сказание о борисе и глебе чему учит кратко
«Сказание о Борисе и Глебе»: что имел в виду автор?
«Сказание о Борисе и Глебе» — просто сборник фактов, увлекательные байки или же особо чуткое видение мира, окружавшего автора? Поговорим об этом в статье!
Сказание о Борисе и Глебе: о сухой фактографии
Перво-наперво, постараемся отжать из летописей и иных источников сухие факты. Что мы точно знаем о Борисе и Глебе? Крайне немного.
Знаем, что были они сыновьями Владимира Святославича, предположительно – старшими, то есть среди претендентов в очереди на великокняжеский престол занимали первые места. Видимо, именно оттого в междоусобице, разразившейся между братьями после смерти отца, первыми и погибли.
А может быть – погибли просто оттого, что, в отличие от других братьев, за власть не боролись и сопротивление не оказывали. В то время как их брат Ярослав (будущий Ярослав Мудрый), согласно «Повести временных лет», был гораздо более воинственным и, отстаивая право не платить Киеву дань, в 1015 году собирался воевать даже с собственным отцом.
Вообще надо сказать, что точных лет рождения никого из сыновей Владимира мы не знаем, однако уделы, которыми владели Борис и Глеб – Ростов и Муром соответственно – свидетельствуют о том, что были они скорее младшими.
Киевская летопись упоминает также, что Борис рождён «от болгарыни». В более поздней традиции «болгарыню» благочестиво отождествляют с христианской женой Владимира царевной Анной, сестрой Василия II Болгаробойцы. Однако отождествление это – натяжка: древнерусские памятники упоминают Бориса и Глеба в числе сыновей Владимира от языческих жён. А вот потомков князя от Анны «Повесть временных лет» не знает совсем. Да и зачем давать потомку крещёных греков языческое имя Глеб (имя Борис к тому времени вошло в болгарские святцы)?
Возможно, языческое многожёнство Владимира во многом обусловило и натянутые отношения между его отпрысками. Система престолонаследия в Древней Руси первых веков была родовой, когда имущество отца делилось на всех сыновей по старшинству, отцовский же престол доставался старшему брату.
В случае же с сыновьями Владимира фактически сразу образовалось несколько самостоятельных династических ветвей. Одна из них – полоцкие Изяславичи или Рогволодовичи – тут же обособилась, другие начали борьбу за власть между собой.
По сообщению большинства источников, Борис и Глеб были убиты в 1015 году Святополком, фактическим сыном Ярополка, старшего брата Владимира, на беременной жене которого Владимир женился.
О важности канонизации Бориса и Глеба
Смерть Бориса и Глеба, отказавшихся нарушить принцип послушания старшему, – ведь после смерти Владимира Святополк занял место отца – была воспринята как мученическая. Более того, братья, по-видимому, стали первыми русскими святыми, канонизацию которых официально признал Константинополь.
Они не были первыми по времени подвига (таковыми считаются Феодор Варяг и его сын отрок Иоанн, погибшие в Киеве ещё во времена язычества Владимира), ни первыми по статусу (однако равноапостольных Ольгу и Владимира Константинополь не признал, поскольку собственные святые такого ранга слишком возвысили бы епархию вчерашних язычников). Значение Бориса и Глеба в другом – они фактически положили начало восточнославянским святцам.
Наличие собственных святых укрепляло статус епархии, наличие канонизированных родственников – статус династии Рюриковичей. Отсюда логично предположить, что Рюриковичи канонизации святых братьев всячески способствовали. Правда, поскольку святые Борис и Глеб не упомянуты в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона, почитание их скорее всего началось всё-таки не при самом Ярославе, а при Ярославичах, то есть в 1060-е.
