зачем карманнику запонки статья юрия полякова
Зачем карманнику запонки статья юрия полякова
Литературный альманах «ГРАЖДАНИНЪ» запись закреплена
Юрий Поляков. Зачем карманнику запонки?
. #плагиат #Яхина
Корреспондент «Аргументов Недели» попросил писателя Юрия Полякова прокомментировать скандал вокруг нового романа Г. Яхиной «Эшелон на Самарканд», который построен, как полагают, на плагиате, а именно – откровенных заимствованиях у самарского историка и блогера Григория Циденкова, специалиста по голоду 1920 годов.
— Ну вот, опять! Неужели нечего у меня спросить о настоящих писателях? Ладно, поговорим… Для начала напомню: на мой взгляд, сочинения Г. Яхиной никакого отношения к художественной литературе не имеют, о чём мне уже случалось говорить. Этого автора я отношу к категории ПИПов – персонифицированных издательских проектов, которые навязываются читателям, точно облигации госзайма в советские годы.
Но даже «улыбчивые издательские проекты» при всей своей коммерческой простоте (а она, как известно, хуже воровства) не должны опускаться ниже уровня элементарных профессиональных навыков.
Кстати, я слышал от знакомых редакторов, что первоначально «Зулейха…» по причине полной литературной беспомощности (над перлами и ляпами Яхиной не потешался, кажется, только Петросян) была отклонена издателями, Но вдруг за неё крупно «вписались» серьёзные казанские руководители, хотя, как известно, в богатой татарской литературе про те же времена написана мощная и честная проза, почему-то ещё не переведённая на русский язык. Насколько верны слухи о «казанском следе», не знаю, но очень похоже на правду, ведь в былые времена текст такого уровня, помесь недописанного киносценария с семейно-этнографическими заметками, аргументированно отверг бы любой внештатный рецензент, получив за это честные десять рублей. Но если бы главному редактору позвонили по «вертушке» из ЦК…
Тут надо добавить, что профессионализм в литературе — это не только владение словом, сюжетом, диалогом, чего у Яхиной нет в помине, это также и представления о внутрицеховой этике, где главная заповедь: не укради! Наше поколение учили, что цитаты надо «кавычить», что, заимствуя чьи-то идеи, мысли, повороты, соображения, находки, надо непременно указывать первоисточник, неважно — в сноске, предисловии или послесловии. Сошлюсь на собственный опыт. В романе «Любовь в эпоху перемен» я использовал спорную, но лихую гипотезу нижегородского краеведа Дмитрия Квашнина — о том, что на месте его родных земель некогда, в арийские времена, цвела развитая цивилизация, уничтоженная «русским потопом», кстати, приведшим к образованию Чёрного моря на месте пресного озера. В моём романе сходную теорию развивает вымышленный герой, живущий в придуманном городке Тихославле, но в сноске, конечно же, есть ссылка на Квашнина. Как же иначе?
Однако проблема не только в воровстве. Много лет назад мой литературный приятель, ружейный охотник по призванию, гордо объявил мне за рюмкой:
— Юра, сажусь за роман о Христе. Пора!
— Гигант! — Восхитился я. – Это ж сколько надо всего прочитать — горы!
— Зачем? Я просмотрел статью у Брокгауза, вполне достаточно…Остальное – подскажет фантазия!
К чему я вспомнил эту анекдотическую историю? А вот к чему: согласитесь, писать о такой трагедии, как голод в Поволжье, опираясь (даже со ссылкой) на блогерские заметки историка, пусть и профессионально занимающегося этой темой, занятие, по крайней мере, легкомысленное, а если говорить по совести — кощунственное. Чтобы изобразить прошлое, его надо знать. Банально? Да как сказать… Любое событие можно сравнить с лесковской подкованной блохой: чем мощнее увеличительное стекло знаний, тем больше видишь мелких деталей, а, по сути, причинно-следственных подробностей, определяющих эпоху. Например, анализируя истоки «голодомора» на Украине, специалисты обнаружили интересную закономерность: в тех районах, где от бескормицы погибло больше всего людей, руководящую «головку» составляли, по странному стечению обстоятельств, чаще всего бывшие петлюровцы, «переобувшиеся в воздухе» и сделавшие карьеру в УССР, охваченной лютой «коренизацией». Вот оно ведь как было!
