям арифметики и читать им с объяснениями книгу «Краткое наставление о сельском домоводстве, произведениях природы, сложении человеческого тела и вообще о средствах к предохранению здоровья».
Вот только взвалили все это на священнослужителей, пообещав постепенно приготовить нужное количество учителей.
Святейший синод передал министру народного образования мнение епархиальных архиереев по поводу вмененного священникам преподавания:
«В приходских училищах назначается продолжать учение от окончания полевых работ до начала оных в следующем годе; а в показанное время священно- и церковнослужители сельские, упражняясь в земледелии, имеют следующие занятия: убирают хлеб с поля, молотят; сено, солому и дрова возят, присмотр имеют за прокормлением скота, производят починку и строение около дома, пеньку мочат, сушат, обрабатывают и возят в город избытки свои для продажи; по званиям же их занимаясь служением и требами, исправляют сверх того должности благочинных, духовников, депутатов, занимаются перепискою метрических и исповедных книг; а в случае выбытия из которого прихода священника, до определения другого, отправляют и по тому приходу служение и требы, для каковых треб, особливо где прихожане живут в разных мелких селениях и в отдаленности от церквей, бывают в отлучке по нескольку времени; почему и нет надлежащей удобности преподавать то учение самим священникам».
Архиереи считали разумным открыть школы лишь при тех церквях, где «по два и по три комплекта священно- и церковнослужителей, а особливо по таким приходам, которые по разным и отдаленным селениям не рассеяны». Если же в каком-то селе «окажется из священно- и церковнослужителей один только ученый, а прочие нимало в семинариях и училищах не обучавшиеся», архиереи обещали таких «наряду с будущими учениками заставить слушать… ибо читать и писать каждый церковник без сомнения знает, а остается только показать каждому начальные действия арифметики».
Казенным крестьянам предписали содержать училища за свой счет, а в помещичьих имениях расходы на них возложили на помещика. По этой причине в тысячах сел школы не открылись, а сотни возникших училищ не проработали и двух лет.
Исключением было приходское училище графини С. В. Строгоновой, просуществовавшее почти 10 лет в ее селе Марьино в Новгородской губернии. Она же в 1824 году открыла в Петербурге частный пансион для крестьянских мальчиков своего пермского имения, который чуть позже, после расширения учебной программы, стал называться школой земледельческой, сельского хозяйства и горнозаводских наук. В ней готовили приказчиков для имений и частных горных заводов и фабрик, а также ремесленников и хлебопашцев.
А для детей «нижних чинов и рабочих людей», трудившихся на казенных горных заводах, несколько школ было открыто еще в XVIII веке. Но в 1804 году министр финансов А. И. Васильев обратился к императору с предложением завести школы при всех двадцати заводах Уральского хребта.
«Если нужны вообще познания человеческого просвещения людям, ведущим частную жизнь,— писал министр,— то тем нужнее они людям, состоящим в службе. Нет ни одного мастерового при заводе, который бы был исключен от обязанностей, требующих отчета на бумаге, не говоря уже о том, что все действие заводское, все мастерства требуют хотя малых познаний в практическом производстве оных, коего людям, не умеющим ни читать, ни писать, никак преподать не можно».
Примером для подражания были школа для крестьянских девочек, открытая Н. С. Стремоуховым в селе Миловидово Лебединского уезда Харьковской губернии, и школа князей Шихматовых-Ширинских в Можайском уезде Московской губернии.
«Заменить народными по Ланкастеровой методе»
Поступление в Петербургский университет крепостного Никитенко, ставшего позднее профессором и академиком (на гравюре), закрыло доступ остальным крепостным не только к высшему, но и к среднему образованию
Фото: Росинформ, Коммерсантъ
Но для уездных и приходских училищ катастрофически не хватало учителей. В 1819 году специально для их подготовки открыли Учительский институт в Петербурге, который позже преобразовали в 3-ю гимназию (с педагогическим уклоном). Показательно то, что среди 12–14-летних абитуриентов, прибывших на вступительные экзамены, почти не было детей учителей. Отучившиеся в этом заведении за казенный счет обязаны были шесть лет отработать «по распределению».
