Что будет если порезать лоб
Что будет если порезать лоб
Раной называют механическое повреждение тканей организма, чаще всего кожи, иногда слизистых и внутренних органов. Раны можно получить в быту, на работе, особенно часто при физическом труде, во время игр и занятий спортом. Падения, аварии, драки, нападения животных, множество других ситуаций сопровождаются появлением ран. Не случайно они занимают первое место в списке причин для обращения в травмпункт.
Характерные признаки раны:
Некоторые раны можно вылечить самостоятельно в домашних условиях, но часто требуется квалифицированная медицинская помощь, чтобы избежать гнойных осложнений и обеспечить быстрое заживление.
Виды ран
По степени тяжести раны классифицируют на:
Поверхностные раны можно обработать самостоятельно, при глубоких, особенно проникающих, обязательна консультация хирурга.
По характеру повреждения раны бывают:
Важная характеристика раны — наличие в ней инфекции. Чистыми считаются раны, нанесенные в стерильных условиях: это хирургические разрезы, выполняемые врачом при операциях. Инфицированными называют раны с гнойным отделяемым, а все остальные — контаминированными. Это значит, что микробы присутствуют в ране, признаки инфекционного процесса отсутствуют, но риск его развития существует.
Первая помощь при ранах
Рану сразу же нужно правильно обработать, чтобы снизить риск инфекционных осложнений и ускорить заживление:
Когда идти в травмпункт?
За профессиональной медицинской помощью нужно обращаться в следующих случаях:
При обращении в первые сутки врач выполнит первичную хирургическую обработку (ПХО) раны: после обезболивания удалит загрязнения и поврежденные ткани, сгустки крови, при необходимости наложит швы. После этого наступает период заживления, в среднем занимающий 7-10 дней.
При более поздних обращениях ПХО не проводят, раны заживают через нагноение или под корочкой, что занимает больше времени — около двух недель. Периодически врач обрабатывает рану, при необходимости удаляя гной, а затем делают повязки, чтобы ускорить заживление.
При тяжелых дефектах самостоятельное заживление может и не наступить. Тогда пациенту назначают пластику перемещенным или свободных кожным лоскутом.
Аргосульфан ® для лечения ран
Крем для наружного применения Аргосульфан® обладает двойным действием: противомикробным и ранозаживляющим. Главный компонент препарата — сульфатиазол серебра. При нанесении мази на рану начинается химическая реакция, в результате которой освобождаются ионы серебра и сульфатиазол. Это постепенный процесс, поэтому концентрация активных веществ сохраняется на нужном уровне длительное время.
Таким образом, Аргосульфан® оказывает одновременно бактерицидный и бактериостатический эффект, действуя на большинство грамположительных и грамотрицательных бактерий.
Крем Аргосульфан® под повязкой поддерживает умеренный уровень влажности раневой поверхности, благодаря чему перевязки становятся менее болезненными. Стимуляция деления клеток и обменных процессов в них способствует заживлению ран и уменьшению вероятности образования грубых рубцов.
Зачем подростки причиняют себе боль
Читайте также
Продолжение
Как Колян отказывался, или Про судьбу
Самоповреждения у детей
Дай мне шанс
Как по расписанию
Особо будущее не вижу. Уверенность в себе процентов на 20
Приемные дети и суицидальное поведение
Побег подростка: кто виноват и что делать?
Психолог Катерина Демина: «Краткий мануал по подросткам. Стандартные проблемы и способы их разрешения»
Как выжить с приемным подростком? Советы опытных опекунов и усыновителей
Их возраст — 13, 15, 17 лет… и они режут свою кожу бритвой или жгут сигаретой. Их больше, чем мы думаем, говорят эксперты. И поясняют: таким образом подростки сообщают о своих острых переживаниях и просят о помощи.
Есть письма и от родителей: «Моей дочери 15 лет. Недавно я заметила у нее на руке следы от ожогов. Поговорить об этом не удается, она любое мое слово воспринимает в штыки и отказывается встретиться с психологом. Я чувствую себя совершенно бессильной и не знаю, что теперь делать».
Следы лезвия на предплечье, ожоги от сигарет на теле, изрезанные ноги — почти 38% подростков хотя бы однажды пытались поранить свое тело. Осознание того, что собственный ребенок наносит себе повреждения, приводит родителей в ужас. Автоматическое, на уровне рефлекса, желание избавить его от боли сталкивается с непривычным препятствием — отсутствием врага и внешней угрозы. И остается вопрос: «Почему он это сделал?»
Контакт со своим телом
У взрослеющих детей примерно с 11–12 лет меняются желания, интересы, поведение — их внутренний мир становится другим. Особенно сложно подросткам приспособиться к изменениям своего тела. Вытягиваются руки и ноги, меняется походка, иными становятся пластика движений, голос. Тело вдруг начинает вести себя своевольно: эротические фантазии и предательски спонтанная эрекция у мальчиков; месячные, часто болезненные, у девочек, могут тоже начаться в любой момент — в школе, на тренировке.
«Тело словно становится чем-то отдельным, — говорит семейный психотерапевт Инна Хамитова. — Сделать себе больно — один из способов войти с ним в контакт. Поведение тинейджеров напоминает жест человека, которому снится страшный сон: он хочет его остановить, ущипнуть себя и проснуться».
Пугающий мир
В 37 лет Татьяна ясно помнит те годы, когда она резала себе бедра: «Я росла в семье, где было запрещено жаловаться — мои родители этого не понимали. Став подростком, я не могла подобрать слов, чтобы выразить все то, что мучило меня в тот момент, и я стала резать себя. Сейчас я понимаю, что это был способ не только обмануть взрослых, но и утешить себя: теперь-то я знаю, почему мне так плохо».
В нашей семье было запрещено жаловаться. Став подростком, я не могла подобрать слов, чтобы выразить все, что мучило меня в тот момент, и я стала резать себя.
Многим современным подросткам, как и Татьяне когда-то, трудно выразить свои переживания — они знают себя недостаточно, и их пугает недоверие взрослых к их чувствам. Кроме того, многие просто не умеют открыто и честно говорить о себе. Не имея других средств снять душевное напряжение, подростки заставляют себя испытывать боль.
«Таким образом они борются с неизмеримо большим страданием, — говорит психотерапевт Елена Вроно, — ведь трудно доверять себе, если уверен в том, что тебя никто не понимает, а мир враждебен. И даже если это не так, поведением многих тинейджеров управляет именно такое представление о себе и мире». Тем не менее их действия, пугающие взрослых, не связаны с желанием расстаться с жизнью. Наоборот, они подтверждают желание жить — справиться со страданием и вернуть душевное равновесие.
Обезболивание болью
Парадокс момента в том, что подростки, повреждая свое тело, переживают… младенческое чувство собственного всемогущества. «Тело остается единственной реальностью, которая полностью принадлежит только им, — поясняет Инна Хамитова. — Повреждая его, они могут в любой момент остановиться. Управляя своим телом таким диким (с точки зрения взрослых) образом, они чувствуют, что управляют и своей жизнью. И это примиряет их с действительностью».
И все же их пугающее поведение говорит о желании жить — справиться со страданием и вернуть себе душевное равновесие.
«Демонстрируя раны, которые подросток нанес себе сам, — считает социолог Давид ле Бретон, — он бессознательно привлекает внимание к тем, что не видны. Жестокость, которую дети проявляют в отношении себя, позволяет им не проявлять ее в отношении других. Она действует на манер кровопускания в стародавние времена: снимает чрезмерное внутреннее напряжение».
Они причиняют себе боль, чтобы больше не испытывать боли. Многие подростки рассказывают о чувстве облегчения, которое наступает после нанесения себе ран. Об этом пишет и 20-летняя Галина: «После порезов наступали моменты абсолютного счастья. Все мрачные чувства словно вытекали из меня вместе с кровью. Я вытягивалась на кровати, и мне наконец становилось легче». Именно такое умиротворение влечет за собой риск попасть в зависимость: разрушать себя, чтобы чувствовать себя лучше. Оно основано на обезболивающем эффекте от действия эндорфинов — гормонов, которые вырабатываются в организме, чтобы заглушить боль.
Семейные рамки
«Я резал себя примерно с 14 до 17 лет, — вспоминает 27-летний Борис. — И остановился лишь когда, став студентом, уехал из дома. Сегодня благодаря психоанализу я пришел к выводу, что так переживал неприязнь моей матери. Она не хотела моего появления на свет и давала мне это понять каждый день. Для нее я был самым никчемным существом, которое никогда ничего не добьется. Я чувствовал за собой ужасную вину и регулярно наказывал себя за то, что недостоин ее любви».
«Ребенок, которому не хватало нежных прикосновений в первые годы жизни, взрослея, может продолжать это болезненно переживать, — поясняет Елена Вроно. — Тело, которое он никогда не воспринимал как источник приятных ощущений, остается отстраненным, внешним по отношению к его личности. Раня себя, он словно разрушает границу между внутренним и внешним».
Порезы и раны на видимых частях тела помогают детям привлечь внимание взрослых к себе. Это сигналы, от которых родители уже не могут отмахнуться, списав их на особенности переходного периода.
Родители могут усиливать страдания подростков. «Из самых лучших побуждений многие из них стараются не хвалить детей, словно те могут от этого испортиться, — рассказывает Инна Хамитова. — Но дети в любом возрасте нуждаются в поддержке и одобрении. Они верят тому, что мы им говорим. Если взрослые постоянно критикуют ребенка, ребенок привыкает к мысли, что он плохой (некрасивый, неповоротливый, трусливый) человек. Самоповреждения могут стать для чувствительного подростка еще и местью себе, наказанием за то, что он настолько плох».
Но, ненавидя себя, подростки не понимают, что на самом деле ненавидят мнение других о себе. Это подтверждает 16-летняя Анна: «Недавно я сильно поругалась со своей лучшей подругой. Она говорила мне ужасные вещи — что я никого не люблю и что меня никто никогда не полюбит. Дома мне стало так плохо, что я расцарапала себе все костяшки пальцев о штукатурку».
В семьях с авторитарным стилем воспитания, когда родители жестко контролируют не только поведение, но и эмоции подростков, самоповреждения, по мнению Инны Хамитовой, «могут стать способом борьбы с властью родителей».
Подросток рассуждает примерно так: «Хотя бы по отношению к себе я буду поступать так, как я хочу». И всегда порезы и раны на видимых частях тела помогают детям привлечь внимание взрослых к себе. Это сигналы, от которых родители уже не могут отмахнуться, списав их на особенности переходного периода.
Граница риска
Важно понимать разницу между единичными проверками на прочность («могу ли я это вытерпеть?»), написанными кровью клятвами в дружбе и повторяющимися самоистязаниями. Первые связаны либо с узнаванием своего «нового» тела и экспериментами с ним, поиском новых ощущений, либо с ритуалами, существующими среди сверстников. Это преходящие признаки поиска себя. Постоянные попытки причинить себе боль — ясный сигнал для родителей, требующий обращения к специалистам. Но в каждом случае, когда подростки проявляют агрессию в отношении себя, необходимо понять, что они хотят сказать. И мы должны их выслушать.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Подростки ищут понимания и в то же время тщательно оберегают свой внутренний мир от назойливых вторжений. Они хотят поговорить — но не могут себя выразить. «И потому, — считают наши эксперты, — возможно, лучшим собеседником в этот момент станут не родители, которым трудно оставаться пассивными слушателями, а кто-то из родственников или знакомых, кто сможет побыть рядом, посочувствовать и не запаниковать».
Иногда, чтобы остановить ребенка, достаточно… хорошей взбучки от родителей. Таким парадоксальным способом они дают понять, что тот зашел слишком далеко, и выражают заботу. Но если подобное поведение становится привычкой или раны представляют угрозу для жизни, лучше не откладывая посоветоваться с психологом. Особенно важно сделать это в том случае, когда подросток замыкается в себе, начинает плохо учиться, ощущает постоянную сонливость, теряет аппетит — подобные симптомы могут оказаться признаком более серьезных психологических проблем.
Что такое селфхарм и как справиться с желанием навредить себе
Слово «селфхарм» (самоповреждение) стало частым гостем в разговорах: его употребляют подростки в школе и активно обсуждают в интернете. Встревоженные родители обмениваются переживаниями. А взрослые время от времени подтягивают рукава вниз, чтобы не было видно ожогов и порезов. Что это за явление? Разбираемся с психотерапевтом.
Анастасия Афанасьева, врач-психиатр, психотерапевт, специалист сервиса по подбору психологов Alter
Что такое селфхарм
Селфхарм — это преднамеренное причинение себе какого-либо вреда без суицидальных намерений. Выражаться это может в любом поведении, вызывающем чувство боли или дискомфорта. Обычно при упоминании селфхарма сразу представляются порезы в области кистей или предплечий, но это далеко не единственный способ себе навредить. Кроме порезов, которые могут быть как на руках, так и на ногах, в области лодыжек, бедер и на прочих частях тела, самоповреждение может проявляться через нанесение себе ожогов, ударов, царапин, щипков, вырывание волос, биение о твердые предметы, ограничение себя в еде, употребление алкоголя и наркотиков. Иногда самоповреждение может приобретать такие формы, как занятие опасными видами спорта, агрессивное вождение с попаданием в ДТП и прочее. Таким образом, поведение может быть любым; главный критерий в том, что функция этих действий — осознанное причинение себе ущерба.
Кто склонен к селфхарму
Эта проблема актуальна как для России, так и для всего мира. Наиболее уязвимая группа — подростки (распространенность селфхарма среди них, по данным различных исследований, достигает 10% [1]), хотя страдать самоповреждающим поведением могут и взрослые люди. По российским исследованиям, 10–14% старших школьников и студентов указали на один или несколько случаев самопорезов, а 3% отметили, что наносят себе порезы довольно часто [2]. Если говорить о гендерных особенностях, то общемировые исследования показывают, что самоповреждения чаще регистрируются у девушек, тогда как у юношей они более тяжелые [Дойл Л., Трейси М. П. и Шеридан А. Самоповреждения среди молодежи: распространенность, сопутствующие факторы и обращение за помощью среди подростков, посещающих школу. // Международный журнал медсестер в области психического здоровья, #24 (6), 2015, 485–495].
В целом от того, чтобы начать наносить себе повреждения, не застрахован никто. Даже психически здоровые люди, к примеру в ситуации острого горя, могут прибегнуть к такому поведению, чтобы справиться с эмоцией. Тем не менее на склонность к селфхарму может влиять наличие у человека определенного бэкграунда и факторов риска. К ним относятся психические заболевания или нейроотличности (врожденные неврологические особенности, например синдром дефицита внимания и гиперактивности) или расстройства аутистического спектра, пережитый опыт насилия и другие.
Причины селфхарма
Один из наших самых сильных природных инстинктов — инстинкт самосохранения. Почему же люди начинают делать нечто столь противоестественное — калечить собственное тело и причинять себе боль? Причин может быть множество, и прежде всего, это вышеупомянутые факторы риска.
Чаще всего самоповреждающее поведение выполняет три основные функции:
1. Совладать с сильной эмоцией. То есть перевести эмоциональную боль в физическую и таким образом эффективнее с ней справиться. Всем нам понятно, что делать с синяком или порезом, а вот с душевной болью — далеко не всегда, особенно если чувство зашкаливает.
2. Попытаться почувствовать хоть что-то. При депрессиях, сенсорных перегрузках, деперсонализации пациент зачастую плохо ощущает собственное тело, возникает «болезненное отупение», которое расценивается как довольно неприятное чувство. Самоповреждение помогает вернуть ощущение контакта со своим телом и контроля над ним.
3. Наказать себя. Если человек страдает от собственной никчемности, одиночества, испытывает чувство вины и стыда, нанесение самоповреждений как бы помогает расплатиться за собственные ошибки.
К чему приводит селфхарм
К сожалению, иногда самоповреждения бывают чреваты довольно неприятными последствиями для здоровья и внешности. Порезы могут инфицироваться, воспаляться и гноиться, оставлять шрамы. Более того, иногда повреждения наносятся в труднодоступных местах (часто для того, чтобы их легче было скрыть от других людей), что может быть смертельно опасно, так как самовредитель может легко задеть жизненно важные сосуды и нервы.
Кроме того, селфхарм подвергается довольно сильной стигматизации в обществе, особенно по сравнению с манипуляциями над собственной внешностью (такими как пирсинг или нанесение татуировок) или определенными религиозными и духовными практиками (стояние на гвоздях, ношение вериг), хотя и то, и другое тоже связано с получением болезненных ощущений. Боясь порицания со стороны окружающих, люди часто избегают обращаться за помощью, что может привести к еще более серьезным последствиям.
Как избавиться от селфхарма
Что можно сделать самостоятельно
Что можно сделать при помощи других
Зачем обращаться к врачу
Самостоятельно выяснить, в чем причина нанесения самоповреждений, как правило, крайне сложно. Кроме того, селфхарм — это потенциально жизнеугрожающее поведение. Именно поэтому очень важно своевременно обратиться к специалистам, работающим с такими проблемами. Для начала врач-психиатр проведет диагностику состояния и определит причину. После этого на первый план выйдет либо медикаментозное лечение, либо психотерапия; чаще всего это будет их сочетание. Лекарства нужны для стабилизации эмоционального состояния, уменьшения симптомов, а психотерапия помогает научиться быстро распознавать ситуации, когда у вас возникает желание нанести себе повреждение, и выбирать другой способ с ними справиться. Например, научиться понимать свои эмоции и контролировать их, применяя техники самопомощи.
Как помочь другому справиться с селфхармом
Часто этим вопросом задаются родители, которые начинают замечать проявления селфхарма у детей. К сожалению, редко когда они знают, как им помочь. Самое важное — вовремя среагировать, не обесценивать проблему, не ругать ребенка, а попробовать выяснить, что с ним происходит, без осуждения.
Что может указывать на то, что близкий человек страдает от селфхарма?
Важно знать
Селфхарм не равняется суицидальному поведению и его не следует расценивать как первый звоночек на пути к самоубийству. Суицидальное поведение направлено именно на то, чтобы уйти из жизни; самоповреждение не имеет такой цели — напротив, это способ (хоть и ущербный) справиться со своим состоянием, чтобы продолжать жить.
Причин селфхарма может быть множество, и чаще всего к такому поведению приводят трудности с регуляцией эмоций, их осознанием и контролем. Поэтому важно вовремя обращаться к врачу и не осуждать людей, на теле которых заметны следы от самоповреждений, которые, возможно, появились у них в сложные моменты жизни.
Чтобы лучше разобраться в теме селфхарма, можно почитать книги про пограничное расстройство личности, например: «Я ненавижу тебя, только не бросай меня» Джерольда Крейсмана и Хэла Страуса либо «Прекратите ходить по яичной скорлупе» Пола Мейсона и Рэнди Крегера.
Травма головы: что делать родителям?
Неосведомленность родителей в плане оказания помощи маленькому ребенку при ушибе головы может обернуться самыми неблагоприятными последствиями. Среди них — проведение ненужных диагностических процедур (на которых зачастую ничего не видно), лечение по рецептам бабушек, самолечение препаратами, на скорую руку купленными в аптеке, а также бессонные ночи родителей и нестабильность нервной системы малыша. Чтобы избежать всего этого, достаточно знать основные правила поведения при черепно-мозговой травме (ЧМТ) и в непредвиденных обстоятельствах руководствоваться ими.
Чем опасны ЧМТ?
Черепно-мозговая травма возникает при ушибах головы (у детей обычно при падениях с диванов, комодов, столов и стульев или с высоты собственного роста (бежал и споткнулся)). Она сопровождается растяжением или повреждением аксонов — длинных отростков нервных клеток, из которых состоят все нервные волокна. В норме эти клетки проводят импульсы, а после травм эта функция нарушается, возникает неврологическая симптоматика. Кроме аксонов, пострадать могут и сосуды. Обычно повреждаются самые мелкие из них. При сильных или повторяющихся травмах возможны довольно крупные кровоизлияния в мозговую ткань.
Что нужно делать?
После ЧМТ очень важно понять, повреждены ли и насколько, структуры головного мозга. В зависимости от масштабов повреждения мозговая травма может быть легкой, средней и тяжелой. Последние 2 вида — повод для госпитализации. Легкие ЧМТ можно лечить под контролем врача в амбулаторных условиях.
Самостоятельно разобраться, насколько сильно ударился ребенок, почти невозможно. Поэтому лучше обратиться за помощью к специалисту — неврологу. После сбора анамнеза и осмотра пострадавшего врач примет решение, нужно ли делать компьютерную томографию (КТ). Этот метод наиболее информативен при травмах головы. В зависимости от степени изменений будет установлен диагноз и назначено лечение.
Первые сутки — самые важные
Неврологи рекомендуют пристально следить за состоянием ребенка первые сутки после ушиба. В это время могут проявиться осложнения.
На протяжении 24 часов лучше позволить малышу много спать, что ускорит восстановление головного мозга. Разумный покой предотвратит повторные ушибы и снизит общую нагрузку на организм. По назначению врача и при наличии необходимости (головная боль) допускается применение Парацетамола или Нурофена.
К любым привычным видам деятельности нужно возвращаться постепенно. Когнитивная занятия на скорость восстановления не влияет.
Физическую активность, которая чревата повторным получением травмы, нужно возобновлять в последнюю очередь (через 10-14 дней). Однако это не означает, что нужно соблюдать постельный режим. Достаточно проследить, чтобы ребенок играл спокойно, без беготни, прыжков и кульбитов на кровати.
Осторожно, осложнения!
Родителям нужно срочно вызвать скорую помощь, если после травмы у ребенка наблюдается:
Сигналом тревоги является и слишком крепкий, беспробудный сон ребенка, когда, несмотря на все усилия родителей, разбудить его не удается.
Знание — это сила. Проявляйте разумную настороженность и берегите ребенка!
«Родители видят порезы и хватаются за голову» – как не сделать хуже, если подросток повреждает себя
Он нуждается в помощи, а на это реагируют
— Как правильно охарактеризовать ситуацию, при которой люди наносят себе различные порезы или другие повреждения?
— Имеет смысл разделить понятия самоповреждения и суицидального поведения. Во-первых, есть самоповреждение без суицидального намерения (англ. non-suicidal self-injury). По-английски его еще называют self-harm — термин перекочевал в культуру подростков, которые используют англицизм — «селфхарм». И есть суицидальное поведение. Это две разные вещи. В нашем случае мы говорим о селфхарме.
— И почему с людьми это случается?
— У самоповреждения, как и у любого поведения, как правило, есть некая функция.
Существует несколько моделей, объясняющих самоповреждающее поведение. Одна из них, которая мне ближе всего, говорит, что такое поведение чаще всего служит двум вещам. Первая — это саморегуляция. Когда у меня плохое настроение, я, как и все люди, обычно делаю что-то, чтобы почувствовать себя лучше — пойду поиграю в компьютерную игру или съем вкусный ужин, пообщаюсь с друзьями. Этому мы обучаемся с детства. Это то, что наши родители делают с нами с самого раннего детства: ребенок заплакал, мама по голове погладила, сказала — смотри, птичка полетела, а сейчас пойдем, на самокате покатаемся.
И когда родители так делают с нами раз за разом, регулируют нас, мы учимся и сами себя регулировать определенным образом — учимся просить о помощи, чтобы другие люди нас поддержали, или сами себя утешаем, делая какие-то приятные нам вещи.
Так вот, самоповреждение имеет такую интересную механику: в текущем моменте оно может помогать человеку отрегулироваться. Каким образом? Когда человек себя повреждает, в мозге выделяются так называемые эндогенные опиоиды — эндорфины, вещества, с точки зрения биохимии аналогичные морфину и героину. Они выделяются у каждого человека, это обезболивающая система — вы сильно переволновались, у вас очень стрессовая ситуация, вы можете сильно пораниться и даже не заметить этого поначалу, слишком вы захвачены ситуацией, боль придет потом. Это и есть работа такой обезболивающей системы в мозге.
Люди, употребляющие опиоидные наркотики, злоупотребляют этой системой, извне вводят вещества, которые создают ощущение покоя, комфорта и отсутствия физической и эмоциональной боли. И вот есть исследования, показывающие, что когда человек намеренно повреждает свое тело, у него происходит выработка эндорфинов. Как это ни парадоксально, но когда человек (я говорю в мужском роде, но это работает для обоих полов в равной степени) специально причиняет себе боль, он может испытывать общее ощущение облегчения страдания. Люди, которые этим занимаются, нередко говорят: я делаю так, когда испытываю сильную эмоциональную боль, и мне становится легче.
Другой механизм — отвлечение. Когда я очень сильно расстроен, я делаю себе больно, и мое внимание отвлекается: вместо того, чтобы переживать о расставании с молодым человеком, увольнении с работы, я могу сфокусироваться на боли.
В эту же копилку — самонаказание и самомотивация. Это особенно свойственно детям, воспитанным в жестких семьях с довольно жестокими родителями. Они встраивают это в свою картину мира — какой есть способ заставить меня что-то сделать? Прикрикнуть, угрожать — то, как меня заставляли взрослые в детстве. Если я не выполнил что-то, то я должен быть наказан. Если я не буду наказан, то буду чувствовать себя полным ничтожеством, а если я сам себя наказал — вроде уже полегче. То есть все это, если обобщить, про субъективную невыносимость эмоции.
— Вообще у людей чаще всего присутствует смешение причин и функций, и нельзя четко выделить только одну-единственную. Но не всегда. Для некоторых — часто подростков — работает еще коммуникативная функция.
Например, ребенок растет в семье, в которой его интересы по каким-то причинам не очень эффективно удовлетворяются. Может быть, ребенок просто довольно замкнутый и не может рассказать о проблеме. Возможно, родители другого темперамента — и они просто не понимают таких проблем. Подросток тихий, в школе травят или никто с ним не общается, он приходит к родителям, у них никогда таких проблем не было, и они говорят: хм, да что такого, ну пойди поговори с кем-то или просто дай сдачи. Таким образом, просьбы о помощи или поддержке не срабатывают. Или у родителей свои собственные проблемы — уволили с работы, развод, еще какие-то вещи, из-за которых они не могут уделить подростку внимание и ресурсы.
А подростки в принципе склонны эмоционально дисрегулироваться — нервная система меняется, гормональная система меняется, эмоции становятся сильнее, и большинство подростков испытывает эмоции более сильные, чем они бы сами хотели и чем для них было бы комфортно. И в какой-то момент такой подросток может себя порезать. Подсмотрел где-то — в классе, в интернете, в книгах — где угодно, этого стало сейчас много. Не нужно иметь какую-то особую патологию или проблему, чтобы попробовать это сделать.
Недавняя статистика по западным странам — около 30% подростков сейчас имеют хотя бы однократный опыт самоповреждения.
И вот подросток по тем или иным причинам порезал себя, ну, накипело, родители видят порезы, хватаются за голову — Боже мой, у нашего ребеночка, оказывается, проблемы! Они становятся крайне внимательными, начинают какие-то активные действия, переводят его в другой класс или школу. Понятно, что такие вещи не бывают надолго — месяц-два, а потом все возвращается к тому, как все было.
Но мозг ребенка уже помнит, что есть способ, которым он может получить то, чего не получается добиться никак иначе. И тогда самоповреждения могут повторяться. И если окружающие его люди ведут себя таким образом: до самоповреждения — игнорируют и не поддерживают, а после — становятся теплыми, ласковыми и помогающими — это определенная дрессировка, и самоповреждение становится заученным способом коммуникации.
Зачастую коммуникативная функция и саморегуляция сопутствуют друг другу: я не могу себя отрегулировать, поэтому чувствую себя плохо и в связи с этим нуждаюсь в помощи, я режусь и окружение реагирует таким, нужным, образом. Так что резаться, получается, эффективно. Важно понимать, что это не обязательно рефлексируется самим подростком: часто человек сам не понимает, почему так неудержимо хочется снова и снова делать это, ругает себя за «плохое поведение», даже пытается сам себя наказывать… Иногда тоже посредством способов, ухудшающих ощущение эмоциональной боли и провоцирующих новые эпизоды самоповреждения.
Удовольствие посреди боли — но если эту боль убрать
— Чаще всего систематическое поведение берет начало в подростковом возрасте?
Эти способы иногда помогают, да, но у них негативная оборотная сторона, все понятно: жизнь пройдет мимо, станешь алкоголиком и зависимым. В то же время, выпил — и чувствуешь себя более уверенным в компании; не знаешь, куда деться, скучно и не с кем погулять, потому что тебя недолюбливают одноклассники — пошел на компьютере играть, там прикольно.
Это становится работающими методами, когда уже есть довольно мощные эмоциональные потребности, но нет других понятных способов их удовлетворять.
У большинства со временем это проходит или отходит на второй план — они находят другие, более экологичные способы как-то справляться. Некоторые не находят и продолжают это делать — в результате, например, спиваются или продолжают резаться.
— Есть примерная статистика — у какой доли людей такое поведение сохраняется и во взрослом возрасте, когда оно уже причиняет социальный дискомфорт?
— Самоповреждение — довольно неприятный процесс. Если спросить человека: представь, ты себя хорошо чувствуешь, у тебя нет к себе каких-то серьезных претензий, ты вполне удовлетворен тем, какой ты человек, у тебя есть ощущение собственного достоинства, есть взаимопонимание и тебя устраивают отношения с близкими и друзьями, ты способен в достаточной степени контролировать себя и свое поведение, умеешь при необходимости успокоиться, ты умеешь себя развлечь и ведешь ту жизнь, какую бы ты хотел. Если бы все это у тебя было, стал бы ты заниматься самоповреждением? Я не видел человека, который бы ответил утвердительно при такой формулировке.
Но если спросить просто — тебе это нравится? — многие говорят: да, я получаю от этого удовольствие, мне это нравится. Но это удовольствие на контрасте: мне становится легче, я чувствую себя сильным, я шрамами показываю другим людям, как я страдаю.
То есть это удовольствие посреди боли — но если эту боль убрать… Последние данные говорят, что клинически значимое расстройство в течение жизни отмечается у 4-6% людей в общей взрослой популяции, в более молодых группах процент выше: у молодых взрослых — 10%, у подростков — около 20-30%.
— Люди, как правило, повреждают себя в незаметных местах?
— Очень по-разному и зависит от контекста. Кто-то режет себя там, где никто не может заметить, кому-то важно, чтобы другие люди видели, что у него есть внутренняя боль, это такая часть идентичности.
Ты что-то скажешь, а они будут шмонать твой рюкзак
— Что может сделать сам человек, занимающийся самоповреждениями, если он осознает, что он сам, вероятно, не в порядке?
— Во-первых, это психотерапия — она для этого и предназначена. Кроме того, есть очень неплохие руководства для самопомощи — это обычно такие тексты с достаточно простыми навыками «как себя успокоить», «что делать, если у вас эмоциональный кризис».
Есть две часто рекомендуемые практики. Во-первых, это разные способы отвлечься, переключиться во время кризиса. Это не глубокие вещи — как менять стиль мышления, а простые способы: стиснуть в кулаке кубик льда, он вызывает сильные физические ощущения, но не повреждает при этом. Или, например, съесть лимон.
Второе — выбрать близких людей, к которым можно обращаться и которые будут поддерживать и не будут ругать. Чтобы можно было позвонить кому-то и была возможность поделиться в момент, когда есть желание порезаться. То есть, помимо терапии — социальная поддержка и способы отвлечения.
Иногда рекомендации такого круга кажутся довольно примитивными, но это не значит, что они очевидны всем. Приведу пример: в школьном возрасте я ходил в секцию по карате и случайно обнаружил, что, когда я злюсь и много раз отжимаюсь, мой гнев уменьшается. Потом я вырос, и когда сильно злился на кого-то, уходил в другую комнату — отжиматься. Это работающая стратегия, и мне сейчас она кажется очевидной — но если бы у меня не было этого опыта в школьной секции, мне бы это, наверное, и в голову не пришло. Про кубик льда, например, я узнал, только когда стал заниматься темой самоповреждения профессионально.
Но важно понимать, что самопомощь имеет свои ограничения, и зачастую, конечно, нужна систематическая поддержка и помощь других людей, в том числе — профессионалов, чтобы научиться справляться с такими вещами.
— Близкие или партнеры такого человека могут что-то сделать? Как им правильнее реагировать?
— Если говорить про близких — советы, как поступать правильно, дать легко, гораздо сложнее их выполнить. Экспериментируют с самоповреждениями многие подростки, но в систематическое поведение это переходит не у всех, а обычно как раз у тех людей, в окружении которых нет достаточного ресурса, чтобы адекватно отреагировать и поддержать. То есть зачастую близкие просто не имеют возможности отреагировать именно таким, необходимым, образом — если бы могли, уже давно бы это сделали.
Главная рекомендация, конечно, в том, что не нужно остро реагировать сразу после эпизода самоповреждения, нужно вести себя максимально спокойно, без ажиотажа, не усугубляя таким образом ситуацию.
Я знал одну девушку, которая при недопонимании или ссоре с молодым человеком повреждала руки и приходила с этим к нему. Он становился ласковым, добрым, понимал, как ей плохо, бинтовал.
Так вот — так делать не нужно. Это увеличивает шансы, что в следующий раз, когда человек почувствует себя плохо или ему нужна будет поддержка, самоповреждение станет инструментальным способом ее получить. Ощущение заботы не должно увеличиваться непосредственно после самоповреждения. Нужно оказать физическую помощь, если это необходимо — вызвать скорую, например. Но на практике это не у всех получается — как же я могу не пожалеть свое дитятко родное.
— Не будешь ли ты, как партнер или родитель, при таком поведении казаться человеком холодным и отстраненным?
