что стало с троей после троянской войны
Чем закончилась Троянская война.
Странствия Менелая и Одиссея по пути на родину стали темой самостоятельного эпического сказания.
С завоеванием предками греков побережья Малой Азии некоторые исследователи связывают переселение на Апеннинский полуостров этрусков.
Одну из своих речей Дион Златоуст, не лишенный чувства юмора, и произнес перед жителями Трои. Да, Трои: на месте легендарной столицы царя Приама через несколько веков был построен греческий городок. Он был маленький и захудалый, но гордился своим славным именем.
Итак, слово философу Диону по прозвищу Златоуст.
«Друзья мои троянцы, человека легко обманывать, трудно учить, а еще трудней — переучивать. Гомер своим рассказом о Троянской войне обманывал человечество почти тысячу лет. Я докажу это с совершенной убедительностью; и все-таки я предчувствую, что вы не захотите мне поверить. Жаль! Когда мне не хотят верить аргосцы, это понятно: я отнимаю у их предков славу победы над Троей. Но когда мне не хотят верить троянцы, это обидно: им же должно быть приятно, что я восстанавливаю честь их предков-побежденных. Что делать! Люди падки до славы — даже когда она дурная. Люди не хотят быть, но хотят слыть страдальцами.
Как же все было на самом деле? Давайте посмотрим на историю Троянской войны: что в ней правдоподобно, а что нет.
Нам говорят, что у спартанской царевны, Елены Прекрасной, было много женихов; она выбрала из них Менелая и стала его женой; но прошло несколько лет, в Спарту приехал троянский царевич Парис, обольстил ее, похитил и увез в Трою; Менелай и остальные бывшие женихи Елены двинулись походом на Трою, и так началась война.
Правдоподобно ли это?
Нет! Неужели чужеземец, приезжий мог так легко увлечь за собой греческую царицу? Неужели муж, отец, братья так плохо следили за Еленой, что позволили ее похитить? Неужели троянцы, увидев у своих стен греческое войско, не захотели выдать Елену, а предпочли долгую и погибельную войну? Допустим, их склонил на это Парис. Но ведь потом Парис погиб, а троянцы все-таки не выдали Елену — она стала женой его брата Деифоба.
Нет, скорее всего, все было иначе. Действительно, у Елены было много женихов. И одним из этих женихов был Парис. Что было за душой у греческих вождей, сватавшихся к Елене? Клочок земли да громкое звание царя. А Парис был царевичем Трои, а Троя владела почти всей Азией, а в Азии были несметные богатства. Что же удивительного, что родители Елены предпочли всем грекам-женихам троянца Париса?
Елену выдали за Париса, и он увез ее в Трою как законную жену.
Греки, конечно, были недовольны: во-первых, было обидно, во-вторых, уплывало из рук богатое приданое, в-третьих, было опасно, что могучая Троя начинает вмешиваться в греческие дела. Оскорбленные женихи (конечно, каждый был оскорблен за себя: за обиду одного лишь Менелая они бы и пальцем не шевельнули!) двинулись походом на Трою и потребовали выдачи Елены. Троянцы отказались, потому что они знали: правда на их стороне, и боги будут за них. Тогда началась война.
Теперь подумаем: велико ли было греческое войско под Троей?
Конечно, нет: много ли народу увезешь на кораблях за тридевять земель? Это был, так сказать, небольшой десантный отряд, достаточный, чтобы грабить окрестные берега, но недостаточный, чтобы взять город. И действительно: девять лет стоят греки под Троей, но ни о каких победах и подвигах мы ничего не слышим. Вот разве что Ахилл убивает троянского мальчика-царевича Троила, когда тот выходит к ручью за водой. Хорош подвиг — могучий герой убивает мальчишку! И разве не видно из этого рассказа, как слабы в действительности были греки: даже мальчик, царский сын, безбоязненно выходит по воду за городские ворота.
Но вот приходит десятый год войны — начинается действие «Илиады» Гомера.
С чего оно начинается?
Лучший греческий герой Ахилл ссорится с главным греческим вождем Агамемноном; Агамемнон созывает войско на сходку, и оказывается, что войско так и рвется бросить осаду и пуститься в обратный путь. Что ж, это вполне правдоподобно, ссоры начальников и ропот солдат — самое естественное дело на десятом ГОДУ неудачной войны. Затем троянцы наступают, теснят греков, отбрасывают их к самому лагерю, потом к самым кораблям, — что ж, и это правдоподобно, даже Гомер не смог здесь извратить действительный ход событий. Правда, он старается отвлечь внимание читателя описанием поединков Менелая с Парисом, Аякса с Гектором — поединков, доблестно закончившихся вничью. Но ведь это известный прием: когда на войне дела плохи и армия отступает, то в донесениях всегда кратенько и мимоходом пишут об отступлении, а зато очень пространно — о каком-нибудь подвиге такого-то и такого-то удалого солдата.
Теперь — самое главное. Слушайте внимательно, друзья мои троянцы: я буду перечислять только факты, а вы сами судите, какое их толкование убедительней.
В первый день троянского натиска Ахилл не участвует в бою: он еще сердит на Агамемнона. Но вот во второй день навстречу троянцам выходит могучий греческий герой в доспехах Ахилла. Он храбро сражается, убивает нескольких троянских воинов, а потом сходится с Гектором и гибнет. В знак победы Гектор снимает и уносит его доспехи.
Кто был этот воин в доспехах Ахилла? Каждому понятно: это был сам Ахилл, это он выступил на помощь своим, и это он погиб от руки Гектора.
