учитель благий что мне делать чтобы наследовать жизнь вечную
Чтобы наследовать жизнь вечную
О встрече богатого юноши со Спасителем повествуют три евангелиста, и каждый – со своими, весьма значимыми деталями, которых не встретишь у других. Мы описали эту встречу глазами Марка (Мк. 10: 17–30) и Матфея (Мф. 19: 16–29). Посмотрим теперь глазами Луки (18: 18–27).
Учитель окружен веселой толпой детей. Дородные мамочки с радостными лицами приносят по трое-пять-десять своих отпрысков, чтобы Иисус возложил Свою руку на каждого из них (см.: Лк. 18: 15). И даже слегка насупившиеся, исполненные чувства своей важности (от близости к Учителю) апостолы ничего не могут поделать с этим гомоном, щебетом, жужжанием, криками…
В этот момент к Иисусу подходит некто из начальствующих. Идет осторожно, стараясь ничем не выдать свою неуверенность. Этот человек привык, что ему подчиняются, привык «владеть ситуацией». Но сейчас он подходит к Тому, Кто, как он слышал, способен разоружить Своими острыми ответами даже самого хитроумного книжника.
В нем происходит внутренняя борьба между чувством собственной значимости, за которую он цепляется, и жаждой истины. Ведь для того, чтобы услышать настоящий, подлинный ответ – нужно отрешиться от себя, «возненавидеть душу свою».
– Учитель благий! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?
Человек спрашивает, что делать ему лично, а Иисус как будто отвечает вообще:
И перечисляет эти заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать – да, необходимые, данные Богом – но не дающие сами по себе той вечной жизни, о которой спрашивает начальствующий.
Он чувствует это. И отвечает Учителю честно: эти социальные нормы он соблюл. Если бы их соблюдения было достаточно, Сам Иисус был бы не нужен.
Иисус слышит, что человек готов и хочет идти дальше. Что он жаждет большего.
Услышав это, Иисус сказал ему: еще только одного недостает тебе. Самого последнего шага – но пропасть пролегает между ним и теми заповедями, которых достаточно соблюсти, чтобы быть уважаемым человеком. Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах. И приходи, следуй за Мною.
Не каждому Христос говорил подобное. Наоборот, порой отговаривал тех, кто воспламенялся мгновенным энтузиазмом: «лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8: 20). Готов ли ты к такой жизни? – словно бы спрашивал Спаситель.
Но в этом человеке, готовом поступиться своим начальственным положением, Иисус увидел нечто, чему необходимо было бросить вызов. То, что уже никогда не оставит в покое.
Человек опечалился, потому что был очень богат. И евангелист больше ничего не говорит о нем – даже не упоминает, что он отошел от Иисуса. Быть может, продолжал следовать за Ним, так и не взяв своего креста (ср.: Мф. 10: 38), но и не в силах отойти от сияния этой Личности?
А внимание читателя переносится к Иисусу и к другим людям, которых крайне взволновал этот диалог.
Как это уже не раз бывало, Господь словно нарочно обостряет ситуацию, делая свой призыв поистине радикальным. И до вопроса начальствующего Он прекрасно знал, что удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царствие Божие. Теперь же Спаситель «использует» Свой разговор с начальствующим для того, чтобы открыть важную истину другим – тем, кто уже последовали за Ним, оставив всё.
Богат не только тот, кто имеет материальные блага. Неправедным богатством может стать всё, что мешает идти за Христом
Вдруг им становится ясно, что богат не только богатый материально, что неправедным богатством может стать что угодно, что мешает идти за Христом. Каждый смотрит в свою душу и ужасается, видя, как тесны врата и узок путь в вечную жизнь и как от многого придется отказаться.
Христос знает это. И утешает Своих учеников: невозможное человекам возможно Богу… нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо больше уже здесь, на земле, тем более в будущем веке…
Всякий из нас хочет радости и любит эту радость на лицах святых. Но мы забываем, что она стала плодом их крестного страдания. Прежде, чем царствовать со Христом, обретя в своем сердце жемчужину непреложного Царства, нужно с Ним пострадать. Отдать то, что ты имел (или тебе казалось, что имел), с чем себя отождествлял. «Возненавидеть» самую душу свою (см.: Лк. 14: 26). И вот на это не решается так понятный нам богатый юноша.
