зачем нас уничтожают коронавирус
Коронавирус — политическая пандемия
Коронавирус — не апокалипсис. Тогда почему ему сразу, безо всяких оснований присвоили наивысшую степень опасности? Почему россияне не доверяют властям в вопросе вакцины от COVID-19? А достаточно ли она испытана? А есть ли на самом деле пандемия? Кто создал вирус? Для чего он используется властями по всему миру? На все эти и многие другие вопросы Инны Новиковой ответил профессор кафедры государственной политики факультета политологии МГУ Олег Шабров.
Читайте начало интервью:
— Олег Федорович, вакцинация против коронавируса набирает обороты. Мэр Москвы Сергей Собянин постоянно рапортует об открытии новых пунктов. Почему-то даже в театрах и других совершенно непрофильных местах открывают точки, где делают эти прививки.
Действительно власти много делают в этом направлении, но многие люди, даже медицинские работники, относятся к вакцинам очень скептически и с опаской. Опять получается такое же противостояние как с масками. Это — обывательские взгляды, надежда на авось или недоверие власти, как вы считаете?
— Трудно сказать. У самих медиков есть разные мнения. Все это связано со многими направлениями и имеет много причин. В числе всего остального здесь — слишком большое число интересантов. Идет и война вакцин на международном уровне.
Хотя еще осенью руководитель группы безопасности вакцин США Роберт Кеннеди-младший высказался не против нашей вакцины, но он конкретно «Спутником» не занимался и не имел достаточной информации.
Зато по поводу Pfizer и других американских вакцин он прямо сказал, что они могут иметь неизлечимые последствия, потому что вмешиваются в генетический аппарат человека.
Коронавирус — вопросы без ответов
Вакцины и их производители — разные. А кто определяет, какая лучше, а какая хуже, как они действуют на человека? Конечно, это — вопрос апробации. Когда стали уже массово прививать, начали поступать сообщения, что серьезная группа риска — люди с онкологическими заболеваниями.
Неплохо было бы, конечно, апробировать все вакцины в течение установленного времени, посмотреть результаты, чтобы все было, как положено. А так — за два месяца произвести вакцину и сразу выдать заключение, что она не наносит ущерба здоровью, потому что в течение двух недель все вакцинированные выжили…
Статистика всё списывает на коронавирус
Я уж не говорю о том, что, к сожалению, есть вопросы к статистике. — Насколько она соответствует действительности, тоже большой вопрос. В течение длительного времени в нее включали всех ушедших из жизни не собственно от коронавируса, а с коронавирусом.
Но ведь у любого из нас вирусов всяких — тысячи. Почему вдруг стали считать, что все смерти наступили именно от коронавируса?… Это же совершенно не так.
Кстати, тот же Роберт Кеннеди сказал, что на самом деле статистику по коронавирусу в США надо уменьшать в 10 раз. Никакой пандемии нет. Но давайте подождем немножечко развития событий, посмотрим, как господин Байден очень быстро справится с коронавирусом у себя в стране.
Он обещал это сделать точно так же быстро, как справится с межрасовым конфликтом между чернокожим и белокожим населением. Может быть и быстро справится, потому что просто перестанут эту тему подогревать и афишировать, начнут замалчивать.
Если это был один из инструментов для того, чтобы попрощаться с Трампом, тогда это всё очень быстро пойдет на спад. Подождем, посмотрим. Конечно, в один день эта статистика не уменьшится, но я что-то предполагаю, что она будет очень быстро снижаться.
В России есть разные мнения. Некоторые организации врачей, например, в Питере, критично относятся и к статистике по коронавирусу, и к вакцинам. А мы — не медики, поэтому просто вынуждены ориентироваться в той информации, которая к нам от них поступает.
Как бы не оказалось через полгода, что вакцинировать нельзя было не только онкологических больных, но и еще целый ряд. Эти негативные последствия выявляются только после достаточно длительной апробации. Пока ни одна из вакцин такой длительной апробации не прошла.
— Похоже, что действительно преувеличивается ситуация с коронавирусом — его опасность и так далее. Доктором медицинских наук, специалист в области эпидемиологии и медицинской статистики Игорь Гундаров говорит, что 80 000 заболевших в день — нормально для нашей страны, а паника — это политическая история.
Видимо, во всем мире такая же ситуация. Есть информация, что это — искусственный вирус. Китайцы и американцы в открытую обвиняют друг друга в создании коронавируса. Может быть, излишние предосторожности и ограничения вызваны тем, что искусственно созданный вирус разошелся по всему миру.
— Вполне возможно, что это так. Вирус еще может использоваться как повод для того, чтобы вводить население стран в состояние страха. В этом состоянии человек становится очень хорошо управляемым.
Коронавирус: искусственный или естественный?
Поэтому как знать? Может быть вирус не специально для этого выведен. Ведь спор, обратите внимание, идет не между двумя точками зрения — искусственный коронавирус или естественный.
Основной спор, вы правильно сказали: кто его сделал — китайцы или американцы? Из каких лабораторий он выскочил? Поэтому, если он искусственный, то может быть, что цель — сделать нас более управляемыми?
Если даже он появился естественным образом и действительно опасен, то у меня все равно большое подозрение, что эта ситуация используется для того, чтобы сделать нас более управляемыми. То есть, как ни поверни, а в конечном счете получается, что это — политическая пандемия.
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Коронавирус- разоблачение. Какую участь нам готовят
Я, вам донесу все свои соображения.
НАпример, в Хиросиме была взорваны две бомбы. В Хиросиме погибло 90 166 тысяч, в Нагасаки 60.
Если создать синтетический вирус, который будет иметь отсроченное действие в виде инкубационного периода до месяца-двух, можно предположить что внедрение этого вируса в центре большого города типа УХАНЬ, разнесет в течение двух трех месяцев вирус везде по городам Китая.
А учитывая то что эти города, крупные транспортные узлы и в каждом из этих городов есть международный аэропорт, что произойдет дальше? Через три-четыре месяца он быстро распространяется по всему земному шару, что мы сейчас с вами и наблюдаем.
У меня получается пять этапов этой спецоперации.
Первый этап называется лаборатория-он состоит из трех стадий.
Первая стадия, это создание вируса приманки коронавируса с низким, до десяти процентов летальности, и инкубационным периодом 14-30 дней, для его максимального распространения. Данный вирус должен иметь сложный биологический код, чтобы его не смогли взломать в первый год работы вируса. Он так же должен обладать схожими синдромами с обычной простудой, для нагнетания обстановки правдоподобности слухов его быстрого распространения и возможности списать все вирус. Должен быть разработан антидот указанного препарата, на случай заражения заинтересованных лиц. Вирус должен быть простым, быстро распространяющемся воздушно-капельным путем, под этот вирус можно списать любую простуду. У вас появилась простуда, кто-то чихнул за углом, мы уже думаем что это коронавирус, проще болезни чем простуда в мире нет, это самая выгодная болезнь в плане подогнать под ее симптомы любую другую болезнь.
Далее вторая стадия. Основной вирус замаскированный под вакцину от вируса, инъекционное точечное распространение с максимальным коэффициентом летальности до 90 процентов и инкубационным периодом 180 360 дней. Данный препарат в своем составе должен иметь вещество быстро и полностью снимающего симптомы вируса приманки.
И через 180-360 дней наступает летальный исход.
ПОДОБНОЕ УЖЕ БЫЛО, в первую мировую войну. Пол-европы сделали прививки от брюшного тифа и через два года умерли от испанки 100 миллионов человек.
Третья стадия-создание единой повестки дня. Во всех подконтрольных сми максимальные нагнетание информации подтасовкой фактов смертности. Вирусы всегда были в нас, их только сейчас обнаружили. Вброс идеи необходимости самоизоляции для людей. В тюрьме главная мечта-свобода. Сейчас нас всех рассадили по домам, мы думаем только о свободе. Это формирование устойчивой, добровольной коллективной потребности в спасительные вакцине.
Будут показывать видео как ее тестировали на мышах, на кошках, на собаках и у всех пропадает коронавирус. Действительно корона вирус пропадет. Народ толпами добровольно выстраиваться на добровольную вакцинацию.
В первую очередь проводится принудительная вакцинация всех служащих армии, силовых сттруктур.
Вероятно будет принуждение к вакцинации, ответственность за отказ. Вот попомните мои слова-первые кто встанут на вакцинацию, это будут полиция, все силовики и армия.
Вакцинация будет точечное распространяться только там где необходимо сократить население.
Эту вакцину не завезут туда, где сконцентрированы все нужные верхушке производства. Поэтому Китай сейчас уже выздоравливает.
Мы с вами встанем очередь, для того чтобы нам укололи типа манту-маленькую безобидную прививку.
Третий этап-вспышка типа мутировавшего вируса через год и коррекция населения земного шара. По всему миру начинаются смерти по 10, 50 или 100 тысяч человек в день, я конечно эти цифры беру примерно чтобы вы понимали общую тенденцию всего происходящего. Трупы не закапывают, сжигают тысячами опасаясь заражения сточных вод, враг опять не видим, весь мир в такой ситуации. Даже Англия откуда идет управление этой операцией, сжигает тысячами своих граждан, чтобы не попасть под подозрение.
Четвертый этап-поглощение территории захватчикам.
После убоя населения, оставшиеся люди выздоравливают и начинают восстанавливать экономику своих стран что занимает от 5 до 10 лет, мне кажется не более 10 лет.
у несогласных происходит захват всех территорий, скорее всего референдумом. Военный путь вероятен, но нелогичен. Во-первых много разрушений и некому будет это восстанавливать, во вторых-против огромной армии с одной дивизии никто не пойдет воевать. В итоге все не англичане по происхождению, будут обслугой у англичан или вечными рабами.
Валерий Розанов аналитик, статья от 15.04.2020 года
Прошло чуть больше года, есть ли совпадения?
«Проект мирового правительства по оболваниванию населения» Опасные лекарства, потеря денег и смерть: к чему россиян привела вера в фейки о коронавирусе
Р аспространение фейков в эпоху коронавируса достигло беспрецедентных масштабов. Слухи о вирусе одних доводили до настоящей истерики, как, например, пожилую россиянку из вирусного видео, которая с криками «У нас масочный!» не пускала соседку в подъезд; других ставили в уязвимое положение по отношению к самым разным мошенникам. Какой вред нанесли россиянам фейки о коронавирусе, как разобраться в переизбытке информации и не стать жертвой аферистов — в материале «Ленты.ру».
«Власти скрывают»
Конспирологическая волна захлестнула мир еще в самом начале пандемии. Люди, для которых впоследствии придумали термин «ковид-диссиденты» — то есть те, кто отрицал существование коронавируса — напрочь отказывались ориентироваться на информацию из официальных медицинских источников, зато доверяли сведениям из «секретных документов». Бесповоротно решив для себя, что опасность вируса многократно преувеличена, они выбирали наиболее близкие им по духу конспирологические теории. Одни утверждали, что коронавирус распространяют вышки 5G; другим больше нравилась версия о том, что вирус искусственно создали в китайской лаборатории; третьи считали, что его выдумали для того, чтобы отвлечь человечество от «реальных проблем». Только в одном практически все сторонники теорий заговоров были единодушны: по их мнению, COVID-19 был нужен воображаемой мировой элите, чтобы секретно достичь своих тайных целей. Интересно, что зачастую человек верил во взаимоисключающие теории: например, что коронавируса не существует, но придумало его мировое правительство.
Зато о том, сколько на самом деле человек умерло от COVID-19, конспирологи договориться не смогли: одним казалось, что опасность вируса чересчур преувеличена, а другие были уверены, что власти скрывают реальное количество жертв и занижают статистику. К примеру, в сети публиковалось множество постов о том, что официальная российская статистика количества умерших от коронавируса на самом деле неправдива. Их авторы считали подозрительным то, что смертность от COVID-19 в России оказалась в 7,4 раза ниже, чем в среднем по миру, — об этом в мае заявила вице-премьер Татьяна Голикова. Попытки специалистов объяснить, что эти показатели обусловлены разным подходом к подсчетам (во многих странах считали всех умерших с положительным тестом, а в России — только тех, у кого COVID-19 был признан «первоначальной» причиной смерти), вряд ли переубедили верящих в манипуляции со статистикой.
Центр социологических исследований, входящий в структуру АНО «Диалог», которая занимается в том числе мониторингом и анализом эффективности обратной связи с москвичами, в конце декабря провел масштабное исследование и изучил, в какие мифы люди верили наиболее охотно. За время пандемии АНО «Диалог» набрал достаточно материалов для такой работы: на его базе был создан информационный центр по мониторингу ситуации с коронавирусом (ИЦК), а также выстроена система мониторинга и верификации подозрительной информации.
Оказалось, что среди россиян самым распространенным фейком стал миф о том, что коронавирус — это следствие заговора мировой элиты или мирового правительства, призванный сократить население планеты. С ним сталкивались 80 процентов респондентов, причем 56 из них заявили, что готовы поверить в эту информацию. Многие сторонники такой версии утверждали, что с помощью вируса мировое правительство решило узнать, насколько люди управляемы.
Любители заговоров посчитали, что основатель Microsoft Билл Гейтс проведет чипирование человечества с помощью вакцины от коронавируса — так он установит тотальный контроль над всеми. Несмотря на то что Гейтс, долгое время бывший самым богатым человеком планеты, уже много лет занимается благотворительностью и жертвует рекордные суммы на социальные проекты, конспирологи напрочь отказывают ему в образе филантропа. С мифом о том, что основатель Microsoft планирует чипировать население Земли, сталкивался 51 процент участников опроса «Диалога», причем 35 процентов заявили, что считают эту информацию правдой. Чуть меньше доверия респонденты оказали фейку о том, что вакцина от коронавируса будет содержать в себе чипы для отслеживания людей, — эти сведения показались достоверными 23 процентам опрошенных россиян.
Примечательно и то, что все эти теории распространялись не только подпольно с помощью соцсетей и рассылок в WhatsApp, но и с помощью вполне официальных СМИ. К примеру, в передаче «Человек и закон» Гейтсу и коронавирусу посвятили 16-минутный сюжет под названием «Троянский конь мировой пандемии». Зрителям рассказали о том, что Гейтс добивается «цифрового рабства», и повторили тезис о чипировании. Смысл этой процедуры заключается в том, чтобы отключать неугодных людей от системы и оставлять их без средств к существованию, сообщили на Первом канале. Лишь в конце корреспондентка коротко уточнила, что конспирологическая теория о Гейтсе может быть «кем-то специально раскручена».
Намного более безапелляционно прозвучали слова режиссера Никиты Михалкова в его авторской программе «Бесогон ТВ». «Общая цель — это сокращение человечества, слишком много потреблявшего и потребляющего кислорода, пищи и всего остального», — так, по мнению режиссера, выглядят планы основателя Microsoft. Михалков тоже оказался сторонником того, что прививки — это прикрытие для массового чипирования. «В тело человека вживляется чип, исполняющий роль контролирующего органа на предмет соответствия характеристик ежедневной активности для какой-то криптовалюты», — рассказал режиссер. Телеканал «Россия 24», на котором вышел конспирологический выпуск «Бесогон ТВ», отменил повторы передачи, а Михалков затем пожаловался на цензуру и продолжил снимать новые выпуски для YouTube.
Коронавирус- разоблачение. Какую участь нам готовят
Если создать синтетический вирус, который будет иметь отсроченное действие в виде инкубационного периода до месяца- двух, можно предположить что внедрение этого вируса в центре большого города типа УХАНЬ, разнесет в течение двух трех месяцев вирус везде по городам Китая.
А учитывая то что эти города, крупные транспортные узлы и в каждом из этих городов есть международный аэропорт, что произойдет дальше? Через три-четыре месяца он быстро распространяется по всему земному шару, что мы сейчас с вами и наблюдаем.
У меня получается пять этапов этой спецоперации. Первый этап называется лаборатория- он состоит из трех стадий. Первая стадия, это создание вируса приманки коронавируса с низким, до десяти процентов летальности, и инкубационным периодом 14- 30 дней, для его максимального распространения. Данный вирус должен иметь сложный биологический код, чтобы его не смогли взломать в первый год работы вируса. Он так же должен обладать схожими синдромами с обычной простудой, для нагнетания обстановки правдоподобности слухов его быстрого распространения и возможности списать все вирус. Должен быть разработан антидот указанного препарата, на случай заражения заинтересованных лиц. Вирус должен быть простым, быстро распространяющемся воздушно-капельным путем, под этот вирус можно списать любую простуду. У вас появилась простуда, кто-то чихнул за углом, мы уже думаем что это коронавирус, проще болезни чем простуда в мире нет, это самая выгодная болезнь в плане подогнать под ее симптомы любую другую болезнь.
Далее вторая стадия. Основной вирус замаскированный под вакцину от вируса, инъекционное точечное распространение с максимальным коэффициентом летальности до 90 процентов и инкубационным периодом 180 360 дней. Данный препарат в своем составе должен иметь вещество быстро и полностью снимающего симптомы вируса приманки.
И через 180- 360 дней наступает летальный исход.
ПОДОБНОЕ УЖЕ БЫЛО, в первую мировую войну. Пол-европы сделали прививки от брюшного тифа и через два года умерли от испанки 100 миллионов человек.
Третья стадия- создание единой повестки дня. Во всех подконтрольных сми максимальные нагнетание информации подтасовкой фактов смертности. Вирусы всегда были в нас, их только сейчас обнаружили. Вброс идеи необходимости самоизоляции для людей. В тюрьме главная мечта- свобода. Сейчас нас всех рассадили по домам, мы думаем только о свободе. Это формирование устойчивой, добровольной коллективной потребности в спасительные вакцине.
Стадия 4.
Максимальное оттягивание времени до выхода спасительной вакцины, для полного покрытия вирусом приманки. Через какое-то время появится сообщение по всем сми- вакцина выпущена, она проверенная, она бесплатна, и она доступна всем.
Будут показывать видео как ее тестировали на мышах, на кошках, на собаках и у всех пропадает коронавирус. Действительно корона вирус пропадет. Народ толпами добровольно выстраиваться на добровольную вакцинацию.
В первую очередь проводится принудительная вакцинация всех служащих армии, силовых сттруктур.
Вероятно будет принуждение к вакцинации, ответственность за отказ. Вот попомните мои слова- первые кто встанут на вакцинацию, это будут полиция, все силовики и армия.
Мы с вами встанем очередь, для того чтобы нам укололи типа манту- маленькую безобидную прививку.
Четвертый этап- вспышка типа мутировавшего вируса через год и коррекция населения земного шара. По всему миру начинаются смерти по 10,50 или 100 тысяч человек в день, я конечно эти цифры беру примерно чтобы вы понимали общую тенденцию всего происходящего. Трупы не закапывают, сжигают тысячами опасаясь заражения сточных вод, враг опять не видим, весь мир в такой ситуации. Даже Англия откуда идет управление этой операцией, сжигает тысячами своих граждан, чтобы не попасть под подозрение.
у несогласных происходит захват всех территорий, скорее всего референдумом. военный путь вероятен, но нелогичен. Во-первых много разрушений и некому будет это восстанавливать, во вторых- против огромной армии с одной дивизии никто не пойдет воевать. В итоге все не англичане по происхождению, будут обслугой у англичан или вечными рабами.
Что делать? Готовиться. Поделитесь этим. Минимум четырьмя друзьями так так корона вирус распространяется по формуле 1 заражает двоих, мы должны быть в два раза быстрее потому что мы уже потеряли время.
Путин безусловно все это знает, но он один не сможет ни чего изменить, он не может открыто противостоять этому, его просто засмеют и сметут. У него достаточно врагов и предателей и в близком окружении. Надежда на вас!
Валерий Розанов аналитик
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Ковид не болезнь лёгких: Через два года нас ждёт напасть пострашнее
Замдиректора по научной работе Медицинского научно-образовательного центра МГУ, член-корреспондент РАН Симон Мацкеплишвили рассказал в интервью Царьграду о том, почему пандемию COVID-19 нельзя считать катастрофой. И предупредил, что есть вещи и пострашнее.
Ковид-госпиталь МГУ имени М.В.Ломоносова проработал без малого восемь недель – и показал удивительные результаты: из более четырёхсот пациентов, в том числе очень тяжёлых, специалисты этого медцентра не смогли спасти лишь четырёх, при том что в других стационарах показатель смертности колеблется на уровне 15 процентов и выше.
Более того, там разработали собственный протокол лечения, фактически перевернув общепринятое представление о том, как надо поднимать на ноги тех, кто заразился коронавирусом.
Антибиотики против ковида бесполезны.
– Симон Теймуразович, главный вопрос: почему сейчас, после того локдауна, который мы пережили весной, в начале пандемии, сейчас, когда вроде бы уже разобрались более-менее с этой «уханьской заразой», мы наблюдаем и рост заболеваемости, и повышенный страх в обществе. «Вторая волна» – так говорят в народе.
– Прежде всего давайте смотреть на ситуацию здраво и объективно. Да, мы действительно видим, что в последнее время идёт прирост количества людей с положительными результатами тестов на коронавирус. Причин тому несколько. В первую очередь значительно выросли как число, так и чувствительность ПЦР-тестирования. Во-вторых, конечно же, увеличивается и количество пациентов с COVID-19. Но, полагаю, тут очень важно подчеркнуть, что положительный тест вовсе не означает, что человек болен, а лишь свидетельствует о том, что у него в верхних дыхательных путях при ПЦР-исследовании выявляется РНК коронавируса. Вообще-то если у каждого из нас досконально изучить микрофлору дыхательных путей, то можно обнаружить немало условно-патогенных микроорганизмов, при определённых условиях способных вызывать серьёзные инфекционные заболевания. В случае с коронавирусом важно понимать, заразны ли люди с положительным результатом ПЦР-теста или нет. Я думаю, что многие из них могут быть безопасны для окружающих, но однозначного ответа на сегодняшний день пока ещё нет. Но точно известно, что далеко не все из них больны или заболеют COVID-19.
– Но с экранов ТВ нагнетают, повсеместно ужесточают ограничительные меры. Народ ломанулся в аптеки, сметает антибиотики.
– Ну вот в тысячный раз повторю: использовать антибиотики для лечения COVID-19 совершенно неверно. Во-первых, они никаким образом не действуют на коронавирус и при неосложнённом течении болезни не нужны. В редких случаях мы назначаем антибиотики пациентам высокого риска – в целях профилактики, повторю: исключительно профилактики возможного присоединения бактериальной инфекции. Это больные с тяжёлым сахарным диабетом, с серьёзными заболеваниями лёгких, онкологические больные с выраженным снижением иммунитета на фоне рака или химиотерапии. Либо они используются в случаях подтверждённых бактериальных осложнений на фоне коронавирусной инфекции.
Симон Мацкеплишвили – доктор медицинских наук, профессор, заместитель директора по научной работе Медицинского научно-образовательного центра МГУ. Фото предоставлено Царьграду С. Мацкеплишвили
– Подождите, только ведь и врачи лечат так, и люди лечатся сами.
– Могу лишь констатировать, что вне зависимости от того, имеет ли пациент высокий риск вторичных инфекционных осложнений или уже развившуюся вирусно-бактериальную пневмонию, схемы антибактериальной терапии, которые используются и самими пациентами, и многими моими коллегами, абсолютно, я бы даже сказал, катастрофически неправильные. Создаётся впечатление, что мы впервые имеем дело с антибиотиками и не знаем самых элементарных принципов их применения. Доходит до того, что некоторые пациенты, вроде вполне сознательные и образованные люди, жалуются, что уже целую неделю принимают два или даже три мощных антибиотика, а температура почему-то не снижается. Удивительно, что назначаются антибиотики широкого спектра действия, причём сразу по несколько препаратов и в нерациональных комбинациях, изобретаются схемы, которые мы практически никогда не использовали. У меня создаётся впечатление, что как будто вслепую выбираются либо те антибиотики, которые для удобства можно принимать внутрь в виде таблеток (например, ставший знаменитым, но оставшийся бесполезным азитромицин), либо имеющие минимальные побочные эффекты (тот же цефтриаксон), которые можно вводить внутримышечно.
– И ваше мнение насчёт этого?
Я категорически не согласен ни с первым, ни со вторым вариантом. Во-первых, это, действительно, привело к дефициту антибиотиков в аптеках, хотя формально они являются рецептурными препаратами. Но гораздо более значительная опасность кроется в другом: в мире и так, ещё до возникновения пандемии COVID-19, существовала крайне серьёзная проблема в виде нечувствительности микробов к уже существующим антибиотикам. А разработка новых эффективных препаратов очень и очень затруднительна, поскольку уже на этапе исследования их антибактериальной активности в научных лабораториях микроорганизмы успевают приспособиться и прекрасно чувствуют себя в условиях концентраций, в тысячи раз превышающих лечебные.
– Вы хотите сказать, что сегодня мы видим ещё «цветочки», а «ягодки» окажутся куда страшнее?
– Я хочу сказать, что вот эта надвигающаяся пандемия антибиотикорезистентности (сопротивления антибиотикам. – Ред.), которая станет абсолютной реальностью через полтора-два года, и будет реальной проблемой: микробы ведь никуда не денутся, а чувствительных к тому же азитромицину, с которого всё начиналось, уже не будет. И это гораздо серьёзнее коронавирусной или любой другой инфекции.
– Так какой вывод?
– Во-первых, антибиотиками не лечат вирусные заболевания, во-вторых, принимать два или три антибиотика в профилактических целях здоровому человеку – это антинаучно. Даже если у пациента развивается бактериальная инфекция, мы начинаем лечение с одного антибиотика – в соответствии с клинической ситуацией или чувствительностью микроорганизмов. А эти, не побоюсь слова, безумные комбинации (причём в невиданных ранее дозах, такими количествами не лечат даже больных!) мне совершенно непонятны. Поэтому мой совет: перестаньте без оснований на то принимать антибиотики! Удивительно и то, что многие «продвинутые» граждане боятся покупать мясную продукцию с каким-то мизерным количеством антибиотиков, но при этом бегут в аптеки и сами уничтожают своё здоровье.
. как и противовирусные препараты
– Насколько я знаю, в своей клинике вы отказались даже от противовирусных препаратов. Это так?
– Так. Когда всё только начиналось и наша клиника перепрофилировалась, чтобы вступить в борьбу с коронавирусной инфекцией в качестве ковид-госпиталя, мы проанализировали всю имевшуюся на тот момент информацию (а я вам честно скажу: с тех пор ничего особенно не поменялось) и пришли к очень важным выводам, на основании которых и построили схему лечения. И поняли, что на тот момент в мире не было ни одного препарата с подтверждённой противовирусной активностью в отношении вируса SARS-CoV-2 (того, что вызывает COVID-19).
– Почему же? Назывались в прессе разные препараты, люди в белых халатах рассказывали о схемах лечения и так далее.
– Они и сейчас рассказывают. Но только мы исходили из того, что никакого настоящего подтверждения их эффективности не было. Кроме того, большинство из предлагаемых препаратов имеют довольно высокую токсичность. Они влияют на печень, сердце, другие органы и системы, что часто исключает назначение многих других, действительно необходимых лекарств.
– Да, но практиковали и, между прочим, практикуют и сейчас, нет?
– Это так, но согласитесь: ведь мы почти никогда не лечим ОРВИ противовирусными препаратами, как, впрочем, и корь, краснуху и даже вирусный энцефалит. Вообще-то наши возможности борьбы с вирусными инфекциями довольно ограниченны. Да, мы научились лечить больных с ВИЧ-инфекцией, тяжёлыми формами герпетической инфекции, гепатитом С, ещё несколькими заболеваниями. Но создание лекарств от этих заболеваний заняло не годы, а десятилетия. С вирусами справиться сложно, они ведь, в отличие от бактерий, большую часть времени находятся внутри клеток, и попасть туда, не навредив самой клетке, довольно непросто. Возвращаясь к ковиду – многие просто зациклились на поисках способов борьбы с вирусом. Чтобы не терять времени (или чтобы «обогнать» конкурентов), в качестве потенциальных противовирусных препаратов были испробованы и использованы (и до сих пор используются) практически все препараты, которые когда-либо применялись для лечения заболеваний, вызываемых РНК-вирусами. Начали с лекарств, которыми мы лечим заболевание, вызванное вирусом иммунодефицита человека, практически сразу показавшими полное отсутствие какой-либо эффективности при большом количестве побочных эффектов и межлекарственных взаимодействий, затрудняющих применение многих других видов терапии.
Возможности медицины в борьбе с вирусными инфекциями ограниченны. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– Я читал (и сам слышал от медиков), что применялись и лекарства от гриппа.
– Верно. Потом вспомнили про препараты против вируса гриппа, в частности ингибиторы нейраминидазы, которые использовались и используются до их пор, но и они продемонстрировали полное отсутствие эффекта в отношении вируса SARS-CoV-2. Но широко применяются до сих пор. Непонятно зачем. Возможно, из-за ложного впечатления, что раз мы не можем уничтожить вирус, то мы не можем вылечить пациента. Многие так думают и до сих пор. Мы же в нашем подходе сконцентрировались на лечении самого заболевания – COVID-19.
Проблема не в злобном ковиде, а в нашем иммунитете
– В общем, вы решили идти другим путём, так?
– Именно. Мы посчитали, что противовирусная терапия не нужна, и сосредоточились на лечении самого заболевания COVID-19, не «трогая» вирус. И у нас получилось. Поэтому и сейчас, продолжая лечить большое количество пациентов с COVID, я первым делом отменяю любую назначенную им противовирусную терапию и практически никогда не использую антибиотики.
– Вот так взяли – и стали изобретать что-то своё?
– На самом деле мы не изобретали велосипед – многое ведь было известно давно, просто почему-то все решили об этом забыть. А мы просто проанализировали имеющиеся данные. Мы ведь медицинский центр ведущего университета нашей страны, да и мира, настоящая университетская клиника, научный центр (а не больница для сотрудников МГУ, как некоторые полагают). Поэтому мы изучили накопленный к тому времени мировой опыт, провели собственные исследования (и продолжаем эту работу) и пришли к нескольким ключевым выводам, на которых и построили наш подход к лечению. Например, уже тогда было ясно, что COVID-19 – это не болезнь лёгких или органов дыхания, а системное воспалительное заболевание, в развитии которого большая роль отводится нарушению работы иммунитета.
– Как это так? У кого ни спроси, все уверены, что ковид – это как раз связано с лёгкими.
– Я имею в виду, что большинство тяжёлых случаев COVID-19 связаны не с какой-то особой агрессивностью коронавируса, а с тем, что иммунная система, не распознав «обидчика», чрезмерно активируется и начинает атаковать всё подряд, даже здоровые клетки и ткани – лёгкие, сердечно-сосудистую систему, почки и так далее.
В университетском медцентре прежде всего проанализировали все имевшиеся на момент начала пандемии данные. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– Но ведь каждая невиданная прежде инфекция должна, напротив, «возбуждать» иммунную систему?
– И да и нет. В нашем геноме можно найти информацию о многих перенесённых не только непосредственно нами, но и нашими предками инфекционных заболеваниях, равно как и получить ответы на важные вопросы о нашей восприимчивости или, наоборот, невосприимчивости к инфекциям. Если вспомнить пандемии чумы, оспы, холеры – умирали же не все. Выживали люди с определёнными свойствами иммунитета, как врождённого, так и приобретённого, и эта особенность закреплялась в последующих поколениях. И сейчас нередко я сталкиваюсь с ситуацией, когда, скажем, болеет вся семья, кроме одного человека, или, наоборот, один болеет, а остальные – нет. Хотя вместе живут, едят, дышат. Такие вот загадки иммунной системы. А встречи с вирусами, в частности с ретровирусами (к которым относится и ВИЧ), оставляли настоящие «записи» в наших генах, которые мы сегодня можем прочитать.
– Злобный вирус?
Как раз-таки это не проблема «злобного вируса», а проблема нашего избыточного иммунного ответа. Приведу пример – онкологические пациенты с выраженным ослаблением иммунитета вследствие как самого заболевания, так и проводимой химиотерапии крайне редко имеют тяжёлое течение COVID-19. Да, у них высока вероятность вторичных бактериальных осложнений, у них чаще страдают почки и другие органы, но гиперактивация иммунитета с развитием её наиболее грозного проявления – «цитокинового шторма» – практически не наблюдается. То есть ослабленная иммунная система вступает в борьбу с вирусом и уничтожает его, а бороться с собственным организмом уже не хватает сил. Такой парадокс.
– Да, странная история.
– Но из этого следует важное заключение: не нужно пытаться стимулировать иммунную систему. Улучшить врождённый, то есть неспецифический иммунитет обычными и доступными большинству людей способами просто невозможно, а целенаправленная его активация при лечении вышеупомянутых злокачественных новообразований может сопровождаться серьёзными осложнениями, крайне напоминающими то, что мы видим у больных с COVID-19.
Как лечить воспаление без противовоспалительных препаратов? Никак!
– За что вас тогда критиковали?
– Во-первых, за то, что нами был разработан собственный протокол лечения, входящий в противоречие с принятыми на то время подходами к лечению COVID-19. За то, что мы указывали на серьёзнейшие, с нашей точки зрения, ошибки в лечении этого заболевания, допущенные как в нашей стране, так и во всём мире. Мы их уже обсуждали – это и антибиотики, это и противовирусная терапия, которая входила и входит во многие протоколы лечения. Это и практически отсутствие противовоспалительной терапии, которая до сих пор не назначается пациентам со средней тяжестью заболевания. Подумайте, как можно лечить системное воспалительное заболевание без противовоспалительных препаратов? Те же антикоагулянты, которые, кстати, именно мы первыми назначали всем больным без исключения, действуют только при совместном применении с противовоспалительными средствами.
– Ваше мнение: чем объяснить большое количество госпитализированных пациентов, перегруженные больницы, невероятно уставший медперсонал, огромные затраты и нехватку некоторых препаратов?
– Полагаю, это вызвано именно тем, что люди, заболев COVID-19, начинают принимать назначаемые им либо малоэффективные (и плохо переносимые) противовирусные препараты, либо совершенно неэффективные при COVID-19 антибиотики (часто сразу два или даже три препарата), либо непонятно зачем используемые витамины и микроэлементы и так далее. Неудивительно, что у некоторых из них болезнь прогрессирует, а ухудшение состояния требует госпитализации.
Антикоагулянты, которые врачи в клинике МГУ назначали всем больным без исключения, действуют только при совместном применении с противовоспалительными средствами. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– И вы действовали, исходя из собственных выводов, верно?
Верно. И ответ на вопрос, как можно лечить воспалительное заболевание без противовоспалительных средств, был очевиден – никак. И мы назначали либо давно известный и всё чаще вспоминаемый колхицин, либо глюкокортикоидные гормоны и были, к слову, одними из первых, кто их использовал. Не представляете, сколько мы наслушались по поводу использования гормонов при инфекционном заболевании… А сейчас они на первом месте в тяжёлых случаях. А ещё мы активно использовали нестероидные противовоспалительные препараты, и это в то время, как во всём мире был запрет на их применение. Причём запрет абсолютно необоснованный, но приведший к тому, что многие пациенты не получали полноценного лечения: на дому не разрешали принимать противовоспалительные препараты.
– Симон Теймуразович, а если сейчас вот немного науки добавить в нашу беседу. Какие ещё выводы вы сделали о самой инфекции?
– Это важный вопрос. Если вспомнить, что коронавирус попадает в клетку через связывание с определённым белком (АПФ-2), который мне как кардиологу близок и понятен и который, помимо дыхательной системы, расположен на поверхности множества других органов и тканей, то многие проявления и последствия COVID-19 становятся предсказуемыми и, следовательно, предотвращаемыми. Например, взаимодействие вируса с АПФ-2 приводит к снижению активности этого очень важного для нас фермента. Но он ведь находится на человеческих клетках не в ожидании коронавируса, а выполняет крайне важную биологическую функцию, которая при COVID-19 значительно страдает. Так вот, одним из последствий угнетения АПФ-2 является выраженный фиброз лёгочной ткани, другим – резкое снижение концентрации калия в крови, что очень опасно (риск тяжелейших, в том числе смертельных аритмий). Поэтому мы использовали препараты, которые блокировали эти негативные механизмы, что проявлялось не только в более быстром выздоровлении, но и в значительно менее выраженном остаточном фиброзе лёгких, а также и в нормализации уровня калия в крови. Вот и всё.
