хорошая плохая училка рассказы
Неравный школьный роман: старшеклассник потерял голову из-за своей учительницы
Марина Игоревна ничем особенным не отличалась от других девушек «около тридцати». По отчеству её начали звать недавно, аккурат с тех пор, как она стала работать в школе. Последнее случилось вынужденно – училась на экономиста, но приличной работы найти не смогла, а потому пошла в школу, преподавать математику
Уже несколько лет её жизнь текла размеренно и спокойно, не считая всплесков рабочей активности и эмоций под конец четверти. К тридцати годам молодая женщина не смогла обзавестись семьей, поэтому дома её ждали мама и кот. Внешность Марине досталась самая обычная, конечно, подружки уверяли, что она прехорошенькая, но зеркало не приукрашивает, а в нём девушка ежедневно видела невысокую бледную шатенку, каких тысячи и тысячи ходят по улице, проезжают мимо в автобусах, улыбаются из-за прилавка. Единственное достоинство, которым она гордилась, – лёгкий, неунывающий характер, но даже он не смог помочь ей обрести семью. Но жизнь Марины изменилась нечаянно, хотя и вполне закономерно – когда человек ждет любви, она поздно или рано приходит.
К 1-му сентября Марина особо не готовилась, но перед выходом из дома притронулась к губам помадой и расческой к волосам. Платье она прикупила на распродаже по случаю, и оно оказалось вполне миленькое, но придавало всей внешности учителки совсем ненужную моложавость. Марина еще с вечера долго крутилась перед зеркалом, размышляла, стоит ли выглядеть одновозрастно с ученицами старших классов, но плюнула и решила не обращать на это внимания.
После второго урока она перешла в класс, где только что закончился урок географии. Вся доска оказалась завешена плакатами, а на столах в беспорядке валялись использованные контурные карты. Марина вздохнула и начала быструю подготовку кабинета к уроку математики. Собрав всё лишнее в стопку, она пыталась затолкать это в ближайший шкаф, но тут за её спиной раздался голос:
– Слышь, малая, не знаешь, где будет английский у 11 «А»? – От удивления Марина выронила всё из рук и развернулась с намерением отчитать грубияна, но замерла – на неё смотрел высоченный красивый парень с модной сумкой через плечо. Его ухмылка медленно сползала, а в глазах проявлялось понимание ошибки. – Извините, я новенький, Вы такая… маленькая, я подумал, девчонка, давайте помогу, – и он принялся быстро собирать разлетевшиеся листки.
Марина не знала, как ей реагировать, с одной стороны, мальчишка извинился, с другой, надо бы пожурить его за непреднамеренное хамство. Но в чем он, собственно, виновен?
– Вы меня простили? – он смотрел на неё сверху вниз и тепло улыбался.
Рост у парня зашкаливал далеко за метр восемьдесят, и с высоты своих неполных ста шестидесяти на каблуках Марина ощущала комплекс Дюймовочки. Но даже не это заставляло её молчать – его глаза, лёгкий шлейф дорогого парфюма, его губы, руки, протягивающие злополучные бумажки, всё это вызвало странную дрожь, Марина поняла, что смотрит на него сугубо по-женски. Через несколько секунд ей удалось взять себя в руки и ответить:
– Ничего, бывает. Расписание на первом этаже. Спасибо. – Марина потянулась к стопке, сделала шаг и вдруг запнулась за ножку стола и растянулась бы, если бы не реакция паренька, который поймал её прямо на лету.
– Ну вот, еще не хватало, чтобы вы расшиблись из-за меня, – Марина подняла на него удивленный взгляд – семнадцатилетние дети редко строят предложения подобным образом, – а Вы что преподаёте?
– Математику, – она совсем растерялась.
– Алгебра с геометрией? – значит, увидимся на уроке, – и парень, подмигнув, исчез за дверью.
Прозвенел звонок, Марина всё же избавилась от груды хлама, но весь последующий урок мысленно возвращалась к происшествию, а на перемене машинально искала его долговязый силуэт среди старшеклассников, но так и не встретила. По расписанию урок в одиннадцатом классе планировался завтра.
Дома Марина долго выбирала одежду, рассматривала и фыркала на неподходящую обувь и косметику. В итоге, на следующий день Марина Игоревна надела то же самое платье и пошла в школу, размышляя над своим неожиданным смущением и предвкушением встречи.
С этого дня потекли будни, каждый из них делился на две части:
«с ним» и «без него». Сергей, так звали парня, учился выше среднего по всем предметам, и математика не стала исключением. Он оказывал ей мелкие знаки внимания, но они не слишком отличались от заискивания ученика перед учителем, поэтому другие ребята ничего не замечали. Но Марина хорошо понимала, что его «нечаянные» касания и полуулыбки значат чуть больше.
Так прошли три учебных месяца, и уже к концу ноября случилась развязка этой не слишком обычной любовной истории.
Случился очень холодный, почти зимний ноябрьский вечер. После уроков Марина Игоревна пробиралась до остановки по сугробам, замотав лицо шарфом почти до самого лба. Маленькие щёлки для глаз позволяли видеть не слишком много, но зато лицо не мерзло. Вдруг она почувствовала, что её подхватили сильные руки, и через мгновение девушка оказалась за спасительными стенами остановочного комплекса.
– Прости, я не мог смотреть, как ты телепаешься по сугробам. Простишь? – Глаза Сергея выглядывали из-под глубокого капюшона куртки и не оставляли никакой возможности на возмущение.
Марина смотрела на него молча, как в первый день знакомства, и точно так же размышляла, как бы поудобней выразить порицание.
– Марин, да брось, здесь нас никто не видит и не слышит, – он усмехнулся и нежно стряхнул снег с её шапки, – Мы оба знаем, что между нами, молчи, – он прикрыл ей рот рукой, – давай хоть наедине не будем ломать комедию, Марина Игоревна, я люблю тебя, ты любишь меня, остальное не важно, ведь так? – он сказал это просто, но в то же время подчеркнуто, и Марина задохнулась.
А дальше была любовь. Там, на пустой остановке целовались двое – мужчина и женщина, отдавая друг другу всю страсть, которая так долго сдерживалась. Потом Марина вдруг одумалась, наговорила ему глупостей о том, что у неё будут проблемы, что её могут даже отдать под суд, а потом оттолкнула его и побежала.
До дома четыре остановки, но она неслась по ветру, не разбирая дороги. Девушка плакала, и слезы смешивались с растаявшим на лице снегом. Сергей не стал её догонять.
На следующий день он не пришел в школу. Это ничего не значило – старшеклассники нередко пропускают занятия, но его не было и через два, и через пять дней. Марина начала тосковать и беспокоиться, а потом тихонечко выяснила у его классной причину отсутствия, и это повергло её в ступор – родители парня забрали документы.
Она проревела всю ночь, а утром субботы решила не вставать с постели, благо что у нее не было уроков. Но подняться всё-таки пришлось – мама зашла в комнату и сказала, что её ждут родители ученика – так они представились.
Марина наспех причесалась, оделась и вышла в коридор в недоумении и тревоге. У порога стояла дородная дама и высокий мужчина, очень похожий на Сергея, Марина всё поняла и сжалась. Их взгляды обшаривали фигуру и лицо девушки, словно она была на выданье.
После первых слов неожиданных гостей все выяснилось – это действительно были родители Сергея. Кроме презрительных и неприятных вещей, которые они говорили ей, она выяснила, что парень тем самым вечером заявил, что переводится в другую школу. На вопрос почему, он честно ответил, что влюбился в учительницу и не хочет её «подставлять».
После долгих препирательств родители выпытали у него, что он настроен серьезно, но имя учительницы сказал только сегодня утром, убегая на занятия. Видимо, парень решил, что они успокоились и не станут ничего предпринимать. Но когда сын ушел, они выяснили, кто она и где живёт.
Марина не знала, что сказать на все их обвинения. Она понимала, что эти люди вообразили себе невесть что и не оставят её в покое, поэтому любые слова не имеют смысла, но могут сделать хуже.
Потом они ушли, а через час ей позвонили из школы и сообщили, чтобы она по-хорошему написала заявление на увольнение. Еще директор сказала, что с трудом уговорила разгневанную чету не писать заявление в полицию.
Марина уволилась, но понимала, что слухи поползут быстрее, чем она успеет устроиться на другую работу, поэтому поговорила с подругой и через неделю уже ехала попытать счастья в другом городе. Это письмо мы получили от её мамы, которой Марина всё рассказала. Мать написала в редакцию в надежде, что злые языки перестанут чернить доброе имя её дочки. Вы спросите, а что же мальчик, как он отнесся к бегству «возлюбленной»?
Мама Марины сообщила, что он приходил много раз, просил прощения за свою глупость, говорил, что не ожидал такого от родителей, а еще он выпытывал адрес девушки. В конце концов мать сдалась и дала ему телефон.
Школа позади, теперь Сергей больше не ученик, а Марина Игоревна давно не его учитель, как сложится их жизнь в дальнейшем? Пожелаем им счастья, что бы ни случилось.
Без подписи, г. Хабаровск
«Я убью тебя, двоечник». 10 историй про учителей, которые заставляли школьников страдать
«Тебя надо распять на кресте, ведь не зря зовут Мария!» – выдавала педагог по музыке автору этой статьи. Практически каждый из нас хоть раз в жизни сталкивался с издевательствами учителей, кого-то даже били или морально унижали. Странно, что максимум, до чего доходили тогда руки – это жалобы родителей директору. До судов доводили лишь совсем уж из ряда вон выходящие случаи. Что это было? Страх за то, что ребенка «завалят» на экзамене? Сострадание к нищенским зарплатам педагогов-садистов? Сегодня многие из нас вспоминают школьные «ужастики» из прошлого даже с улыбкой, мол, «и мы были не подарок». Люди вырастают, становятся родителями и продолжают бояться экзаменов, поэтому их дети вступают в БРСМ, сдают деньги на ремонты классов, скидываются уже не на цветы, а на дорогие подарки своим учителям, потому что если в параллельном классе кому-то подарили мультиварку, то преподносить на день рождения цветы уже не комильфо. Как думаете, может, глядя на эти истории, пора начинать бороться за права своих детей?
Специалист по HR Светлана. «Она швырнула дипломат соседу по парте, но промахнулась и попала мне в голову»
«Это были 80-е. Я училась в Гродненской области. В то время портфели продавались только для детишек, а все старшеклассники ходили с дипломатами. Весили они очень много. Я сидела за последней партой с мальчиком-двоечником. К слову, сейчас он – летчик. Уроки этот парень не делал никогда. И вот случай: его вызывают к доске, он, разумеется, ничего не знает. Учительница по математике говорит: «Неси дневник – «два»!» Он отвечает, мол, нету. Тогда математичка попросила его принести дипломат, сосед принес и вернулся на место. Покопавшись в вещах, она увидела, что дневника действительно нет. Пока это все происходило, я сидела и отводила поля в тетрадке. И тут она со своего места со всей силы швырнула дипломат соседу по парте, но промахнулась и попала мне в голову. Все, конечно же, смеялись, но мне было не смешно. Поля в тетради получились кривыми. Жаловаться к директору я не пошла – как-то было не принято. На встречах с одноклассниками даже спустя годы все вспоминают эту историю, как веселый случай. Вообще, класс у нас был тот еще, поэтому, честно говоря, я на учителей не в обиде. Правда, всего хватало. Учительница по географии была, например, хромая. Добраться до последних парт ей было сложно. Когда кто-то шумел, она хватала указку и, точно копье, запускала в нарушителей спокойствия. Еще одна учительница пыталась уничтожать нас морально. Представляете, что значит оскорбление «вы – недоумки, из вас ничего не получится, тюрьма и ПТУ по вам плачут», когда на вас комсомольские значки и со всех сторон давит идеология. »
Музыкант и журналист Александр Помидоров. «Я убью тебя, двоечник!»
Александр Помидоров, фото из FB
«Мне с учителями, в принципе, везло. Школа была хорошая, с историей. Правда, возникли проблемы, когда нам поставили завуча из управления образования, которая вела биологию и следила за порядком. Пришлая, поставленная сверху – она была не угодна ни ученикам, ни педсоставу. Доставала всех. Фамилия у нее еще характерная – Чурило! Так вот, мы над ней жестко подшучивали, а она злилась и строчила в вышестоящие органы отчеты о том, как тут своенравничают и учителя, и школьники.
Время от времени случались истории, когда нам запрещали ходить в школу в кедах. Учитель английского языка вместе с трудовиком пообещали, что если поймают ученика в школе в кедах, разрубят кеды топором, а если будем наглеть, то и вместе с ногами. Жестокие шутки после большой перемены! А большую перемену некоторые наши учителя могли провести в пивной. К слову, к 10-му классу и мы туда захаживали. Уроки труда были во второй половине дня. Трудовик иногда засыпал. Если кто-то запарывал заготовку на станке, он мог в провинившегося кинуть киянку – это такой большой деревянный молоток на длинной ручке.
А вот физрук любил при выполнении упражнений помочь девочкам, особенно, если это были старшеклассницы.
Менеджер по туризму Егор Гаврилов. «Школа – это лютая смесь государственного и личного садизма»
Егор Гаврилов, фото из Fb
«Честно говоря, до сих пор не понимаю людей, которые называют школьные годы счастливыми. Лично я становился счастливее по мере отдаления от той поры. Университет был куда приятнее, а нынешние годы – счастливее университетских. Школа – это лютая смесь государственного и личного садизма, направленного на самых беззащитных членов общества. Хороших воспоминаний нет, а вот историй про немного «поехавших» умом учителей, которые сейчас уже кажутся забавными, хватало. Одна учительница, разозлившись, могла стукнуть ученика большим карандашом.
И еще она любила обзываться: «Идиоты вы, а не дети!» А другая орала: «Тупые! Вы родителям своим не нужны!»
Помню еще, в пятом классе нам поставили нового классного руководителя. Так она написала для нас в стихах так называемые «правила жизни». Какие же они были идиотские!
«Я не буду эгоистом, помогать я буду чисто:
Папе, маме и друзьям, даже маленьким зверям».
Еще помню, когда принес в школу M&M’s, учительница заставила угостить им весь класс. И так было со всеми. «Ты должен делиться!» – выбора нам не оставляли. Но, в принципе, откровенных издевательств не было. Совсем уж в младших классах, помню: мы что-то выиграли и нам вручили торт. Пока весь класс его ел, я стоял в углу за какую-то провинность. Ни кусочка не оставили».
Павел Аракелян, фото из FB
Музыкант, спортсмен и любитель котиков Павел Аракелян и шутки физрука про армян
«Я помню два эпизода. Историк мог идти по коридору и дать кому-нибудь подзатыльник. Когда спрашивали, за что, тот отвечал: «Для профилактики!» А еще – шутник-физрук: «Самый хитрый из армян – это наш Аракелян!» И так все 9 классов. Каждый божий день. На каждом построении».
Рекламист Евгения Дозорцева-Шерман. Как я перестала быть левшой
Евгения Дозорцева-Шерман, фото из fb
«Я – левша. В детском саду воспитатель молча перекладывала мне ложку в правую руку. В 1963 году, в первом классе, учительница заметила, что мальчик, который сидел за первой партой, держал карандаш в левой руке. Она громко крикнула на него и ударила указкой по парте. Указка разломалась пополам, отскочила и сломала мальчику очки. Я сидела сзади и от страха взяла карандаш в правую руку. Вот так в первом классе я переборола свою леворукость, правда, только в письме. »
Инвалид-колясочник, активист Александр Авдевич: «Принес магнитофон – совершил преступление против школы!»
«Вы хотите услышать про надменное отношение учителей, которые заставляли детей страдать? Расскажу. Моя классная была самой строгой учительницей в школе. Постоянно недовольная, постоянно ей чего-то не хватало. Запрещала всё! Мы ее, честно говоря, не любили. Любопытно, что и он, и многие другие педагоги, каждый свой не очень хороший поступок оправдывали словами: «Вы когда подрастете – поймете и еще скажете спасибо». Честно говоря, я уже подрос, но так и не понял: за что?
Александр Авдевич, Фото из FB
Вообще, считаю, что многие, по крайней мере, постсоветские учителя тупо ломали психику школьникам, думая, что мы должны терпеть этот ад. Возможно, тут палка о двух концах, и у них у самих психика была сломана послевоенным временем, поэтому не знаю, осуждать тут или нет. Но это вечное «ты должен» вместо «мы друзья» раздражало однозначно. Помню, если ты принес в школу мяч или магнитофон, могли забрать, а в дневнике поставить «неуд». Это всегда происходило с посылом, мол, такое нарушение – преступление против школы: принести в школу магнитофон! Вместо того, чтобы подойти на переменке и попросить сделать музыку тише, если она действительно мешала, – сразу к директору. Возвращали вещи только родителям. Вот так».
Мама в декрете Анна Нежевец. «Учительница труда так орала, что тряслись руки!»
Анна Нежевец, фото из FB
«Моя бабушка приучала меня с раннего детства к рукоделию. Шить, вязать, вышивать – все это было очень интересно. Вышивать научилась в года три, в лет 13 или 14 мы вместе с бабушкой уже шили мне наряды на какие-то школьные праздники. Денег было немного, и в магазинах ничего интересного – такое время. Хочешь нарядиться – перешивай мамины платья. Когда у нас в школе начались «труды», нас учили шить юбку. Дома у нас была электрическая машинка, в школе – ручная.
Учительница постоянно орала, когда что-то не получалось, от чего у меня тряслись руки и швы выходили кривыми.
В результате она уж совсем на меня обозлилась и сказала шить юбку для куклы, а весь класс шил на себя. Я ее ужасно боялась – такая она была злющая. Помню, что как-то опоздала на урок, потому что классная попросила меня и одноклассницу убрать кабинет. Конечно, она тоже была не права, но трудовица на урок меня не пустила, поставила в дневник двойку и отправила домой. Потом бабушка пошла к директору и попросила, чтобы учительница от меня отстала. Та отстала, но любить больше от этого, конечно, не стала».
Фрылансер Кацярына Шуст. «Яна абзывала вучняў, крычала, спрачалася з бацькамі»
Кацярына Шуст, фота з FB
«У малодшых класах настаўніца малявання часта магла абазваць якога-небудзь вучня ідыётам ці дыбілам. Урокі малявання праходзілі так, што ў пачатку паказваліся ўсяму класу малюнкі кожнага вучня з папярэдняга ўроку. Я маляваць не ўмела, і мне было вельмі сорамна заўжды, калі паказвалі мае працы, і асабліва, калі яна яшчэ каментавала негатыўна. У дзесятым класе была настаўніца рускай мовы, якой баяўся ўвесь ліцэй. Яна таксама абзывала вучняў, крычала, спрачалася з бацькамі. Маці маёй сяброўкі нешта не спадабалася ў праверцы кантрольнай, дык гэтая настаўніца званіла ёй сярод ночы з крыкамі, што вось нейкі там слоўнік кажа, што яна правільна зарубіла кантрольную. Але мяне гэта ўсё чамусьці абмінула: я была тады вельмі смелая і спрачалася з ёй і наконт сваіх прац, і іншых абараняла. Запытвала, у чым памылкі, бо аднакласнікі баяліся нават гэта запытаць: яна казала, што вучань дурань, калі не разумее сам».
Писатель и блогер Евгений Липкович. «Мне не нравится твоя прическа – у тебя низкий идеологический уровень»
Евгений Липкович, фото из FB
«Конфликтов с учителями случалось очень много, а после моего выпуска на одного из них за рукоприкладство даже завели уголовное дело! Несмотря на то, что школа была специализированная – математическая, в ней работала совершенно сумасшедшая директриса. Бывшая партизанка, повернутая на идеологии! Она могла подойти к ученику и сказать: «Мне не нравится твоя прическа – у тебя низкий идеологический уровень. Выйди с урока!» или «Мне не нравится цвет твоей куртки – у тебя низкий идеологический уровень – пошел вон». Она совершенно больная была, с ней никто не спорил – ее боялись и, что интересно, обожали одновременно.
Помню, как одноклассника выгнала с урока, мол, уходи, пока не поменяешь куртку. Традиционная одежда была коричневого или черного цвета, а тут ему привезли заграничную желтую куртку более-менее современного фасона. Я закончил школу в 1975 году, представляете, что тогда творилось?
Конечно, во всех школах проводились линейки. Наша директриса приводила на линейку своего мужа, который был комиссаром партизанского отряда. Лекция о том, как он воевал, длилась полтора часа. Помещение – душное. Много детей, пионеров, в форме с комсомольскими значками.
Стоять приходилось все это время по стойке смирно. Некоторые девочки не выдерживали и падали в обморок…
Что касается личных конфликтов, то они, конечно, случались, но чаще – скорее, в силу моего характера. В основном, учителя были чрезвычайно интеллигентные и очень загруженные».
Экс-кандидат в депутаты, который предлагал легализовать в Беларуси марихуану, Павел Стефанович: «Училка музыки била головой по крышке пианино»
Павел Стефанович, фото из FB
«Личных конфликтов, чтобы так совсем жесть, не припомню. За то, что я с особым цинизмом и дерзостью отказывался соблюдать требования делового внешнего вида, директорка угрожала не выпустить на соревнования за границу, хотя других человек пять без проблем отпустила. Она считала, что я подрываю ее авторитет – и все старшие классы мстила, как могла. Но это ничто по сравнению с другим случаем. Одного одноклассника перед всем классом училка музыки била головой по крышке пианино. Не помню причину. Наверное, плохо пел – других вариантов не просматривается. Так вот ее потом назначили завучем, абы к детям не пускать. Мне рассказывали, что через пару лет после нашего выпуска в 2008 году она вообще из школы ушла».
Учительница и ученик
Учительница и ученик.
Я увидел в парке молодую и очень красивую женщину лет тридцати, с коротко постриженными черными волосами. Она сидела на скамейке и безмятежно и даже как-то отрешенно наблюдала за двумя детьми, катавшими детскую коляску по парковой дорожке посыпанной мелким розовым щебнем.
На лице у нее блуждала улыбка, похожая на те когда человек находится в плену собственных приятных воспоминаний.
Я подошел к ней и, спросив разрешение, сел рядом.
Она оказалась из тех женщин, с которыми можно было очень быстро наладить контакт разговорного жанра.
Мы быстро с ней познакомились и разговорились. Я сказал ей, что пишу короткие рассказы различного характера, но большей частью о любви и она в пылу откровения рассказала мне удивительную историю, про одну свою знакомую учительницу и ее ученика.
С некоторыми моими добавлениями и надуманными измышлениями не меняя главной сути я и попробую ее изложить читателю.
Зарплату в школе платили очень маленькую, ее не хватало, и Марина Дмитриевна вынуждена была подрабатывать.
В домашних условиях, за определенную плату, она готовила некоторых своих отстающих учеников к выпускным экзаменам. Были и такие, кто пополнял у нее свои знания готовясь к поступлению в высшие учебные заведения.
Несмотря на молодость, она очень быстро показала в школе свои способности к преподаванию своего предмета и многие учителя и школьники, особенно старших классов, стали считать ее довольно подготовленной и сильной учительницей. Нареканий от родителей у нее никаких не было
Жила она в собственной отдельной однокомнатной благоустроенной квартире доставшейся ей от бабушки по наследству.
Боясь осуждения и пересудов, она не хотела проводить дополнительные занятия в школе, и ученики приходили к ней домой три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу.
Алексей, чтобы чаще видеть свою учительницу, под предлогом, что плохо разбирается в ее предмете и необходимости готовится к поступлению в ВУЗ, уговорил родителей раскошелиться и тоже, регулярно посещал ее занятия, хотя и не особо нуждался в дополнительной подготовке.
Его папа занимал довольно высокую должность и всегда мог помочь сыну и с учебой и с поступлением в высшее учебное заведение.
У Алексея был очень самолюбивый характер, и с точки зрения преподавателей довольно трудный, у него ярко проявлялось стремление быть во всем независимым, в том числе и от родителей.
Собственно родители сами приучали его к этому еще с детства.
По обстоятельствам связанным с работой отца, с начала весны Алексей был вынужден жить со своими родителями в пригороде. Оставаться в городе, без маминых завтраков, обедов и ужинов он не хотел, поэтому тратил очень много времени на дорогу.
Марина Дмитриевна знала это и именно из-за Алексея, чувствуя свою ответственность перед ним и его родителями, домашние занятия стала проводить практически сразу после школьных занятий и старалась закончить их как можно раньше, чтобы он успевал засветло добраться до пригорода.
Занимался Алексей с охотой и прилежно, но Марина все чаше и чаше стала замечать, что он не скрывая стал проявлять интерес не только к учебе но и к ней лично.
Он часто, забывшись, пристально смотрел на ее оголенные коленки, выглядывавшие из-под слегка укороченной юбки или халата, пытался заглянуть в вырез ее кофты, а иногда, словно невзначай, старался прикоснуться к ней.
Она знала, что все мальчишки его возраста в той или иной степени проявляли особый интерес к девочкам. Многие из ее учеников уже давно жили половой жизнью, но особо не бравировали и не афишировали это, по крайней мере, передней ней своей учительницей.
Марина понимала, что Алексей проявляет к ней именно подобный мимолетный и кратковременный интерес, который должен быстро иссякнуть, или переключаться на другую девочку, как только объект желания исчезнет из его поля зрения.
Ее пугало только то, что Алексей свои тайные помыслы показывает очень откровенно, ярко выражено, а порой и нагло, не смущаясь и не стесняясь никого.
Он не стеснялся и не смущался, как это обычно делали все парни его возраста, когда в школе обращали их внимание на не совсем праведные мысли и желания, спрятанные за их взглядами и неприличными действиями по отношению к девочкам.
Алексей на замечания подобного рода всегда реагировал спокойно и без всякого замешательства. Он отводил взгляд, но через некоторое время его интерес разгорался с новой силой и он снова таращил свои глаза на объект вожделения.
И тем не мене ей нравился этот мальчик, который был на голову выше ее. Ей был приятен его, пока еще не до конца осознанный им, как думала она, интерес к ней. Он вызывал в ней легкое приятное внутреннее волнение, возбуждал ее воображение и желание чего то неведомого пока еще так и не познанного ею в свои почти 22 года.
Через два месяца после этого небольшого столкновения Марина родила мальчика.
Она послушала Алексея и назвала его Николаем.
К этому времени Алексей уже учился в институте и понимал, что Марине очень трудно быть одной с ребенком.
Занятия отнимали у него много времени и сил, но он регулярно подрабатывал по вечерам и помогал Марине материально. Именно поэтому он стал приходить к ней в основном в субботу или в воскресенье, чтобы дать денег.
У своих родителей он никогда денег не требовал и они, видя, как живет современная молодежь и как высоко, не имея на то никаких оснований, эта молодежь подняла планку своего жизненного уровня, удивлялись неприхотливости своего сына и сами подбрасывали ему довольно приличные суммы, но он сразу, все до копейки, отдавал Марине.
Так продолжалось до четвертого курса.
Неожиданно, несмотря на то, что была очень осторожна, Марина снова залетела. Она снова очень сильно себя ругала, но и на этот раз она выбрала светлое будущее, а не адские дьявольские игры в чертовом и темном царстве вечно мертвых. И на этот раз она не стала заниматься убийством и не сделала аборта.
Она родила, когда Алексей был уже на пятом курсе.
Ее возлюбленный уже не был похож на прежнего мальчишку.
Обладая природным атлетическим телосложением, унаследованным от отца, он выглядел как настоящий созревший во всех отношениях мужчина.
Глядя на него, Марина понимала, что не сможет длительное время удерживать его около себя, да и не чувствовала в себя такого права, зная что рано или поздно, но их затянувшийся роман должен был закончиться.
Она не имела никаких претензий к Алексею и, осознавая неизбежную разлуку, ловила каждое мгновение его любви. Каждый раз она отдавалась ему с такой нежностью и страстью, словно чувствовала, что это их последняя встреча.
Она очень любила Алексея и детей. Она безумно любила их, но старалась не показывать ему этого, боясь быть слишком навязчивой.
А Алексей, вокруг которого, как и раньше когда он учился в школе стайкой крутились студентки и откровенно предлагали себя, был однолюбом и любил только свою бывшую учительницу. Он ни на одну из них не обращал никакого внимания.
Его детская любовь к Марине медленно переросла в настоящую мужскую.
Он часто предлагал Марине узаконить их отношения и не понимал, почему Марина, настойчиво отказывалась это сделать.
Он заканчивал пятый курс и знал, что по окончании института его пошлют за границу.
Конечно, это была не дань его заслуге в учебе, а протекция и пробивная мощь его отца, но, тем не менее, он не отказался от столь заманчивого предложения.
Его родители так и не знали, что их чадо уже имело двоих детей, одному их которых не было еще и года, а второму уже шел шестой.
Кажется в эту ночь она снова, случайно или от чрезмерной любви к мужу, залетит.
И снова, считая себя сильной русской женщиной и православной, она не захочет участвовать в дьявольских играх детоубийства.
А может, проскочит? Не залетит?
Но захочет ли она проскакивать, зная, что русский бог любит троицу?
Через два месяца Марина с двумя детьми выехала за границу к мужу, у которого с зарубежной фирмой был контракт на пять лет.