О столь важных святых, какими были Борис и Глеб, в Древней Руси почти одновременно было составлено несколько произведений: «Чтение о житии и погублении Бориса и Глеба», летописная повесть, вошедшая в состав «Повести временных лет». Позже возникли многочисленные проложные сказания, паремийные чтения, похвальные слова и церковные службы. Однако самое знаменитое из древнерусских произведений о святых братьях – «Сказание о Борисе и Глебе».
«Сказание о Борисе и Глебе» (лицевые миниатюры из Сильвестровского сборника XIV века) 1. Борис и Глеб удостаиваются Иисусом Христом мученических венцов 2. Борис идёт на печенегов
Что хотел сказать автор?
Мы подходим, наверное, к самому интересному вопросу – стоит ли произведения древнерусских авторов рассматривать как простое собрание фактов? Нет. Стоит ли, в таком случае, рассматривать их как «байки»? Тоже нет. Древнерусские произведения отражали мир таким, каким понимали его древние авторы. Так возник своеобразный писательский приём, который Дмитрий Сергеевич Лихачёв назвал «литературным этикетом».
По мнению знаменитого учёного, древние книжники представляли себе мир как некий неизменный заведённый Богом порядок. Соответственно, всех действующих лиц в нём можно было поделить на несколько ролей: праведник или грешник, святой, военачальник, достойный образцовый князь или недостойный князь-предатель – это перечень лишь самых частых.
Соответственно, автор древнерусского произведения не пытался просто отобразить факты (хотя и не прибегал к откровенному вымыслу. Привычные нам по литературе Нового времени вымышленные персонажи появятся в литературе Древней Руси веке в XVII). Древнерусский автор оценивал каждого героя и изображал персонажа в его роли.
И неважно, если иногда приходилось позаимствовать, например, поступки одного святого и приписать их другому, или выделить в разных персонажах сходные черты там, где автору Нового времени интересны были бы, наоборот, разные. Ведь каждый герой, по мнению древнего книжника, выполнял свою жизненную задачу, а способность читателя извлечь из рассказа поучение была важнее жизненной правды в мелочах.
Итак, в Древней Руси идея была важнее факта и типаж важнее героя. Но даже и при таком понимании роли книжности у сочинителя оставалось в распоряжении немало литературных приёмов – например, трактовка поступков героя, а ещё – аллюзии, когда в тех или иных исторических событиях читатель узнавал тот или иной «вечный» сюжет – библейский или мифологический. Впрочем, факты книжник тоже не игнорировал, а просто отбирал то, что вписывалось в актуальную для него схему.
При этом стоит признать: древняя литература очень непроста. Мы плохо представляем себе круг чтения тогдашних книжников, не умеем с такой свободой узнавать библейские сюжеты. Летописи со временем переписывались в своды, так что сложно сказать, «чей» летописец создавал тот или иной сюжет, а ведь текущие отношения с патроном летописца тоже могли повлиять на оценку героя. Так, например, в разных древнерусских летописях есть два диаметрально противоположных описания князя Игоря Святославича – того самого, который стал персонажем ещё и знаменитого «Слова о полку Игореве». К тому же уровень мастерства древних авторов и конкретный набор используемых ими приёмов очень менялся от эпохи к эпохе.
Так что во многом древние тексты – это головоломка, ключ от которой утерян, и восстановить его могут попытаться лишь те исследователи, чей книжный опыт и кругозор будет отчасти сопоставим с самими авторами прошлых веков. И ведь скрытая образность древнерусских памятников – это только одно из направлений для исследования.
Перевозка на телеге раненого князя Бориса
«Сказание о Борисе и Глебе» — психология праведника. Князь Борис
Жанровым образцом для автора «Сказания о Борисе и Глебе» послужил, очевидно, особый тип греческого жития – мартирий. Именно поэтому автор не рассказывает обо всей жизни своих героев от рождения, но создаёт повествование только о их гибели.