«Обвиняли в том, что чуть ли не трупы по ночам вывозим. А мы тяжёлых на ноги поднимали»
– Принято полагать, что если человек попадает на ИВЛ, в 60-70 процентах случаев он не выживает, а в вашей клинике процент был меньше 15. Как так?
– Я вам больше скажу: некоторые приводят данные о 80-90-процентной смертности на ИВЛ. Мне это удивительно. Нужно сказать, что тяжёлая дыхательная недостаточность, особенно вследствие острого респираторного дистресс-синдрома и цитокинового шторма, – это очень тяжёлое состояние со средней летальностью во всём мире от 20 до 30-35 процентов. Но искусственная вентиляция лёгких – это метод спасения именно таких тяжёлых больных. Она, конечно же, не способна справиться с системной воспалительной реакцией или цитокиновым штормом – ИВЛ на некоторое время заменяет функцию лёгких, давая организму время и силы справиться с болезнью.
– В чём отличие вашего подхода?
– Мы активно лечили пациентов в терапевтических инфекционных отделениях, чтобы не допустить осложнений в виде выраженной дыхательной недостаточности. Поэтому у нас в клинике было относительно небольшое количество больных, которым потребовалась искусственная вентиляция лёгких (а не потому, что пациенты изначально были не самыми тяжёлыми). Некоторые, однако, проводили на ИВЛ по несколько недель. Но тем менее очень низкая смертность в 13,3 процента вызывала удивление наших коллег.
Скорые свозили в медцентр ковид-больных со всего мегаполиса. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– А я помню, вас обвиняли, что вы чуть ли не трупы ночами вывозите – как раз из-за низких показателей смертности.
– Да, было и такое. Говорили ещё, что мы специально «отбираем» лёгких пациентов и нам, соответственно, проще.
– Это не так?
Нет, разумеется. Существует документ – приказ департамента здравоохранения Москвы об утверждении схемы маршрутизации пациентов с COVID-19, в соответствии с которым был определён только один способ госпитализации больных в нашу клинику – через единую диспетчерскую службу скорой медицинской помощи Москвы. Более того, в этом же приказе указано, что в федеральные медицинские центры, включая наш, должны госпитализироваться только тяжёлые пациенты. Поверьте, врачи скорой соблюдали эти правила неукоснительно. Более того, к нам привозили пациентов, которые прямо с колёс направлялись в отделение реанимации. Но зато всех остальных мы старались лечить так, чтобы потребности в интенсивной терапии и ИВЛ не возникало.
– Но всё равно ведь в реанимацию попадали и у вас?
– Да, бесспорно. Только их лечением занимались не только реаниматологи, а мы все вместе. Каждый день, вне зависимости от того, был он рабочим, выходным или праздничным (например, 1 или 9 Мая), ровно в 12 часов собирался междисциплинарный консилиум, на котором мы разбирали каждого тяжёлого пациента. Мне выпала огромная ответственность руководить его работой.
– Тем не менее смерти у вас тоже в клинике были.
– Были. Четыре – скончались трое мужчин и одна женщина, это были возрастные пациенты, поступившие в крайне тяжёлом состоянии, к тому же со многими сопутствующими заболеваниями.
Врачи чаще заражаются в «зелёной» зоне или вне больниц
– С самого начала пандемии, когда я общался с вашими коллегами, они говорили, что у коронавируса на самом деле не такая уж и высокая контагиозность.
– Да, а через некоторое время эти данные стали меняться. Так вот теперь, если анализировать, какая реальная скорость распространения? Какова опасность заболеть у тех, кто контактирует (ваши врачи ведь тоже заражались) с инфицированными?
– Действительно, наши врачи тоже болели, к счастью, все живы и здоровы. Интересно, что в ковид-госпиталях чаще заражался персонал не в «красной зоне», а в «зелёной». А также довольно часто это происходило вообще вне медучреждений. Конечно же, работа в условиях высокой вирусной нагрузки – как, например, в случае сотрудников отделений реанимации или эндоскопии – подразумевает гораздо большую вероятность заразиться по причине активного выделения вируса при интубации трахеи, бронхоскопии, санации дыхательных путей.
– То есть разговоры о «зверствах» ковида преувеличены, мягко говоря?
Ну нельзя сказать, что он какой-то безумно контагиозный. Вот это репродуктивное число для кори равно 16: если один заражённый корью зайдёт, условно говоря, в вагон метро, то, наверное, от него подхватят инфекцию большинство пассажиров. А COVID-19 – несколько человек. Хотя репродуктивное число коронавируса меняется в зависимости от поведения людей и того, как они защищаются от инфекции (это касается и тех, кто болеет, и тех, кто здоров).
– Как он вообще распространяется?
– Через вдыхание маленьких аэрозольных капелек, содержащих вирусные частицы, которые выделяются при разговоре, чихании, кашле. Через руки – тоже теоретически возможно, но для этого человек должен чихнуть себе в ладонь, после чего сразу взяться за ручку двери, а после него за эту же ручку должен сразу схватиться другой человек, потом почесать нос или буквально облизнуть себе ладонь. А через кожу вирус не передаётся.
Для одних – праздник и салют в честь Дня Победы, для других – дежурство в «красной зоне» с небольшими передышками. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– Погодите, вот сообщалось, помнится, что он якобы может сохраняться на поверхностях невероятное количество часов.
– Ещё раз: коронавирус – крайне слабый, нестойкий, уязвимый. На поверхностях он практически не выживает, разрушаясь большинством дезинфицирующих средств, ультрафиолетом и так далее. Тесты определяют РНК вируса на дверной ручке дольше, чем он сохраняет на ней свою заразность.
Общество охватило «коронасумасшествие»
– Почему же угроза такая?
– Во-первых, его много. И проблема в том числе в наплевательском отношении к себе и к окружающим. Вообще-то, когда я учился, нам рассказывали, что больные туберкулёзом, из вредности или чего-то ещё, специально плевались в общественных местах. Совсем недавно некоторые ВИЧ-инфицированные пациенты подбрасывали инфицированные иголки в кресла кинотеатров, чтобы их не было видно в темноте кинозала. Я сейчас имею в виду особое изменение психики заболевших. Не хочу сравнивать коронавирусную инфекцию с этими случаями, но вот, пожалуйста, пример из практики. Мне один пациент, уже идентифицированный как носитель COVID-19, объявляет, что он съездил на КТ. Я спрашиваю: как же так, ты же заразный, там люди, которые могут заболеть, да и температуру на входе измеряют! А он отвечает: да нет, я, говорит, заранее выпил жаропонижающее, чтобы никто не догадался, а мне, мол, было интересно узнать, что со мной.
– Свинство.
– Скорее, кризис какой-то в обществе. То же самое, когда вызывают врачей, не предупреждая о своём заболевании, не заботясь, что они могут заразиться. Объяснение простое: ну они же медики, это их работа.
Один инфицированный коронавирусом сейчас способен заразить двух здоровых. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– И тем не менее COVID-19 не настолько заразен?
На данный момент репродуктивное число у него чуть более двух: один инфицированный способен заразить не менее двух здоровых. У кори, как я говорил, репродуктивное число составляет 15-16, у краснухи – 10, у гриппа – 2-2,5.
– Ладно, ваш совет, как не заразиться? Маски, допустим, нужны?
– Ношение масок – в первую очередь это касается больных. Остальным носить их надо «по-умному»: детям до шести лет они противопоказаны, не рекомендованы до 12 лет, пожилым людям с серьёзными заболеваниями дыхания и сердечно-сосудистой системы – тоже с осторожностью: им и так дышать тяжело. Второе – социальное дистанцирование. Третье – гигиена рук, при этом я не вижу особой необходимости в перчатках, многим в них ещё сложнее и даже опаснее. Четвёртое – очень аккуратное отношение к еде: не стоит питаться в общественных местах, потому что никто не знает, в какую чашку вам налили кофе или кто заворачивал бутерброд.
Мутаций коронавируса уже более ста тысяч, но. паниковать не надо
– А вот прививки – спасут? Сейчас всё больше разговоров о мутациях коронавируса.
– Вакцинация на самом деле – одно из величайших достижений человечества. Но есть нюансы. Прививки от кори, краснухи и других инфекций активно используются и привели к резкому снижению заболеваемости и, что важно, смертности. Кстати, отказ от вакцинации от кори уже привёл к значительному увеличению числа заболевших во всём мире и, как следствие, небывалому росту смертности от этого, как нам пытаются доказать, «неопасного» заболевания. Что касается мутаций, мутируют абсолютно все вирусы – это заложено в их биологической природе. РНК-вирусы – сильнее и быстрее, ДНК-вирусы не так сильно. Коронавирус часто сравнивают с вирусом гриппа, который мутирует очень быстро, но мне кажется, что это сравнение неправильное, уместнее проводить параллели с вирусом кори. Коревой вирус, тоже РНК-содержащий, мутирует не меньше других, но корь, как и вакцины против неё, оставляет после себя стойкий иммунитет. Я думаю, с коронавирусом будет такая же история.
– В чём разница между вакцинами, скажем, от упомянутого гриппа и от COVID-19?
– Грипп поражает в основном органы дыхания. Очень редко он становится системным заболеванием – затрагивающим другие системы организма. А вот те же корь, краснуха – напротив, системные заболевания, они распространяются с током крови, поражают кровеносные сосуды, вызывая в том числе сыпь по всему телу.
– Что это означает?
– Почти все наши вакцины, за редким исключением, вводятся подкожно либо внутримышечно. Они приводят к образованию антител в крови. Но респираторные вирусы, к которым относится вирус гриппа, находятся и распространяются не в крови, а в клетках, выстилающих дыхательную систему! В этом и может заключаться проблема всех вакцин против возбудителей, вызывающих ОРВИ.
– В каком смысле?
Дело в том, что для противодействия вирусам, которые поражают дыхательные пути (и все слизистые оболочки), существует специфический класс антител – иммуноглобулины класса А. Это не иммуноглобулины G и M, которые сейчас все подряд определяют у себя, соревнуясь, у кого их больше. Эти антитела способны покидать сосудистое русло, то есть они выходят из крови и выделяются в составе слюны, пищеварительного сока, секрета бронхиальных желез, создавая первую линию защиты в лёгочных альвеолах и на слизистых оболочках организма, препятствующую проникновению вирусов (кстати, они в большом количестве выделяются и с материнским молоком, что довольно долго защищает новорождённых от инфекций).
– Так вакцина от COVID-19, она для чего тогда создаётся?
– Именно поэтому довольно сложно разработать вакцину против респираторных инфекций. Да, есть вакцины от гриппа, однако они предотвращают не само заболевание, а возможность развития неблагоприятных форм гриппозной инфекции. Думаю, что с вакцинами против COVID-19 получится аналогичная ситуация – они будут направлены в основном на снижение количества тяжёлых случаев и серьёзных осложнений. Возможно, чтобы в этом разобраться, было бы полезно определять и у пациентов, и у вакцинируемых испытуемых не только иммуноглобулины G и M, но и иммуноглобулины А.
Коронавирус постоянно мутирует. Но это нормально. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– И всё-таки хотелось бы услышать про мутации злосчастной «короны» поподробнее. Действительно есть новые формы?
– Не удивляйтесь: в этом смысле коронавирус ведёт себя как «нормальный» вирус – на сегодняшний день описано более 100 тысяч его генетических вариантов! Но, опять-таки, есть нюансы. Так, ни одна из мутаций пока не привела к тому, что этот вирус изменил свою антигенную презентацию для клеток иммунной системы. Прекрасный пример – уже упомянутый вирус кори, который тоже постоянно мутирует, но для нашего иммунитета он остаётся прежним.
– И что это означает?
– Поскольку для антител и лимфоцитов это один и тот же вирус, то на сегодняшний день можно утверждать, что, переболев однажды, человек имеет минимальный риск повторного заражения, конечно, при условии нормального иммунитета. В очередной раз возвращусь к кори или, например, ветряной оспе – заболеваниям, оставляющим стойкий длительный иммунитет: при значительном подавлении иммунитета существует вероятность повторного заболевания. Второе – эффективность разрабатываемых вакцин. В их создании используются совершенно разные принципы, многие совершенно уникальные, но направлены они на одно – распознавание и обезвреживание коронавируса, который «узнаваем» по его шиповидному белку. Если в результате мутации этот белок даже совсем чуть-чуть изменится, иммунная система его просто «не узнает» и не сможет нейтрализовать. Ну и, конечно, то, о чём я говорил: вакцины приводят к синтезу антител в крови, очень малая часть которых в виде иммуноглобулинов класса А попадает в лёгочные альвеолы, где, собственно, и происходит заражение человека.
Лукавые тесты и угроза от КТ
– А такое бывает, что у переболевших нет антител в принципе?
– Скажем так, есть довольно значительное количество людей, у которых была лёгочная инфекция, они покашливали, у них болела голова или пропало обоняние, немного и ненадолго повышалась температура, а ПЦР-тесты отрицательные и антител у них в крови нет. Что это? Вероятно, вирус был уничтожен неспецифическим иммунитетом до того, как включились системы «прицельного распознавания и запоминания», составляющие суть специфического или адаптивного иммунного ответа. Это значит, что такой человек может заразиться повторно, но инфекция будет протекать легко или совсем бессимптомно. Кроме того, помимо антител (или, по-другому, гуморального иммунитета) необходимо рассматривать клеточный иммунитет – Т-лимфоциты, также способные убивать вирус.
– А вот здесь поспорю с вами – насчёт повторного заражения. Есть ведь случаи повторного заражения, причём тяжелые. Я недавно писал вот про одного политика, главу региона.
– Да. Знаю, о чём говорите. Только, как он сказал, «наверное, переболел чем-то в первый раз, а уж во второй раз – точно коронавирус». Есть разница? И вот ещё что важно. Тесты крайне неспецифичны, тот же ПЦР ошибается примерно в половине случаев, часто из-за неправильного забора биоматериала. Либо наоборот, за счёт высокой чувствительности часто выявляются остатки вирусной РНК, когда пациент здоров и не заразен. А ему предъявляют положительный тест – и в карантин. Могу сказать так: если есть иммуноглобулины класса G, то болезнь прошла, вируса в организме нет и вероятность заразить кого-то минимальная, если есть вообще. А при этом ПЦР-тест может быть положительным. В мире описано всего 25 (!) случаев документированного повторного инфицирования. Всего-навсего! И это как раз исключение, подтверждающее правило.
– Да, но их, тесты-то, делают повально – как и КТ. Какое-то, простите, сумасшествие. Условно: три дня назад не было ничего у человека, а потом – бац! – есть. А ни симптомов, ни плохого самочувствия нет. Что это?
– Ничего, кроме того, что на человеке заработали денег. Как я говорил, ПЦР-тест очень чувствителен, он способен выявить даже частицу вирусной РНК, которая у коронавируса самая большая среди всех РНК-вирусов. Она просто огромная, в ней почти 30 тысяч нуклеотидов. Человек мог где-то соприкоснуться с остатками вируса или даже переболеть, а эти остатки, разрушенные, не представляющие опасности, долго выделяются. А пациенту говорят: нет, ты заразен.
– А насколько правильно, что тех, у кого положительный тест, свозят в обсерваторы, хотя, опять же, никаких признаков заболевания нет? Людей вообще-то выдёргивают из жизни.
Знаете, я вообще против тестирования. И сейчас могу сказать: если у вас есть симптомы, лечите их, а не результат своего теста. А ходить самостоятельно на анализы не рекомендую. Потому что возникает гораздо больше вопросов. Повторю: положительный тест вовсе не означает, что человек заболеет или он опасен для других. Но его действительно, как вы говорите, выдернут из жизни и закроют на две недели. И напугают, а иногда ещё и дадут неправильные препараты, включая два антибиотика. И КТ без назначения врача тоже делать не следует.
– Почему?
– Ну как же! Это же вред здоровью. КТ лёгких – это довольно большая доза облучения, примерно как 300-400 рентгеновских снимков. И ещё, пожалуй, аукнется нам – в виде роста онкозаболеваний, особенно у молодых женщин, наиболее чувствительных к радиации.
– Одна из отличительных особенностей COVID-19 – потеря обоняния и вкуса. Это так?
– Насчёт обоняния – да. А вкус зависит от обоняния: если вы закроете нос и начнёте что-то есть, то большинство вкусов не почувствуете. Дело в том, что рецептор коронавируса присутствует на многих типах клеток организма, в том числе на поддерживающих клетках, которые окружают наши обонятельные рецепторы в носу. И нарушается их функционирование. У одних обоняние восстанавливается через месяц, у других через неделю. Рецепт один: орошение полости носа солевыми растворами – взять, например, чайную ложку поваренной соли на стакан воды и промывать. Но, собственно, почти все респираторные инфекции вызывают отёк слизистой носа и тоже приводят к снижению обоняния.
Главное при появлении симптомов – просто не сходить с ума. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– Беспокоиться надо в таком случае?
– Вот точно – это не повод сходить с ума, вызывать скорую и мчаться делать КТ. Однако это симптом, свидетельствующий о том, что началась репликация вируса в организме, пока в верхних дыхательных путях, в носу, но вирус будет спускаться вниз. И надо начать лечение. И если правильно подойти к вопросу, всё будет в порядке. Пить больше жидкости, промывать нос солевым раствором, следить за температурой. Повышается – лучше терпеть. Очень высокая или тяжело переносимая – принять жаропонижающее. Знаете, 80 процентов людей переносят COVID-19 крайне легко, а кто-то не замечает вообще. Ну вспомните, когда год назад у кого-то начинался кашель, никто же не считал себя тяжело больным? С температурой 37,5 ходили на работу. И без масок. А что, от гриппа меньше шансов сильно заболеть?
– И что тогда поменялось?
– Вот именно, что ничего не поменялось. И потеря обоняния, к слову, вовсе не обязательный симптом. Важно то, что у 20 процентов болезнь будет протекать тяжело, а мы пока не знаем, как определить эти 20 процентов. Да, это возрастные пациенты, люди с хроническими заболеваниями, но и молодые могут болеть очень тяжело или даже умереть. Поэтому следить за собой и правильно лечиться с самого начала нужно всем.
Гонка за антителами просто бессмысленна
– А вот когда говорят «переболел бессимптомно» – такое бывает?
– Видите ли, в чём дело. Есть сложная грань. Симптомы бывают практически всегда, но нередко их просто не замечают – то ли небольшой кашель, то ли недомогание и слабость, температура поднялась, но человек этого не ощутил. Переболеть совсем бессимптомно нельзя. Это не бессимптомная язва желудка или диабет – вирусные заболевания всегда сопровождаются какими-либо симптомами, не всегда явно выраженными. Однако может быть такое: человек сдал тест, тест положительный, но с ним всё в порядке. В таких случаях утверждать, что это болезнь, сложно. Я думаю, это вирус, образно выражаясь, попал в организм, его встретила иммунная система, сказал ему: «Пошёл вон!» – и он пошёл туда, куда его послали. И даже антител может не быть.
– Кстати, по поводу антител. Реально ведь народ нервничает, сдав тест и получив ответ, что антител-то у него нет: «А я-то думал, что мне болезнь не страшна. Ну всё, теперь снова ходи и дрожи, как бы не подцепить».
– Вот что очевидно. Чем тяжелее болел человек, тем больше у него будет антител, поскольку активно включалась иммунная система.
Сегодня, считает эксперт, медики уже научились эффективно и безопасно лечить эту болезнь, а скоро научатся предотвращать. Фото предоставлено Царьграду С.Мацкеплишвили
– Но вот, как я уже говорил вам, наши сограждане ужасно переживают при снижении антител.
А я вам такой пример приведу – для наглядности. Если вам в метро кто-то наступил на ногу, вы через полгода его и не вспомните. А вот если пристанут с ножом и попытаются отобрать кошелёк – такое точно отложится в памяти. И вы, встретив негодяя, сразу «дадите ему в ухо». То же самое с иммунной системой. Я говорю это к тому, что число антител всегда постепенно снижается. Ничего страшного в этом нет! Но информация о них, записанная в нашей иммунной памяти, всё равно останется в специальных клетках иммунной системы, часто навсегда. И как только тот же самый вирус, бактерия или, скажем, аллерген попадёт в организм, они тут же будут распознаны, информация мгновенно передана этим клеткам памяти – и они моментально начнут размножаться и активировать защиту, в том числе синтезируя большое количество антител. Поэтому бояться снижения концентрации иммуноглобулинов не надо. Если бы в нашей крови постоянно «плавали» антитела ко всем пытающимся проникнуть в организм микроорганизмам, то кровь наша от такого количества белковых молекул была бы как густое желе.
– Ваши прогнозы?
– Для начала мой общий совет для всех: не надо паниковать, подумайте просто о том, что вы разрушаете себя этими переживаниями. По-видимому, COVID-19, помимо медицинских и демографических, оставит после себя ещё и тяжёлые социальные, экономические и, главное, психологические последствия. Но важно понимать, что сегодня мы уже научились эффективно и безопасно лечить эту болезнь, а скоро научимся её предотвращать. Прогресс, который сделала медицинская наука всего за один год, беспрецедентен и, я уверен, положительно отразится на лечении многих заболеваний.