Каждому из нас есть что оставить, идя за Спасителем. Кому-то, быть может, придется поделиться с другими своим материальным благосостоянием, кому-то – поступиться своим комфортом, временем, убеждениями, прежними ценностями… И абсолютно всем придется расставаться с грехом, а значит – со всей своей искаженной, ветхой природой, которую Библия называет «плотью», «ветхим человеком». Это так же трудно, как сбрасывать кожу.
Все те, кто захотел последовать за Христом, призваны к таинственному изменению, иными словами – преображению всего своего существа. Божественная жизнь на пороге. Руки Христа протянуты к нам. «Покайтесь, Царство Божие близко». Тысячи, мириады людей в течение двух тысячелетий уже проделали этот покаянный путь и достигли его вершины – приобщения к Божественной жизни.
А богатый юноша – моя душа – стоит на пороге. Любовь, слово, Личность Христа, увиденный на жизненных путях проблеск Царства Небесного – влечет ее, но вот так сразу отдать всё, пойти на поиски, быть может – в «пустыню» сердца, как Антоний Великий, чтобы там «отдать кровь» и «принять Дух»? Вложит ли душа свою руку в крепкую руку Христа, даст ли Ему возможность бороться за нее и победить, сделает ли невозможное возможным? Судьба целого мира решается внутри сердца каждого человека. Ведь победа Жизни над смертью в одной душе немедленно отражается на ее ближних, дальних и на судьбах всей вселенной. Как расходящиеся круги на воде от брошенного камня.
У всех святых есть какое-то общее человеческое качество, поражающее воображение сразу, как только знакомишься с жизнью каждого из них. Потому что именно им святые больше всего отличаются от нас, от меня. Именно с него начинается и сопровождается, более того – им обусловлен их подвиг. Я долго пытался сформулировать для себя, что же это за качество. Мужество? Терпение? Смирение? Да, конечно, и это было верно, но – словно не «в десятку», не этих слов искала душа. Любовь? Да. Но любовь Христова, живущая в человеке, – не плод его человеческих усилий, а дар Духа. Что же готовит к этому дару? Что делает его возможным? Расширяет сердце так, что оно становится способным вместить Самого Бога?
Безоглядность, способность не думать о цене, не осторожничать, а бросаться к Иисусу, идущему по воде
И я понял: безоглядность. Вот эта способность не озираться назад, не рассчитывать свои силы, не думать о цене, не беречь себя, не осторожничать, а бросаться к Иисусу, идущему по воде (ср.: Мф. 14: 29), – и даже не замечать, как вдруг ты и сам начинаешь бежать по волнам. Не подпускать к себе страх или мысли о производимом впечатлении. Смотреть только на Иисуса.
Такова история святых. А встреча Христа с юношей – это уже история каждого из нас. Возможно, больше, чем все остальные евангельские повествования. Ведь этой истории еще не пришел конец…
Беседа 63
«Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» ( Матф. 19:16 )
Намерение вопрошавшего юноши. – Смысл и цель ответа Христа. – Приращение богатства усиливает страсть к нему. – Нужна особая помощь благодати, чтобы при богатстве жить благочестиво. – Христос не усвояет дела спасения одному Богу. – Как должно ослаблять страсть к богатству. – Богатство бывает причиною бедствий в здешней жизни. – Размышление о бедствиях и опасностях, соединенных с богатством, предохраняет от обольщения им.
Итак, если вдруг всего достигнуть для тебя трудно, то не домогайся получить все в один раз, но постепенно и мало-помалу восходи по этой лестнице, ведущей тебя на небо. Как страждущие горячкой, при умножающейся внутри их острой желчи, если принимают какую-либо пищу и питье, не только не утоляют жажды, но еще сильнее разжигают пламя, так точно и любостяжатели, по мере удовлетворения своей ненасытной страсти, которая острее самой желчи, еще более воспламеняют ее. Ничто не прекращает этой страсти так легко, как постепенное ослабление желания корысти, подобно тому, как малое употребление пищи и питья уничтожает действие желчи. А это, спросишь ты, как может быть? Не иначе, как если ты будешь представлять, что, непрестанно обогащаясь, ты никогда не перестанешь жаждать нового богатства и истаивать от желания большего, а, не прилепляясь к богатству, легко можешь остановить и самую страсть. Итак, не озабочивайся многим, чтобы не погнаться за тем, чего нельзя достигнуть, не заразиться неизлечимой болезнью и от того не сделаться несчастнее всех. Скажи мне, кто более мучится и терзается: тот ли, кто желает дорогих кушаний и напитков и не в состоянии удовлетворить своего желания, или тот, кто не имеет такого желания? Очевидно, тот, который сильно желает и не может получить желаемого. Состояние желающего и не получающего, жаждущего и не утоляющего своей жажды так мучительно, что и Христос, желая дать нам понятие о геенне, изображает ее точно так же, представляя в ней богатого среди пламени; последний, желая капли воды и не получая ее, жестоко мучился. Итак, кто презирает богатство, тот только подавляет в себе страсть к нему; напротив, кто желает обогатиться и умножить свое имение, тот еще более воспламеняет ее, и никогда не в силах подавить. Последний, хотя бы собрал бесчисленное богатство, желает получить еще столько же; хотя бы удалось ему и это получить, и тогда он пожелает иметь еще вдвое более; и таким образом, более и более желая, он впадает в некоторый новый, ужасный и никогда неизлечимый род сумасшествия, которое заставляет его желать, чтобы и горы, и земля, и море, и вообще все претворилось для него в золото. Итак, знай, что не умножением богатства, но истреблением в себе страсти к нему прекращается зло. В самом деле: если бы тебе пришла когда-нибудь глупая страсть летать по воздуху, то, как бы ты истребил ее? Устройством ли крыльев и других, потребных к тому орудий, или путем рассуждения, что желание это невыполнимо, и что не следует даже и пытаться его исполнить. Очевидно, последним способом. Но летать, скажешь, невозможно. Но еще более невозможно положить предел страсти любостяжания; легче для людей летать, нежели умножением богатства прекратить страсть к нему. Если ты желаешь возможного, то можешь утешаться надеждой, что некогда это получишь; если же невозможного, то ты об одном только должен стараться, т. е. об истреблении такого желания, потому что иным образом нельзя доставить душе спокойствия. Итак, чтобы не напрасно нам беспокоиться, для этого, отвергнув постоянно терзающую нас и никогда не успокаивающуюся любовь к богатству, устремимся к другой, которая и гораздо легче может сделать нас блаженными, и возжелаем небесных сокровищ. Здесь труд не велик, а польза бесчисленная: никогда не может лишиться благ небесных тот, кто всегда бодрствует, трезвится и презирает земные блага, напротив, тот, кто порабощен и совершенно предан этим последним, необходимо лишится первых.
Евангелие по Матфею 19:16
Толкования:
Блж. Иероним Стридонский
Ст. 16-19 И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя
И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель Благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему
Тот, который спрашивал, каким образом он унаследует жизнь вечную, был и юн, и богат, и горд; а согласно словам других евангелистов, он спрашивал не с целью научиться, а с целью испытать
Почему ты спрашиваешь Меня о добре (Quid me interrogas de bono). Благ один Бог
Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя
Что вопрошавший юноша был искусителем, это мы можем доказать и тем, что на обращенные к нему слова Господа: Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди, отвечает хитрым вопросом, какие это заповеди, как будто он сам не читал, или как будто Господь [Иисус Христос] мог повелеть нечто, противное Богу.
Блж. Феофилакт Болгарский
И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную
Евфимий Зигабен
И се, един (некий) приступль рече Ему: Учителю благий, что благо сотворю, да имам живот вечный
Лопухин А.П.