В книгах, подобных «Зулейхе…», «Обители» или «Авиатору», мы имеем дело не с художественной реконструкцией прошлого, не с исторической романистикой, а со злобными, безответственными или, в лучшем случае, неряшливыми фэнтэзи по мотивам событий отечественной истории. А у фэнтэзи, согласитесь, совсем другие жанровые законы: «…И поскакал Евросвет в Черноград, чтобы одолеть подлого Злобоеда, вызволить из темницы красавицу Трансгендуру и принести свободу раборусам…».
«Эшелон…» я, разумеется, не читал, не собираюсь и другим не советую. У меня вообще есть принцип, который спасает от бессмысленной траты времени на чепуху, записанную буквами. Поделюсь: если, осилив главу-другую, я понимаю, что имею дело с клинической графоманией (а это опытному глазу видно с первых строк), то больше никогда не беру в руки издания этого автора, какие бы хвалебные трели ни испускали наёмные канарейки, вроде Г. Юзефович. Человек без голоса никогда не запоёт, как Собинов, он даже Буйновым не станет. Поверьте человеку, проработавшему в литературе почти полвека: бездарность неизлечима, книги бесталанного автора могут, конечно, по мере написания отличаться друг от друга, но только так, как в зависимости от питания, отличается в разные периоды пища, покидающая организм. Но не более того…
Почему же издатели идут на выпуск, мягко говоря, никаких текстов? Очень просто: торгуют-то в основном обложками, а не содержанием, заключённым между ними. Или вы не покупали разрекламированный шампунь, от которого можно лишиться скальпа? В случае с проектом Елены Шубиной под названием «Г. Яхина» с меня хватило одной беспомощной «Зулейхи….», которую навязывают посредством тотальной рекламы, как прокладки с крылышками. Однако и тут не всё так просто. «А, может, причина не только в обложках?» — усомнится умный читатель и попадёт в точку. Секрет, не сомневаюсь, в имманентной или коммерческой (не важно!) русофобии автора.
Этот тренд чрезвычайно востребован ныне для подспудного смущения умов и расшатывания «режима». Слишком, скажете, прямолинейно? Однако, помнится, СССР расшатывали именно так: нет антисоветского подтекста – не литература! Или: да, текст жуткий, но каков подтекст! Я-то помню, сам в этом невольно участвовал. Перечитайте хотя бы огоньковскую «Ждановскую жидкость» покойного специалиста по Достоевскому Ю. Корякина, вы ужаснётесь его злобно-ангажированной и целеустремленной дури. Вообще-то, в современной отечественной литературе русофобом быть очень удобно и выгодно, его, сердитого, сразу начинают холить и раскручивать, словно юную и миловидную доярку-ударницу накануне съезда комсомола.
А попробуйте-ка представить себе подобную ситуацию в США! Вот вдруг появляется автор, который первый свой роман посвящает тифозным одеялам для бедных индейцев, второй — голоду в годы Великой депрессии (а он был, и унёс миллионы жизней!), наконец, третий роман повествует о жутких концлагерях для американских японцев в период Второй мировой войны… «Эге, — скажут даже самые тупые заокеанцы, — это же никакая не литература, а пропагандистский антиамериканский проект!» И будут абсолютно правы. Уверен, на этом писательская карьера американского разоблачителя, даже если он будет выдающимся стилистом и глубоким знатоком проблем, закончится навсегда. У нас же всё происходит с точностью до наоборот: жюри «Большой книги» выискивает в общем потоке новинок русофобские сочинения с дотошностью макаки, выбирающей вшей из шерсти подружки. Заметьте, о штабеля книг Яхиной спотыкаешься, входя в любую книжную лавку, зато Шолохова или Леонова будешь полдня по полкам искать…
Более того, почти во всех книжных магазинах от Владивостока до Смоленска на лучших местах выложена и наотмашь прорекламирована именно русофобская и антироссийская литература. С чего бы это? Кто заказал такую музыку? Мерчандайзеры? Полноте, они бесплатно «Муху-цокотуху» с «Дядей Стёпой» местами не поменяют. Кто же тогда оплачивает банкет? Возглавляя «Литературную газету», я попытался провести журналистское расследование этой странной ситуации, и мы пришли к интересному выводу: приводные ремни механизма замалчивания патриотически мыслящих писателей и навязывания обществу литераторов-автофобов тянутся, судя по всему, в госаппарат, а именно – в Роспечать. Впрочем, я писал об этом многократно, за что многократно и пострадал.