В 1824 году в стране было 48 гимназий, 337 уездных училищ и не более 200 приходских. На них тратились немалые государственные средства. Но результат удручал. Например, в 1818 году в Казанском учебном округе из 4476 учащихся только 225 человек «оказали успехи». За год на заведения было потрачено 146 178 руб. Получалось, что один ученик обошелся государству в 649 руб. (учителя получали тогда 150–750 руб. в год)! Член Главного правления училищ М. Л. Магницкий, увидев, что «из всех предлагаемых предметов обучения народ брал только то, что нужно ему по гражданскому возрасту», предложил поразительное по своей честности решение: «уездные и приходские училища заменить народными по Ланкастеровой методе, сколь можно в большем количестве». Но, конечно, такое «бездуховное» образование тогда не могло быть признано властью полезным для народа, и предложение Магницкого отвергли.
А народ голосовал ногами против уездных училищ, которые часто размещались в убогих зданиях, далеко от дома; в которых работали выгнанные за пьянство семинаристы или мелкие чиновники, продолжавшие пить, прогуливать, драться. Любящие родители отдавали своих детей в дом к частному учителю, у которого они и обедали, и могли остаться в плохую погоду на ночь. В Воронежской губернии, например, было около 50 домашних школ с 480 учениками. Потом те, кто хотел учиться дальше, сдавали экзамены за курс уездного училища и поступали в гимназии.
В 1820-е годы в них стремились даже дети крестьян и солдат. В справке за 1827 год о том, «каких именно состояний дети обучаются в гимназиях», сообщалось, что в Санкт-Петербургском учебном округе среди гимназистов солдатских детей — 24, крестьянских — 21; в Харьковском округе — 18 солдатских и 5 крестьянских детей; в Казанском — 89 солдатских и 25 крестьянских детей; в Дерптском — 8 крестьянских детей; в Виленском — 65 крестьянских детей.
Солдатским детям после гимназии была открыта дорога в Медико-хирургическую академию. А образованные государственные крестьяне имели шанс перейти в мещанство, а скопив денег — и в купечество.
«Отклонят некоторых от исполнения обязанностей»
Тщательная проверка знаний учеников и выпускников сельских школ зачастую давала печальные результаты
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
При Николае I бессословность образования в России была отменена. Рескриптом от 19 августа 1827 года император запретил допускать крепостных людей к учебе в гимназиях, пока они не получат вольную от помещика. Несомненно, на появление этого документа повлияла громкая история с поступлением в Петербургский университет крепостного графа Шереметева — А. В. Никитенко, будоражившая столицу в 1825 году. Свою роль сыграл и появившийся у императора после восстания декабристов страх перед вольнодумством любого рода и изменением существующих сословных порядков, лишь усиливавшийся с течением времени.
В 1837 году несколько месяцев в Петербурге заседал под председательством действительного тайного советника М. М. Сперанского Комитет о степени обучения крепостных людей, который в итоговом рескрипте потребовал от всех помещиков, имеющих училища для крестьян, и от всех владельцев частных учебных заведений, где могли учиться крепостные, убрать из программы все ненужные предметы. Это следовало сделать, говорилось в документе, в преграждение вредных последствий, происходящих от того, что содержатели частных заведений с общими предметами средней школы, принимая туда людей низших сословий, «вводят противоречие в гражданском положении лица с умственным его образованием».
Прежде всего имелись в виду училище и школы графини Строгоновой. После появления рескрипта там из курса обучения изъяли статистику и историю, а русскую словесность заменили усиленным изучением русской грамматики. В школах при горных заводах преподавался немецкий язык, что стало считаться излишеством. Инспектор частных учебных заведений В. Я. Буняковский разъяснил позицию комитета:
«Вредное влияние некоторых предметов обучения на умы воспитанников крепостного состояния слишком очевидно, и нет надобности подтверждать эту истину какими-либо доводами; к этой категории должно отнести иностранные языки. Воспитанники, по выходе из школы, могут почерпнуть в сочинениях, писанных на иностранных языках, понятия или вовсе превратные, или по крайней мере такие, которые дадут их умам ложное направление и, может быть, отклонят некоторых от исполнения обязанностей, возложенных на них тем состоянием, в котором родились».
Во всех частных школах разных уровней и специализаций в 1837 году училось: помещичьих и дворовых крестьян обоего пола — 354, отпущенных — 331 и государственных — 135. Но и это мизерное число раздражало и пугало привилегированное сословие. Некоторые помещики стали выступать в печати с опасениями, что если крестьяне станут грамотными, то начнут читать книжки, которые испортят их нравственность или возбудят вольнолюбие, и предлагали правительству учить их лишь церковнославянской грамоте, чтобы читали только молитвы.
Но до такой крайности не дошло. За всеми крестьянами оставили право учиться не только в приходских, но и в уездных училищах. Кроме того, помещик мог отдать своего крепостного учиться в егерское Лисинское училище, в школу для образования фельдшеров при Обуховской больнице в столице, а крестьянок — в Повивальный институт при Петербургском воспитательном доме. Но право заниматься этими профессиями не освобождало от крепостной зависимости. Будучи крепостными, грамотные крестьяне могли работать и учителями в приходских училищах.
«Существуют большей частью только на бумаге»
Долгие споры о введении всеобщего начального образования привели к тому, что в Российской Империи в 1913 году школы посещало менее трети детей
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Сколько было школ в помещичьих имениях по всей стране, неизвестно. Есть цифры по государственным крестьянам: к 1 января 1844 года в 1884 сельских училищах было 89 163 ученика. Но, скорее всего, эти цифры не соответствовали действительности. Например, описывая состояние народного образования с 1840 по 1861 год в Минской губернии, где было немало казенных крестьян, подполковник генерального штаба И. И. Зеленский сообщал об училищах при православных приходах:
«Школы существуют большей частью только на бумаге, а учащиеся показываются для одной формы. Говорим это не в укор и не для унижения заслуг местного православного духовенства, а по убеждению, что большинство приходских священников, даже и при самой горячей ревности к просвещению народа, положительно не имеет никаких средств для учреждения в своих приходах училищ».
По предположению Зеленского, максимум шестая часть показанных в отчетах школ существовала на самом деле, и еще вопрос, научались ли в них чему-нибудь крестьянские дети.
«Нельзя не отдать справедливости министерству государственных имуществ в том, что оно более всех других ведомств, обществ или частных лиц заботилось о распространении образования в той части сельского населения, которая была вверена его попечению»,— писал педагог и публицист барон Н. А. Корф. Но, проверив «денежные книги» некоторых школ Александровского уезда Екатеринославской губернии, он увидел, что в 1850-е годы почти половина выделявшихся на их содержание денег разворовывалась. А проэкзаменовав учеников, убедился, что многие за два года так и не научились читать, а те, что научились, не понимают прочитанного. Поговорив с крестьянами тех сел, где приходские школы существовали десять лет и дольше, Н. А. Корф обнаружил, что грамотных среди них не более пяти человек. Учитывая потраченное за эти годы на школы, получалось, что каждый выученный грамоте в таких селах обошелся казне в 880 руб. серебром!
«Не подходят под мысль циркуляра»
После отмены крепостного права началось противостояние земских и частных сельских школ.
«Начиная с 1862 года в народе у нас все больше и больше стала укрепляться мысль о том, что нужна грамота (образование),— писал в 1875 году Л. Н. Толстой,— с разных сторон, у церковно-служителей, у наемных учителей, при обществах учреждались школы. Дурные или хорошие школы, но они были самородные и вырастали прямо из потребностей народа… в 1870 году в Крапивенском уезде, по отчетам, было до 60 школ. С тех пор как в заведывание школьного дела стали влипать более и более чиновники министерства и члены земства, в Крапивенском уезде закрыто 40 школ и запрещено открывать новые школы низшего разбора… что такое значит: воспрещение открывать школы? Это значит то, что на основании циркуляра министерства просвещения о том, чтобы не допускать учителей ненадежных (что, вероятно, относилось к нигилистам), училищный совет наложил запрещение на мелкие школы, у дьячков, солдат и т. п., которые крестьяне сами открывали и которые, вероятно, не подходят под мысль циркуляра… Нужно предоставить народу свободу устраивать свои школы, как он хочет, и вмешиваться в самое дело устройства школ как можно меньше».
Земско-министерские деятели, по мнению писателя, должны были не строить одно большое дорогостоящее училище, до которого из многих деревень не дойти, не доехать, а компенсировать крестьянам часть расходов на их маленькую местную школку и шефствовать над ее учителем. Помогите или не мешайте, настаивал писатель, получить земледельцу элементарное — научиться читать и считать.