— О том и речь, поэтому многим сложно это сделать. И это большая проблема: чтобы не быть холодным и отстраненным, нужно больше заботиться до начала самоповреждения.
Систематическая проблема возникает там, где окружение не способно обеспечивать это не в экстремальном режиме. Смотрите: мать в одиночку воспитывает дочь-подростка, работает по 12 часов, девочка чувствует себя заброшенной. Маме говорят: дайте ей почувствовать, что дочка вам нужна, проводите больше времени с ребенком — например, испеките вместе торт. А мама домой приходит к полуночи, ей хочется упасть в кровать и умереть, а ей говорят — испеките торт. Проблема зачастую в этом — как найти и достать эти ресурсы.
Так или иначе, суть в следующем: прежде чем вкладывать свои ресурсы, нужно понять, в чем заключается функция при самоповреждении в конкретном случае. У одного это может быть — «мне нужно, чтобы обо мне позаботились, потому что меня обижают в школе, обеспечили некую безопасность». Кому-то, наоборот, нужна свобода — потому что 10 кружков и секций, каждый шаг расписан, «я чувствую себя как в тюрьме, а когда режусь, обретаю внутреннюю свободу».
Другому очень нужно дать понять, что его любят. То есть, пока мы не поймем, что человеку нужно на самом деле, какая функция у такого поведения, с самим поведением сложно что-то сделать. Нужно разобраться или самостоятельно, или со специалистом — а что происходит-то вообще? За таким поведением у каждого человека стоят конкретные и уникальные потребности.
И тут есть еще одна проблема — часто разобраться очень сложно, потому что подросток не хочет говорить. Или он и хотел бы, но не имеет возможности. Привожу пример: религиозная мама, неверующая или в кризисе веры дочь — вдруг всплывают, допустим, ее откровенные фотографии, которые кто-то угрожает слить в интернет. Девочка чувствует себя ужасно, но вы думаете, она маме скажет? Той маме, которая уже давно вслух лишь ужасается грехам молодежи.
Поэтому важнейшая профилактика – это строить отношения с близким таким образом, чтобы человек не боялся рассказать, что реально его беспокоит.
Помните, несколько лет назад была история с «синими китами», и многие родители бросились проверять переписку своих детей.
— И сделали еще хуже?
— Ну конечно. Это именно та история: ты что-нибудь скажешь, а тебе потом прилетит, начнут шмонать твой рюкзак и так далее. То есть должна быть атмосфера, дающая понять — после того, как ты что-то откровенно расскажешь, не случится последствий, которых ты вовсе не хотел.
Поэтому специалисты, психологи здесь в удобном положении — они в нейтралитете, они не заинтересованные лично люди. И им часто рассказывают вещи, которые не говорят родителям, мужу, близкому человеку.
Важно, чтобы терапевт имел опыт работы с этой проблемой
— Если родители или партнер сами не справляются и аккуратно предлагают близкому терапию, то какой она должна быть — к кому идти?
— Есть нюансы. Важно понимать, что стадия развития психотерапии сейчас такова, что личность специалиста зачастую более важна, чем модель, в которой он работает. Есть универсальные вещи, которые делают хорошие специалисты, работающие при этом в разных терапевтических школах и разных модальностях.
В принципе существует терапия, специально разработанная под помощь людям с самоповреждениями — это диалектическая поведенческая терапия, которой я как раз занимаюсь. Изначально она была разработана для женщин с самоповреждениями, специально «заточена» под эту тему, потом ее «докрутили» и для работы с мужчинами. Протоколы для работы с самоповреждениями есть и в когнитивно-поведенческой терапии. Это более широкий термин, а диалектическая поведенческая терапия — это ее узкое ответвление. Но это не значит, что другие методы терапии не эффективны.
Существуют проблемы с исследованиями, есть проблема так называемого вердикта птицы Додо — по аналогии с «Алисой в стране чудес», где герои играли в крокет и птица Додо затем сказала: все победили и все должны получить призы.
Примерно так сейчас обстоят дела в психотерапии — мы можем найти исследования, подтверждающие эффективность практически каждого вида терапии. Все победили и все должны получить призы. И сейчас в профессиональном сообществе пытаются понять, где тот или иной метод действительно эффективен, а где его просто сильнее пролоббировали или он по историческим причинам оказался популярен в конкретной стране или в определенных профессиональных советах, отвечающих за рекомендации. Много копий ломается на эту тему.
Важно, чтобы терапевт имел опыт работы с этим кругом проблем, в какой бы модальности он ни работал — то есть опыт работы с самоповреждениями, а не только с паникой или тревогой, например.
Плюс при выборе психотерапевта важны рекомендации и репутация, свидетельствующие о том, что это вменяемый специалист, который не будет говорить что-нибудь из серии: «А про свою маму ты подумал?»
Потому что случается, сами терапевты иногда приходят в ужас от самоповреждения или суицидальных попыток и мыслей. Не все имеют, с одной стороны, достаточную смелость, а с другой — достаточную подготовку, чтобы работать с такими вещами.