Но вернёмся к скандалу. Если докажут наличие плагиата в новом тексте Яхиной, а к этому всё идёт, я нимало не удивлюсь. Для автора, не владеющего основами литературного ремесла, профессиональная порядочность – пустой звук. Это как карманнику запонки — только работать мешают. Кстати, молодые авторы-лауреаты из генерации самой Яхиной, на мой взгляд, как-то слишком откровенно пользуются не только чужими идеями и наработками, но и посторонними литературными услугами, к тому же, несвоевременно и весьма скудно их оплачивая. Лукавцы, они наивно полагают, будто плантаторские хитрости никто не замечает. Поверьте, щекотливая эта тематика уже давно обсуждается в профессиональном сообществе, и скоро, думаю, вырвется в широкое информационное пространство. Скандал вокруг казанского проекта «Г. Яхина», боюсь, не последний в этом поколении и, уверен, не самый громкий…
Зачем карманнику запонки статья юрия полякова
Юрий Михайлович Поляков
Трудно быть объективным и беспристрастным, когда берешься судить о творчестве единомышленника, о творчестве классово близкого человека. Кстати, только сейчас, когда умер социализм, я понял, прочувствовал смысл таких советских понятий, как «классово чуждый человек» и «классово близкий человек».
Никогда я, владелец дома в деревне, на границе с Тверской областью, не буду иметь ничего общего с владельцем коттеджа в Жуковке или Барвихе. И тем более не может быть ничего общего ни в жизни, ни в мыслях между теми, кому жалко и старую Россию, и советскую Россию, и теми, кто ненавидит ее во всех ее былых обличиях, кто клевещет на нее, кто ждет не дождется конца России. Ни в одной стране мира нет такого множества интеллектуалов, жаждущих гибели собственного государства.
Еще Василий Розанов писал, что никто не может заставить его относиться одинаково к «ненавидящим Россию и вредящим ей» и к «любящим Россию и служащим ей трудом, честью и правдой». Я на старости лет, вопреки нашей вредной русской привычке к лидерству, учусь кланяться тем, кто составляет соль и цвет России, кто является ее кровиночкой. Несомненно, таким человеком, украшающим в наше время Россию, является писатель и мыслитель Юрий Поляков.
Юрий Поляков мне близок тем, что для него, как и для меня, никогда не стояла и не будет стоять проблема выбора гражданства. У нас есть еще и то общее, что в принципе мы нужны только здесь и сейчас, в России, только здесь мы можем найти смысл и своего творчества, и своей жизни. Вот почему я пристрастно, с радостью следил за размышлениями Юрия Полякова о сути и, самое важное, о негативных, неожиданных последствиях тех перемен, которые мы сами, своими руками подготовили. Согласен с Юрием Поляковым, что многие поддержали перестройку, ибо верили, что социализм можно сделать разумнее, человечнее. Кстати, все демократические революции в странах Восточной Европы проходили под лозунгом польской «Солидарности», под лозунгом «Социализм — да, извращения — нет». Но прав Юрий Поляков и в том, что мы в России никак не можем врубиться в ту простую истину, что желанные перемены, как правило, ведут к прямо противоположным результатам, к утрате тех благ жизни, которыми ты обладал. Так было в 1917 году, и точно таким плачевным результатом окончились перемены 1991 года.
Когда-то, в середине шестидесятых, благодаря изучению русского идеализма, творчества Бердяева, Сергея Булгакова, Семена Франка, Петра Струве, я осознал, окончательно осознал свою принадлежность к русской нации и русской культуре, осознал, что мы, русские, все можем, что у нас есть не только великие писатели, но и великие философы. Русская общественная мысль укрепила мой стихийный патриотизм. Интересно, что гимназист, а потом студент Московского университета Василий Розанов также мучительно искал подтверждение могущества души и ума русского человека и нашел его в творчестве Гоголя. Теперь, с явным опозданием открыв для себя Полякова-публициста, я осознал, что не все потеряно, что даже сейчас бывают и есть в России патриоты с умным лицом, могущие достойно защитить честь России и русского человека. Он и как литератор, и как личность как раз и восполняет этот острый, созданный большевиками во время Гражданской войны дефицит на умных, просвещенных цивилизованных патриотов. К сожалению, на сегодняшний день на пальцах двух рук можно пересчитать тех, кто украшает и защищает словосочетание «русский патриот», кто на равных может бороться с хулителями России.
