фанфик меня отшлепал учитель физкультуры
Фанфик меня отшлепал учитель физкультуры
Фэндом: Shugo Chara
Основные персонажи: Аму Хинамори, Икуто Тсукиёми
Пэйринг или персонажи: Аму/Икуто
Глава 9
Вот наступило долгожданное утро, поют птички, резвятся дети, а наша всеми любимая Хинамори Аму еще дрыхнет в своей мягкой постели. Но вот, как назло, прозвенел этот адский будильник! Видно, что Аму не хочет вставать, поэтому просто переворачивается на другой бок, но будильник был хитер и коварен. Он продолжал настойчиво и громко звонить, повторяя установленную мелодию, когда-то любимую владелицей. Разъяренная Аму схватила это проклятое изобретение дьявола и вышвырнула его в окно, пожелав ему вслед что-то, ну очень смутно напоминающее пожелания счастливого полета.
Девушка лениво направилась В ванную комнату, принимать водные процедуры. Полностью проснувшись, она пошла в комнату и стала собираться в школу. Одела школьную форму, представлявшую собой довольно-таки короткую красную юбку в клеточку, белоснежную рубашку и черный пиджак. Критически посмотрела свое отражение в зеркале: на нее смотрела милая девушка-подросток лет 14, с распущенными насыщенно-розовыми волосами до плеч, большими выразительными медовыми глазами, стройной фигурой. В общем, настоящая красавица, чуть ли не топ-модель.
Хинамори пошла на кухню и увидела записку от ее родителей:
«Дорогая доченька! Мы с папой и Ами уехали в другой город по работе, из-за того что ты вернулась вчера очень поздно, не смогли тебя предупредить. Но я надеюсь, ты будешь хорошей девочкой, и ничего с тобой не случится.
Вернемся через месяц. Деньги я положила на тумбочку. Не скучай!
Мама.»
А Аму и не собиралась особенно скучать. Да и кто в ее возрасте не мечтал, чтобы родители однажды свалили из дома, предоставляя тебе полную свободу действий. Девушку это известие очень обрадовало. Изобразив что-то похожее на пляску племени мумба-юмба, девушка с ужасом в глазах обратила взор к часам. В общем, завтрак ей пришлось доедать уже на бегу.
Ну и что же ты задумала?
Ничего особенного.
Не ври, я все по глазам вижу. Ты что-то задумала!
Просто решила немного подшутить ^-^
Вдруг в класс зашел высокий парень лет 19, с шикарными иссиня-черными волосами, сапфировыми глазами. У парня было накаченное тело, и вообще, он воплощал мечту любой девушки. Или все же не любой. Нашей троице он не понравился, особенно Аму.
Парень сказал своим «божественным» голосом:
— Меня зовут Тсукиёми Икуто, и я ваш новый учитель.
Все девчонки в классе растаяли от его голоса. Но, видимо, Аму, Рима и Утао к таким среднестатическим девочкам не относились.
-Я ЕГО ПРИБЬЮ!(В мыслях у Аму)
Целый урок мне было не по себе. Я чувствовала на себе пристальный взгляд этого наглого учителя. Вдруг, к моему несчастью, в мою сторону двинулась самодовольная морда этого гада.
Фанфик меня отшлепал учитель физкультуры
Я знал, что что бы я ни сказал, будет только хуже. Поэтому я продолжал молчать, в то время как из-за тряски моя голова начала пульсировать от боли. Он остановился и выхватил ремень у меня из рук, поднеся его прямо к моему лицу.
— Ты ведь знаешь, для чего он нужен, не так ли, — заявил он тихим, угрожающим тоном.
Он скривился и задрожал, учащено дыша.
— Ну, тогда вперед, Джеймс! Скажи мне, для чего он нужен, чтобы я был уверен, зачем ты его принес.
Почему он назвал меня Джеймсом? Кто такой Джеймс? Но я знал, что нужно что-то ответить.
— Это… это для п-порки, сэр.
Он отшатнулся, бешено завертев головой по сторонам, словно ожидая увидеть кровь, стекающую по стенам. Неужели он сходит с ума прямо у меня на глазах?
Так же внезапно, как начал, он перестал трястись и снова повернулся ко мне.
— Почему ты… с чего тебе… Ах ты, злобное маленькое чудовище!
Он замахнулся, задев меня ремнем по руке. Я старался стоять неподвижно, как меня всегда учили делать во время побоев. Но он больше не поднял ремень, наоборот, его рука разжалась, ремень упал на пол, и сам он повалился на колени рядом с ним.
— Уйди, — скорее простонал, чем сказал, он. Я был шокирован. Почему он приказывает мне уйти, когда мое наказание только началось? Моя медлительность его не обрадовала.
— Уходи! — повторил он гораздо громче. Я развернулся и побежал наверх, забившись обратно в свой угол.
Я совершил еще одну громадную ошибку. Не могу поверить, что я ударил мальчишку, даже несмотря на то, что это и вырвало меня из моего кошмара. Я думал, что давным давно выбросил этот отвратительный ремень вместе с прочими вещами, принадлежавшими моему мерзкому отцу. То, что сделал Гарри, несомненно, было иллюстрацией к тому, как поступил бы Джеймс Поттер. Я же был готов спокойно поговорить с мальчишкой, а он не преминул воспользоваться возможностью достать меня, притащив предмет, от одного вида которого у меня сводило желудок. Неужели он был в шкафу? Или мальчишка прокрался в мою комнату или в подвал…
Но что бы он ни натворил, он не заслуживал того, чтобы его ударили.
Реальность моего поступка обрушилась на меня со всей силой. Я ударил его этим ремнем, и не где-то, а в этом самом доме. В доме моего отца. Где меня самого когда-то били этим ремнем, пока мой голос не хрип от криков. «Я не мой отец! Я не стану моим отцом!»
Я нагнулся подобрать этот ужасный инструмент и выкинуть его в мусорное ведро, и только тогда заметил пряжку. Она была не из тусклой, рябой меди, как на отцовском ремне, а из сияющего серебра. Это был не тот ремень, что соприкасался с моей голой коже тысячи и тысячи раз. Но тогда где мальчик его взял? И зачем принес сюда?
«Я буду сохранять спокойствие. Я поговорю с этим ребенком. Я не позволю своей вспыльчивости помешать мне заботиться о сыне Лили».
— Ребенок! Вернись на кухню, — позвал я его, подбирая ремень с пола.
Он быстро спустился вниз и подошел ко мне, по-прежнему не отрывая глаз от пола. Когда он увидел, что я все еще держу ремень, он, как ни в чем не бывало, положил руки на стол. Отступив от него и выгнув спину, мальчик принял идеальную позицию для порки. «Ремень был дан мне, потому что он думал, что я собираюсь побить его!» Мне нужно было столько узнать о том, как быть родителем. Неужели я и, правда, так ужасно с ним обращался?
— Встань, ребенок. В этом нет необходимости.
Медленно он сделал так, как было сказано, посмотрев на меня со смесью удивления и смущения. Я указал на ремень, собираясь попросить его объяснить, откуда и зачем он его принес, и смущение сменилось страхом. Он вытянул руки ладонями вверх и зажмурился. Кажется, моя попытка извиниться проходила не очень успешно.
Подхватив ребенка на руки и попутно заметив, что он очень, очень легкий и тощий, я посадил его на стол, чтобы можно было поговорить с ним, смотря в глаза. Когда деревянная поверхность стола соприкоснулась с его штанами, он вскрикнул.
— Что такое, Гарри? Тебе больно?
— Простите, сэр. Я буду вести себя тихо, обещаю! — жалостливо всхлипнул он.
Он не переставал ерзать, и у меня не осталось сомнений, что ему было больно. На диване нам явно будет удобнее. Опустив ребенка обратно на пол, я неловко взял его маленькую ручку в свою и повел его в гостиную. Может, он вообще не должен был сидеть. Надо будет как можно скорее его осмотреть. Если он так остро реагирует, то наверняка нуждается в лечении.
Я сел на диван, поставив его рядом с собой, а он взял и улегся поперек моих колен. Теперь он думает, что я собираюсь его отшлепать. Да что же, во имя Мерлина, делали с этим ребенком?
«Мне так повезло! Он всего лишь отшлепает меня!» Он принялся стягивать с меня штаны, но этого стоило ожидать. Но когда он все-таки снял их, он сделал нечто странное. Он потрясенно вздохнул. Он задрал и мою рубашку тоже. Он будет бить меня и по спине? «Что ж, он будет не первым, кто это сделал».
Но потом он снова подхватил меня и положил на диван. Он вышел из комнаты, и я услышал, как открывается дверь подвала. Похоже, одними шлепками я не отделаюсь. За чем он туда пошел? Не за ремнем, он на кухне. Может, за розгами? «Я ненавижу розги!» От них быстрее всего появляется кровь. Но прежде чем я успел полностью предаться панике, он вернулся и начал смазывать мою кожу какой-то холодной жидкостью.
«О, нет, только не это!» Однажды дядя Вернон тоже так сделал! Он нанес на мои порезы какую-то мазь, пахнущую как тетя Мардж, и сначала она тоже была просто холодной. Но затем она стался жечься, и моя кожа словно покрылась жидким огнем. Я помню, как пронизывала меня боль от ран, и это ужасное чувство длилось не один час.
Я не смог справиться с собой и закричал. Он сразу же остановился и заговорил со мной тихим голосом.
— Тише, мальчик, оно начнет работать всего через минуту.
И что, мне должно было полегчать от этого? Но кричать я перестал, потому что он сказал мне вести себя тихо. После того, как он размазал эту ужасную штуку по всей моей спине, попе и ногам, он натянул обратно мои трусы и повернул меня к себе лицом.
— Ну же, не надо плакать.
Он достал носовой платок и протянул мне.
— А теперь вытри слезы и высморкайся.
Когда я закончил, он продолжил наносить мазь теперь уже на мое лицо, грудь, руки и переднюю часть ног. После он протянул мне маленькую стеклянную бутылочку.
«Должно быть, это то масло, которое тетя Петуния заставляла меня пить, когда я плохо себе вел». Мне не хотелось его глотать. От него всегда сводило желудок, а во рту появлялся отвратительный привкус рыбы. Но я не собирался с ним спорить, и в итоге был приятно удивлен. На вкус эта жидкость напоминала смесь потных носков и золы, что было гораздо лучше касторового масла.
Он посмотрел на меня с одобрением.
— Хороший мальчик. А теперь давай переоденем тебя в пижаму, чтобы ты мог немного отдохнуть перед завтраком.
Я был абсолютно сбит с толку. Мои синяки и порезы перестали болеть, а кожу так и не начало жечь. Боль в мышцах, а так же во всех местах, где я когда-либо ломал кости, пропала. Что же он сделал?
Я начал расслабляться, несмотря на мой страх, что в любой момент мое тело начнет гореть. Он отнес меня наверх и одел, как маленького ребенка. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы справиться с пуговицами, и он дернул меня за волосы, когда пытался натянуться рубашку через голову, но я не собирался жаловаться. Я не мог припомнить случая, когда хоть кто-нибудь носил меня на руках, прижимал к себе или одевал. Может, я снова сплю?
Пижама была такой мягкой! Кожа под ней чувствовалась как-то странно, и, когда я посмотрел на нее, оказалось, что все мои болячки пропали и кожа было абсолютно белой! Он воспользовался какой-то магией и прогнал всю мою боль. Я хотел поблагодарить его, но знал, что лучше самому не заговаривать.
— Ты готов лечь спать? — спросил он. Учитывая события этого утра, я решил, что мне действительно снится сон! Я дважды вляпался в неприятности, напачкал в комнате и не выполнил ни одного дела по дому со вчерашнего дня. А он вылечил все мои синяки и разрешил лечь спать днем?
— Да, сэр, — ответил я. А что еще я мог сказать?
Я пошел к своему месту рядом с камином и лег, положив голову на каменную приступку камина.
— Что ты делаешь, мальчишка? — потребовал он. О, нет, что я натворил на этот раз?
— Просите, сэр! Вы хотите, чтобы я лег в углу? — я быстро поднялся и отправился туда, где отбывал свое наказание.
— Нет! — воскликнул он, я остановился на полпути, слегка сжавшись. Он глубоко вздохнул и тихо спросил: — Ты спал там все это время?
— Да, сэр, — я уставился на свои ноги. Я не могу быть хорошим мальчиком, даже когда сплю.
Я направился к нему, думая, что в этот раз я так легко не отделаюсь. Он положил руки мне на плечи, и на мгновение мне показалось, что он снова начнет меня трясти. Но он лишь посмотрел мне в глаза, печаль окружала его, как мантия, которую он всегда носил.
— Гарри, — начал он, — почему ты не спал в кровати?
— В кровати, сэр? Я… эм… я знаю, что кровать не для меня.
Фанфик меня отшлепал учитель физкультуры
— Нет, это не так. Ты не научишься этому, пока я тебя не отшлепаю. Это всегда так работает с вами, студенты. Так сколько ты хочешь? — он снимает свою палку, и я слышу, как он размахивает ею по воздуху, как будто практикуется.
— Э… — думаю я тяжело. В прошлый раз я думала, что слишком мало. Я полагаю, что пришло время пойти больше, чтобы быть в безопасности. — Сорок, — я задерживаю дыхание и надеюсь, что он не выбрал выше. Похоже, он действительно расстроен моими действиями.
— О, боже. Ты так жаждешь порки от меня? — хихикает он.
— Нет, на самом деле нет, — бормочу я, чтобы он не услышал.
— Ты выбрала сорок шлепков, когда я выбрал только двадцать пять. Поэтому я собираюсь отшлепать тебя в общей сложности сорок раз по твоей же просьбе, — решает он.
Я стону. Я говорила себе, что это всегда проигрышная ситуация.
Он легонько стучит палкой по моей заднице. — Не забывай каждый раз меня благодарить. Правильно. На этот раз считать не нужно. Итак, давай начнем?
Когда я молчу, ожидая первой порки, он более строго повторяет: — Я сказал, начнем?
— Да, папочка, — говорю я.
Это так странно быть прикованной к столу наручниками. Если бы это была другая ситуация без порки, то я бы подумала, что он собирается…
Мое лицо становится горячим, и я выбрасываю изображение. Этого никогда не случится со мной и с ним.
Нет. Он просто парень, который наказывает самых непослушных девушек.
Его палка пробивает воздух и поражает меня. Я инстинктивно задыхаюсь от того, насколько больнее, чем обычно.
Он ударил прямо там, где был введен лед, прямо под моей задницей, где было мое сидячее место. Боль воспламеняет мое тело, и я чувствую, что дрожь проходит через меня. Он точно знает, что делает.
— Спасибо тебе, папочка, — квакаю я.
Он снова шлепает меня.
— Спасибо тебе, папочка, — я не могу
продолжай стонать и слезы начнут идти против моей воли.
В этот раз так больно. Особенно с тех пор, как он продолжает бить меня по сидячему месту, а не по заднице, как обычно.
Он шлепает меня по ногам, и это мучительно щиплет, особенно из-за моей холодной кожи. Откуда он знает, как заставить меня чувствовать больше боли, чем обычно? Он брал уроки порки в школе?
Каждая порка тяжелее предыдущей.
Когда шлепков становится двадцать, он останавливается на мгновение и ставит палку рядом со мной на стол, так что мне приходится смотреть на нее-объект, который вызывает у меня столько дискомфорта.
Я задыхаюсь, когда я чувствую его руку на своей заднице, и он начинает медленно тереть. Я не могу сдержать стон из-за облегчения, которое он дает мне, а затем мое лицо становится красным.
— Я говорил тебе не издавать этот звук, — говорит он, и его голос слегка трещит.
— И я говорила вам не прикасаться ко мне так, — шепчу я.
— Я убеждаюсь, что ты справишься с большим количеством шлепков. Ты не хочешь, чтобы я подготовил твою кожу к следующему набору? — спрашивает он, как он снимает с меня руки.
— ГМ… — я беспомощно молчу.
— Потому что, конечно, если ты думаешь, что можешь принять еще двадцать ударов без какого-либо облегчения, тогда я продолжу, — говорит он и снова хватает палку.
— Нет, подождите, — я останавливаю его, поднимая голову.
Он видит мои слезы, и я отворачиваюсь.
— Думаю, все в порядке, — бормочу я, не желая ничего, кроме облегчения.
Если это значит, что он будет массировать мою задницу пару секунд, то так тому и быть. Он уже унизил меня до неузнаваемости.
Его руки двигаются обратно к моей коже, нежно потирая мою больную задницу, а затем вниз к спине моих ног. Мистер Томлинсон стоит на коленях позади меня с лицом так близко к моей заднице. Какого черта он там делает?
Затем его большие пальцы скользят по моей заднице опасно близко к моему отверстию.
Черт возьми, черт возьми.
Он, вероятно, мог видеть все мои женские части вчера, когда я была голой. Я не знаю, почему я не подумала об этом раньше. Я восхваляю Господа, что он позволил мне держать мои трусики сегодня.
— Если ты не перестанешь двигаться, мне придется снять с тебя трусики, ; предупреждает меня он, и я вдруг понимаю, что я извивалась от волнения.
Он не прикасается ко мне в этом особом месте, но близость его пальцев к нему заставляет меня извиваться и ерзать, в любом случае, ему это не нравится.
— Я сказал тебе перестать двигаться, — он говорит мне и скользит пальцем по поясу моих трусиков
Моя голова дергается: — Нет, подождите, простите. Я ничего не могу поделать, когда вы почти прикасаетесь к моей… вы знаете.
— Ты была предупреждена, — говорит он мне, и мои кружевные трусики падают к моим ногам.
Я раздраженно вздыхаю, а он встает, берет палку. Я хочу назвать его мудаком, но не хочу, чтобы он больше снимал с меня одежду.
Я не думаю, что он был бы настолько смелым, но с ним никогда не знаешь.
Мало того, что это больно, как ад, но я униженна вне слов. Я хочу знать, кто те другие девочки, которых он наказал, так что я могу спросить, был ли он так жесток к ним.
Палка снова спорикасается, и я повторяю одни и те же слова снова и снова. Он дает мне дополнительный, просто для хорошей меры, а затем убирает палку.
— Можно мне теперь встать? — плачу я.
Он снова игнорирует меня, и я слышу, как он двигается.
— Я собираюсь нанести лосьон на твои язвы. Я не совсем дьявол, дорогая, — говорит он, и тогда я чувствую какое-то облегчение, когда он втирает какой-то прохладный лосьон на мою задницу.
Он тщательно протирает все это, и его большие пальцы снова приближаются к моему входу, заставляя меня двигаться.
— Вайлет. Непослушная девчонка. Тебя возбуждала эта порка?
— Что? Конечно, нет, — шепчу я слабо.
Он пялится прямо в мою вагину? Эта мысль заставляет мое тело дрожать.
— Не надо мне врать. Ты насквозь промокла.
Комментарий к Four
Фууууух. Глава большая, но переводила я её не очень долго. Надеюсь, мои труды будут замечены)
— Ты вся мокрая, Вайлет, — сообщает Мистер Томлинсон мне.
— Но… — я начинаю отрицать это, но потом чувствую, что это капает на мою ногу.
Я вне себя от ужаса. Я даже не могу составить предложение.
— Тебе понравилось, не так ли? — слушает он любопытно, но есть что-то в его голосе, что заставляет меня беспокоиться.
— Нет… — отвечаю быстро и растерянно.
— Я думаю, что это так. Потому что все это… — он делает