Ещё одна отличительная особенность «Сказания» — глубокий психологизм. Здесь много эмоций, и герои постоянно произносят пространнейшие внутренние монологи. Пожалуй, настолько подробно к внутреннему состоянию героя русская литература вновь обратится веке в XVIII. Правда, в случае со «Сказанием» мы должны признаться: монологи героев здесь вымышлены автором, ведь достоверно знать, о чём думали князья, он не мог. А вот о чём положено было думать идеальным князьям, представлял вполне.
Два образа «Сказания» очевидно контрастируют между собой. Старший Борис здесь хоть и плачет, размышляя о своей будущей смерти (о которой он словно бы заранее знает), но его мысли больше напоминают поучения с библейскими цитатами. Отвергает Борис и предложение дружины, которая изъявляет готовность пойти на Киев и добыть своему повелителю отцовский престол.
Убийцы застают отпустившего дружину князя одного ночью в шатре; Борис молится. Дальше, видимо, желая подчеркнуть для читателя благоверие князя и ещё более заставить сопереживать происходящему, автор допускает явную несообразность. Пока убийцы ходят вокруг княжеского шатра, не решаясь войти внутрь и исполнить задуманное, Борис успевает прочесть утреню и канон. Много веков спустя такой литературный приём с замедлением времени назовут ретардацией.
Но даже и самый напряжённый момент повествования автору, очевидно, хочется продлить, поэтому Бориса в его рассказе закалывают трижды. К тому же повествование об этом неправдоподобно затянувшемся убийстве прерывается то проникновенной речью жертвы к нападавшим, то отступлением о печальной участи княжеского отрока Георгия, то краткой ремаркой о судьбе дружины.
Составители мартириев считали, что сопереживание святым заставит читателей задуматься о вечном.
Убиение святого Глеба. Сильвестровский сборник
Психология отрока. Глеб
Совершенно другим «Сказание» рисует Глеба. Несмотря на то, что ко времени описываемых событий муромскому правителю не могло быть меньше двадцати восьми лет (а для Древней Руси это был очень почтенный возраст), «Сказание» характеризует князя скорее как человека юного, непосредственного, и даже несколько наивного и неопытного.
Так, в отличие от своего рассудительного брата, известие о смерти отца и коварстве Святополка Глеб получает от брата Ярослава; причём, узнав всё это, он, по сравнению с Борисом, гораздо больше плачет и даже «стенает», и «омачает» слезами землю.
Увидев плывущих ему навстречу убийц, князь почему-то решает, что те хотят его поприветствовать, а разобравшись, в чём дело, начинает умолять их не трогать его и даже – вещь, немыслимая для средневековья, — предлагает этим княжеским наёмникам быть его господами, изъявляя готовность стать их рабом. В разговоре с ними Глеб подчёркивает, что «возрастом ещё младенчествует».
Лишь позже, убедившись в неотвратимости происходящего, князь несколько придёт в себя, в его речи появится смирение и размеренность, равно как и верный признак авторского вмешательства – обширные библейские цитаты.
Исцеление слепого у гробницы князей. Мощи князей переносят в храм. Сильвестровский сборник
Житие для вчерашних язычников
Ещё одной особенностью «Сказания» исследователи считают то, что целью автора здесь было прославить не только своих героев – святых Бориса и Глеба, — но и весь род правящих князей – потомков Владимира. Не случайно своё повествование книжник начинает с библейского изречения о том, что «род праведных благословится».
Другая особенность «Сказания», возможно, состоит в том, что автор ориентировался на своих читателей – недавних язычников. Отсюда – некоторые языческие категории мышления, которые можно усмотреть в его рассуждениях.
Например, «окаянный» Святополк назван таковым с самого начала повествования, ещё до того, как он начал творить что-то неблаговидное. Можно предположить, что виной тому было рождение князя, которого автор называет «сыном двух отцов». Более того, такое происхождение Святополка могло бросать тень на весь род Владимира.
В дальнейшем князь оправдывает своё прозвище, совершая братоубийство. И здесь опять интересно проследить, как сочетаются в авторских рассуждениях различные аргументы. Автор подчёркивает: братоубийца не только «стал вторым Каином», но и «осквернил себя кровью». А значит, гибель Бориса и Глеба могла восприниматься, в том числе, и как очистительная жертва. И признаки такого восприятия в авторском повествовании есть.
Разговаривая со своими будущими убийцами, умоляя их не убивать его, Глеб, по-видимому, не случайно использует образы негодной жертвы. «Не пожинайте колоса, ещё не созревшего, и лозу, не до конца выросшую», — говорит князь. За этим следует и совсем странный аргумент: «Се несть убийство, но сырорезание!» В современных переводах последнее слово обычно заменяется на «живодёрство», но не идёт ли здесь речь о неграмотно принесённой жертве.
В убийстве Глеба есть и ещё одно странное обстоятельство – автор почему-то не забывает упомянуть о том, что юного князя зарезал его повар. И здесь убийство опять уподобляется жертвоприношению: «Заклал его, как агнца непорочного и невинного».
Доказательств того, что древний текст воспринимался именно так, у нас нет. Странно лишь то, что образы, объединённые общей темой, встречаются здесь слишком часто, позволяя построить научную гипотезу.
Так «Сказание о Борисе и Глебе» позволяет нам проследить круг проблем, с которыми сталкиваются исследователи, — когда факты нужно отделить от образов, а последние, по возможности, ещё и попытаться истолковать.
Самостоятельно прочитать текст «Сказания о Борисе и Глебе» можно в Электронной библиотеке Пушкинского Дома.
Вы прочитали статью «Сказание о Борисе и Глебе»: что имел в виду автор? Читайте также:
Агиоаграфия. «Сказание о Борисе и Глебе» (князья-мученики)
Сказание о Борисе и Глебе краткое содержание
«Сказание о Борисе и Глебе» – памятник древнерусской литературы, написанный в середине XI века. Произведение посвящено убийству сыновей князя Владимира Крестителя, Бориса и Глеба, которые в дальнейшем были причислены к лику святых. Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Сказание о Борисе и Глебе» на нашем сайте.
Главные герои Борис и Глеб – родные братья, сыновья князя Владимира от его жены-болгарки, порядочные, верующие, добрые люди, страстотерпцы. Святополк – один из старших сыновей князя Владимира, подлый, жестокий человек, решивший на братоубийство ради единоличной власти. Другие персонажи Владимир Святославович – великий киевский князь, отец Бориса, Глеба, Ярослав и еще девятерых сыновей. Ярослав – один из сыновей князя Владимира, победивший Святополка. Краткое содержание
«Не остановился на этом убийстве окаянный Святополк», и принялся вынашивать план убийства Глеба. Он написал ему письмо, в котором призывал явиться к постели тяжело больного отца. Во время пути в Киев его предупредили о смерти князя Владимира Святославовича и убийстве брата Бориса. Эта весть стала большим ударом для Глеба. Когда он оплакивал любимых людей, «внезапно появились посланные Святополком злые слуги его, безжалостные кровопийцы, лютые братоненавистники, свирепые звери». Юный князь умолял не губить его, но слуги Святополка были неумолимы. Тогда он принялся неистово молиться Господу, и вскоре взошел на небеса, где встретился с любимым братом. Убийцы же вернулись к своему хозяину и доложили о выполненном задании. На месте, где лежало тело Глеба, путники видели высокий огненный столп, и слышали прекрасное ангельское пение.
«Сказание о Борисе и Глебе»
Образцом древнерусского княжеского жития является анонимное «Сказание о Борисе и Глебе», созданное, по-видимому, в конце XI – начале XII в. В основу «Сказания» положен исторический факт убийства Святополком своих младших братьев Бориса и Глеба в 1015 г. Когда в 40-х гг. XI в. Ярослав добился канонизации византийской церковью убитых братьев, потребовалось создание специального Произведения, которое бы прославило подвиг страстотерпцев и мстителя за их гибель Ярослава. На основе летописной повести в конце XI в. и было написано неизвестным автором «Сказание о Борисе и Глебе».
Автор «Сказания» сохраняет историческую конкретность, подробно излагая все перипетии, связанные со злодейским убийством Бориса и Глеба. Как и летопись, «Сказание» резко осуждает убийцу – «окаянного» Святополка и выступает против братоубийственных раздоров, отстаивая патриотическую идею единства «Русской великой страны».
«Сказание» не следует традиционной композиционной схеме жития, обычно описывавшего всю жизнь подвижника – от его рождения до смерти. Оно излагает лишь один эпизод из жизни своих героев – их злодейское убийство. Борис и Глеб изображаются идеальными христианскими героями-мучениками. Они добровольно принимают «мученический венец». Прославление этого христианского подвига выдержано в манере агиографической литературы. Автор наполняет повествование обильными монологами – плачами героев, их молитвословиями, которые служат средством выражения их благочестивых чувств. Монологи Бориса и Глеба не лишены образности, драматизма и лиризма. Таков, например, плач Бориса по умершему отцу: «Увы мне, свете очию моею, сияние и заре лица моего, бръздо уности моее, наказание недоразумия моего! Увы мне, отче и господине мой! К кому прибегну! К кому възьрю? Къде ли насыщюся таковааго благааго учения и казания разума твоего? Увы мне, увы мне! Како заиде свете мой, не сушу ми ту. » В этом монологе использованы риторические вопросы и восклицания, характерные для церковной ораторской прозы, и в то же время отразилась образность народного плача, что придает ему определенную лирическую тональность, позволяет ярче выразить чувство сыновней скорби.
Исполнено глубокого драматизма слезное обращение Глеба к своим убийцам: «Не пожьнете мене, от жития не съзърела! Не пожънете класа, не уже съзьревъша, нъ млеко безълобия носяща! Не порежете лозы, не до коньца вьздрастъша, а плод имуща!»
Благочестивые размышления, молитвы, плачи, которые вкладываются в уста Бориса и Глеба, служат средством раскрытия внутреннего мира героев, их психологического настроя.
Многие монологи герои произносят «на уме си помышляя», «глаголааше в сердци своем». Эти внутренние монологи – плод авторского воображения. В них переданы благочестивые чувства, помыслы идеальных героев. В монологи включены цитаты из Псалтыри, Паремийника.
Психологическое состояние героев дается и в авторском описании. Так, покинутый дружиной Борис «…в тузе и печали удручьнъмь сьрдцьмъ и вълез в шатър свои плакашеся съкрушенъм сърдцьмь, а душою радостьною, жалостьно глас испущааше». Здесь автор пытается показать, как в душе героя совмещаются два противоположных чувства: скорбь в связи с предчувствием гибели, и радость, которую должен испытывать идеальный герой-мученик в ожидании мучительного конца. Живая непосредственность проявления чувств постоянно сталкивается с этикетностью. Так, Глеб, увидев корабли в устье Смядыни, плывущие ему навстречу, с юношеской доверчивостью «възрадовася душею» «а съ целования чаяше от них прияти». Когда же в ладью Глеба стали прыгать злые убийцы с обнаженными, сверкающими, как вода, мечами, «абие вьсемь весла от руку испадоша, и вьси от страха омьртвеша». И теперь, поняв их злое намерение, Глеб со слезами, «утьрпая» телом, молит убийц: «Не дейте мене, братия моя милая и драгая! Не дейте мене, ничто же вы зъла сътворивъша! Не брезете (трогайте) мене, братие и господье, не брезете!». Здесь перед нами жизненная правда, которая затем совмещена с этикетной предсмертной молитвой, подобающей святому.
Борис и Глеб окружаются в «Сказании» ореолом святости. Этой цели служит не только возвеличение и прославление христианских черт их характера, но и широкое использование религиозной фантастики в описании посмертных чудес. Этот типичный прием агиографической литературы автор «Сказания» применяет в заключительной части повествования. Этой же цели служит и похвала, которой заканчивается «Сказание». В похвале автор использует традиционные библейские сравнения, молитвенные обращения, прибегает к цитатам из книг «священного писания».
Пытается автор дать и обобщенную характеристику внешности героя. Она строится по принципу механического соединения различных положительных нравственных качеств. Такова характеристика Бориса: «Тельмъ бяше красьн, высок, лицьмь круглъмъ, плечи велице, тьнък в чресла, очима добраама, весел лицьмь, борода мала и ус, млад бо бе еще, светяся цесарьскы, крепък телъмь, всячьскы украшен, акы цвът цвьтый в уности своеи, в ратьх хъръбр, в съветех мудр, и разумън при вьсемъ, и благодать божия цвьтяаше на немь».
Героям христианской добродетели, идеальным князьям-мученикам в «Сказании» противопоставлен отрицательный персонаж – «окаянный» Святополк. Он одержим завистью, гордостью, властолюбием и лютой ненавистью к своим братьям. Причину этих отрицательных качеств Святополка автор «Сказания» видит в его происхождении: мать его была черницей, затем расстрижена и взята в жены Ярополком; после убийства Ярополка Владимиром она стала женой последнего, и Святополк произошел от двух отцов. Характеристика Святополка дана по принципу антитезы с характеристиками Бориса и Глеба. Он является носителем всех отрицательных человеческих качеств. При его изображении автор не жалеет черных красок. Святополк «окаянный», «треклятый», «второй Каин», мысли которого уловлены дьяволом, у него «прескверные уста», «злый глас». За совершенное преступление Святополк несет достойное наказание. Разбитый Ярославом, в паническом страхе бежит он с поля боя, «…раслабеша кости его, яко не мощи ни на кони седети. И несяхуть его на носилех». Ему постоянно слышится топот коней преследующего его Ярослава: «Побегнемы! Еще женуть! Ох мне! и не можааше тьрпети на единъмь месте». Так лаконично, но весьма выразительно автор сумел раскрыть психологическое состояние отрицательного героя. Святополк получает законное возмездие: в пустыне «межю чехы и ляхы» он «испроврьже живот свой зъле». И если убитые им братья «в векы живут», являясь земли Русской «забралом» и «утверждением», и их тела оказываются нетленными и издают благоухание, то от могилы Святополка, которая есть «и до сего дъне», «исходить… смрад зълыи на показание чловеком».
Святополк противопоставляется не только «земным ангелам» и «небесным человекам» Борису и Глебу, но и идеальному земному правителю Ярославу, отомстившему за гибель братьев. Автор «Сказания» подчеркивает благочестие Ярослава, вкладывая в его уста молитву, якобы произнесенную князем перед боем со Святополком. Кроме того, битва со Святополком происходит на том самом месте, на реке Альте, где был убит Борис, и этот факт приобретает символическое значение. С победой Ярослава «Сказание» связывает прекращение крамолы
(«И оттоле крамола преста в Русьстей земли»), что подчеркивало его политическую злободневность.
Драматизм повествования, эмоциональность стиля изложения, политическая злободневность «Сказания» делали его весьма популярным в древнерусской письменности (оно дошло до нас в 170 списках).
Сказание о Борисе и Глебе». Поэтика и проблематика
Святополк подсылает убийц, и они настигают Глеба вблизи Смоленска. Блаженный Глеб ни о чем не догадывается, с простодушным восторгом он воспринимает окружающий мир, не верит тому, что на него готовится убийство. Даже когда убийцы вплотную приближаются к Глебу, он как бы не замечает их мрачного вида, обрадовавшись встрече. Только когда подосланные убийцы, с мечами в руках, прыгают в лодку, Глеб догадывается обо всем, и начинает умолять о пощаде. Приспешники Святополка не вняли мольбе молодого князя, неумолимо приближаясь к Глебу. Тогда святой князь начал возносить Богу молитвы о своем умершем отце, о братьях, и о Святополке, своем мучителе. Торчин, кашевар Глеба, заколол хозяина. Душа Глеба отправилась на небеса, чтобы соединиться там с душой милого брата Бориса.
Святополк, получив донесение о выполнении его ужасающих приказаний, был очень рад, он уже представлял себя единовластным правителем.
Убийцы кинули Глеба на пустыре. Над ним вознеслось благословенное пламя, и пение архангелов окружило его, но проходящие мимо того места люди не придали этому значения.
Ярослав, воспылал местью, собрал свое войско и пошел в поход на Святополка, убийцу братьев. Начав безжалостную войну, Ярослав всегда одерживал победу, удача была на его стороне, а Святополк спасался бегством. Однажды Святополк пришел на битву с огромным войском печенегов, Ярослав же, со своим преданным войском, остановился на месте убийства брата своего Бориса. Перед началом битвы Ярослав умоляет Бога помочь отомстить за пролитую кровь святых своих братьев. Началась безудержная битва ранним утром, и Альтское поле было усыпано телами убитых.
Только ближе к ночи Ярослав одержал победу, а на Святополка напала слабость, он не мог держаться в седле, и воинам пришлось убегать, положив безумного князя на носилки. Святополк не мог находиться на одном месте, преследуемый божьим гневом, скончался братоубийца в безлюдном месте между Польшей и Чехией. Божьим велением приобрел вечную муку. Могила Святополка, дышит ужасной вонью в урок всем живущим.
С того времени Ярослав стал править всей Русью, и прекратились междоусобные войны. Разыскал князь тела убитых братьев: Борис был погребен в Вышгороде, а тело Глеба было найдено у Смоленска, нетленным пролежавшим не мало лет. Глеба перевезли в Вышгород, и похоронили в одной могиле с Борисом.
Погребенные мощи святых братьев излучают чудодейственную силу: дарят зрение ослепшим, излечивают хромоту, и многие еще чудеса творят.
В память великих страстотерпцев, святых Бориса и Глеба, на местах их убийства, возведены церкви.
Терпению и смирению учит сказание, человеколюбию и единению.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сказание о Борисе и Глебе». Поэтика и проблематика
Сказание о Борисе и Глебе— памятник древнерусской литературы, посвящённый истории убийства сыновей князя Владимира Крестителя, Бориса и Глеба, позднее канонизированных в лике страстотерпцев.Сказание написано в середине XI века в последние годы княжения Ярослава Мудрого. Позднее Сказание дополнилось описанием чудес святых («Сказание о чудесах»), созданным в 1089—1115 годы последовательно тремя авторами. В таком виде текст содержится в древнейшем из известных списков в составе Успенского сборника конца XII — начала XIII веков. Всего «Сказание о Борисе и Глебе» сохранилось более чем в 170 списках. Автором Сказания на основании изысканий митрополита Макария и М. П. Погодина считают Иакова Черноризца.Существует иная версия происхождения Сказания.
Краткое содержание Сказание о Борисе и Глебе для читательского дневника
Борис и брат его, Глеб, были сыновьями князя Владимира. Всего сыновей у него было 12. Посадил он Бориса в Ростове княжить, а Глеба в Муроме.
Дошла весть о нападении печенегов на русские земли. Отправил против них Владимир Бориса с войском. Тот врага не нашел. И, стал возвращаться.
До Бориса же уже дошла весть о смерти отца и о коварных планах брата. Остановился он на реке Альте.
Краткое содержание Сказание о Борисе и Глебе
Князь Киева Владимир имел 12 детей от разных женщин. Сыновья Борис и Глеб были произведены на свет женой из Болгарии. Князь Владимир каждому из наследников выделил по княжеству в различных землях. Борис был князем Ростова, а Глеб княжил в Муроме.