Лично мне Юрий Поляков близок как родственная душа, как автор близких, созвучных мне мыслей, наблюдений, переживаний. Поэтому я читал его публицистику с каким-то восторгом, подчеркивая ручкой каждую неожиданную, сочную мысль, каждый меткий афоризм. К примеру, Юрий Поляков одним из первых увидел, подметил губительные последствия превращения иронии хулителей России в государственную идеологию, увидел, что это не тот смех, который помогает расставаться с прошлым, а это смех, который ведет к «снижению нравственности в обществе». Скажу сразу, на мой взгляд, публицистика Юрия Полякова — это одно из наиболее глубоких исследований причин моральной деградации посткоммунистической России. И действительно, важно понять, почему победа правды о советской истории обернулась поражением совести в новой России.
И тут Юрий Поляков называет целый ряд факторов, которые ускорили процесс моральной деградации России в первой половине девяностых. Во-первых, приход к власти обманщиков. Во-вторых, ужасающая коррупция в государственном аппарате. Трудно осуждать мелкого или среднего предпринимателя за кражу, когда всем известно о гигантских счетах за границей Семьи президента. Но, конечно, самое губительное воздействие на общественную мораль оказали октябрьские события 1993 года в Москве. «Как холостой выстрел «Авроры» вверг страну в Гражданскую войну, так нехолостые залпы на Краснопресненской набережной ввергли, а точнее, вернули нас в ту страшную эпоху, когда господствовал принцип: «Если враг не сдается, его уничтожают»». И теперь, спрашивает автор, «попробуйте упрекнуть преступника, на заказ застрелившего строптивого банкира».
Надо признать, что тем перестройщикам, которые стали на патриотическую позицию после распада СССР, кто не очутился рядом с Ельциным, не принял участия в хоре разоблачителей «русской империи» и «русского великодержавия», пришлось несладко. Несладкой была жизнь и Юрия Полякова в те годы. Они, бывшие перестройщики, оказались чужими и для сталинистов, апологетов советского строя, и для новых хозяев жизни, для тех, у кого перекашивались лица, когда они слышали слово «патриот». И самое страшное: первые годы после распада СССР патриотическая позиция не вызывала особой поддержки и у населения. Нет ничего более несправедливого, чем обвинение русских людей в великодержавности, имперских настроениях. Мало того что они, русские люди, не заметили, как сами в порыве борьбы за «суверенитет» разрушили свою страну, отдали ее в руки ее врагов, они, русские люди, еще долго не замечали, что новые хозяева жизни откровенно глумятся над ними, откровенно лишают их души.
Еще раз повторяю. Для тех, кто хочет понять, изучить механизм морального и духовного вырождения нашей, как нам казалось, демократической революции, понять, как механизм свободы может быть использован в античеловеческих целях, в целях разрушения морали и национального сознания, будет очень полезна публицистика Юрия Полякова. Достоинство и преимущество Юрия Полякова состоит в том, что он как литератор может придать каждой мысли предметную, выпуклую форму, его философия истории метафорична, аллегорична, образна. Это полезно прежде всего тем, кто хочет понять природу инфантильности перестройщиков, тем, кто ломал старое, не понимая ни природы советского строя, ни последствий своего революционного порыва. Может быть, Юрий Поляков отчасти прав: социализм для русских действительно был жизнью на льдине, свисающей над пропастью, может быть, эта советская льдина была последним шансом русской нации. Не знаю, лично я не хочу в это верить. Юрий Поляков тоже не настаивает, что «…вообще не надо было трогать ледник, занимавший шестую часть суши и лежавший, «касаясь трех великих океанов»». Он только настаивает на том, что, «разрушив миф о плодородном леднике заодно с самим ледником, не следует тут же творить новый миф — о счастье падения и распада».
Зачем карманнику запонки статья юрия полякова
Юрий Поляков. Зачем карманнику запонки?
Корреспондент «Аргументов Недели» попросил писателя Юрия Полякова прокомментировать скандал вокруг нового романа Г. Яхиной «Эшелон на Самарканд», который построен, как полагают, на плагиате, а именно – откровенных заимствованиях у самарского историка и блогера Григория Циденкова, специалиста по голоду 1920 годов.
— Ну вот, опять! Неужели нечего у меня спросить о настоящих писателях? Ладно, поговорим… Для начала напомню: на мой взгляд, сочинения Г. Яхиной никакого отношения к художественной литературе не имеют, о чём мне уже случалось говорить. Этого автора я отношу к категории ПИПов – персонифицированных издательских проектов, которые навязываются читателям, точно облигации госзайма в советские годы.
Но даже «улыбчивые издательские проекты» при всей своей коммерческой простоте (а она, как известно, хуже воровства) не должны опускаться ниже уровня элементарных профессиональных навыков.
Кстати, я слышал от знакомых редакторов, что первоначально «Зулейха…» по причине полной литературной беспомощности (над перлами и ляпами Яхиной не потешался, кажется, только Петросян) была отклонена издателями, Но вдруг за неё крупно «вписались» серьёзные казанские руководители, хотя, как известно, в богатой татарской литературе про те же времена написана мощная и честная проза, почему-то ещё не переведённая на русский язык. Насколько верны слухи о «казанском следе», не знаю, но очень похоже на правду, ведь в былые времена текст такого уровня, помесь недописанного киносценария с семейно-этнографическими заметками, аргументированно отверг бы любой внештатный рецензент, получив за это честные десять рублей. Но если бы главному редактору позвонили по «вертушке» из ЦК…
Тут надо добавить, что профессионализм в литературе — это не только владение словом, сюжетом, диалогом, чего у Яхиной нет в помине, это также и представления о внутрицеховой этике, где главная заповедь: не укради! Наше поколение учили, что цитаты надо «кавычить», что, заимствуя чьи-то идеи, мысли, повороты, соображения, находки, надо непременно указывать первоисточник, неважно — в сноске, предисловии или послесловии. Сошлюсь на собственный опыт. В романе «Любовь в эпоху перемен» я использовал спорную, но лихую гипотезу нижегородского краеведа Дмитрия Квашнина — о том, что на месте его родных земель некогда, в арийские времена, цвела развитая цивилизация, уничтоженная «русским потопом», кстати, приведшим к образованию Чёрного моря на месте пресного озера. В моём романе сходную теорию развивает вымышленный герой, живущий в придуманном городке Тихославле, но в сноске, конечно же, есть ссылка на Квашнина. Как же иначе?
Однако проблема не только в воровстве. Много лет назад мой литературный приятель, ружейный охотник по призванию, гордо объявил мне за рюмкой:
— Юра, сажусь за роман о Христе? Пора!
— Гигант! — Восхитился я. – Это ж сколько надо всего прочитать — горы!
— Зачем? Я просмотрел статью у Брокгауза, вполне достаточно…Остальное – подскажет фантазия!
К чему я вспомнил эту анекдотическую историю? А вот к чему: согласитесь, писать о такой трагедии, как голод в Поволжье, опираясь (даже со ссылкой) на блогерские заметки историка, пусть и профессионально занимающегося этой темой, занятие, по крайней мере, легкомысленное, а если говорить по совести — кощунственное. Чтобы изобразить прошлое, его надо знать. Банально? Да как сказать… Любое событие можно сравнить с лесковской подкованной блохой: чем мощнее увеличительное стекло знаний, тем больше видишь мелких деталей, а, по сути, причинно-следственных подробностей, определяющих эпоху. Например, анализируя истоки «голодомора» на Украине, специалисты обнаружили интересную закономерность: в тех районах, где от бескормицы погибло больше всего людей, руководящую «головку» составляли, по странному стечению обстоятельств, чаще всего бывшие петлюровцы, «переобувшиеся в воздухе» и сделавшие карьеру в УССР, охваченной лютой «коренизацией». Вот оно ведь как было!
В книгах, подобных «Зулейхе…», «Обители» или «Авиатору», мы имеем дело не с художественной реконструкцией прошлого, не с исторической романистикой, а со злобными, безответственными или, в лучшем случае, неряшливыми фэнтэзи по мотивам событий отечественной истории. А у фэнтэзи, согласитесь, совсем другие жанровые законы: «…И поскакал Евросвет в Черноград, чтобы одолеть подлого Злобоеда, вызволить из темницы красавицу Трансгендуру и принести свободу раборусам…».
«Эшелон…» я, разумеется, не читал, не собираюсь и другим не советую. У меня вообще есть принцип, который спасает от бессмысленной траты времени на чепуху, записанную буквами. Поделюсь: если, осилив главу-другую, я понимаю, что имею дело с клинической графоманией (а это опытному глазу видно с первых строк), то больше никогда не беру в руки издания этого автора, какие бы хвалебные трели ни испускали наёмные канарейки, вроде Г. Юзефович. Человек без голоса никогда не запоёт, как Собинов, он даже Буйновым не станет. Поверьте человеку, проработавшему в литературе почти полвека: бездарность неизлечима, книги бесталанного автора могут, конечно, по мере написания отличаться друг от друга, но только так, как в зависимости от питания, отличается в разные периоды пища, покидающая организм. Но не более того…
Почему же издатели идут на выпуск, мягко говоря, никаких текстов? Очень просто: торгуют-то в основном обложками, а не содержанием, заключённым между ними. Или вы не покупали разрекламированный шампунь, от которого можно лишиться скальпа? В случае с проектом Елены Шубиной под названием «Г. Яхина» с меня хватило одной беспомощной «Зулейхи….», которую навязывают посредством тотальной рекламы, как прокладки с крылышками. Однако и тут не всё так просто. «А, может, причина не только в обложках?» — усомнится умный читатель и попадёт в точку. Секрет, не сомневаюсь, в имманентной или коммерческой (не важно!) русофобии автора.
Этот тренд чрезвычайно востребован ныне для подспудного смущения умов и расшатывания «режима». Слишком, скажете, прямолинейно? Однако, помнится, СССР расшатывали именно так: нет антисоветского подтекста – не литература! Или: да, текст жуткий, но каков подтекст! Я-то помню, сам в этом невольно участвовал. Перечитайте хотя бы огоньковскую «Ждановскую жидкость» покойного специалиста по Достоевскому Ю. Корякина, вы ужаснётесь его злобно-ангажированной и целеустремленной дури. Вообще-то, в современной отечественной литературе русофобом быть очень удобно и выгодно, его, сердитого, сразу начинают холить и раскручивать, словно юную и миловидную доярку-ударницу накануне съезда комсомола.
А попробуйте-ка представить себе подобную ситуацию в США! Вот вдруг появляется автор, который первый свой роман посвящает тифозным одеялам для бедных индейцев, второй — голоду в годы Великой депрессии (а он был, и унёс миллионы жизней!), наконец, третий роман повествует о жутких концлагерях для американских японцев в период Второй мировой войны… «Эге, — скажут даже самые тупые заокеанцы, — это же никакая не литература, а пропагандистский антиамериканский проект!» И будут абсолютно правы. Уверен, на этом писательская карьера американского разоблачителя, даже если он будет выдающимся стилистом и глубоким знатоком проблем, закончится навсегда. У нас же всё происходит с точностью до наоборот: жюри «Большой книги» выискивает в общем потоке новинок русофобские сочинения с дотошностью макаки, выбирающей вшей из шерсти подружки. Заметьте, о штабеля книг Яхиной спотыкаешься, входя в любую книжную лавку, зато Шолохова или Леонова будешь полдня по полкам искать…
Более того, почти во всех книжных магазинах от Владивостока до Смоленска на лучших местах выложена и наотмашь прорекламирована именно русофобская и антироссийская литература. С чего бы это? Кто заказал такую музыку? Мерчандайзеры? Полноте, они бесплатно «Муху-цокотуху» с «Дядей Стёпой» местами не поменяют. Кто же тогда оплачивает банкет? Возглавляя «Литературную газету», я попытался провести журналистское расследование этой странной ситуации, и мы пришли к интересному выводу: приводные ремни механизма замалчивания патриотически мыслящих писателей и навязывания обществу литераторов-автофобов тянутся, судя по всему, в госаппарат, а именно – в Роспечать. Впрочем, я писал об этом многократно, за что многократно и пострадал.
В современной отечественной литературе русофобом быть очень удобно и выгодно
Писатель Юрий Поляков о текущих литературных «трендах».
Зачем карманнику запонки?
— Ну вот, опять! Неужели нечего у меня спросить о настоящих писателях? Ладно, поговорим… Для начала напомню: на мой взгляд, сочинения Г. Яхиной никакого отношения к художественной литературе не имеют, о чём мне уже случалось говорить. Этого автора я отношу к категории ПИПов – персонифицированных издательских проектов, которые навязываются читателям, точно облигации госзайма в советские годы. Но даже «улыбчивые издательские проекты» при всей своей коммерческой простоте (а она, как известно, хуже воровства) не должны опускаться ниже уровня элементарных профессиональных навыков.
Кстати, я слышал от знакомых редакторов, что первоначально «Зулейха…» по причине полной литературной беспомощности (над перлами и ляпами Яхиной не потешался, кажется, только Петросян) была отклонена издателями, Но вдруг за неё крупно «вписались» серьёзные казанские руководители, хотя, как известно, в богатой татарской литературе про те же времена написана мощная и честная проза, почему-то ещё не переведённая на русский язык. Насколько верны слухи о «казанском следе», не знаю, но очень похоже на правду, ведь в былые времена текст такого уровня, помесь недописанного киносценария с семейно-этнографическими заметками, аргументированно отверг бы любой внештатный рецензент, получив за это честные десять рублей.
Но если бы главному редактору позвонили по «вертушке» из ЦК…
Тут надо добавить, что профессионализм в литературе — это не только владение словом, сюжетом, диалогом, чего у Яхиной нет в помине, это также и представления о внутрицеховой этике, где главная заповедь: не укради! Наше поколение учили, что цитаты надо «кавычить», что, заимствуя чьи-то идеи, мысли, повороты, соображения, находки, надо непременно указывать первоисточник, неважно — в сноске, предисловии или послесловии. Сошлюсь на собственный опыт. В романе «Любовь в эпоху перемен» я использовал спорную, но лихую гипотезу нижегородского краеведа Дмитрия Квашнина — о том, что на месте его родных земель некогда, в арийские времена, цвела развитая цивилизация, уничтоженная «русским потопом», кстати, приведшим к образованию Чёрного моря на месте пресного озера. В моём романе сходную теорию развивает вымышленный герой, живущий в придуманном городке Тихославле, но в сноске, конечно же, есть ссылка на Квашнина. Как же иначе?
Однако проблема не только в воровстве. Много лет назад мой литературный приятель, ружейный охотник по призванию, гордо объявил мне за рюмкой:
— Юра, сажусь за роман о Христе? Пора!
— Гигант! — Восхитился я. – Это ж сколько надо всего прочитать — горы!
— Зачем? Я просмотрел статью у Брокгауза, вполне достаточно…Остальное – подскажет фантазия!
К чему я вспомнил эту анекдотическую историю? А вот к чему: согласитесь, писать о такой трагедии, как голод в Поволжье, опираясь (даже со ссылкой) на блогерские заметки историка, пусть и профессионально занимающегося этой темой, занятие, по крайней мере, легкомысленное, а если говорить по совести — кощунственное. Чтобы изобразить прошлое, его надо знать. Банально? Да как сказать… Любое событие можно сравнить с лесковской подкованной блохой: чем мощнее увеличительное стекло знаний, тем больше видишь мелких деталей, а, по сути, причинно-следственных подробностей, определяющих эпоху. Например, анализируя истоки «голодомора» на Украине, специалисты обнаружили интересную закономерность: в тех районах, где от бескормицы погибло больше всего людей, руководящую «головку» составляли, по странному стечению обстоятельств, чаще всего бывшие петлюровцы, «переобувшиеся в воздухе» и сделавшие карьеру в УССР, охваченной лютой «коренизацией». Вот оно ведь как было!
В книгах, подобных «Зулейхе…», «Обители» или «Авиатору», мы имеем дело не с художественной реконструкцией прошлого, не с исторической романистикой, а со злобными, безответственными или, в лучшем случае, неряшливыми фэнтэзи по мотивам событий отечественной истории. А у фэнтэзи, согласитесь, совсем другие жанровые законы: «…И поскакал Евросвет в Черноград, чтобы одолеть подлого Злобоеда, вызволить из темницы красавицу Трансгендуру и принести свободу раборусам…».
«Эшелон…» я, разумеется, не читал, не собираюсь и другим не советую. У меня вообще есть принцип, который спасает от бессмысленной траты времени на чепуху, записанную буквами. Поделюсь: если, осилив главу-другую, я понимаю, что имею дело с клинической графоманией (а это опытному глазу видно с первых строк), то больше никогда не беру в руки издания этого автора, какие бы хвалебные трели ни испускали наёмные канарейки, вроде Г. Юзефович. Человек без голоса никогда не запоёт, как Собинов, он даже Буйновым не станет. Поверьте человеку, проработавшему в литературе почти полвека: бездарность неизлечима, книги бесталанного автора могут, конечно, по мере написания отличаться друг от друга, но только так, как в зависимости от питания, отличается в разные периоды пища, покидающая организм. Но не более того…
Почему же издатели идут на выпуск, мягко говоря, никаких текстов? Очень просто: торгуют-то в основном обложками, а не содержанием, заключённым между ними. Или вы не покупали разрекламированный шампунь, от которого можно лишиться скальпа? В случае с проектом Елены Шубиной под названием «Г. Яхина» с меня хватило одной беспомощной «Зулейхи….», которую навязывают посредством тотальной рекламы, как прокладки с крылышками. Однако и тут не всё так просто. «А, может, причина не только в обложках?» — усомнится умный читатель и попадёт в точку. Секрет, не сомневаюсь, в имманентной или коммерческой (не важно!) русофобии автора.
Этот тренд чрезвычайно востребован ныне для подспудного смущения умов и расшатывания «режима». Слишком, скажете, прямолинейно? Однако, помнится, СССР расшатывали именно так: нет антисоветского подтекста – не литература! Или: да, текст жуткий, но каков подтекст! Я-то помню, сам в этом невольно участвовал. Перечитайте хотя бы огоньковскую «Ждановскую жидкость» покойного специалиста по Достоевскому Ю. Корякина, вы ужаснётесь его злобно-ангажированной и целеустремленной дури. Вообще-то, в современной отечественной литературе русофобом быть очень удобно и выгодно, его, сердитого, сразу начинают холить и раскручивать, словно юную и миловидную доярку-ударницу накануне съезда комсомола.
А попробуйте-ка представить себе подобную ситуацию в США! Вот вдруг появляется автор, который первый свой роман посвящает тифозным одеялам для бедных индейцев, второй — голоду в годы Великой депрессии (а он был, и унёс миллионы жизней!), наконец, третий роман повествует о жутких концлагерях для американских японцев в период Второй мировой войны… «Эге, — скажут даже самые тупые заокеанцы, — это же никакая не литература, а пропагандистский антиамериканский проект!» И будут абсолютно правы. Уверен, на этом писательская карьера американского разоблачителя, даже если он будет выдающимся стилистом и глубоким знатоком проблем, закончится навсегда. У нас же всё происходит с точностью до наоборот: жюри «Большой книги» выискивает в общем потоке новинок русофобские сочинения с дотошностью макаки, выбирающей вшей из шерсти подружки. Заметьте, о штабеля книг Яхиной спотыкаешься, входя в любую книжную лавку, зато Шолохова или Леонова будешь полдня по полкам искать…
Более того, почти во всех книжных магазинах от Владивостока до Смоленска на лучших местах выложена и наотмашь прорекламирована именно русофобская и антироссийская литература. С чего бы это? Кто заказал такую музыку? Мерчандайзеры? Полноте, они бесплатно «Муху-цокотуху» с «Дядей Стёпой» местами не поменяют. Кто же тогда оплачивает банкет? Возглавляя «Литературную газету», я попытался провести журналистское расследование этой странной ситуации, и мы пришли к интересному выводу: приводные ремни механизма замалчивания патриотически мыслящих писателей и навязывания обществу литераторов-автофобов тянутся, судя по всему, в госаппарат, а именно – в Роспечать. Впрочем, я писал об этом многократно, за что многократно и пострадал.
Но вернёмся к скандалу. Если докажут наличие плагиата в новом тексте Яхиной, а к этому всё идёт, я нимало не удивлюсь. Для автора, не владеющего основами литературного ремесла, профессиональная порядочность – пустой звук. Это как карманнику запонки — только работать мешают. Кстати, молодые авторы-лауреаты из генерации самой Яхиной, на мой взгляд, как-то слишком откровенно пользуются не только чужими идеями и наработками, но и посторонними литературными услугами, к тому же, несвоевременно и весьма скудно их оплачивая. Лукавцы, они наивно полагают, будто плантаторские хитрости никто не замечает. Поверьте, щекотливая эта тематика уже давно обсуждается в профессиональном сообществе, и скоро, думаю, вырвется в широкое информационное пространство. Скандал вокруг казанского проекта «Г. Яхина», боюсь, не последний в этом поколении и, уверен, не самый громкий…
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов