последствия признания сделки мнимой судебная практика
Признание недействительными мнимых сделок должника
Генезис
В п. 1 ст. 170 Гражданского кодекса РФ указано: мнимая сделка, т.е. сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.
Однако такой вид оспаривания в новейшей российской истории – вплоть до недавнего времени – был неэффективен, с чем соглашался и законодатель.
В пояснительной записке к проекту принятых в 2009 г. изменений (Федеральный закон от 28 апреля 2009 г. № 73-ФЗ) в Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127 «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), содержащему новеллы в части совершенствования положений о конкурсном оспаривании сделок должника при осуществлении процедуры банкротства (ставшему гл. III.1 «Оспаривание сделок должника» Закона о банкротстве), отмечалось, что действовавшее на тот момент законодательство РФ не позволяло эффективно оспаривать сделки, направленные на незаконное отчуждение имущества должником в преддверии банкротства. Подобные сделки оспаривались в основном как фиктивные (мнимые) или притворные, что в судебной практике не приносило должного (положительного) результата для кредиторов и конкурсных управляющих, в особенности при оспаривании сделок неплатежеспособных лиц с неравноценным встречным исполнением.
Вместе с тем развитие «схем» вывода активов (среди которых – подготовка формально «чистых» и безупречных документов, подтверждающих наличие долга должника перед «сомнительными» кредиторами), чисто экономическая природа специальных оснований недействительности сделок (подозрительность и преференциальность), с трудом противодействующие прямой документальной фиктивности не совершенных в действительности операций, на которые ссылаются недобросовестные контрагенты должника, привели к возрождению практики применения п. 1 ст. 170 ГК РФ в процедурах банкротства.
Процессуальные особенности
Доводы о мнимости сделок банкрота могут быть заявлены не только путем предъявления соответствующих заявлений кредиторами или управляющим в конкурсном производстве, но и в форме возражений на заявления третьих лиц, настаивающих на включении их требований в реестр требований кредиторов, если первоначальные кредиторы и/или управляющий полагают упомянутые требования сомнительными.
Так, в п. 26 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (далее – Постановление № 35) разъяснено, что в силу п. 3–5 ст. 71 и п. 3–5 ст. 100 Закона о банкротстве проверка обоснованности и размера требований кредиторов осуществляется судом независимо от наличия разногласий относительно этих требований между должником и лицами, имеющими право заявлять соответствующие возражения, с одной стороны, и предъявившим требование кредитором – с другой. При установлении требований кредиторов в деле о банкротстве судам следует исходить из того, что установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности.
В связи с изложенным при установлении требований в деле о банкротстве не подлежит применению ч. 3.1 ст. 70 АПК РФ, согласно которой обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований; также при установлении требований в деле о банкротстве признание должником или арбитражным управляющим обстоятельств, на которых кредитор основывает свои требования (ч. 3 ст. 70 АПК РФ), само по себе не освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств.
При оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д. Также в таких случаях при наличии сомнений во времени изготовления документов суд может назначить соответствующую экспертизу, в том числе по своей инициативе (п. 3 ст. 50 Закона о банкротстве).
Кроме того, если конкурсные кредиторы полагают, что их права и законные интересы нарушены судебным актом, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование (в частности, если они считают, что оно является необоснованным по причине недостоверности доказательств либо ничтожности сделки), то на этом основании они, а также арбитражный управляющий вправе обжаловать в общем установленном процессуальным законодательством порядке указанный судебный акт, при этом в случае пропуска ими срока на его обжалование суд вправе восстановить этот срок с учетом того, когда подавшее жалобу лицо узнало или должно было узнать о нарушении его прав и законных интересов (п. 24 Постановления № 35).
Следовательно, оспаривание сделок должника с его контрагентом по мотиву мнимости допустимо:
Предмет доказывания
Согласно ст. 8 ГК РФ гражданские права возникают из договоров и иных сделок, предусмотренных законом, а также из договоров и иных сделок, хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему. Под сделкой при этом понимаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153 ГК РФ).
В силу п. 1 ст. 170 ГК РФ мнимая сделка, т.е. сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.
Нормы ГК РФ о мнимых сделках применяются при одновременном выполнении следующих условий: стороны, участвующие в сделке, не имеют намерений ее исполнять или требовать ее исполнения; при заключении сделки подлинная воля сторон не была направлена на создание тех правовых последствий, которые наступают при ее совершении (постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 7 февраля 2012 г. № 11746/11; от 5 апреля 2011 г. № 16002/10).
Фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. Реальной целью мнимой сделки может быть, например, искусственное создание задолженности стороны сделки перед другой стороной для последующего инициирования процедуры банкротства и участия в распределении имущества должника.
В то же время для этой категории ничтожных сделок определения точной цели не требуется. Установление того факта, что стороны на самом деле не имели намерения породить возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, обычно возникающих в результате такой сделки, является достаточным для квалификации сделки как ничтожной.
Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Совершая сделку лишь для вида, стороны правильно оформляют все документы, но создать реальные правовые последствия не стремятся. Поэтому факт расхождения волеизъявления с волей устанавливается судом путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон. Обстоятельства констатируются на основе оценки совокупности согласующихся между собой доказательств.
Доказательства, обосновывающие требования и возражения, представляются в суд лицами, участвующими в деле, и суд не вправе уклониться от их оценки (ст. 65, 168, 170 АПК РФ).
Отсюда следует, что при наличии обстоятельств, очевидно указывающих на мнимость сделки, либо доводов стороны спора о мнимости, установления только тех обстоятельств, которые указывают на формальное исполнение сделки, явно недостаточно (тем более если решение суда по спорной сделке влияет на принятие решений в деле о банкротстве, в частности, о включении в реестр требований кредиторов).
При рассмотрении вопроса о мнимости (например, договора подряда и документов, подтверждающих выполнение работ, в частности актов приемки выполненных работ по форме КС-2, справок о стоимости выполненных работ по форме КС-3; или договора поставки и документов, подтверждающих передачу товара, – товарных и транспортных накладных, актов приема-передачи и т.д.) суд не ограничивается проверкой соответствия копий документов установленным законом формальным требованиям. Принимаются во внимание и иные документы первичного учета, а также другие доказательства.
Изложенное тем более вытекает из системного толкования норм Закона о банкротстве и Налогового кодекса РФ (ст. 252), а также положений о том, что каждый факт хозяйственной жизни подлежит оформлению первичным учетным документом и не допускается принятие к бухгалтерскому учету документов, которыми оформляются не имевшие места факты хозяйственной жизни, в том числе лежащие в основе мнимых и притворных сделок (п. 1 ст. 9 Федерального закона от 6 декабря 2011 г. № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете»).
Проверяя действительность сделки, послужившей основанием для включения требований кредитора в реестр требований кредиторов, исходя из доводов о наличии признаков мнимости сделки и ее направленности на создание искусственной задолженности кредитора, суд должен осуществлять проверку, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по предмету сделки.
Целями такой проверки являются установление обоснованности долга, возникшего из договора, и недопущение включения в реестр необоснованных требований, поскольку такое включение приводит к нарушению прав и законных интересов кредиторов, имеющих обоснованные требования, а также должника и его учредителей (участников). При наличии убедительных доказательств невозможности осуществления исполнения (например, поставки) бремя доказывания обратного возлагается на кредитора (Постановление Президиума ВАС РФ от 18 октября 2012 г. № 7204/12 по делу № А70-5326/2011; Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 25 июня 2016 г. № 305-ЭС16-2411 по делу № А41-48518/2014).
Следует учитывать, что стороны мнимой сделки могут также произвести для вида ее формальное исполнение (п. 86 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль за ним соответственно продавца или учредителя управления.
Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании п. 1 ст. 170 ГК РФ.
Рекомендации по доказыванию
Из приведенных норм права и разъясняющих их документов следует, что доводы кредиторов и/или управляющего о мнимости договора выражаются в заявлении о совершении его и операций по нему лишь для вида и без намерения создать правовые последствия, свойственные соответствующему правоотношению (например, по подряду, поставке, агентированию, купле-продаже, возмездному оказанию услуг и т.д.). Зачастую лица, оспаривающие сделку по критерию мнимости (как в обособленных спорах о включении кредитора с предположительно «сомнительным требованием о взыскании задолженности», так и при оспаривании сделок должника), указывают, что реальной целью данной сделки было формальное подтверждение искусственно созданной задолженности в целях инициирования процедуры банкротства и участия в распределении конкурсной массы.
Поэтому в ходе разбирательства следует принимать во внимание, исследовать и обосновывать наличие или отсутствие обстоятельств (в зависимости от того, на чьей стороне читатель настоящих строк), связанные с реальностью сделки и хозяйственных операций, совершенных во ее исполнение.
Среди таких обстоятельств:
Таким образом, ключевой аспект проверки сделки по мотиву мнимости – реальность операций, совершенных во исполнение такой сделки.
Во многом доказывание мнимости сделок и операций или отсутствие таковой в обособленных спорах в рамках дел о банкротстве созвучно и похоже на доказывание факта реальности или нереальности операций в налоговом праве. Читатель может познакомиться с особенностями такого доказывания в статье «Реальность сделок и хозяйственных операций в налоговом праве», которую автор писал ранее для «АГ».
Реституционные последствия
Кредиторы и иные лица, кому передано имущество или перед которыми должник исполнял обязательства или обязанности по сделке, признанной недействительной на основании п. 1 ст. 61.2, п. 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве и ГК РФ, в случае возврата в конкурсную массу полученного по недействительной сделке имущества приобретают право требования к должнику, подлежащее удовлетворению в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о несостоятельности (банкротстве).
Таким образом, при признании недействительной сделки с должником по мотиву мнимости (по ст. 170 ГК РФ) требование контрагента к должнику восстанавливается и контрагент вправе предъявить его в реестр требований кредиторов должника (если полученное по этой сделке возвращено контрагентом в конкурсную массу должника).
Статья 170. Недействительность мнимой и притворной сделок
1. Мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.
2. Притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.
Комментарий к ст. 170 ГК РФ
Признание мнимой и притворной сделок ничтожными основывается на том, что у таких сделок отсутствует основание, поскольку стороны вовсе не стремятся к достижению того правового результата, который должен возникнуть из данной сделки. Совершая мнимую или притворную сделку, стороны хотят лишь создать видимость возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, которые вытекают из этой сделки. Таким образом, мнимая и притворная сделки не отвечают признакам гражданско-правовой сделки (ст. 153 ГК).
Этим своим качеством мнимые и притворные сделки ничем не отличаются друг от друга. Однако если мнимые сделки заключаются лишь для того, чтобы создать у третьих лиц ложное представление о намерениях участников сделки, то притворные сделки совершаются не просто для вида, а для прикрытия другой сделки, которую стороны намерены в действительности совершить. Поэтому в притворной сделке принято различать две сделки: а) собственно притворную сделку, совершаемую для вида (прикрывающая сделка); б) сделку, в действительности совершаемую сторонами (прикрываемая сделка). При этом первая сделка, как не имеющая основания, всегда недействительна (ничтожна), а действительность второй сделки оценивается с позиций применимых к ней правил закона.
2. Мнимые и притворные сделки относятся к сделкам с пороками воли, поскольку волеизъявление сторон, облеченное в надлежащую форму, расходится с их внутренней волей. Как известно, сделки с пороками воли являются в основном оспоримыми. Мнимые и притворные сделки законодатель объявляет ничтожными, т.е. сделками, недействительность которых не нуждается в подтверждении ее судом. Между тем несовпадение выраженного сторонами в сделке волеизъявления с их истинной волей является далеко не очевидным фактом, который нуждается в убедительных доказательствах.
Поскольку чаще всего с помощью мнимых и притворных сделок участники гражданского оборота пытаются достигнуть незаконные цели, в частности обойти установленные правом запреты или ограничения, основное назначение правил ГК о мнимых и притворных сделках состоит в установлении известного заслона подобным действиям.
3. Наибольшие сложности возникают при доказывании ничтожности притворных сделок. Признаки, по которым можно сделать вывод о притворности заключенной между сторонами сделки, едва ли поддаются исчерпывающему обобщенному выражению. Тем не менее, опираясь на доктрину и судебную практику, можно выделить следующие характерные черты притворных сделок:
а) любая притворная сделка характеризуется прежде всего тем, что стороны стремятся замаскировать путем ее совершения свои подлинные намерения, т.е. прикрыть ту сделку, которую они в действительности имеют в виду. Напротив, если стороны четко и недвусмысленно заявляют о своих подлинных намерениях в той сделке (сделках), которую они совершают, то отпадают какие бы то ни было основания для квалификации этой сделки как притворной, поскольку она ничего не прикрывает. Другое дело, что во исполнение совершенной сделки теми же сторонами или с подключением других сторон может заключаться какая-либо иная сделка или даже ряд сделок, исполнение которой (которых) может находиться в зависимости от исполнения первой сделки. Это обстоятельство само по себе не дает никаких оснований ставить под сомнение действительность заключенных сделок, если они не противоречат действующему законодательству;
б) поскольку притворная (прикрывающая) сделка совершается лишь для вида, одним из внешних показателей ее притворности служит несовершение сторонами тех действий, которые предусматриваются данной сделкой. Напротив, если стороны выполнили вытекающие из сделки права и обязанности, то признать такую сделку притворной нельзя, даже если первоначально они не имели намерения ее исполнять;
в) как уже отмечалось, чаще всего притворные сделки совершаются с противоправными целями, т.е. для того, чтобы обойти установленные законом запреты и ограничения, ущемить права и охраняемые законом интересы других лиц, получить необоснованные преимущества и т.п. По этому если тот правовой результат, к которому в действительности стремились стороны, не содержит в себе ничего противозаконного, это, как правило, говорит в пользу того, что сделка не является притворной.
Впрочем, данный признак не следует абсолютизировать, поскольку иногда на практике прикрываются вполне законные сделки, которые по каким-то причинам стороны желают скрыть от окружающих. Однако это встречается относительно редко по сравнению с прикрытием противозаконных операций;
г) для притворных сделок характерно, как правило, совпадение сторон в прикрывающей и прикрываемой сделках. Это объясняется тем, что стороны все же стремятся к достижению определенного правового результата именно во взаимоотношениях друг с другом.
Однако это тоже не обязательный признак притворной сделки. Он присутствует обычно тогда, когда в сделках задействованы лишь две стороны, а сами прикрывающая и прикрываемая сделки представляют собой «одноходовые» операции. Самым простым примером в этом отношении является прикрытие притворным договором дарения договора купли-продажи, который в действительности совершается между теми же сторонами.
На практике встречаются ситуации, когда ради прикрытия той сделки, которую стороны в действительности хотят совершить, ими совершается для вида цепочка взаимосвязанных сделок, в том числе и с участием третьих лиц. Однако и в этом случае, когда притворной (прикрывающей) оказывается целая цепочка взаимосвязанных сделок, необходимо совпадение, говоря условно, начальной и конечной сторон сделок;
д) следует учитывать, что некоторые сделки, в частности сделки посреднического характера, в силу самой их природы приводят к несовпадению внешних и внутренних отношений сторон и, соответственно, порождают видимость притворных сделок. Например, это имеет место в случае приобретения имущества у третьего лица, но не напрямую, а через комиссионера.
4. Доказывать притворный характер сделки можно с использованием всех допускаемых процессуальным законодательством доказательств. В частности, применительно к прикрываемой сделке Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР разъяснила, что «притворные сделки могут подтверждаться всеми доступными средствами доказывания, в том числе свидетельскими показаниями. Каких-либо исключений по этому вопросу гражданско-процессуальным законодательством не предусмотрено» (Бюллетень ВС. 1991. N 11).
На практике вопрос о притворности сделки решается в каждом конкретном случае с учетом всех фактических обстоятельств, опираясь на приведенные выше положения. Если заинтересованному лицу доказать притворность сделки не удастся, следует исходить из презумпции того, что выраженное сторонами волеизъявление правильно отражает их внутреннюю волю, а значит, прийти к выводу о действительности той сделки, которая совершена сторонами.
Судебная практика по статье 170 ГК РФ
Разрешая спор, суды первой и апелляционной инстанций, оценив представленные доказательства по правилам главы 7 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и руководствуясь положениями статей 4, 16, 19, 100 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», исходили из того, что требования общества, основанные на заемных отношения (с учетом новирования обязательства), возникли в результате действий аффилированных лиц при злоупотреблении правом для целей увеличения уставного капитала (пункт 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации), а потому такие требования имеют корпоративный характер, что препятствует их включению в реестр требований кредиторов.
Поскольку прикрывающие сделки являются ничтожными (пункт 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации), а по прикрываемой сделке Максимов В.В. свои обязательства исполнил, не получив встречного предоставления в виде передачи прав на квартиру N 408, суд первой инстанции правильно включил требование Максимова В.В. в реестр требований о передаче жилых помещений (статья 201.7 Закона о банкротстве).
Разрешая обособленный спор, суды, основываясь на оценке представленных в дело доказательств в соответствии с правилами главы 7 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, руководствуясь статьями 10, 167, 168, 170, 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 61.2, 61.6, 213.32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», разъяснениями, изложенными в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», исходили из мнимости оспариваемой сделки, совершенной со злоупотреблением правом в ущерб интересам кредиторов с целью исключения возможности обращения взыскания на имущество должника путем формальной смены собственника.
Суды первой и апелляционной инстанций, оценив по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации представленные в материалы дела доказательства, руководствуясь статьями 10, 129, 166, 168, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями, приведенными в пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 «О применении некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», отказали в удовлетворении заявленных требований, не установив наличия признаков мнимости оспариваемых сделок, а также указав на отсутствие доказательств, свидетельствующих о том, что стороны сделок действовали исключительно с намерением причинить вред истцу либо злоупотребили правом в иных формах.
Более того, кредиторы основывали свои требования и на том, что заключенный по итогам торгов договор от 29.11.2016 носил притворный характер и наряду с последующими сделками прикрывал продажу имущества не Совкомбанку, а иным лицам, которые не имели права принимать участие в торгах. Согласно пункту 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. Срок исковой давности по требованиям о признании недействительной ничтожной сделки составляет три года (пункт 1 статьи 181 данного Кодекса). Таким образом, с точки зрения притворности, срок исковой давности в рамках настоящего обособленного спора в любом случае не был пропущен, так как требование заявлено кредиторами 24.11.2017.
Удовлетворяя требования компании (единственного участника ООО «ТрейдЦентр»), суды, руководствуясь положениями статей 10, 167, 168, 170 ГК РФ, Федерального закона от 08.02.1998 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 16.05.2014 N 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью», постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации, исходили из того, что оспариваемая сделка является для ООО «ТрейдЦентр» крупной, совершена с нарушением порядка одобрения крупных сделок и повлечет причинение ООО «ТрейдЦентр» убытков.
Разрешая спор и удовлетворяя заявленные требования, суды руководствовались положениями статей 10, 168 и 170 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходили из того, что оспариваемая сделка опосредовала вывод активов должника в пользу аффилированного лица (участника) во вред кредиторам. При этом судами отклонены возражения о пропуске исковой давности, в том числе со ссылкой на пункт 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.04.2009 N 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)».
В обоснование требований указав, что финансовое положение Чирвина А.В. как поручителя не позволяло исполнить обязательства по договору займа, поскольку его заработная плата в ООО «Агромир» не превышала 25 000 руб. в месяц, в связи с чем, указанные договоры поручительства являются мнимыми сделками в соответствии с пунктом 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Признавая требование конкурсного управляющего обоснованным, суды первой и апелляционной инстанций, оценив представленные доказательства в соответствии с положениями статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, руководствовались статьей 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, положениями главы III.1 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и исходили из того, что заявитель предоставил достаточные свидетельства ничтожности спорных сделок купли-продажи недвижимости, как оформленных с целью прикрытия сделки по безвозмездному выводу актива должника, которая также является недействительной.