Итак, Ахилл погиб, сраженный Гектором. После этого дела греков пошли совсем плохо. Между тем к троянцам подходили все новые и новые подкрепления: то Мемнон с эфиопами, то Пенфесилея с амазонками. (А союзники, известное дело, помогают только тем, кто побеждает: если бы троянцы терпели поражения. все бы их давно покинули!) Наконец греки попросили мира. Договорились. что во искупление несправедливой войны они поставят на берегу деревянную статую коня в дар Афине Палладе. Так и сделали, а потом греки отплыли по домам.
Что же касается истории о том, будто в деревянном коне сидели лучшие греческие герои и будто отплывшие греки вернулись под покровом ночи, проникли в Трою, овладели ей и разорили ее, — все это настолько неправдоподобно, что даже не нуждается в опровержении.
Наконец, посмотрим, как вели себя греки и троянцы после войны.
Вы не верите мне, друзья мои троянцы?
Рассказ Гомера кажется вам красивее и интереснее? Что ж, я этого ожидал: выдумка всегда красивей правды. Но подумайте о том, как ужасна война, как неистовы зверства победителей, представьте себе, как Неоптолем убивает старца Приама и малютку Астианакта, как отрывают от алтаря Кассандру, как царевну Поликсену приносят в жертву на могиле Ахилла,— и вы сами согласитесь, что куда лучше тот исход войны, который описал я, куда лучше, что греки так и не взяли Трою!»
Раскопки города
События, которые описаны в гомеровском произведении, происходили в крито-микенскую эпоху. В то время население города называлось тевкрами. В конце 1860-х Генрих Шлиман, открывший Трою, обнаружил холм Гиссарлык. Он расположен на современной территории турецкой провинции Чанаккале.
Свое название город получил от имени основателя — Ила, сына Троса. Троя вспоминается в клинописных табличках Богазкейского архива. А на египетской стеле указано, что Рамзес Третий победил народ турша. Согласно «Илиаде», Илион и Троя — один и тот же город. Но некоторые историки предполагают, что первый был столицей, а второй государством.
Раскопками занимались несколько археологов:
Первый нашел Гиссарлык, но за семь лет до его работ Калверт раскапывал холм неподалеку от бывшей Трои. Многие находки Шлимана из Германии попали в Советский Союз после Второй мировой войны. Артефакты находятся в Государственном Эрмитаже и Пушкинском музее. Другие археологи нашли на территории Трои девять крепостей, каждая датирована разной эпохой.
Блеген, Корфман и Дерпфельд занимались раскопками нижнего города. Они установили численность населения — 6−10 тыс. человек, площадь всей территории и цитадели — 170 и 23 тыс. квадратных километров.
А для привлечения туристов в археологической зоне в 1970-е годы установили полноразмерную модель знаменитого коня. За отдельную плату желающие могут побывать внутри него.
Девять слоев
Когда лагуну Трои после войны и разрушения занесло илом, выполнять ее функции морского порта начал Константинополь. А на холме Гиссарлык спустя сотни лет обнаружили девять поселений, которые сменяли друг друга в разное время:
Упадок древнего города пришелся на 2300−1900 гг. до н. э., когда на его территории было поселение Троя III—V. Следующий период ознаменовался расширением границ: диаметр верхней Трои достиг 200 м, а нижней — 400. Здесь уже были первые системы водоснабжения, но город разрушился из-за сильного землетрясения в 1300 г. до н. э.
Знаменитые военные действия относятся к периоду существования Трои VII-А. Битва привела к разрушению поселения: археологи нашли останки незахороненных солдат, наконечники стрел и метательные снаряды. Позже город захватили фригийцы. В 900−350 гг. Илион населяли алеанские греки. Затем Троя превратилась в крупный центр эллинистической эпохи, римляне щедро тратили деньги на поддержание местности в образцовом порядке.
Культура и язык
На Гиссарлыке археологи не смогли найти письменные культурные памятники, датированные раньше бронзового века. Но в источниках хеттских племен указано, что троянцы использовали таблички для записей не из глины, а из дерева. Этот материал нельзя считать долговечным — он портится от влаги, легко сгорает и перегнивает.
Н. Казанский в 1980-х нашел обломки старинных сосудов, покрытых странными знаками. Символы были похожими на критское письмо, но сам археолог назвал его троянским. А некоторые специалисты с ним не согласились, они считают эти надписи только подражанием настоящим языкам.
И только в 1995 году в слоях VII поселения обнаружили печать с изображением лувийских иероглифов.
Некоторые троянские герои носили лувийские имена, поэтому историки считают, что разговаривали они на этом языке. Город находился под влиянием Эллины. Некоторых жителей называли и греческими именами.
Причины войны
Согласно одной легенде, Фетида и Пелей пригласили на свою свадьбу всех богов с Олимпа. Но не позвали они богиню раздора Эриду. Из-за этого она бросила в толпу гостей яблоко, предварительно написав на нем «Прекраснейшей». За плод начали спорить Афродита, Гера и Афина. Решение должен был вынести Зевс, но он не мог выбрать между действительно красивой Венерой, своей дочерью и супругой, поэтому отдал свои права судьи Парису.
Юноша выбрал Афродиту, за что богиня пообещала ему подарить любовь самой прекрасной смертной женщины — жены Меленая царицы Елены. Парис немедленно отправился в Спарту, а правитель в это время отплыл на Крит. Юноша соблазнил Елену, забрал ее, сокровища и рабынь царя и отбыл домой.
Менелай и его брат Агамемнон решили объявить войну Трое. Они склоняли на свою сторону греческих правителей, некоторые согласились из-за старинной клятвы верности, которую они дали отцу Елены. Брат царя стал предводителем войска, а героями в них считались богатыри:
Одиссей и Ахилл пытались уклониться от битвы, но Агамемнон принудил их стать частью войска. Армия в составе 100 000 солдат на 1186 кораблях собралась в Авлидской гавани. Здесь воины принесли жертву богам, во время церемонии змея выползла из-под алтаря. Она залезла на дерево, съела 8 птенцов и их мать, сидящих в гнезде, затем превратилась в камень. Один гадатель из армии предсказал, что война продлится девять лет, а на десятый год Троя будет повержена.
Начало битвы
События «Илиады»
Десятый год войны описывается в «Илиаде». Хрис пришел в лагерь греков для выкупа дочери Хрисеиды. Но ему грубо отказали, поэтому он помолился Аполлону. Боги в качестве наказания насылает на солдат моровую язву. Ахилл выступил за возвращение рабыни, но Агамемнон отобрал у него любимую Брисеиду. Герой разозлился и попросил свою мать молиться о поражении греков.
Через несколько дней войска встали друг напротив друга на равнинной арене. Но битва превратилась в сражение двух богатырей — Менелая и Париса. Последний проигрывает, но Афродита спасает его от смерти. День заканчивается поединком Аякса и Гектора, но обе стороны заключили временное перемирие для захоронения погибших воинов. Зевс запретил богам помогать солдатам и сказал, что греки должны быть поражены.
Агамемнон задумался о побеге, но ему посоветовали помириться с Ахиллом. А одиссей с Диомедом на разведке убили царя Реса, который спешил помочь троянцам. Грекам на следующий день пришлось удалиться в свой лагерь, враги смогли пробить укрепления и ворваться к ним.
На следующий день он надевает изготовленные Гефестом доспехи и вступает в сражение с троянцами. Он убивает многих их героев. Пока войска установили перемирие на 11 дней и захоронили своих умерших солдат.
Заключительные сражения
Приамид, который находился в плену греков, рассказал, что Трою можно покорить только с помощью стрел Геракла. Ими должен воспользоваться сын Ахилла. После смертельного ранения Париса Филоктетом его брат, Деифоб, женился на Елене. Когда и похищение Палладия, одного из защитников Трои, не помогло захватить город, греки решили проявить хитрость для его взятия.
Афина посоветовала Эпею построить огромного деревянного коня, внутри которого спрячутся лучшие воины во главе с Одиссеем. Оставшиеся солдаты сжигают лагерь и возвращаются на изначальное местоположение. Троянцы вышли из города, увидели статую и растерялись. Вероломный Синон убеждает их, что нельзя сжигать коня — это принесет несчастье. Наоборот, его нужно ввести в город, чтобы одержать победу над греками.
Последствия разрушения Илиона
Только несколько человек из царской семьи троянцев остались в живых: Кассандра, Гелен, Андромаха, Навпрестиды, Асканий, Эней, Анхиз. Лаодика исчезла под землей, а Поликсена была принесена в жертву прямо на могиле Ахилла.
Некоторые из них успешно добрались домой, Менелай и Одиссей много лет странствовали по миру. Несколько воинов на троянских территориях решили основать новые поселения, но уже с другой национальностью — теперь здесь будут проживать греки.
История древнего города и знаменитой войны наполнена множественными мифами и догадками археологов. Кратко можно сказать, что Троя после падения долго восстанавливалась, возрождалась культура, традиции и обычаи народа.
Немировский А.А.
Троя после Троянской войны
Вестник Московского университета. Серия История. 1999, № 5.
[60] — конец страницы.
Отношение историков к эллинской традиции о героическом веке Эгеиды и Малой Азии, своеобразной кульминацией которого была Троянская война, варьируется от полного отрицания ее исторической ценности до высокой степени доверия к ней. Между тем применительно к «героическому веку» мы располагаем для сравнения богатейшим современным его событиям материалом — данными археологии и письменных хетто-египетских источников XVI—XII вв. до н.э. С давних пор их привлекают для доказательства истинности или ложности эллинских эпических сюжетов, однако при этом, как правило, сопоставляются вырванные из контекста эпические и аутентичные сюжеты (например, Троянская война сопоставляется с ахейско-хеттским конфликтом из-за Вилусы в начале XIII в., или ахейско-малоазиатско-хеттскими столкновениями в Западной Малой Азии при Тудхалиасе IV, или с нашествиями «народов моря»; землетрясение, раздушившее Трою VI, на том основании, что за землетрясения «отвечает» Посейдон, сравнивается то с посейдоновым опустошением Троады при Лаомедонте, то с посвященным Посейдону же троянским конем, и т.д.). Такого рода сравнения одинаково легко приводить и отводить, а их множественность только дискредитирует саму постановку вопроса. Попробуем, однако, сопоставить целые ряды событий в разных группах источников, а не их изолированные фрагменты. При этом эпический ряд мы будем предварительно интерпретировать, исходя из его исторической в основе своей природы. Устранив из него очевидно фольклорные и заведомо вторичные моменты простейшими общепринятыми приемами внутренней критики, 1) мы получим «потенциально-историческое» ядро предания. Сама по себе такая работа не имеет прямой доказательной [60] силы, поскольку исходит из веры в хотя бы изначально исторический характер эллинского эпоса, а именно это и надо обосновать. Однако если такой «потенциально-исторический» ряд совпадет с последовательностью событий, известных по достоверным, современным событиям источникам, это само по себе станет существенным доказательством репрезентативности названного ряда и позволит использовать его в синтетических реконструкциях.
Непосредственной темой настоящей работы является «Троя после Троянской войны». 2) Но чтобы соотносить этот этап, выделенный по мифоэпическому ряду, с рядом археологическим, нужно хотя бы предварительно установить, где именно в последнем размещать соответствие Троянской войне, а этот вопрос долгое время был не менее спорным, чем само существование такого соответствия. Ниже мы будем исходить из соотнесения Троянской войны с гибелью археологической Трои VIIa. В пользу его в литературе приводились едва ли опровержимые доказательства, и к ним можно было бы добавить новые, однако, оставаясь в рамках нашей темы, мы ограничимся здесь отсылкой к мнению большинства зарубежных историков, а в нашей литературе — к принявшим и откомментировавшим эту точку зрения Л.А. Гиндину и В.Л. Цымбурскому. 3)
Оговорив это, мы можем перейти к анализу сведений античной традиции по заявленному периоду, тем более что разрозненные сведения по этому вопросу, в виде отдельных фрагментов обнаруживаемые у различных авторов, имеют весьма высокую степень внутренней согласованности и взаимодополняемости. Согласно этим сведениям, при взятии Трои эллины пощадили в самом городе знатного троянца Антенора вместе с его родом и домом, чья неприкосновенность была специально отмечена при помощи леопардовой шкуры 4) (причину дружбы Антенора с греками впоследствии домысливали по-разному). После ухода ахейцев Антенор остался в Трое и возобновил Троянское царство. 5) Однако, кроме этого, в Троаде сложились еще два центра власти. Первый был связан с Энеем, укрепившимся на Иде. По одной версии, он отступил туда еще до падения Трои, по другой, более распространенной и более циклизующей (т.е., очевидно, [61] более поздней), — в самый момент падения. 6) Первоначально центр активности Энея лежал на востоке, в области соседних с Троей фригийцев; он и сам, по некоторым сведениям, совершил сюда поход 7) и, по распространенной версии, отослал своего сына Аскания царствовать над фригийцами Даскилитиды, включая фригийскую («дальнюю») Асканию, т.е. над областями позднейшей Малой Фригии. 8) Наконец, сын Гектора с двойным именем Астианакс-Скамандрий (Il.VI, 402f.) укрепился в Арисбе и царствовал там. 9) Согласно Абанту, Антенор изгнал Астианакса из его царства, 10) а другие историки сообщают, что Астианакс-Скамандрий во главе прочих Гекторидов присоединился к Асканию во Фригии. 11) Вскоре, однако, оба они вернулись в Троаду к Энею. Этим сведениям отвечает сообщение Ксанфа о том, что Скамандрий привел фригийцев из области берекинтов и Аскании 12) — надо полагать, в Троаду, где потом оставался, как свидетельствуют все античные воспоминания. Наконец, сообщения различных авторов складываются в картину конечного выступления Энея против Антенора и вытеснения последнего из Троады. Так, согласно Абанту, 13) Эней выступил против Антенора и восстановил Астианакса в его уделе (Арисбе); множество авторов, в том числе и весьма ранние (Гомер, Гелланик, Арктин, Акусилай Аргосский 14) ), и носители местной традиции (Деметрий из Скепсиса 15) ), и позднейшие историки и схолиасты (Дионисий Галикарнасский, 16) Стефан Византийский, 17) Цец 18) и др. 19) ) настаивали на том, что именно к [62] Энею и наследовавшим ему Скамандрию и Асканию отошла в конце концов власть над Троадой, как предрекала Энею еще «Илиада» (XX, 306); собственно говоря, противоположных утверждений античная традиция не содержит вообще. Антенору в рамках этой картины места не находится. И в самом деле, как сообщают об Антеноре другие авторы (вовсе не останавливающиеся на обстоятельствах его пребывания в Троаде), он не смог здесь закрепиться и вскоре покинул Троаду вместе со всем своим родом, отплыв, по одной версии, в Кирену (предание, которое обнаруживается в схолиях к Пиндару и которое разделяли и сами киренцы, почитавшие Антеноридов как местных героев 20) ), а по другой — во Фракию и оттуда в Италию, где ведомые им троянские энеты и стали венетами; 21) вторая версия явно основана на чистом созвучии этнонимов (что признавали и сами сторонники упомянутой версии) и тем самым должна считаться вторичной. Наконец, Диктис прямо говорит, что Эней изгнал Антенора из самой Трои и Троады в целом. 22)
С моментом перехода власти от Энея к Скамандрию — Асканию никаких специальных воспоминаний у античных авторов не связано; как правило, они сразу переходят к Скамандрию и Асканию. К этим последним возводили себя дожившие до греческой колонизации и пережившие ее династы Троады; Аскания почитали в Аскании, 23) Арисбе 24) и Антандре на Иде 25) как их основателя (собственно, очередного основателя/возобновителя, так как и Аскания, и Арисба, по Гомеру, существовали еще до Троянской войны), а Скамандрий аналогичным образом считался основателем новой Трои и ряда городов Троады. 26) Аскания и Скамандрия вместе почитали как основателей Арисбы еще во времена митиленской колонизации последней. 27)
В самой Трое конец правлению потомков Аскания и Скамандрия, как явствует из сообщений Ксанфа, — Страбона, положила новая волна фригийцев, которые, «переправившись из Фракии, убили владыку Трои и соседней страны и поселились здесь» (Strabo. XII.8,3). Это событие могло иметь место только после Троянской войны: до того никто из троянских царей от рук фригийцев заведомо не погибал, и их жертва — «владыка Трои» оказывается, таким образом, именно последним наследником власти Энея над Троадой. Это и было концом догреческой Трои; отныне в Троаде доминировали [63] фригийцы (о том, что фригийцы стали гегемонами северо-западной Малой Азии и владыками Троады в какой-то момент после падения Трои Страбон сообщает и независимо — Strabo. X.3,22; XII.4,6). Однако в некоторых городах Троады, по-видимому, продолжали царствовать по два соправителя из родов, возводивших себя соответственно к Скамандрию и Асканию. Из случайного упоминания мы знаем такой пример в Скепсисе (Strabo. XIII.1,52-53); возможно, то же имело место и в Арисбе, судя по тому что Асканий и Скамандрий почитались ее ойкистами парой (Steph. Byz., s.v. Arisbae). В обоих случаях соответствующая традиция дожила до появления греческих колонистов (милетцев — в Скепсисе, митиленцев — в Арисбе), и роды диархов Скепсиса впоследствии окружались ими большим почетом, хотя власти, разумеется, не сохраняли.
Как видим, большинство из цитированных авторов приводят лишь один или несколько сюжетных фрагментов, связанных со случайно названным ими в контексте совершенно иного повествования героем, не интересуясь остальными. 28) Тем показательнее, что эти фрагменты, как уже было сказано, отличаются исключительной внутренней согласованностью и взаимодополняемостью. 29) Отсюда видно, что мы имеем дело не с поздними самостоятельными реконструкциями различных авторов — такие реконструкции, очевидно, оказались бы несовместимы, — но с рефлексами единого эпического предания, сформировавшегося, как и прочие, в период ранней архаики (ср.: его разделяют Гомер и раннеклассические авторы). В общей форме это предание, как указывает Страбон, разделяли и жители греческого Илиона, «утверждавшие, что город при взятии его ахейцами не был целиком уничтожен и никогда даже не был покинут жителями» (Strabo. XIII.1,40). Подчеркнем, что это предание не противоречит прямым сведениям и логике основной античной традиции [64] ни о разгроме Трои Агамемноном 30) (после любого разгрома город можно восстановить, и наши источники говорят именно о таком восстановлении), ни о выселении троянцев из Троады (при всяком выселении кто-нибудь да остается). Зато оно противоречит чисто литературному общему впечатлению, производимому этой традицией, — впечатлению окончательного разгрома Трои, подкрепленному литературным же впечатлением от некоторых выражений самого эпоса. 31) На этом единственном основании уже в древности возникла молчаливо принятая в современной литературе 32) версия (в наиболее полном виде ее выражает Страбон — XIII.1,25; 38-42), согласно которой рассмотренное выше предание — это измышление илионцев (живущих якобы вовсе не на месте былого Илиона и поселившихся в Азии только в «лидийское время») и малоазиатских династов — «Энеадов» и «Гекторидов», заинтересованных в том, чтобы связать себя с событиями легендарных героических веков. Эту критическую версию приходится отвергнуть по следующим соображениям:
1) Предание о прямом продолжении Троянской политической традиции после Агамемнона разделяется многими архаическими и раннеклассическими авторами, включая Гомера, кикликов, некоторых логографов, и целыми коллективами (киренцами, еще во время составления схолий к Пиндару почитавших Антеноридов как местных героев, локрийцами, по крайней мере в середине I тыс. посылавшими искупительные жертвы жителям греческого Илиона как прямого правопреемника старого Илиона, пережившего тем самым Троянскую войну 33) ). Речь, таким образом, идет о предании, общепризнанном в эллинском ареале в целом, так что объяснять его возникновение целенаправленной пропагандой местной группы илионцев и династов Троады невозможно: они, разумеется, не могли бы навязать прочим эллинам свои претензии, противоречь последние самостоятельно существующей греческой традиции. Заметим, что спасение Антенора и Энея выступает как часть общего предания о самом разгроме Трои, независимо от ее дальнейшей судьбы.
2) Страбон, категорически отрицающий разбираемое предание о выживании Трои при специальном обращении к этому сюжету, говорит тем не менее об убийстве «владыки Трои» фригийцами, [33] подразумевающем именно такое выживание (Strabo. XII.8,3, см. выше). Тот факт, что Страбон не заметил возникающего при этом противоречия, означает, что последние сведения он извлек из труда, не имевшего отношения к истории Трои и Троянской войны и пользовавшегося в его глазах достаточным авторитетом (по-видимому, из Ксанфа). Итак, наше предание существовало независимо от круга преданий о Троянской войне и было представлено в источниках, авторитетных даже для тех авторов, которые отвергали его в других вариантах.
3) Археологически выяснено, что население Трои VIIa сумело после ее катастрофы восстановить свой город и он существовал еще около столетия. При том что именно гибель Трои VIIa принято соотносить с падением Трои Приама, мы получаем прямое и полное археологическое доказательство по крайней мере общего содержания традиции о выживании Трои после Агамемнона. Заметим, кстати, что основной аргумент древних авторов, отрицавших это выживание, также оказался опровергнут археологически: выяснилось, что греческий Илион был действительно основан прямо на месте старого Илиона II тыс., причем в IX—VIII вв., задолго до «лидийского времени».
Коль скоро традиция о постагамемноновской Трое не является плодом поздних реконструкций, не может быть мотивированно объяснена чьей-то сознательной фабрикацией и в главном своем содержании подтверждается археологически, мы должны рассматривать ее как репрезентативное в своей основе эпическое предание. Попытаемся выявить отдельные сюжеты, вошедшие в его состав при общей архаической циклизации эллинского эпоса. Имеем:
1. Скамандрий-Астианакс носит два имени, что по общим правилам подразумевает контаминацию двух исходных персонажей — некоего «Скамандрия» и некоего «Астианакса». Тогда вопиющее противоречие между гибелью Скамандрия-Астианакса при взятии Трои у одних авторов и его личном и родовом выживании у других проще всего объяснить тем, что изначально речь здесь шла о разных персонажах — соответственно Астианаксе и Скамандрии. 34) В самом деле, при повествовании о сыне Гектора, убитом при взятии Трои, наши авторы обычно именуют его Астианаксом, когда же говорится об уцелевшем основателе городов северо-западной Малой Азии — называют его Скамандрием. Добавив к этому, что имя Скамандрий обнаруживает малоазиатскую же коннотацию с рекой Скамандр, а весь сюжет о Гекторе и Ахилле, как выяснено, преданию о Троянской [66] войне изначально чужд, 35) получаем два различных предания: одно о местном малоазиатском герое Скамандрии, пережившем Троянскую войну и основавшем новую династическую линию в Троаде, и другое — о Гекторе и его роде (включая Астианакса), погибшем в войне с Ахиллом, — впоследствии слившееся с троянским циклом. В рамках темы нас интересует лишь первое предание. 36)
2. Далее, Скамандрии и Асканий — это не истинные личные имена, а «ожившие топонимы»: река Скамандр в первом случае и одна из двух известных исторически Асканий — во втором. 37) (Тот факт, что они всюду выступают устойчивой парой, согласуется с этой единоприродностью их имен и подтверждает ее.) Приписка этих псевдоимен к генеалогии Энея в одном случае и Гектора (путем еще одной фикции, связанной с Астианаксом, см. выше) — в другом тем самым не может воспроизводить никакой генеалогической реальности и отражает лишь стык преданий и стык двух групп персонажей разной природы — людей, носящих личные имена (Гектор и Эней), и «оживших топонимов» (Скамандрии и Асканий). О некоем «провале» между Энеем — Гектором (т.е. поколением Троянской войны) и Асканием — Скамандрием, соответствующем стыку преданий, красноречиво свидетельствуют и другие факты. Прежде всего в качестве предков династий так называемых Гекторидов и Энеадов античные авторы, говоря об этом, прямо упоминают вовсе не Гектора и Энея, а только Аскания и Скамандрия, которые тем самым и служили для соответствующих родов начальной точкой исторического отсчета; будь они сами, в свою очередь, первично связаны с Энеем и Гектором, генеалогический отсчет велся бы, разумеется, от этих последних. Более того, само включение Аскания в потомство Энея оказывается неустойчивым: в «Мифологической библиотеке» Асканий приписан в сыновья к Приаму. 38) Далее, именно Аскания и Скамандрия (но не Энея!) считали основателями/восстановителями Трои и других городов Троады. Если соединение Аскания и Скамандрия — мотив, общий для всех авторов, то предысторию этих героев, связывающую их с моментом падения Трои, они, как мы видели, рисуют [67] по-разному (ср. несовместимые точки зрения Конона и Дионисия Галикарнасского). Наконец, момент передачи власти от Энея к Асканию — Скамандрию в античной традиции окутан дымкой неизвестности: если по вопросу об Аскании, и особенно Скамандрии, она проявляет единодушие, оставляя их в Азии (перемещение Аскания в Италию достигается только за счет его отождествления с Юлом, подлинным героем италийских преданий) и прямо выводя от них позднейшие малоазийские города и роды, то судьба Энея толкуется совершенно по-разному: есть версии, по которым он отплыл из-под Трои сразу после ее гибели и не имел отношения к ее дальнейшей судьбе, есть — что отплыл немного погодя, передав власть Асканию, и есть, наконец, что вовсе не уплывал и умер в Азии. 39) Такая картина подразумевает исходное существование двух устойчивых независимых сюжетов (об Энее и об Аскании — Скамандрии), сопрягавшихся друг с другом вторично и именно поэтому — произвольно различными способами, своими у каждого круга авторов.
3. В то же время Скамандрии и Асканий, несомненно, были изначально соединены в рамках одного исконного сюжета. Об этом свидетельствует, кроме устойчивости их объединения в традиции, и однотипность их имен («оживших топонимов»), и самовозведение к ним бинарных династов-соправителей одного и того же города (Скепсис, возможно, Арисба), и их сугубо местная природа, и, наконец, далеко зашедшее переплетение их образов с передачей черт одного из них другому. Так, если у Гелланика Асканий отправляется в определенные районы Фригии, соединяется там со Скамандрием и возвращается в Трою, то у Ксанфа Скамандрии просто «приводит» фригийцев из этих районов, включая «Асканию», — последняя здесь место, а не человек, но по-прежнему ассоциирована со Скамандрием! Точно так же Абант сообщает, что Арисбой после падения Трои правил Астианакс-Скамандрий, а согласно Стефану Византийскому, в Арисбе почитали как основателя города Аскания или Аскания и Скамандрия вместе (см. выше).
Как мы стремились показать в свое время, 40) смысл предания об Аскании — Скамандрии, одинаковый во всех источниках, заключается в том, что к деятельности рассматриваемых эпонимных персонажей возводился этнополитический порядок, существовавший на северо-западе Малой Азии к моменту прихода греческих колонистов. Поскольку сами эти эпонимы являлись прежде всего знаками определенных этногеографических подразделений, такое возведение означает просто, что названный порядок считался установленным в результате смешения местных троянцев, переживших Троянскую [68] войну, и соседних фригийцев Малой Фригии (Аскании и области берекинтов — Strabo. XIV.5,29), переселившихся в Троаду в какой-то момент после названной войны, но вне непосредственной связи с ней. Скамандрий при этом служил знаком аборигенов Троады, Асканий — пришлых фригийцев «Аскании дальней», в которых согласно античным источникам следует видеть носителей первой волны фригийского расселения в Азии, передвинувшихся туда еще до Троянской войны и с тех пор дружественных троянцам. 41) В самом деле, какой вид примет наше предание, если, следуя сказанному выше, изъять из него Энея (и, соответственно, отправку им Аскания из Троады к фригийцам, где тот и так должен был бы пребывать изначально как фригийский эпоним)? От него останутся Скамандрий, правящий в Троаде (и появляющийся также во Фригии), и Аскании, в свою очередь «приводящий» фригийцев из Аскании и области берекинтов (Strabo. XIV.5,29); они объединяются и дают начало диархам Троады. Это типичная история о создании двуобщинной конфедерации из аборигенов и пришельцев. Поскольку эту легенду независимо хранили реальные роды разных местностей Троады, мы должны отнестись к ней с известным доверием. Заметим, наконец, что Скамандрий принадлежит Троаде и в итоге остается в ней, а Аскании «приводит» фригийцев из фригийской области; тем самым ясно, что местом симбиоза была именно Троада, куда они попали по-разному, а движение обоих героев сначала (с разных сторон) во Фригию, а потом (совместно) обратно в Трою обязано своим появлением в предании, во-первых, постепенному превращению [69] Аскания и Скамандрия в неразлучную пару (ср. выше об их ассимиляции), во-вторых, припиской Аскания к Энею, т.е. к Троаде (так что во Фригию он должен был специально попадать оттуда).
Подытожим сказанное. Эллинская/местная традиция о судьбе Трои после Агамемнона включает на деле два предания (или круга преданий). Первое говорит о судьбе Трои сразу после ухода греков; по содержанию оно входит в круг воспоминаний о гибели Трои и расселении участников Троянской войны сразу после нее. Антенор, согласно этому преданию, остался в самой Трое и воссоздал Троянское царство, в то время как Эней закрепился вне Трои, на Иде. Впоследствии Антенор был вытеснен из Трои, а Эней, как ему и предсказывается в «Илиаде», получил власть в Троаде и передал ее своему роду. Судьба его самого остается темна. Эти сведения извлечены из произведений самого Гомера, из воспоминаний киренцев и трудов ранних греческих авторов VI—V вв.
Второе предание охватывало непрерывный период, конец которого в Скепсисе и Арисбе приходится уже на времена греческой колонизации, а его наследие сохранялось там еще дольше. Согласно этому преданию, через некоторое время после Троянской войны Троаду населили кроме собственно троянцев пришедшие из Аскании дружественные им фригийцы; это событие было единовременно нашествию новой волны фригийцев из Фракии в Малую Азию, датируемому эпохой «после Троянской войны», и, возможно, было вызвано этим последним. Симбиоз названных групп на территории Троады связывался со сложившимся в некий момент после Троянской войны союзом «знаковых» персонажей обеих групп — троянца Скамандрия и фригийца Аскания, к которым возводили себя представляющие названные группы соправительствующие царские роды Троады. Это предание носит местный характер, оно сохранялось в среде самих жителей северо-западной Малой Азии, в том числе у упомянутых царских родов, и вообще у западномалоазиатских историков, например у Ксанфа.
Названный сюжет своей нижней гранью примыкает к эпохе греческой колонизации и не пересекается по своему основному содержанию с первым, привязанным своей верхней гранью к Троянской войне. Это соотношение означает, что второе предание начиналось с момента несколько более позднего, чем окончание первого, и шло непосредственно от поздних (современных для носителей предания) эпох в глубь прошлого, в то время как первое было частью сказаний о самой Троянской войне, обрывающихся на ее прямых [70] последствиях. 42) При всем том античные авторы упорствовали в помещении сюжета второго предания в следующее же поколение за тем, к которому принадлежали протагонисты первого, и соединяли их целым рядом нитей, прежде всего генеалогически. Заметим, что некоторые черты собственной деятельности Энея, никак не связываемой со Скамандрием и Асканием (а именно, поход самого Энея в область фригийцев, могила Энея в области берекинтов, пророчество о владычестве потомства Энея в Троаде), в самом деле сближают оба сюжета и не носят при этом явно вторичного характера. 43)
Наконец, промежуточным завершением второго сюжета является сообщение Страбона о том, что в какой-то момент после установления асканийско-троянского симбиоза фригийцы новой волны убили «владыку Трои и соседней страны» и овладели Троадой как целым (Strabo. XII.8,3). По контексту сообщений Страбона именно это стало концом догреческой Трои. Отныне правление диархов, воплощающих указанный симбиоз и возводящих себя к Асканию и Скамандрию, сохранялось только в отдельных городах региона (например, Скепсисе и, возможно, Арисбе), не связанных политически друг с другом.
Теперь, выделив потенциально-исторический ряд античной традиции относительно Трои после Троянской войны, сопоставим его с тремя другими рядами — археологическим для Греции XII в., археологическим для Трои XII в. и, наконец, легендарным для Греции после Троянской войны, помня, что начальная точка сопряжения этих рядов — Троянская война/разрушение Трои VIIa — была предварительно принята нами выше. Как известно по археологическим данным, после гибели Трои VIIa город был немедленно отстроен прежними жителями, однако далеко не достигал в своем развитии уровня предшествующей фазы и оставался по ее меркам весьма убогим (таким образом, падение Трои VIIa было не просто разгромом, но катастрофой с непоправимыми последствиями). После [71] примерно двух поколений такого «посмертного» существования (фаза Троя VIIb1) в городе без следов разрушений наряду со старыми насельниками появляются пришельцы-балканцы, вступающие в симбиоз с местными жителями — потомками жителей Трои VI— VIIa; их мирное сосуществование продолжается около тех же условных двух поколений и образует фазу Троя VIIb2, после чего город вновь гибнет в пожаре, т.е. подвергается разрушению со стороны каких-то врагов. 44) Легко заметить, что и содержательно, и относительно-хронологически все это в точности совпадает с рядом античной традиции, имеющим следующий вид: время Антенора/Энея, восстановление Трои (1) — время Аскания — Скамандрия, симбиоз троянцев с переселенцами-фригийцами первой волны (2) — убийство «владыки Трои» и захват Троады фригийцами второй волны = конец догреческой Трои (3)!
Заметим, что завершения фаз Трои VIIb1 (около середины XII в.) и Трои VIIb2 (около конца XII в.) примерно совпадают по относительной и абсолютной хронологии с двумя волнами варварского нашествия в Элладе XII в., отмеченными Фукидидом: фессалийского (по времени совпадает с походом третьего поколения Гераклидов на Пелопонесс, отмеченным другими авторами) на третьем поколении — «шестидесятом году» после падения Трои и дорийского нашествия Гераклидов четвертого-пятого поколений на четвертом поколении — «восьмидесятом году» после падения Трои (Thuc. II.12,2). Последнее нашествие, в свою очередь, отвечает, как известно, завершению микенской эпохи/археологического периода ПЭ IIIc в Элладе. Это соответствие тем более интересно, что предшествующие нашествия с Балкан также одновременно обрушивались на Эгеиду и Малую Азию (что объясняется естественными и постоянно действующими геополитическими факторами).
Эта сетка системных соответствий и особенно полное совпадение легендарного и археологического троянских рядов вполне доказывает, по нашему мнению, добротность греческой эпической традиции и позволяет с достаточными основаниями привлекать ее данные для синтетической реконструкции истории Троады в конце II тысячелетия.
В заключение рассмотрим подробнее сюжет о переселении Антеноридов в Кирену. Дело в том, что сообщающий о нем гимн Пиндара [72] и схолии к нему (см. выше) включают известие об этом переселении (как мы помним, более достоверное, чем альтернативная «фрако-венетская» легенда) в предание о походе Менелая в Египет: Антенор и его род, оказывается, отправились в Кирену (т.е. в область обитания приегипетских ливийцев) именно с Еленой, и Менелай двинулся в Ливию и Египет, преследуя их. Между тем, как давно продемонстрировано, деятельность Менелая и прочих греческих героев в Малой Азии, Восточном Средиземноморье, Ливии и Египте сразу после Троянской войны отражает, по всей вероятности, воспоминания о походах «народов моря» на Египет при Рамсесе III. 45) На пятом же году царствования этого фараона в неясной связи с отражением ливийцев упоминаются некие T3-k-k3/kw-r3 «теккер» 46) (давно отождествленные с «тевкрами», т.е. «троянцами»-илионцами, по сходству названий и общей эгейской локализации 47) ), обрушившиеся на Египет в результате каких-то потрясений у себя на родине. 48) На восьмом году Рамсеса, как известно, имело место новое наступление «народов моря», в том числе «d3-y-n-yw-n3» — возможно, данайцев — и теккер (здесь ливийцы уже не упоминаются). Учитывая совершенную уникальность похода «троянцев»-илионцев/тевкров/теккер в Африку и их ливийских связей как в легендарном эллинском, так и в аутентичном египетском ряду, а также вероятную связь самих включающих этот момент сюжетов обоих рядов (resp. «Троянская» война и переселение «народов моря» при Рамсесе III), нам остается прямо соотносить предание о поселении Антеноридов в Кирене после Троянской войны с отмеченным в пятом году царствования Рамсеса III [73] ливийско-теккерским симбиозом, 49) возникшем на границах Египта после некоего потрясения, затронувшего край «пелесет и теккер», т.е. западный и восточный берега Эгеиды. 50)
Поступила в редакцию 22.06.98
1) Например: в норме герой с двойным именем = контаминация двух первоначальных героев с соответствующими именами; появление в генеалогии сына-эпонима у отца с нормальным личным именем говорит о стыке разноприродных преданий; объяснения событий личными отношениями героев многосотлетней давности (частные моменты биографии которых должны были не столько помнить, сколько домысливать) — скорее всего чисто художественный прием устной эпической литературы; если некие действия героя сами по гебе правдоподобны, а сюжетные связки между ними явно фольклорны, последние надо считать вторичным результатом циклизации независимых преданий; имена, места и общий характер событий удерживаются в эпической памяти лучше, чем их подробности, причины и характер; из двух версий предания первичной следует считать менее циклизованную и гиперболизированную, и т.п.
2) Ниже «Троей» по укоренившейся традиции называется исторический Илион. Напомним, что действительная «Троя» II тыс. была отличным от Илиона городом, слившимся с ним только в греческом эпосе.
3) Blegen C.W. Troy and the Troyans. N.Y., 1963. P. 162; Blegen C.W. The Mycenean Age // Lectures in memory of Louise Taft Semple. 1. Princeton, 1967. P.19; CAH2. 2/2. Cambridge, 1975. P. 162-163, 350; Гиндин Л.А., Цымбурский В.Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996. С. 134-136.
4) Cycl. 2, 246; Apollod. Epit. V. 21; Paus. X. 26, 8. Как видно, этот сюжет принадлежал собственно эллинскому преданию о взятии Трои.
5) Dict. V. 17, cf. IV. 22; Dar. 43f.; то же следует из Serv. IX. 262 (по «Тройке» Абанта).
6) См.: Dionys. Hal. I. 47-48; Деметрий из Скепсиса, согласно Страбону (XIII.1.52-53), и многие другие, ср. ниже. Заметим, что на выживании и великих дальнейших свершениях Энея настаивает вся античная традиция, независимо от локализации этих свершений и представлений о дальнейшей судьбе Трои.