что случилось с пленными немцами после войны
Судьба военнопленных после войны1941-1945гг
После Великой Отечественной войны началось массовое освобождение советских военнопленных и гражданских лиц, угнанных на принудительные работы в Германию и другие страны. Согласно директиве Ставки № 11 086 от 11 мая 1945 года для приёма репатриируемых советских граждан, освобождаемых войсками союзников, Наркоматом обороны было организовано 100 лагерей. Кроме того действовали 46 сборных пунктов для приёма советских граждан, освобождённых Красной Армией.
22 мая 1945 года ГКО принял постановление, в котором по инициативе Л. П. Берии устанавливался 10 дневный срок регистрации и проверки репатриантов, после чего гражданские лица подлежали отправке к месту постоянного жительства, а военные – в запасные части. Однако в связи с массовым наплывом репатриантов 10 дневный срок оказался нереальным и был увеличен до одного двух месяцев.
Окончательные итоги проверки советских военнопленных и гражданских лиц, освобождённых после войны, выглядят следующим образом. К 1 марта 1946 года было репатриировано 4 199 488 советских граждан (2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных), из них 1 846 802 поступило из зон действия советских войск за границей и 2 352 686 принято от англо американцев и прибыло из других стран.
Результаты проверки и фильтрации репатриантов (по состоянию на 1 марта 1946 г.)
Категории репатриантов / гражданские / % / военнопленные / %
Направлено к месту жительства / 2 146 126 / 80,68 / 281 780 / 18,31
Призвано в армию / 141 962 / 5,34 / 659 190 / 14,82
Зачислено в рабочие батальоны НКО / 263 647 / 9,91 / 344 448 / 22,37
Передано в распоряжение НКВД / 46 740 / 1,76 / 226 127 / 14,69
Находилось на сборно0пересыльных пунктах и использовалось на работах при советских воинских частях и учреждениях за границей / 61 538 / 2,31 / 27 930 / 1,81
«Подвиг» майора Пугачёва
С хрущёвских времён в фольклор обличителей сталинизма прочно вошёл рассказ Варлама Шаламова «Последний бой майора Пугачёва», в котором изложена душещипательная история побега из колымского лагеря и героической гибели 12 бывших офицеров, невинно осуждённых сталинскими палачами.
Как мы уже убедились, основная масса освобождённых из плена советских военнослужащих благополучно проходила проверку. Но даже те из них, кто арестовывался органами НКВД, в большинстве своём отделывались ссылкой. Чтобы попасть на Колыму, надо было совершить что то серьёзное, запятнать себя конкретными преступлениями на службе у гитлеровцев. Не стали исключением из этого правила и прототипы шаламовских «героев».
О том, как выглядел «подвиг майора Пугачёва» на самом деле, рассказал Александр Бирюков в телепередаче «Шаги победы», показанной по Магаданскому телевидению 5 сентября 1995 года. Оказывается, такой факт действительно имел место. Бежали, предварительно задушив вахтенного караульного. В перестрелках с преследующими их солдатами убили ещё несколько человек. И действительно, из 12 «героев» 10 являлись бывшими военными: 7 человек – власовцы, избежавшие высшей меры только потому, что после войны в СССР была отменена смертная казнь. Двое – полицаи, добровольно перешедшие на службу к немцам (один из них дослужился до чина начальника сельской полиции), расстрела или петли избежали по той же причине. И только один – бывший морской офицер, имевший до войны две судимости по уголовным статьям и попавший в лагерь за убийство милиционера при отягчающих обстоятельствах. При этом 11 из 12 имели отношение к лагерной администрации: нарядчик, повар и т. п. Характерная деталь: когда ворота «зоны» оказались широко распахнутыми, из 450 заключённых за беглецами не последовал больше никто.
Ещё один показательный факт. В ходе погони 9 бандитов были убиты, трое же уцелевших возвращены в лагерь, откуда, спустя годы, но ещё до окончания полученного ими срока, вышли на волю. После чего, вполне возможно, рассказывали внукам о том, как безвинно страдали в годы «культа личности». Остаётся лишь в очередной раз посетовать на излишнюю мягкость и гуманность сталинского правосудия.
После капитуляции Германии встал вопрос о передаче перемещённых лиц непосредственно через линию соприкосновения союзных и советских войск. По этому поводу в мае 1945 года состоялись переговоры в германском городе Галле. Как ни артачился возглавлявший делегацию союзников американский генерал Р. В. Баркер, пришлось ему 22 мая подписать документ, согласно которому должна была состояться обязательная репатриация всех советских граждан, как «восточников» (т. е. проживавших в границах СССР до 17 сентября 1939 года), так и «западников» (жителей Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии).
Но не тут то было. Несмотря на подписанное соглашение, союзники применяли насильственную репатриацию лишь к «восточникам», передавая советским властям летом 1945 года власовцев, казаков атаманов Краснова и Шкуро, «легионеров» из туркестанского, армянского, грузинского легионов и прочих подобных формирований. Однако ни одного бандеровца, ни одного солдата украинской дивизии СС «Галичина», ни одного служившего в немецкой армии и легионах литовца, латыша или эстонца выдано не было.
А на что, собственно, рассчитывали власовцы и другие «борцы за свободу», ища убежища у западных союзников СССР? Как следует из сохранившихся в архивах объяснительных записок репатриантов, большинство власовцев, казаков, «легионеров» и прочих «восточников», служивших немцам, совершенно не предвидело, что англичане и американцы будут насильно передавать их советским властям. Среди них царило убеждение, что скоро Англия и США начнут войну против СССР и в этой войне новым хозяевам понадобятся их услуги.
Однако здесь они просчитались. В то время США и Великобритания всё ещё нуждались в союзе со Сталиным. Чтобы обеспечить вступление СССР в войну против Японии, англичане и американцы готовы были пожертвовать какой то частью своих потенциальных холуёв. Естественно, наименее ценной. «Западников» – будущих «лесных братьев» – следовало поберечь. Вот и выдавали понемногу власовцев да казаков, чтобы усыпить подозрения Советского Союза.
С осени 1945 года западные власти фактически распространили принцип добровольности репатриации и на «восточников». Насильственная передача Советскому Союзу советских граждан за исключением лиц, отнесённых к категории военных преступников, прекратилась. С марта же 1946 года бывшие союзники окончательно перестали оказывать какое либо содействие СССР в репатриации советских граждан.
Однако военных преступников, хотя и далеко не всех, англичане и американцы Советскому Союзу всё таки выдавали. Даже после начала «холодной войны».
Вернёмся теперь к эпизоду с «простыми крестьянами», о трагической судьбе которых стенает Солженицын. В процитированном отрывке ясно сказано, что эти люди пробыли в руках англичан два года. Следовательно, они были переданы советским властям во второй половине 1946 года или же в 1947 году. То есть, уже во время «холодной войны», когда бывшие союзники никого, кроме военных преступников, насильно не выдавали. Значит, официальные представители СССР предъявили доказательства, что эти люди являются военными преступниками. Причем доказательства, неопровержимые для британского правосудия, – в документах Управления Уполномоченного Совмина СССР по делам репатриации постоянно говорится, что бывшие союзники не выдают военных преступников из за недостаточной, по их мнению, обоснованности отнесения этих лиц к такой категории. В данном же случае сомнений в «обоснованности» у англичан не возникло.
Надо полагать, эти граждане вымещали свою «горькую обиду на большевиков», участвуя в карательных операциях, расстреливая семьи партизан и сжигая деревни. Властям Великобритании поневоле пришлось выдать «простых крестьян» Советскому Союзу. Ведь английским обывателям ещё не успели разъяснить, что СССР – «империя зла». «Общественный гнев» у них вызвало бы именно укрывательство лиц, участвовавших в фашистском геноциде, а не их выдача.
Немецкие военнопленные в СССР
Тема немецких военнопленных очень долгое время считалась деликатной и была по идеологическим соображениям покрыта мраком. Больше всего ею занимались и занимаются немецкие историки. В Германии публикуется так называемая «Серия повестей военнопленных» («Reihe Kriegsgefangenenberichte»), издаваемая неофициальными лицами на свои собственные средства. Совместный анализ отечественных и зарубежных архивных документов, проведенный за последние десятилетия, позволяет пролить свет на многие события тех лет.
ГУПВИ (Главное управление по делам военнопленных и интернированных МВД СССР) никогда не вело персональный учет военнопленных. На армейских пунктах и в лагерях подсчет количества людей был поставлен из рук вон плохо, а перемещение заключенных из лагеря в лагерь затрудняли задачу. Известно, что на начало 1942 года число немецких военнопленных составляло всего около 9 000 человек. Впервые огромное количество немцев (более 100 000 солдат и офицеров) попало в плен в конце Сталинградской битвы. Вспоминая зверства фашистов, с ними особо не церемонились. Огромная толпа раздетых, больных и исхудалых людей совершала зимние переходы по несколько десятков километров в день, ночевала под открытым небом и почти ничего не ела. Все это привело к тому, что из них в живых на момент окончания войны осталось не более 6 000 человек. Всего, по отечественным официальным статистическим данным, в плен были взяты 2 389 560 немецких военнослужащих, из них умерло 356 678 человек. Но по другим (немецким) источникам в советском плену оказалось не менее трех миллионов немцев, из которых один миллион пленных умерло.
Советский Союз был поделен на 15 экономических регионов. В двенадцати из них по принципу ГУЛАГа были созданы сотни лагерей для военнопленных. В годы войны их положение было особенно тяжелым. Наблюдались перебои в снабжении продовольствием, медицинское обслуживание оставалось на низком уровне из-за нехватки квалифицированных врачей. Бытовое устройство в лагерях было крайне неудовлетворительным. Пленные размещались в недостроенных помещениях. Холод, теснота и грязь были обычными явлениями. Уровень смертности достигал 70%. Только в послевоенные годы эти цифры удалось снизить. В нормах, учрежденных приказом НКВД СССР, для каждого военнопленного, полагалось 100 граммов рыбы, 25 граммов мяса и 700 граммов хлеба. На практике они редко где соблюдались. Было отмечено немало преступлений службы охраны, начиная от краж продуктов и заканчивая невыдачей воды.
Зачастую, если необходимого вида продуктов не было, то его заменяли хлебом. Например, 50 граммов мяса приравнивались 150 граммам хлеба, 120 граммов крупы – 200 граммам хлеба.
Каждая национальность в соответствии с традициями имеет свои творческие увлечения. Чтобы выжить, немцы организовывали театральные кружки, хоры, литературные группы. В лагерях разрешалось читать газеты и играть в неазартные игры. Многие пленные изготавливали шахматы, портсигары, шкатулки, игрушки и разную мебель.
В годы войны, несмотря на двенадцатичасовой рабочий день, труд немецких военнопленных не играл большой роли в народном хозяйстве СССР из-за плохой организации труда. В послевоенные годы немцы привлекались к восстановлению уничтоженных во время войны заводов, железных дорог, плотин и портов. Они восстанавливали старые и строили новые дома во многих городах нашей Родины. Например, с их помощью было построено главное здание МГУ в Москве. В Екатеринбурге целые районы были возведены руками военнопленных. Кроме этого, они использовались при строительстве дорог в труднодоступных местах, при добыче угля, железной руды, урана. Особое внимание уделялось высококвалифицированным специалистам в различных областях знаний, докторам наук, инженерам. В результате их деятельности было внедрено много важных рационализаторских предложений.
Несмотря на то, что Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными 1864 года Сталин не признал, в СССР существовал приказ сохранять жизни немецких солдат. Не подлежит сомнению тот факт, что с ними обращались гораздо более гуманно, чем с советскими людьми, попавшими в Германию.
Плен для солдат вермахта принес сильное разочарование в нацистских идеалах, сокрушил старые жизненные позиции, принес неясность будущего. Наряду с падением жизненного уровня это оказалось сильной проверкой личных человеческих качеств. Выживали не сильнейшие телом и духом, а научившиеся ходить по трупам других.
Любые неслужебные отношения между советскими людьми и пленными расценивались как предательство. Советская пропаганда долго и упорно выставляла всех немцев зверьми в человеческом облике, вырабатывая к ним крайне враждебное отношение.
Наряду с солдатами и офицерами немецкой армии в плену были и представители армейской элиты третьего рейха – немецкие генералы. Первые 32 генерала во главе с командующим шестой армией Фридрихом Паулюсом попали в плен зимой 1942-1943 годов прямиком из Сталинграда. Всего в советском плену побывало 376 немецких генералов, из которых 277 вернулись на родину, а 99 умерли (из них 18 генералов были повешены как военные преступники). Попыток сбежать среди генералов не имелось.
В 1943-1944 годах ГУПВИ совместно с Главным политуправлением Красной Армии вело напряженную работу по созданию антифашистских организаций среди военнопленных. В июне 1943 года был сформирован Национальный комитет «Свободная Германия». 38 человек вошли в его первый состав. Отсутствие старших офицеров и генералов вызвало у многих немецких военнопленных сомнения в престиже и важности организации. Вскоре желание вступить в СНО объявили генерал-майор Мартин Латтманн (командир 389-й пехотной дивизии), генерал-майор Отто Корфес (командир 295-й пехотной дивизии) и генерал-лейтенант Александр фон Даниэльс (командир 376-й пехотной дивизии).
8 августа 1944 года, когда в Берлине был повешен друг Паулюса генерал-фельдмаршал фон Витцлебен, он открыто заявил по радио «Freies Deutschland»: «События последнего времени, сделали для Германии продолжение войны равнозначным бессмысленной жертве. Для Германии война проиграна. Германия должна отречься от Адольфа Гитлера и установить новую государственную власть, которая прекратит войну и создаст нашему народу условия для дальнейшей жизни и установления мирных, даже дружественных
отношений с нашими теперешними противниками».
Впоследствии Паулюс писал: «Мне стало ясно: Гитлер не только не мог выиграть войну, но и не должен ее выиграть, что было бы в интересах человечества и в интересах германского народа».
Выступление фельдмаршала получило широчайший отклик. Семье Паулюса предложили отречься от него, публично осудить этот поступок и сменить фамилию. Когда они наотрез отказались выполнять требования, то сын Александр Паулюс был заключен в крепость-тюрьму Кюстрин, а жена Елена Констанция Паулюс – в концлагерь Дахау. 14 августа 1944 года Паулюс официально вступил в СНО и начал активную антинацистскую деятельность. Несмотря на просьбы вернуть его на родину, в ГДР он оказался лишь в конце 1953 года.
С 1945 по 1949 года на родину было возвращено более одного миллиона больных и нетрудоспособных военнопленных. В конце сороковых отпускать пленных немцев перестали, а многим еще и дали 25 лет лагерей, объявив их военными преступниками. Перед союзниками правительство СССР объяснило это необходимостью дальнейшего восстановления разрушенной страны. После посещения нашей страны канцлером ФРГ Аденауэром в 1955 году вышел Указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осуждённых за военные преступления». После этого многие немцы смогли вернуться к себе домой.
«На стройке немцы пленные…» Судьба несостоявшихся завоевателей
Более миллиона непрошеных гостей пожаловало к нам из прочих стран Европы в составе как вермахта и СС, так и армий государств, союзных Третьему рейху. Всю эту ораву следовало где-то содержать, чем-то кормить, как-то одевать и обувать. А исходя из того, что орда оккупантов успела натворить на тех территориях нашей Родины, где ей удалось какое-то время похозяйничать, использование «арийцев» на работах по восстановлению всего того, что они успели разрушить и разорить (до трети всего потенциала народного хозяйства СССР), было более чем закономерным и правильным.
Собственно говоря, вопрос военнопленных как проблема государственного масштаба возник в Советском Союзе с 1942 года, до которого их не набиралось и десяти тысяч. Особую актуальность он приобрел после победоносного завершения Сталинградской битвы, в результате которой Красной армии сдались около 100 тысяч вражеских солдат, офицеров и генералов. Даже фельдмаршал, как вы помните, имелся. Сейчас некоторые историки (в том числе, как ни удивительно, и отечественные) позволяют себе сокрушаться о «трагических судьбах» этих первых массовых «волн» военнопленных, студеной зимой топавших в спешно создаваемые для них лагеря огромной толпой, помороженной и завшивленной…
Мол, и кормили скверно, и медицинское обслуживание было ни к черту, и мерзли они почем зря. Страдальцы, одним словом. Позволю себе напомнить, что в это самое время еще продолжалась блокада Ленинграда, где женщины, старики и дети умирали от голода и холода как раз по «милости» соратников этих самых «страдальцев» и бесноватого фюрера. Еды и теплых вещей не хватало ни для фронта, ни для тыла, не говоря уж о медикаментах и квалифицированных врачах. Чтобы сразу поставить точку на спекуляциях по поводу «мучений» немецких и прочих захватчиков в советском плену, приведу два числа. Смертность наших солдат, оказавшихся в лапах гитлеровцев, составляла как минимум 60% (во многих лагерях она была куда выше). С нашей земли домой не вернулось всего 15% плененных немцев и их союзников.
