Вопль поэма о чем
Случайная цитата из книги
Описание книги «Вопль»
«Вопль» — поэма Аллена Гинзберга, написанная в 1955 году и опубликованная в сборнике «Вопль и другие поэмы». Поэма является одним из культовых произведений битников наряду с «На дороге» Джека Керуака и «Голым завтраком» Уильяма Берроуза.
История
«Вопль» — поэма одного из самых известных американских поэтов второй половины XX века, Аллена Гинзберга, считающаяся самым известным произведением бит-поколения (наравне с романами «В дороге» Джека Керуака и «Голым завтраком» Уильяма Берроуза). Публикация поэмы считается поворотным пунктом в истории современной литературы, днём рождения новой американской поэзии со свободной экспрессией, сексуальным либерализмом и иными ценностями, которые десятилетие спустя станут краеугольным камнем контркультуры CША. Впервые представленная общественности на знаменитых поэтических чтениях в октябре 1955 в «Галерее Шесть», поэма завоевала огромный успех и привлекла к начинающему поэту Гинзбергу общественное внимание. Отдельной книгой «Вопль» вышел только год спустя в издательстве известного общественного деятеля, бизнесмена и поэта Лоуренса Ферлингетти, однако весь тираж был арестован полицией, Ферлингетти арестован, а поэма обвинена в непристойности. Последовавший вслед за этим суд снял все обвинения с «Вопля» и поспособствовал популярности произведения, вскоре ставшего классикой американской литературы ХХ века. В середине 1940-х будущий поэт активно экспериментировал с марихуаной и бензедрином, находясь под влиянием своих близких друзей — Берроуза и Керуака; тогда же Гинзбергу впервые приходит в голову идея о поэзии «Нового ви́дения». В 1948 Гинзберг жил в Беркли, недавно переехав из Нью-Йорка; к этому времени он был безработным, вылетел из университета, попробовал множество разнообразных наркотиков и был несколько раз арестован. Гинзбергу было наркотическое явление Уильяма Блейка — которое, вдобавок к произошедшему ранее, в сильной мере поспособствовало началу работы над «Воплем». В 1949 Гинзберга арестовали за кражу автомобиля; вместо тюремного заключения его направили в Колумбийский Психиатрический Институт для прохождения лечения и сеансов психоанализа. Именно здесь Гинзберг познакомился и вскоре стал близким другом Карла Соломона, которому впоследствии он и посвятил «Вопль». В 1954, приняв изрядную дозу пейотля в своей квартире, Гинзберг видит галлюцинацию, в ходе которой Sir Francis Drake Hotel предстаёт ему в виде лица чудовища, Молоха. Работу над «Воплем» поэт начал летом 1955 года. Большая часть произведения была написана в Caffe Mediterraneum в Беркли. Поначалу Гинзберг экспериментировал с паратаксисом, сочиняя короткую поэму о смерти Джоан Волмер. Сам автор называл «Вопль» подтверждением индивидуального восприятия Бога, секса, наркотиков и абсурда; подтверждением милосердия и сострадания, которые, по утверждению Гинзберга, являются основными эмоциями поэмы. Название романа было придумано Керуаком (с его же подачи, кстати, получил название и «Голый завтрак» Берроуза).
backplayer
backplayerЖЖизнь
в моей репрезентации и реальности
В своем итоговом эссе я хочу рассматривать, исследовать, анализировать бит-поэму Аллена Гинзберга «Вопль» методом деконструкции (в основном), а также вплетать, как в одеяло из лоскутков, иные способы анализа, которые будут помогать мне одновременно конструировать и деконструировать художественный материал.
(Внимание! Далее в работе используется свободный слог — джаз-слог).