«Земско-министерское ведомство,— писал Толстой,— или не умея, или нарочно не желая считать, подняло все школьное дело на такую высокую, дорогую, совсем чуждую народу ступень, что при той высокой цене, в которую обходится образование, не предвидится никакого выхода из этого положения, и число учащихся никогда не может увеличиться».
Но для счастливцев из крестьян, окончивших земские школы, при царе-освободителе Александре II открылись двери и средних, и высших учебных заведений. Однако после его смерти и начала контрреформ их наличие там власти вновь сочли неуместным, и в 1887 году на совещании министров внутренних дел, государственных имуществ, управляющего Министерством финансов и обер-прокурора Святейшего синода был выработан циркуляр, вошедший в историю под именем «закона о кухаркиных детях». Документ рекомендовал директорам гимназий и прогимназий при приеме детей учитывать их происхождение, таким образом «гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию».
И все же главная проблема состояла не в этом. По-прежнему миллионы детей не получали даже начального образования.
«По данным Мюлльгаля (английский статистик и публицист.— «История» ), для 1888 года,— писал русский экономист И. И. Янжул,— число взрослых лиц, умеющих писать, составляло в Германии и Скандинавии примерно 97 или 98%, в Швейцарии — 95%, в Великобритании — 90%, во Франции — 85%. а Россия занимает в этом перечне последнее место, и количество умеющих писать составляет в ней не более 16%, т. е. безграмотность массы народа сплошная».
«В правильно организованной школе»
Надежда на улучшение ситуации появилась после первой русской революции и возникновения народного представительства — Государственной думы. В 1907 году во фракции трудовиков, представлявшей интересы крестьян, был выработан Проект временных правил по народному образованию, в котором говорилось:
Проектом предлагались изъятие всех школ и училищ, включая учительские, из ведения правительства и Святейшего синода вместе с ассигнованиями на них и передача этих учебных заведений в ведение сельского и городского самоуправления.
Настолько радикальные перемены напугали не только светские и церковные власти, но и многих депутатов. Поэтому проект трудовиков, внесенный на рассмотрение законодателей 18 мая 1907 года, не рассматривался ни распущенной вскоре II Государственной думой, ни следующим составом российского парламента. Немалую роль в этом сыграло и появление альтернативного законопроекта, выработанного в правительстве, чтобы снизить общественное недовольство и сохранить управление образованием в руках государства и церкви.
Во внесенном в III Государственную думу в ноябре 1907 года проекте закона говорилось:
Примечание. В разработке школьной сети участвуют местные органы церковно-школьного управления».
Законопроект на словах предоставлял местному самоуправлению права по созданию и подержанию школьных сетей. Но утверждали планы этих сетей министерства просвещения и внутренних дел, а основой сетей должны были стать церковно-приходские школы. Только созданные этим путем сети могли получить финансирование из казны, но в проекте не оговаривалось — какое и в какие сроки. Школьные сети могли бы разделить судьбу первых народных училищ Екатерины II. Но члены Государственной думы увидели подвох и настаивали на точном и ясном установлении финансирования школьного образования.
Промежуточным результатом их прений с правительственными чиновниками стал принятый Думой и Государственным советом и подписанный 3 мая 1908 года императором Николаем II закон «Об отпуске 6 900 000 рублей на нужды начального образования», предусматривавший ежегодное выделение этой суммы из средств Министерства просвещения на начальные школы.
Но для огромной Российской Империи эти деньги были каплей в море. Поэтому комиссия по народному образованию Думы настаивала на установлении минимума суммы, на которую в течение десяти лет — срок введения всеобщего начального обучения в стране — каждый год должно было увеличиваться финансирование. Депутаты требовали, чтобы финансирование ежегодно росло на 10,5 млн руб. В Государственном совете, куда был передан одобренный думцами законопроект, возражали прежде всего против установления точного срока введения всеобщего начального образования и имели собственное мнение по его финансированию. Договориться двум палатам российского парламента не удалось, и 6 июня 1912 года Госсовет отклонил спорный закон.
Думские фракции подготовили еще три законопроекта, и 12 мая 1913 года комитет по народному образованию Государственной думы решил начать работу над их объединением воедино. Но «дальнейшего хода дело не получило».
И в самом успешном для Российской Империи году — 1913-м — в начальные школы ходили лишь 30,1% детей в возрасте от 8 до 11 лет.