Еще одно сравнение: в далеко не шиковавшей после страшного военного лихолетья стране нормы питания в лагерях специально созданного Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ), впоследствии преобразованного в Главное управление, составляли не менее 2200 ккал в сутки, в то время как советские солдаты и офицеры в немецком плену обеспечивались питанием исходя из нормы в 900 ккал в сутки на самых тяжелых работах и 600 ккал – на «менее значительных». Почувствуйте, как говорится, разницу. Мало того, фрицы в наших лагерях получали еще и денежное довольствие – от 7 до 30 рублей в месяц, в зависимости от звания. За добросовестную работу они могли быть премированы дополнительно в размерах от 50 до 100 рублей, что и происходило сплошь и рядом.
Где использовался труд пленных? Да чуть ли не везде. Люди в остатках лишенной знаков различия формы вермахта вовсю вкалывали далеко не только на стройках. Лесоповал, добыча полезных ископаемых – от угля до урана и золота. В структуре ГУПВИ существовал специальный отдел, сотрудники которого разыскивали в огромной массе вчерашних вояк представителей действительно ценных и редких специальностей, использовать которых на рытье канав, разборе завалов или даже возведении стен было бы непростительным расточительством. Найдя, приставляли к делу соответственно профессиональным навыкам и способностям. Таких, естественно, и содержали в лучших условиях. Особо ценные кадры имели шанс оказаться в научных «шарашках», где жизнь была, по меркам пленных, просто райской.
Стоит подробнее остановиться на некоторых устоявшихся мифах относительно немецких пленных, по сей день имеющих достаточно широкое хождение. Кое-кто берется утверждать, что фрицы и их союзники отстроили чуть ли не половину разрушенного ими же СССР: мол, вклад их в восстановление страны был «огромен» и чуть ли не каждый третий-четвертый из стоявших в то время у станков или на строительных лесах был вчерашним оккупантом. Это, конечно же, не так. Да, по данным все того же НКВД за период с 1943 по конец 1949 года военнопленные за отработанные ими миллион с лишним человеко-дней принесли пользы народному хозяйству СССР примерно на 50 миллиардов рублей. Звучит внушительно, однако это если не учитывать всего колоссального масштаба великой стройки, кипевшей тогда на нашей земле. Да, трудились. Но уж точно не лучше, чем советские люди.
На самом деле Совет Министров СССР еще летом 1946 года принял постановление об отправке на родину нетрудоспособных и больных военнопленных. После состоявшейся в следующем году в Москве встречи министров иностранных дел стран-победительниц решено было репатриировать всех пленных до 1948 года. Ну, не успели, процесс продлился на пару лет дольше. Так работы было много… После 1950 года в Советском Союзе остались лишь те из оккупантов, кто был осужден за конкретные воинские преступления. Вот их-то и отправил по домам «душка» Хрущев. В 1955 году, после визита в нашу страну канцлера ФРГ Конрада Адэнауэра, он проникся идеями немецко-советской дружбы настолько, что с его подачи Президиум Верховного Совета досрочно освободил и репатриировал почти 15 тысяч нацистских головорезов: карателей, убийц и насильников. Тех, кто, по большому счету, заслуживал даже не лагерного срока, а петли…
Судьба военнопленных из Германии и союзных ей государств была, по большому счету, более чем милосердной. Что бы они там ни построили и ни добыли, это все равно не компенсировало наших сожженных захватчиками городов и сел, а, главное, загубленных жизней советских людей. А что до лишений и страданий… Так мы их к себе не звали!
Как пленных немцев возвращали домой: неизвестные факты
Далеко не все военнопленные вермахта вернулись в Германию после окончания Второй мировой войны. Путь домой для некоторых растянулся на долгие 10 лет. Многие из них, наверное, так и остались бы в СССР, если бы о них не вспомнили на родине.
Вернулись не все
Точных данных, сколько немцев побывало в советском плену, нет. По официальным советским данным, всего за годы войны в плен было взято 2 389 560 военнослужащих германской армии, из них 356 тысяч скончалось. По немецким подсчетам, число военнопленных достигало 3,5 млн. человек, число умерших – 1,2 млн. Куда более согласованные данные по высшему командному составу вермахта. Всего через советский плен прошли 376 немецких генералов, из них 277 вернулись на родину, 99 умерли (18 были казнены как военные преступники).
Самым активным периодом возвращения немецких военнопленных на родину стали годы с 1945 по 1948-й. Тогда в Германию было отправлено свыше миллиона человек: в основном это больные и нетрудоспособные немцы. С начала 1950-х этот процесс практически прекратился, несмотря на договоренности между СССР, США и Великобританией о передачи Германии всех немецких военнопленных. По заявлению советского правительства, в СССР еще оставалось около 13,5 тысяч бывших немецких военных.
По некоторым данным, из числа тех немецких военнопленных, кто покинул советские лагеря в первые годы после окончания войны, примерно 35 тысяч так и не попали в Германию. Практически все они числятся без вести пропавшими. Очевидно, многие погибли во время переездов – от голода, болезней или последствий ранений. Но возможно часть из них решила остаться в Советском Союзе и начать новую жизнь.
Ультиматум
8 сентября 1955 года в аэропорту Внуково приземлился самолет Люфтганзы с внушительной западногерманской делегацией на борту, возглавляемой канцлером Конрадом Аденауэром. Другая часть делегатов в это же время приехала в Москву специальным поездом. Всего из ФРГ в СССР прибыл 141 человек. Для Бонна главной целью поездки была не просто нормализация отношений между ФРГ и СССР, но и возвращение на родину остававшихся в советских лагерях немецких военнопленных.
Аденауэр сразу заявил, что без решения вопроса по военнопленным установление дипломатических отношений не представляется возможным. Хрущев был также категоричен: сначала устанавливаем дипотношения, а затем возвращаем военнопленных. Решение вопроса затянулось – лишь на четвертые сутки переговорного процесса пришли к компромиссу: ФРГ подписывает двусторонние соглашения в обмен на устное обещание советского правительства освободить всех военнопленных.
Правда канцлер потребовал, чтобы заверение Никиты Хрущева было повторено председателем Совета Министров СССР Николаем Булганиным для представителей прессы. Так и случилось. 23 сентября бундестаг ратифицировал установление дипломатических отношений между ФРГ и СССР, а на следующий день Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осуждённых за военные преступления». Первые поезда с бывшими военнопленными отправились в Германию уже через неделю, последний эшелон прибыл в Берлин 16 января 1956 года. В результате на родину вернулись почти 14 тысяч немцев.
Дорога на Берлин
Этапность возвращения немецких военнопленных домой попадала под четкие критерии. Сначала уехали инвалиды, а также все, кто имел серьезные проблемы со здоровьем, затем военные, не служившие в карательных органах и имевшие звание не выше капитана, за ними на родину отправились немцы, открыто выразившие антифашистские настроения.
Транзитным пунктом для всех ехавших с Востока была Москва. Но сперва бывшие солдаты рейха, которым требовалась медицинская помощь, проводили несколько дней в столице под надзором врачей. Затем военнопленных везли на Белорусский вокзал, где их ждал товарный состав с вагонами, выстеленными соломой. А дальше – дорога на Берлин.
Судя по всему, военнопленные немцы неоднократно получали обещания, что их в скором времени освободят. Но многим пришлось ждать еще не один год. Впрочем, иногда решение об отправке принималось в считанные часы. Бывший офицер люфтваффе Генрих фон Айнзидель в своем дневнике описывает, как в лагерь неожиданно нагрянул дежурный и приказал в течение получаса со всеми вещами быть готовым для перевозки.
«Ждал ли меня поезд на восток? Как знать! Были возможны любые варианты, от Сибири до Германии. В комендатуре начальник лагеря сообщил мне, что через четыре дня я буду в Германии. «Кое-кто обещал мне это еще два года назад!»», – писал бывший военнопленный. Советский офицер сдержал свое слово: вскоре Айнзидель уже мчался на поезде по германским дорогам.
Очевидцы вспоминают, что всех прибывавших домой немецких военнопленных встречали не как преступников, запятнавших свою честь злодеяниями на советской земле, а как героев, вырвавшихся из застенков сталинских лагерей. «И это было возмутительно», – писал Карл Штенцель, переживший ужасы нацистских концентрационных лагерей. Впрочем, правительство новой Германии воздало «героям» по заслугам: многие из них провели остаток своей жизни в тюрьме.
Трудности адаптации
В Германию возвращались искалеченные войной физически и морально бывшие вояки Гитлера. Их ждала уже совершенно другая страна, разрушенная бесконечными бомбардировками, но очищенная от нацистской идеологии. Им нужно было привыкать жить в непривычных для себя условиях, чтобы стать полноценными членами общества.
Многие возвращенцы жаловались на то, что их преследовали ночные кошмары. Содержание снов на удивление было у всех похожим. Им снилось, что они прибыли в Германию по увольнительной и скоро им снова предстоит вернуться в советские лагеря. Освобожденный из плена в 1949 году К. Фрицше признавался, что ему регулярно снился один и тот же кошмар, «будто я нахожусь дома, но точно знаю, что из плена попал сюда по временной увольнительной. Выход из положения ищу в бегстве, но куда бы я не бежал, путь мой везде преграждают чудовища в человеческом облике, держащие винтовку с примкнутым штыком».
Годами живших в стесненных условиях, буквально бок о бок с сослуживцами, бывших военнопленных тяготило долгое нахождение в обществе, даже в кругу семьи. Они постоянно испытывали непреодолимое желание уединиться или минимизировать контакты с близкими. Большинство репатриантов категорически отказывалось обсуждать темы, связанные с войной и лагерной жизнью.
Рубеж 1940-50-х годов в Германии был отмечен ростом женской эмансипации. Многие жены за годы отсутствия мужчин научились жить самостоятельно, поэтому стремление фронтовиков вернуть главенство в семье нередко наталкивалось на серьезный отпор со стороны слабой половины. Послевоенное время в Германии вошло в историю рекордным числом разводов, что особенно было характерно для ее западной части. Исследовательница Ф. Шнайдер отмечает, если в восточной зоне оккупации в 1946 году было зафиксировано 37 909 разводов, то в западной зоне оккупации их число достигало 87 013 тысяч.
Разные судьбы
Данные по разводам свидетельствуют о том, что в ГДР и ФРГ ресоциализация бывших военнопленных проходила по-разному. Сортировочным пунктом, откуда в зависимости от прописки или иных обстоятельств репатриант мог попасть либо в восточную, либо западную зону оккупации был особый лагерь МВД N69 во Франкфурт-на-Одере.
Тот, кто оставался на территории подконтрольной СССР обязан был пройти лагерный карантин, получить свидетельство освобождения из плена и встать на учет в органах внутренних дел, чтобы власти могли отслеживать его перемещение. Дальше на репатрианта заводилась медицинская карта, после чего он мог подавать заявление в службу занятости, чтобы до получения работы рассчитывать на продуктовые пайки.
В ГДР вернувшимся из плена солдатам было легче устроиться на работу: Восточная Германия сильнее Западной пострадала от последствий Второй мировой войны, а поэтому там требовалось большое количество рабочих рук для восстановления разрушенной инфраструктуры. В ФРГ напротив многие репатрианты вынуждены были пополнить ряды безработных, которые еле сводили концы с концами. Им выдавали по 80 марок, а дальше – выживай как можешь. Их положение улучшилось лишь в 1950 году, когда правительство приняло «Закон о мероприятиях по оказанию помощи лицам, вернувшимся на родину».
Впоследствии репатрианты, попадавшие в западную зону оккупации, могли рассчитывать на внушительную денежную компенсацию от властей. Бывший военнопленный вермахта Ганс Моэзер негодовал, почему Германия не выплачивает аналогичные компенсации бывшим советским военнопленным, ведь они этого ждали. «Это особенно возмутительно! Надеюсь, что своим скромным пожертвованием я внесу небольшой вклад в смягчение этой моральной травмы», – писал Моэзер.
С середины 1950-х годов стал намечаться серьезный экономический разрыв между Западной и Восточной Германией. В ФРГ были лучше условия труда, выше заработная плата, шире ассортимент товаров в магазинах и в целом иной уровень качества жизни. Теперь многие репатрианты, осевшие в ГДР, мечтали перебраться в зону оккупации союзников, куда их манила жажда свободы и материального изобилия.