Все начиналось в 1940-х годах когда появилась компания хипстеров Джек Керуак Люсьен Карр и Аллен Гинзберг. Знакомство произошло около Колумбийского университета. Тогда они представляли собой молодых хипстеров у которых кипела молодая кровь в поисках приключений и развлечений. Молодых писателей после стали называть битниками, которые появились в середине ХХ века, которых причисляют к постмодернистскому феномену контркультуры, появившегося в это же время. Однако существуют как сходства, так и весомые различия, которые позволяют не называть битников представителями контркультуры. Сходством является вызов который битники бросили канонам художественной литературы, и изучая их работы заметно то что они находились вне общеизвестных на тот момент традиций. Однако они не пытались кому-то что-то навязать или что-то разрушить в моральных и этических устоях общества. То есть битники были вне традиции и вне канонов. Тогда как контркультура заново создает новую человеческую и социальную реальность, то есть стремится разрушить старое навязывая новое, а битники не стремились создавать что-то заново так как это породило бы новую ортодоксию которая и так существует. Поэтому битники пытались существовать, раствориться в системе, а сознанием быть вне ее. Они были представителями радикальной субкультуры которая представляла собой альтернативу мэйнстриму и альтернативу ортодоксальному существованию.
Ну и «Примечание к Воплю», где 59 раз используется слово «Свят», где Аллен Гинзберг старается максимально освятить все, что считает святым. И для Аллена, для битника, свято практически все кроме Молоха и клиники в Рокленде. «Свято всё! Святы все! Свято везде!» «Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят! Свят!» [5].
Исходя из анализа поэмы и идеи речевого акта Якобсона [10] можно сказать что первая часть поэмы это адресант которым являются битники. Вторая и третья часть — это два адресата, то есть молох (общество) и Карл Соломон (друг единомышленник). Контекстом является бит-поколение Америки в середине ХХ века которое описывается в первой части. Код — это свободный слог (джаз-слог). Контактом является повторение слов и словосочетаний которые придают направленность сообщению.
Да здравствуют истины и отсутствие истины!
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ
ИЛЬИН, И. Жак Деррида — постструктуралист Sans Pareil. В: Постструктурализм.Деконструктивизм.Постм одернизм. М. 1996 год. С. 10-44.
ЖЕНЕТТ, Ж. Работы по поэтике. В: Структурализм и литературная критика. Пер. С. Зенкина
Аллен Гинзберг от «Вопля» до «Кадиша»
Петербургские «Подписные издания» выпустили под одной обложкой две культовые книги американского поэта и самого известного битника Аллена Гинзберга в виртуозном переводе Дмитрия Манина
Текст: Денис Безносов
Аллен Гинзберг (1926–1997) – один из самых известных американских поэтов XX века (если не самый известный) и единственный из поэтов-битников, которого знает чуть ли не каждый. Хотя бы по ленноновскому гимну 1969 года «Give peace a chance», где Alan (sic) Ginsberg упоминается непосредственно перед Hare Krishna. Но еще за 14 лет до этого его собственная поэма «Вопль» стала – и до сих пор воспринимается как гимн бит-поколения, квинтэссенция Сан-Францисского Ренессанса и всей своей эпохи.
Впервые поэма прозвучала в гудящем гинзберговском исполнении в октябре 1955-го в «Сикс Гэлери» на Норт-Бич. Через несколько месяцев поэт и книгоиздатель Лоуренс Ферлингетти выпускает то самое издание в бумажной обложке – «Вопль» и другие стихотворения» (1956) с предисловием Уильяма Карлоса Уильямса. Потом книгу осудят за непристойность, а еще позже она станет культовой.
Гинзберг, наследник Уолта Уитмена, пишет долгими периодами, одна строка – один выдох. Это одический гимн, полный фонетической вязи и вывернутого синтаксиса, походит на заупокойную молитву, отпевание гибнущих друзей. Оплакивая их, он оплакивает себя. Его текст полон деталей, понятных современникам, реалий, которых вроде бы больше нет. Но несмотря на это, «Вопль» не теряет своей популярности – его читают из поколения в поколение и продолжают читать сейчас.
Пространное размышление о детстве, родителях, иудаизме (сама поэма отчасти имитирует иудейскую молитву, чье название носит) облачено в растянутые до предела предложения и проникнуто религиозной образностью. Вторая книга – это другой Гинзберг. «Кадиш» лишен ярости, экспрессии и одической громогласности «Вопля», выстроен по другим музыкальным законам, но тоже произносится на выдохе. Там поэт ревел, рыдал, рычал, глядя на воплотившиеся ночные кошмары, здесь – он мрачно перебирает размышления, вспоминает мать и через ее образ прикасается к прошлому, пропускает его через себя и прощается с ним.
Обе ранние книги Гинзберга, с одной стороны, очерчивают первый и наиболее громкий этап в его творчестве, с другой – демонстрируют диапазон его поэтического творчества. Опубликованные под одной обложкой в мастерском переводе давнишнего жителя Калифорнии Дмитрия Манина (среди прочего подарившего нам недавно блестяще переведенного «Ворона» Теда Хьюза), две эти книги отчасти рушат ошибочное восприятие Гинзберга как поэта, известного исключительно эпатажным поведением, скандалами и обвинениями в непристойности.
Равно как и становится очевидно, что поэт Гинзберг не исчерпывается тем весьма условным набором признаков, который многие понимают под бит-поколением. Пожалуй, пришла пора выпустить основательное избранное, чтобы можно было по-настоящему оценить масштаб большого американского поэта.
Вопль
Начало поэмы в переводе Дм. Манина
Я видел, как цвет моего поколения пожирало безумие, как голодны наги на грани срыва
влачились на заре по улицам негритянских кварталов ища вмазки позарез
ангелоглавые хиппи в жгучей жажде первородного соития со звездным динамо в механизме ночи,
что в нищете лохмотьях с пустыми глазами торчков курили
сидя в неземной тьме трущобных комнат плывущих меж городских крыш медитируя на джаз,
что распахивали мозги к Небу под чикагскими эстакадами
и видели ангелов Магомета балансирующих на крышах многоэтажек в сиянии,
что прошли свои университеты лучась ясными очами с видениями Арканзаса и черного света Блейка меж профессоров войны,
что вылетали из учебных заведений за бред и непотребные оды на окнах черепа,
что прятались в небритых комнатах в одном исподнем и жгли деньги в мусорной корзине и слушали Ужас за стеной.
Аллен Гинзберг: Вопль
Здесь есть возможность читать онлайн «Аллен Гинзберг: Вопль» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Поэзия / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Вопль: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Вопль»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Аллен Гинзберг: другие книги автора
Кто написал Вопль? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Вопль — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Вопль», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Я видел лучшие умы моего поколения разрушенные безумием, умирающие от голода истерически обнажённые,
волочащие свои тела по улицам чёрным кварталов ищущие болезненную дозу на рассвете,
ангелоголовые хиппи сгорающие для древнего божественного совокупления со звёздным динамо в механизмах ночи,
кто беден и одет в лохмотья со впалыми глазами бодрствовал курил в призрачной темноте холодноводных квартир плывущих по небу через городские купола в созерцании живой энергии джаза,
кто распахнул свой разум для Рая под Луной и видел мусульманских ангелов колеблющимися на светящейся крыше обители,
кто прошёл свои университеты с дерзким сиянием в глазах галлюцинируя о трагедии Арканзаса и знаменитости Блейка среди знатоков войны,
кто был изгнан из академий за безумие и начертание грязных од в глазницах черепа,[3]
кто трясся в страхе в неприбранных комнатах в нижнем белье сжигая деньги в корзинах для мусора прислушиваясь к Ужасам за стеной,
кто был схвачен в лобковых джунглях возвращаясь из Ларедо с взрывной эйфорией травки для Нью-Йорка,
кто пожирал огонь в пьяных отелях Парадайз Аллей[4] или пил скипидар в переулках рая, или истязали свои тела ночь за ночью,
с мечтами, с наркотиками, с ночными кошмарами, алкоголем и членом и бесконечными совокуплениями,
несравнимые слепые улицы дрожащих облаков и молний скачущие к полюсам Канады и Патерсона освещая неподвижный мир времени лежащий меж ними,
пейотовая надёжность залов кладбищенские рассветы зелёных деревьев на заднем дворе, винное опьянение над крышами, витрины магазинов Нью-Йорка последний приход джанки мигающий неон габаритных огней, солнце и Луна и дрожь деревьев в ревущие зимние сумерки Бруклина, пепельная напыщенность и податливое восприятие королевского ума,
кто приковал себя к подземке для вечного пути от Бэтери к святому Бронксу на бензендрине пока шум колёс не свалили их дрожащих с разорванными ртами и разбитых в унынии прилежного ученика высушенном блеском в сумрачном сиянии Хаоса,
кто всю ночь тонул в наркотическом сиянии Бикфорда всплывал и просиживал день над выдохшемся пивом в опустошённом Фугази, слушая треск страшного суда из атомного музыкального автомата,
кто семьдесят часов беспрерывно говорил от парка до своей берлоги бара Бельвью музея Бруклинского моста,
потерянные армии платонических болтунов прыгающих в чаши со святой водой с пожарных лестниц подоконников Эмпайр Стейт луны,
треплющихся кричащих блюющих шепчущих факты воспоминания анекдоты удары в глаз и потрясения больниц тюрем войн,
разум изрыгнут в последнем воспоминании в семь дней и ночей с сияющими глазами, мясо для Синагоги как блевотина на тротуаре,
кто исчез в небытии Дзена Нью Джерси оставив след неясных открыток из Атлантик Сити,
страдая от восточной жары и танжерской ломоты в костях китайских мигреней и синдрома острого отнятия в меблированных комнатах Нью Арка,
кто странствовал по вокзальной площади в полночь раздумывая куда пойти, и уходил, не оставляя разбитых сердец,
кто судорожно курил в товарных вагонах товарных вагонах товарных вагонах грохочущих сквозь снега навстречу одиноким фермам нарушая тишину патриархальной ночи,
кто разучивал Плотина[5] По Сан Хуана де Ла Круса телепатию и бит Каббалу потому что мировая гармония инстинктивно билась у их ног в Канзасе,
кто скитался по улицам Айдахо в поисках химерических индейских ангелов обернувшихся химерическими индейскими ангелами,
кто думал что лишь сошёл с ума когда Балтимор мерцал в фантастическом экстазе,
кто прыгал в лимузины с китайцем из Оклахомы в порыве зимнего полуночного уличного света дождя в маленьком городе,
кто голодный и одинокий бездельничал в Хьюстоне в поисках джаза секса нитроглицерина, бежал за прекрасным испанцем чтобы поспорить об Америке и Вечности, безнадёжный разговор, а затем уплывал в Африку,
кто исчезал в вулканах Мексики оставляя лишь тени рабочих брюк лаву пепел поэзии рассеянный в камине Чикаго,
кто появлялся на Западном побережье следил за ФБР бородатый в шортах с огромными пацифистскими глазами сексуальным загаром разбрасывающий странные листовки,
Вопль поэма о чем
Я видел лучшие умы моего поколения разрушенные безумием, умирающие от голода истерически обнажённые,
волочащие свои тела по улицам чёрным кварталов ищущие болезненную дозу на рассвете,
ангелоголовые хиппи сгорающие для древнего божественного совокупления со звёздным динамо в механизмах ночи,
кто беден и одет в лохмотья со впалыми глазами бодрствовал курил в призрачной темноте холодноводных квартир плывущих по небу через городские купола в созерцании живой энергии джаза,
кто распахнул свой разум для Рая под Луной и видел мусульманских ангелов колеблющимися на светящейся крыше обители,
кто прошёл свои университеты с дерзким сиянием в глазах галлюцинируя о трагедии Арканзаса и знаменитости Блейка среди знатоков войны,
кто был изгнан из академий за безумие и начертание грязных од в глазницах черепа,[3]
кто трясся в страхе в неприбранных комнатах в нижнем белье сжигая деньги в корзинах для мусора прислушиваясь к Ужасам за стеной,
кто был схвачен в лобковых джунглях возвращаясь из Ларедо с взрывной эйфорией травки для Нью-Йорка,
кто пожирал огонь в пьяных отелях Парадайз Аллей[4] или пил скипидар в переулках рая, или истязали свои тела ночь за ночью,
с мечтами, с наркотиками, с ночными кошмарами, алкоголем и членом и бесконечными совокуплениями,
несравнимые слепые улицы дрожащих облаков и молний скачущие к полюсам Канады и Патерсона освещая неподвижный мир времени лежащий меж ними,
пейотовая надёжность залов кладбищенские рассветы зелёных деревьев на заднем дворе, винное опьянение над крышами, витрины магазинов Нью-Йорка последний приход джанки мигающий неон габаритных огней, солнце и Луна и дрожь деревьев в ревущие зимние сумерки Бруклина, пепельная напыщенность и податливое восприятие королевского ума,
кто приковал себя к подземке для вечного пути от Бэтери к святому Бронксу на бензендрине пока шум колёс не свалили их дрожащих с разорванными ртами и разбитых в унынии прилежного ученика высушенном блеском в сумрачном сиянии Хаоса,
кто всю ночь тонул в наркотическом сиянии Бикфорда всплывал и просиживал день над выдохшемся пивом в опустошённом Фугази, слушая треск страшного суда из атомного музыкального автомата,
кто семьдесят часов беспрерывно говорил от парка до своей берлоги бара Бельвью музея Бруклинского моста,
потерянные армии платонических болтунов прыгающих в чаши со святой водой с пожарных лестниц подоконников Эмпайр Стейт луны,
треплющихся кричащих блюющих шепчущих факты воспоминания анекдоты удары в глаз и потрясения больниц тюрем войн,
разум изрыгнут в последнем воспоминании в семь дней и ночей с сияющими глазами, мясо для Синагоги как блевотина на тротуаре,
кто исчез в небытии Дзена Нью Джерси оставив след неясных открыток из Атлантик Сити,
страдая от восточной жары и танжерской ломоты в костях китайских мигреней и синдрома острого отнятия в меблированных комнатах Нью Арка,
кто странствовал по вокзальной площади в полночь раздумывая куда пойти, и уходил, не оставляя разбитых сердец,
кто судорожно курил в товарных вагонах товарных вагонах товарных вагонах грохочущих сквозь снега навстречу одиноким фермам нарушая тишину патриархальной ночи,
кто разучивал Плотина[5] По Сан Хуана де Ла Круса телепатию и бит Каббалу потому что мировая гармония инстинктивно билась у их ног в Канзасе,
кто скитался по улицам Айдахо в поисках химерических индейских ангелов обернувшихся химерическими индейскими ангелами,
кто думал что лишь сошёл с ума когда Балтимор мерцал в фантастическом экстазе,
кто прыгал в лимузины с китайцем из Оклахомы в порыве зимнего полуночного уличного света дождя в маленьком городе,
кто голодный и одинокий бездельничал в Хьюстоне в поисках джаза секса нитроглицерина, бежал за прекрасным испанцем чтобы поспорить об Америке и Вечности, безнадёжный разговор, а затем уплывал в Африку,
кто исчезал в вулканах Мексики оставляя лишь тени рабочих брюк лаву пепел поэзии рассеянный в камине Чикаго,
кто появлялся на Западном побережье следил за ФБР бородатый в шортах с огромными пацифистскими глазами сексуальным загаром разбрасывающий странные листовки,
кто сигаретами прожигал дыры в руках протестуя против наркотического дурмана капиталистического табака,
кто раздавал сверхкоммунистические памфлеты в Юнион Сквер стеная и обнажаясь пока сирены Лос-Аламоса[6] заглушали их причитаниями, и плакали у Стены, и паром на Стейтен Айленд тоже ревел от отчаяния,
кто плача падал на колени в белых спортивных залах обнажённые и дрожащие перед механизмами других скелетов,
кто кусал детективов в шею и восторженно вопил в полицейских машинах будучи виновны лишь в сфабрикованной педерастии и пьяном возбуждении,
кто вопил на коленях в подземке и его стаскивали с крыши а он тряс гениталиями и святыми манускриптами,
кто позволял байкерам-святошам оттрахать себя в зад, и стонали от удовольствия,
кто отсасывал и кому отсасывали эти человеческие серафимы, морячки, ласки Атлантики и Карибской любви,
кто дрочил утром вечером в цветниках траве парков и кладбищ одаряя своим семенем каждого кто шёл кто мог,
кто лишь безостановочно икал пытаясь засмеяться и задыхался в рыданьях за перегородкой в турецкой бане когда светловолосый и обнажённый ангел приходил чтобы пронзить его мечом,
кто потерял своих любовников у трёх дряхлых мегер судьбы одноглазая мегера гетеросексуального доллара одноглазая мегера что мерцает во тьме утробы одноглазая мегера что лишь протирает задницу обрезая золотую нить сознания на галлюциногенном ткацком станке,
кто наполнял благоуханьем объятья миллионов девушек дрожащих на закате, и просыпался с красными глазами готовый усладить мгновение рассвета, сверкающие ягодицы под амбаром обнажённую в озере,
кто прошёл разврат в Колорадо в мириадах угнанных ночью машин, Н.К.,[7] тайный герой этих стихов, человек-член и денверский Адонис в восхищённых воспоминаниях бесчисленных девчонок ложившихся с ним на пустых стоянках и задних дворах закусочных, шатких рядах кинотеатров, на вершинах гор в пещерах или задранных юбок суровых официанток в знакомых придорожных кафе конечно же солипсизмов туалетов тайных заправок, и аллей родного города,
кто медленно исчезал в бесконечно мерзких фильмах, переносился в мечты, внезапно очнувшись на Манхэттене, выползал из подвала с похмельем от бессердечного Токайского и ужасов непробудных снов Третьей авеню и спотыкался о пороги бирж труда,
кто создавал великие драмы суицида в квартирах в кренящихся небоскрёбах Гудзона в голубом свете военных прожекторов луны и кто будет коронован забвением,
кто ел баранье жаркое воображения и переваривал краба у илистого устья рек в Бауэри,
кто плакал над любовными приключениями улиц с тележками полными слёз и плохой музыки,
кто сидел в гробу под мостом пытаясь дышать в темноте, поднимаясь чтобы поставить клавесин в голубятне,
В 1949 году Гинзберг был вовлечён в аферу с краденными вещами и угнанной машиной. Чтобы избежать тюремного заключения, он восемь месяцев провёл в госпитале Рокленд-Стейт, где проходил курс психиатрического лечения. Там он познакомился с Карлом Соломоном (Carl Solomon), которому и посвящена эта поэма, будущим издателем «Джанки», первого романа Уильяма Берроуза.
Необходимо отметить, что существуют ещё два перевода «Вопля» — Мансура Мировалева и Валерия Нугатова. Первый грешит пропусками и лексикологическими неточностями, второй слишком далёк от оригинала (возможно, в скором времени мной будет выполнен компаративный перевод «Вопля»). При переводе я пользовался тем же правилом, что и все битники — «первая мысль лучшая мысль». (Керуак сравнивал творческий процесс с оргазмом — поток слов, выплескивающийся на бумагу, даёт энергетическую разрядку разуму). Замена множественного числа слова «кто» на единственное в первой части поэмы намеренна и связана со следующей позицией переводчика — «Вопль» утратил ту функцию, которой обладал в конце пятидесятых и в шестидесятых, а именно — функцию гимна.
Удивительно, что Мировалевым и Нугатовым игнорировался «Подстрочник к Воплю» (“Footnote to hole”).
Гинзберг впервые прочитал поэму на чтениях битников в Сан-Франциско в 1955 году, через год «Вопль» был издан в Париже. Часть тиража была задержана в Сан-Франциско таможенной службой. Гинзбергу было предъявлено обвинение в непристойности, а книгу отдали под суд. Гинзберг выиграл процесс, и поэма была напечатана в штаб-квартире битников — издательстве «Сити Лайтс».
Гинзберг был исключён из Колумбийского университета за «антиобщественное поведение».