И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную
Прп. Иустин (Попович)
И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную
Как обретается жизнь вечная
Свт. Василий Великий
Ст. 16-22 И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение
Видно, что далек ты от этой заповеди и ложно засвидетельствовал о себе, что возлюбил ближнего, как самого себя. Ибо вот повелеваемое Господом вполне изобличает тебя, что нет в тебе истинной любви. Если бы справедливо было утверждаемое тобою, что от юности сохранил ты заповедь любви и столько же воздавал каждому, сколько и себе, то откуда у тебя такое огромное имение? Попечение о нуждающихся расточительно для богатства. Хотя каждый на необходимое содержание берет немного, однако же, поелику все вместе получают часть из имения, то издерживают его на себя. Поэтому кто любит ближнего, как самого себя, тот ничего не имеет у себя излишнего перед ближним. Но ты оказываешься имеющим «стяжания многа». Откуда же это у тебя? Не ясно ли из этого видно, что собственное свое удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви.
Давно бы ты позаботился расстаться с деньгами, если бы любил своего ближнего. А теперь имение теснее с тобою связано, нежели телесные члены; разлучение с ним для тебя столько же прискорбно, как и отсечение самых необходимых членов. Если бы одевал ты нагого, если б отдавал хлеб свой алчущему, если б дверь твоя отверста была всякому страннику, если б ты был отцом сирот, если б отдавал ты всякому немощному, то о каком имении стал бы ты скорбеть теперь? Отчего бы огорчаться тебе, отдавая остальное, если бы издавна заботился ты разделять это нуждающимся?
Свт. Иоанн Златоуст
Ст. 16-22 И се един приступль, рече Ему: учителю благий, что сотворив, живот вечный наследую. Он же рече ему: что Мя глаголеши блага; Никтоже благ, токмо един Бог: аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди. Глагола Ему: кия; Иисус же рече: еже, не убиеши: не прелюбы сотвориши: не украдеши: не лжесвидетелствуеши: чти отца и матерь: и: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе. Рече ему Иисус: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищым: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди вслед Мене. Слышав же юноша слово, отиде скорбя: бе бо имея стяжания многа
Троицкие листки
Юноша не ожидал столь простого ответа, какой услышал. Он думал, что кроме известных ему заповедей Закона, есть другие, более совершенные, и потому на слова Господа говорит Ему: какие? Но Господь опять указывает ему на заповеди Закона, сначала более удобные к исполнению, потом на более трудные, более широкие. Иисус же сказал: ты знаешь заповеди, например: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; одним словом, – уклоняйся от всякого зла и твори благо. Почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя, – это самая главная заповедь. С исполнения этих заповедей начинается путь к вечной жизни. Со вниманием слушал юноша слова Господа. «На этого Израильтянина, – говорит святитель Филарет, – не стыдно указать и нам, христианам. Всех ли нас больше всего и чаще всего занимает этот важный вопрос: «что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» Не каждый из нас, даже при самом поверхностном взгляде на свою жизнь, мог бы сказать и то, что он сказал: юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей. В то время, когда человек ищет себе наставления для вечной жизни, трудно подозревать его в намеренном лицемерном самохвальстве перед своим наставником, потому что в таком случае он обманывал бы только самого себя; поэтому должно думать, что и евангельский юноша не против совести объявил себя сохранившим заповеди от юности своей, хотя, впрочем, нужно отметить, что зеркало совести его, не очищенное и не просветленное благодатью Христовой, недостаточно чисто и верно представляло ему духовный вид и достоинство его деяний». Он не испытал глубины своего сердца и сам, не зная того, сказал неправду: «если бы подлинно сохранил заповедь: «люби ближнего твоего, как самого себя», то ближнему своему желал бы довольства и обилия столько же, сколько самому себе, и тогда нетрудно было бы ему разделить свои стяжания с нищими. Но он не мог принудить себя к этому» (Филарет, митрополит Московский). Впрочем, «немаловажно уже и то, что он почитал себя недокончившим дело своего спасения и думал, что высказанного им Иисусу Христу недостаточно для получения желаемого» (свт. Иоанн Златоуст). Не так, конечно, думали фарисеи его времени, эти народные учителя, гордившиеся собственной праведностью и думавшие, что они все уже сделали и не остается у них уже ничего недоконченного. Юноша вопрошает Господа: чего еще недостает мне? «Какой опять благоразумный вопрос! Как обыкновенный ученик буквы Закона, он почитает себя исполнившим заповеди (слова Филарета, митрополита Московского), однако, по одному этому еще не почитает себя заслужившим жизнь вечную.
«Словами «если хочешь» Спаситель указал и на свободное произволение собеседовавшей с Ним души, – говорит святитель Климент Александрийский. – Человеку, как существу свободному, свойственно избирать, а Богу, как Господу, давать; но Он дает только тем, кто желает, ждет и просит, чтобы таким образом спасение было и собственным нашим делом… Потому, если хочешь, а не обманываешь себя, стяжи то, чего тебе недостает – такое добро, которого Закон не может дать, которое есть удел живущих верой». «Что же юноша? Можно ли, кажется, не пожелать сделаться совершенным? Можно ли не пожелать следовать за Христом, – говорит Филарет, митрополит Московский, – и особенно, когда Он Сам приглашает к этому? Но нет, юноша не хочет идти за Христом; жаль ему, что не имеет духа решиться на это, однако, не решается, отступает вспять: услышав слово сие, юноша отошел с печалью. Отчего это так? Оттого, что он не хочет расстаться с богатством: потому что у него было большое имение. И вот, он делом обличил себя в том, что только на словах представлял себя исполнителем заповеди, повелевающей любить ближнего, как самого себя. В его душе вдруг совершился печальный переворот; вдруг ему представилось, что вот он должен лишиться сразу и имущества, и почета, и власти, и – куда девалось прежнее доверие к Учителю благому? Где желание жизни вечной? Где ревность об окончании подвигов, потребных для вечной жизни? Все скрылось, все исчезло! Тщетно воистину благий Учитель, словом истины нанеся страсти богатолюбца врачебную и спасительную рану, поспешает утолить боль ее словом утешения: «и будешь иметь сокровище на небесах», т.е. Я не отнимаю у тебя имения, а только переношу его в самое безопасное место, на небеса; не разоряю тебя, но предохраняю от разорения, переменяю сокровище крадомое на некрадомое – пристрастная к земному душа не приемлет утешения небесного: «юноша отошел с печалью». С печалью отходит от Того, Который есть Утеха Израилева и радость неба и земли. Тщетно провидевший это Господь привлекает его непосредственно к Себе: «и приходи и следуй за Мною», т.е. Я предлагаю тебе тот самый жребий, который Я избрал для Самого Себя; может ли быть это худой жребий? Если ты не знаешь, как быть довольным без имения, ты удобно этому научишься из примера, слова и опыта, следуя за Мною. Сила слова и любви Христовой приметно проникла в сердце юноши; ему тяжко было расстаться с таким Учителем; однако же, он не имел довольно решительности победить свою страсть: «юноша отошел с печалью». Отошел он от Христа, может быть, для того, чтобы уже никогда не возвратиться к Нему: ибо если находясь у самого Источника благодати, он не вкусил ее, то кто знает, взыщет ли его в удалении благодать, им оскорбленная и пренебреженная. »
Наиболее же внимательно и неуклонно взирай вслед Христу: вразумляй себя учением Его, возбуждай себя примером Его, молитвой привлекай силу Его»… Молча ушел богатый юноша от Господа, с поникшей головой; жаль было и милосердному Господу эту бедную душу, обуреваемую любостяжанием; и вот Он, «посмотрев вокруг» Себя, как бы приглашая окружающих к особенному вниманию, со всей силой Своего Божественного слова указывает на страшную опасность любостяжания: Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. Пристрастие к деньгам, к богатству, вообще к чему бы то ни было земному, обращается в болезнь души, которая делает человека безчувственным, жестоким, самонадеянным; она ослепляет его и делает неспособным к духовной жизни. «Знаю многих, – говорит святитель Василий Великий, – которые постятся, молятся, вздыхают, являют всякого рода неубыточное благочестие, но не дают ни единого обола (гроша) теснимым нуждой! Какая же для них польза от прочих добродетелей? Их не приемлет Царствие Божие. Приговор так ясен и Изрекший его не лжив… Но говорят: «как же будем жить, если все станут продавать, все отказываться от имения?» Не спрашивай у меня разумения Владычных заповедей; Законодатель знает, как и невозможное согласить с Законом. Испытывается же сердце твое, как бы на весах, куда оно наклоняется: к истинной ли жизни, или к здешним наслаждениям. Рассуждающие здраво должны держаться той мысли, что богатство можем употреблять, как приставники, а не как имеющие право им наслаждаться». Господь не говорит, что вовсе невозможно богатым войти в Царство Небесное, а что только трудно, «ибо богатство прилипает крепче смолы и с трудом расстается с ним тот, кем оно овладело» (блаж. Феофилакт). Евангелист Марк пишет, что ученики Господа ужаснулись от слов Его, но Он, продолжая речь, опять говорит им: дети, как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, как говорит народная пословица, нежели богатому войти в Царство Божие. Скорее верблюд, это большое, неуклюжее животное, пройдет в низкую и узкую калитку, в которую едва проходит человек; скорее толстый корабельный канат, которым держится корабль на якоре, пройдет в игольные уши, чем человек, пристрастившийся к богатству до забвения Бога, войдет в Царствие Божие. Так узки врата и тесен путь в вечную жизнь, и так широко, обременительно для души и непоместительно богатство.
Кому неизвестно, что и самое место вечной радости покоя святых Господь наименовал лоном Авраамовым». Внимая словам Спасителя, каждый из учеников Его невольно прилагал их к себе; каждому казалось, что, по-видимому, он всем пожертвовал для Господа, но в то же время каждый ощущал, что такой чистоты безпристрастия, какой требует Господь, в нем еще нет. Чего же ему ожидать? Не будет ли с ним то же, что и с юношей? Апостол Петр, «уста апостолов», один за всех высказал эти мысли Господу: тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы ничего не продавали, а просто оставили все, бросили все, что имели, и последовали за Тобою; что же будет нам? «Что это значит, блаженный Петр, «оставили все»? – вопрошает святитель Златоуст, – уду, сети, корабль, ремесло? Это ли разумеешь ты под словом все? Так, – ответствует он. Но не честолюбие заставляет меня говорить это. Я хочу вопросом этим обратить людей бедных ко Господу. Поскольку Господь повелел продать имение, то чтобы бедный не спросил, – что же, если у меня нет имения, значит, я не могу быть совершенным? Для этого и предлагаю вопрос свой, чтобы ты, бедный, знал, что бедность твоя нимало не вредит тебе. Апостол предложил вопрос этот от лица всей вселенной. Свою участь он знал ясно: получив еще на земле ключи Царства Небесного, он тем более мог быть уверен в наследии его благ. Но смотри, с какой точностью отвечает он на требования Христовы. Христос требовал от богатого этих двух вещей: отдать имение нищим и последовать за Ним. Потому и апостол указывает на эти же два действия: на оставление имения и последование за Иисусом». «И Петр оставил многое, – замечает блаженный Феофилакт. – Мы, люди, обыкновенно и за немногое держимся крепко, а Петр, кроме того, оставил все мирские удовольствия и пристрастия, самую любовь к родителям, отказался от сродников, от знакомых и даже от своей воли. А ничто так не приятно для человека, как своя воля». Зная простодушие Своих апостолов, Господь не стал упрекать Петра в самохвальстве и в излишнем дерзновении; напротив, Он обратился ко всем ученикам Своим с несказанно утешительными словами обетования: Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, все оставившие ради Меня и последовавшие за Мною в Моем уничижении, в пакибытии, после воскресения мертвых, при будущем обновлении всего мира, когда приидет на суд со Святыми Ангелами Своими и сядет, ныне смиренный, Сын Человеческий на престоле Божественной славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых.