история свидетельница пустоцвет пусто жизнь пусто учительница пусто вестница
Марк Туллий Цицерон 4 стр.
Если я (…) заблуждаюсь, веря в бессмертие души человеческой, то заблуждаюсь охотно и не хочу, чтобы у меня отнимали мое заблуждение, услаждающее меня, пока я живу; если же я по смерти ничего не буду чувствовать, как думают некие ничтожные философы, то мне нечего бояться насмешек умерших философов.
Если нам не суждено стать бессмертными, то для человека все-таки лучше угаснуть в свой срок; ведь природа устанавливает меру для жизни, как и для всего остального, старость же – последняя сцена в драме жизни.
Войны надо начинать с целью (…) жить в мире.
Если бы кто-нибудь из богов подарил мне возможность возвратиться из моего возраста в детский и плакать в колыбели, то, конечно, я отказался бы и, конечно, не пожелал бы, чтобы меня, как бы пробежавшего все ристалище, отвели бы вспять от конечной черты к начальной.
Войну с кимврами мы вели как войну (…) из-за того, кто из противников будет существовать, а не из-за того, кто из них будет повелевать.
Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это – основа справедливости.
Пусть каждый знает свои возможности и будет проницательным судьей своим хорошим и дурным качествам, дабы не показалось, что актеры проницательней нас. Ведь они выбирают себе не наилучшие, но наиболее подходящие им трагедии. (…) – Итак, актер поймет это на сцене, но этого не поймет мудрый человек в жизни?
Что делать не позорно, (…) называть непристойно. (О «зазорных» частях тела).
Люди приносят людям и величайшую пользу, и величайший вред.
Те, кто захочет, чтобы их боялись, сами неминуемо будут бояться именно тех, кто будет бояться их.
Дело судьи – при разборе дел всегда следовать правде; дело защитника – иногда защищать правдоподобное, даже если это не вся правда.
Всякий раз как люди, раздавая, начинают нуждаться в средствах, они оказываются вынужденными забирать себе чужое имущество.
Государство больше, чем на чем бы то ни было, держится на кредите.
В делах государственных (…) ничто жестокое не бывает полезным.
Позорное не полезно никогда.
Только тот человек вправе зваться свободным, который хоть изредка бывает без дел.
История – свидетельница времени, свет истины, жизнь памяти, учительница жизни, вестница старины.
Никто не может быть хорошим поэтом (…) без душевного горения и как бы некоего вдохновенного безумия.
Однажды мне случилось познакомиться с некоторыми греческими книгами под заглавием «О смешном». (…) Однако те, кто пытался подвести под это остроумие какие-то научные основы, сами оказались настолько неостроумны, что впору было смеяться над их тупостью. Вот почему мне и кажется, что остроумию никоим образом нельзя научиться.
Смех исключительно или почти исключительно вызывается тем, что обозначает или указывает что-нибудь непристойное без непристойности.
Легче всего подвергается насмешке то, что не заслуживает ни сильной ненависти, ни особенного сострадания.
Чрезмерное наслаждение граничит с отвращением.
Наибольшая польза обыкновенно несет в себе и наибольшее величие, и даже наибольшую красоту.
Самое длительное сочетание слов [в ораторской речи] – это то, какое может быть произнесено на одном дыхании.
Пусть [каждый] (…) идет по тому пути, по какому может, ибо если стремиться стать первым, то не позорно быть и вторым, и третьим.
Проза (…) труднее поэзии, ибо там есть известный твердо определенный [ритмический] закон, которому необходимо следовать, в речи же ничего не установлено наперед.
Сначала в уме намечается мысль, тотчас затем сбегаются слова, и ум с несравненной быстротой рассылает их на свои места, чтобы каждое откликалось со своего поста. Этот намеченный строй в разных случаях замыкается по-разному, но все слова – и начальные, и срединные – всегда должны равняться на концовку.
[О речи, не учитывающей требования ритма:] Уму этого достаточно, а слуху недостаточно.
Если ты возьмешь хорошо слаженное построение тщательного оратора и нарушишь его перестановкой слов – развалится вся фраза. (…) Малейшее перемещение слов, хотя бы слова оставались те же, превращает все в ничто, когда заменяет складность беспорядком.
Молнии блистали бы слабее, не будь они напряжены ритмом.
Изгнание страшно для тех, кто как бы огородил для себя место, где должно жить, но не для тех, кто считает весь мир единым градом.
Quot; История — свидетельница времени, свет истины, жизнь памяти, учительница жизни, вестница старины.» Марк Туллий Цицерон
А.Т.Твардовский в поэме “По праву памяти” призывает к переосмыслению печального опыта тоталитаризма.
А.А. Ахматова «Реквием».Эта поэма – свидетельство реальных событий, «свет истины»
А. Твардовский знал о войне не понаслышке, но всю жизнь чувствовал свою вину перед теми, кто
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
Кто старше, кто моложе –
И не о том же речь,
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же …
Это стихотворение о погибших на фронтах Великой Отечественной. Но разве это имеет
значение? Главное, что на войне, на финской ли, германской, чеченской или какой другой,
гибнут люди. Это ли не предостережение для человечества?
ния о ней не покидали ни на минуту
В рассказе И. Бунина «Антоновские яблоки» ярко и красочно представлен образ деревни,которая ассоциируется с«ранним, свежим, тихим утром». Мысли автора обращены к прошлому, в котором остался «большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад» с«кленовыми аллеями», где можно насладиться «тонким ароматом опавшей листвы и запахом антоновских яблок, запахом меда и осенней свежести…»
» История — свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего».( Мигель де Сервантес Сааведра)
И.С. Тургенев «Муму» При чтении рассказа перед нами встают яркие страницы прошлого нашей страны
Распутин В.Г. «Прощание с Матёрой». Древнее село наделено исторической памятью, утрата которой равносильна смерти для жителей.
Этот роман – сигнал об опасности, угрожающей человеку, человечеству от
ий реликт души, атавизм.
» Согласны ли вы с утверждением, что личность может быть бессмертна, благодаря своим творениям и деяниям?»
А.С. Пушкин писал в «Медном всаднике»
. Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
уклад: обрезал боярам рукава и бороды. Он построил первый русский флот, тем самым защитив страну с моря. Вот он, тот человек, та личность, которая совершила в своей жизни много великого и героического, творила историю
А. С. Пушкин посвятил свои строки В. А. Жуковскому:
Его стихов пленительная сладость
Пройдёт веков завистливую даль…
А. Куприн написал рассказ «Чудесный доктор», основанный на реальных событиях. Мерцалов,измученный нищетой, готов в отчаянии покончить жизнь самоубийством, но с ним заговаривает оказавшийся рядом известный доктор Н.И.Пирогов. Он помогает несчастному, и с этого момента жизнь несостоявшегося самоубийцы и жизнь его семьи изменяется caмым счастливым образом.Эта история красноречиво говорит о том, что поступок одного человека может повлиять на судьбы других людей.
В романе «Война и мир» Л. Н. Толстого одной из центральных проблем является проблема роли личности в истории. Александр Первый, Наполеон, Кутузов – вот неполный список исторических личностей, показанных в романе. Кто же из них может претендовать на роль творца истории, великого человека? По мнению Толстого, великий человек носит в себе нравственные основы народа и ощущает свою моральную обязанность перед людьми. Александр Первый не всегда может понять, что в данный момент важнее всего для народа, страны. Честолюбивые претензии Наполеона выдают в нем человека, не понимающего значения событий, которые происходят.«Нет величия там, где нет простоты, добра и правды», — такой приговор Наполеону выносит Толстой. Кутузова он называет великим человеком, так как целью своей деятельности тот поставил интересы всего народа. Он выражает народную душу и патриотизм.
Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание». Подлинной причиной преступления Раскольникова было желание проверить свою теорию. Суть её заключалась в том, что всех людей Раскольников делил на тех, кто» право имеет» и «тварей дрожащих». Первые живут в послушании, вторые — преступают закон, разрушители. Ликург, Магомет, Солон, Наполеон –все эти великие люди были преступниками, пролившими много крови. Именно такие люди, по теории Раскольникова, «двигают мир и ведут его к цели». Несостоятельност
ь теории главного героя романа Достоевский развенчал всем ходом действия, тем, что самая униженная и оскорбленная героиня, Сонечка Мармеладова, оказалась по духу выше остальных, тем, что,проверяя свою теорию на деле, Раскольников подверг себя страшным нравственным мукам.
История свидетельница пустоцвет пусто жизнь пусто учительница пусто вестница
Надо же, умудрилась так быстро подцепить кого-то. Один из тех мужиков, с которыми он её видел? Если да, то это не самая лучшая новость. Корнев, кажется? Лучше бы она себе какого-нибудь пролетария нашла, с ним было бы проще справиться.
Значит, ребенка ей новый муж заделал? Обидно, черт возьми… С ним она столько лет пустоцветом прожила, а тут сразу расцвела и дала завязь.
Выходит, зря он Машку так назвал. Вернее, это его мать, а он только повторил. Кстати, надо ли рассказать родителям, что Мария нашла другого и уже беременна? Пожалуй, это отвлекло бы их внимание от Таисии, да и отец перестал бы все время вспоминать бывшую невестку, постоянно ставя ту в противовес Ксане. Достало уже! Дошло до того, что и мать уже пару раз обмолвилась, дескать, Маша вела себя иначе. А как поначалу они радовались, что он развелся с Марией и женился на Ксении. Быстро переобулись…
И надо посмотреть, чем живет этот Корнев. Сначала, конечно, выяснить, за него ли Мария вышла, а то, может быть, придумала сказку, чтобы его позлить.
Совещание закончилось, Сомов перекинулся несколькими фразами с финдиректором и своим коллегой из Квадро, а потом отказался от сопровождения, попрощался и спустился на стоянку.
Сев в машину, завис, думая, куда отправиться. Домой? Но там слюнявая Ксанка. К родителям? Мать мозг примется выносить, а отец ехидно комментировать. К Гуровым? Боже, упаси… Куда же. Приятели есть, знакомые есть, даже семья есть и родные живы, любовниц парочка имеется, а пойти не к кому! Никто его не ждет просто так, никто его не понимает, всем от него что-то надо, все что-то просят, кое-кто, так, даже не просит — сразу требует. Только Машка понимала, ничего не просила и всегда ждала, да… эх…
«Поеду к родителям, — решил Дмитрий. — А чтобы не доставали, кину им пищу для размышления — расскажу про Машку. Пусть ей кости моют, а я спокойно поем и отдохну».
Из здания Квадро, по одному и стайками выходили служащие — рабочий день подошел к концу.
Водитель сидел тихо, не отвлекая хозяина от дум, ждал, когда Сомов отдаст распоряжение, куда они отправятся дальше.
Марию Дмитрий заметил сразу. Может быть, потому что как раз думал о ней?
Женщина вышла на улицу, покрутила головой и расцвела, засияла, увидев, как шагая через две ступеньки, к ней навстречу спешит мужчина.
Встретились, будто сто лет не виделись. Улыбка Маши, казалось, затмила летнее солнце, мужик что-то сказал на ухо, отчего женщина рассмеялась, и поцеловал ей руку.
Фу, позёр! На публику работает, мол, вот я какой кавалер?
Сомов передернулся — руки целуют только аристократкам или богатым наследницам, но никак не обычным менеджерам.
Но паре там, у офисного здания, похоже, ни до кого не было дела. Мужчина бережно обнял Марию, и, воркуя, как голубки, не замечая никого и ничего вокруг, они пошли прочь.
Надо внимательно изучить, чем дышит этот выскочка. Не бывает совершенно чистых людей, к тому же, у каждого найдется слабая сторона.
Увел у Сомова женщину? Сам виноват.
Машка решила, что может вычеркнуть Дмитрия из своей жизни? Однако, ты поспешила, детка.
Решиться на непростой разговор было сложно.
Мария так и этак прокручивала в голове варианты, но тут же их отвергала. Больше всего пугала реакция Егора. Вдруг, он посчитает её доступной? Вдруг, решит, что такое поведение, как в новогоднюю ночь, для неё обычно?
Она не просто привыкла к нему, она привязалась, прикипела, вросла. Умудрилась за относительно небольшое время, да.
Георгий окружил Машу такой заботой и вниманием, каких она никогда не видела. Когда они были вместе, он постоянно прикасался к ней, это было так … трогательно и волнующе! Шел мимо — невесомо провел по щеке пальцем или чмокнул в макушку. Столкнулись в дверях — приобнял, шепнул на ухо, какая она красивая. Сидят на диване — переплел пальцы их рук. И он всегда замечал её настроение, угадывал, что ей нужно. Ненавязчиво, как бы, мимоходом, легко и естественно. Стыдно признаться, один раз она даже плакала украдкой — от счастья. И от страха, что сказка может закончиться.
Лишиться всего этого… Нет, она сильная, она справится, но о расставании даже думать не хотелось.
— Машунь, что-то случилось? — как всегда, Гоша не упустил ни одной детали, тонко подметив её настроение.
— Да, нет, ничего такого, — она улыбнулась. — Устала, домой хочу!
— Заедем в «Жульен», за твоим любимым пирогом? — предложил Егор.
Маша вспомнила встречу с бывшим и его женой, передернулась и предложила:
— Давай, лучше в «Яблоньку», там они еще лучше!
После посещения кондитерской, Мария уткнула нос в один из пакетов, вдыхая умопомрачительный запах свежих булочек. Видимо, дочка будет большая сластёна, с самого начала беременности Маша не могла пройти мимо выпечки. Что удивительно, лишние килограммы пироги и пирожные ей не добавляли. Правда, она старалась не слишком себе потакать и позволяла съесть не больше пары кусков или пирожков в день.
Невольно её взгляд с мелькающего пейзажа за ветровым стеклом перешёл на руки Егора, держащие руль.
По коже промаршировали мурашки — ах, эти руки! Сильные, необыкновенно красивые, жилистые, они завораживали и притягивали. Длинные, крепкие пальцы, такие мужские, Маша знала, какими нежными они могли быть… Ей так захотелось оказаться в кольце из этих рук, что она даже зажмурилась, отгоняя видение.
Кажется, она становится маньячкой. Ей только что угрожал бывший, а она думает о руках и ласках настоящего.
Вот! Правильное определение — Егор — это настоящее и, она надеется, будущее, а Дима… Дима — ошибка молодости. Ни к чему портить будущее, вспоминая о прошлом. Она поговорит сегодня с Егором, надо поставить все точки, чтобы больше ничего не висело над ними. И будь, что будет!
Приняв решение, Мария вытащила из пакета пирожок и со вкусом его откусила.
Дома их встретили родители, которые собирались уезжать в город.
— Маша, мы на пару дней. Наверное, пора паковать вещи, — говорила мама. — Что-то ты бледненькая. Укачало?
— Бледная? — Егор стремительно повернулся, осторожно приподнял её подбородок, покрутил голову. — Действительно. Тошнит? Голова кружится? К врачу?
— Угомонись, просто устала. Сейчас поем, все пройдет, — отмахнулась Маша. — Мам, пап, не дергайтесь, я хорошо себя чувствую! Езжайте!
Родители переглянулись и вернулись в свою машину. Дав короткий сигнал, тесть выехал за ворота.
Ну, не считая домработницы и повара, конечно, но те стараются лишний раз хозяев не беспокоить.
— Ты, точно, хорошо себя чувствуешь? Какая-то ты сегодня задумчивая, — спросил Егор. — На работе что-то?
— Нет, на работе все отлично. Новый проект, интересный. И пара старых на доработке, — оживилась Маша. — Я потом расскажу, ладно?
— Сейчас поедим и поговорим, — решил Георгий. — Вижу, что-то тебя беспокоит.
Через полтора часа они перешли в гостиную, удобно расположившись на диване перед огромным экраном телевизора.
— Посмотрим что-нибудь? — предложил Георгий, щелкая пультом. — Или поговорим?
— Поговорим, — вздохнула Маша, внутренне обмирая от страха.
— Я слушаю, — телевизор мигнул и погас. — Отключу, чтобы не мешал.
Маша сжала пальцы, набираясь решимости.
— Маш, не пугай меня! — мужчина сел ближе, обнял, прижав к груди, уткнулся носом ей в волосы, пробормотав: — Помни, что я люблю вас и никогда не обижу!
— Егор, это… непростой разговор, — начала Мария. — Речь о моем… нашем ребенке.
— С ней что-то не в порядке? — встревожено прервал Гоша.
— Нет, девочка здорова и развивается нормально. Речь не столько о ней, сколько об ее отце. Вернее, о двух возможных отцах.
Маша потерла одной рукой другую, потом схватила край домашнего платья — нервы, нервы, черт подери! Как же сложно объяснять, как же стыдно признаваться!
— Я говорила, что Дима объявил мне о разводе накануне Нового года. Двадцать девятого декабря, если точно. Вечером. Утром мы… прости… у нас было, потом Дима ушел на работу, как ни в чем не бывало, я весь день готовилась к празднику, покупала продукты, делала уборку дома, сортировала подарки. В общем, очень устала, ничего не предвещало. Муж приехал поздно и чуть ли не с порога огорошил — у него другая, у них дочка, мы разводимся.
Свидетельница истории
Два года назад мне посчастливилось во время летней поездки по Европе в букинистическом магазине Вены приобрести старинную книгу – католический катехизис, напечатанный в одном из главных городов Австрии – Линце в 1737 году. На сегодня это старейшая книга в моей библиотеке. Твердая обложка, размеры 10 х 15 см, 356 страниц, тисненый корешок, наружные части страниц на обрезе покрыты золотой краской. Написана на латыни. На хорошо сохранившихся страницах «лисьи пятна» – признак старинной книги. Печать четкая, ясная, несмотря на то, что буквы довольно мелкие. До этого такие книги я видел лишь в музеях. Иногда я открываю ее, нахожу много знакомых слов, ибо латынь у всех нас сидит в подсознании очень прочно. Опознать незнакомые слова мне помогает латинско-русский словарь. Стараюсь не часто ее открывать, чтобы сохранить получше.
Итак, книге в этом году исполнилось 280 лет, из них 2 года она находится в моей библиотеке, а 278 лет, очевидно, не покидала пределы Австрии, так как за эти почти три столетия продвинулась лишь на полторы сотни километров – от Линца до Вены, осев на полке букиниста, и отлично сохранившись.
Листая пожелтевшие странички этого фолианта, испытываешь потрясающее чувство – словно ветер истории шелестит, когда ты перебираешь эти листы пальцами. Вот лежит у тебя на столе этот томик, а между тем он является безмолвным свидетелем стольких исторических событий! И мне захотелось, взяв за точку отсчета дату выпуска этой книги – 1737 год, перебрать в мыслях, сколько же воды утекло с тех пор, и сколько прошло людей и событий по исторической арене!
Итак, 1737 год. От момента падения Византии (1453 год) прошло 284 года. 245 лет назад Колумб открыл землю, которую ошибочно принял за Индию, а на самом деле это была будущая Америка. Только через 39 лет, в 1776 году США получат независимость, а пока это колонии Англии, Франции, Испании и других европейских стран. Кстати, уже прошло 239 лет, как впервые в письменных источниках упомянуто мое родовое гнездо – современная деревня Журавлево, именовавшаяся в те поры Суглицким погостом Новгородской Земли.
В это время город Линц, где напечатана моя книга, входит в Эрцгерцогство Австрийское Священной Римской Империи. Глава государства, император Карл Шестой, отец Марии-Терезии, дедушка будущей королевы-мученицы Марии-Антуанетты. Ему в этом году исполнилось 52 года. Через три года он умрет и к власти придет сама Мария-Терезия, которая будет править империей ровно 40 лет, до 1780-го года. Пока же юная наследница престола отметила свое 20-летие и родила в браке с Францем Первым свою старшую дочь, первенца Марию-Элизабету, которой через три года суждено будет умереть в младенческом возрасте. Всего же у счастливой супружеской четы родится 16 детей. Мария-Антуанетта появится на свет предпоследней, только через 18 лет, в 1755 году, а ее будущий супруг, король Франции Людовик Шестнадцатый – через 17 лет, в 1754 году.
Если уж мы начали разговор о соседней Франции, тесно связанной с нашими героями, то скажем, что в этом году минуло уже 22 года со дня смерти «Короля-Солнца» — Людовика 14-го. Еще не слышно и отдаленных звуков тех потрясений, которые суждено испытать Франции в конце этого столетия, после чего, по сути, надломленная, многострадальная, она перестанет навсегда быть великой державой. До грозного года Великой Французской революции (1789) остается 52 года, более полувека. Но те, кто будут подкладывать хворост в этот страшный пожар, уже скоро появятся на исторической сцене. До рождения Дантона осталось 22 года, Робеспьера – 21 год, Демулена – 23 года, а Марат появится на свет уже через 6 лет. Спустя еще полвека, в 1793 году кинжал народного возмездия в лице героической Шарлотты Корде застанет его, принимающим ванну. Сама Шарлотта Корде родится только через 31 год – в 1768 году. А, кстати, через 32 года родится будущий узурпатор Наполеон, который сметет все «достижения» революции и объявит себя Императором. Надо сказать, что идейные предтечи Французской революции к моменту выхода в свет моей книги уже родились, многие из них уже вовсю действовали: Монтескье было уже 48 лет, Вольтеру – 43 года. Более молодыми к этому времени были Руссо (25 лет) и Дидро (24 года). Кстати, через 3 года появится на свет пресловутый Маркиз Де Сад.
Вернемся, однако, в Австрию и в Германский мир в целом. Через 19 лет родится один из величайших гениев человечества – Моцарт, кстати, не так уж далеко от города Линца, где была издана наша книга – в Зальцбурге. До рождения Бетховена остается 33 года. Также через 33 года родится Гегель, а вот будущему гению немецкой мысли Канту уже 14 лет, через 3 года он поступит в Кенигсбергский университет.
Что же происходило в тот год в пределах нашего Отечества? Всего лишь 12 лет назад умер Петр Первый. Россия, кстати, совместно с Австрией, вела очередную войну с Турцией, которая в этом году текла вяло и особых успехов не имела. На троне в Петербурге Анна Иоанновна, Петербургу всего лишь 34 года. Дочь Петра Великого, Елизавета Петровна, имея уже 28 лет от роду, находится в опале, и не помышляет о Российском престоле. Дворцовый переворот, приведший ее к власти, произойдет лишь через 4 года.
В захолустном Ангальт-Цербстском княжестве, в Германских землях растет бедная наследница княжеского престола, восьмилетняя девочка Фике, которой спустя четверть века уготовано стать Повелительницей шестой части Земли – Российской Империи. Это, как вы догадались, будущая Императрица Екатерина Вторая. В Германии же, у профессора Вольфа в этом году слушает курс механики 26-летний Михаил Васильевич Ломоносов, русский гений.
До появления на свет Императора Павла Петровича остается 17 лет. Через 40 лет родится будущий государь Александр Первый – победитель Наполеона; через 59 лет – Николай Первый, через 81 год – Александр Второй, через 108 лет – Александр Третий. До рождения же нашего последнего государя-мученика Николая Второго остается 131 год.
Через 93 года, в 1830 году родится будущий Император Австро-Венгрии Франц-Иосиф, чье правление будет очень долгим. Сама же Австро-Венгрия как политическое образование на карте Европы возникнет лишь через 131 год, в 1868 году, а через 181 год также исчезнет после Первой Мировой войны и революции 1918 года. Франц Иосиф умрет через 179 лет, в 1916 году, за два года до распада своего государства.
Через 152 года после выхода в свет нашей книги, в 1889 году родится один из величайших злодеев в мире – Гитлер, который через 201 год, в 1938 году осуществит Аншлюс – присоединение Австрии к нацистской Германии. Вполне возможно, что наша героиня – книга – видела на своем веку кого-то из нацистов, оккупировавших ее родину – Австрию. Правда, уже через 7 лет, когда книге исполнится 208, победоносные войска Красной Армии освободят Вену и всю Австрию от нацистской заразы. А пройдет еще 50 лет, книге исполнится 258 лет, и Австрия войдет в состав Евросоюза.
Прошло еще 20 лет, и в 2015 году я второй раз в жизни посетил Вену, отыскал там букинистический магазин (об этом, кстати, можно написать отдельную заметку), и впервые за свою почти что трехвековую историю эта уникальная книжечка покинула пределы Австрии, проехала со мной по некоторым странам Европы: Словакия, Чехия, Польша, Венгрия, Сербия, Черногория, и оттуда самолетом прилетела в Санкт-Петербург, которого она младше всего лишь на 34 года. И вот уже на протяжении двух лет она стоит на моей книжной полке, волнует мой ум, радует глаз, вдохновляет меня на изучение истории и культуры.
Вот как надобно изучать историю. На мой взгляд, это весьма эффективный способ.