почему цель соотнесения человека с богом не поддается постижению разумом

6. Откровение и разум

“Для спасения человеческого было необходимо, чтобы сверх философских дисциплин, которые основываются на человеческом разуме, существовала некоторая наука, основанная на божественном откровении; это было необходимо прежде всего потому, что человек соотнесен с Богом как с некоторой своей целью.

Итак, для того чтобы люди достигли спасения и с большим успехом и с большей уверенностью, необходимо было, чтобы относящиеся к Богу истины Богом же и были преподаны в откровении.

. Священное учение есть наука.

Эта наука (теология) может взять нечто от философских дисциплин, но не потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей доходчивости преподаваемых ею положений. Ведь основоположения свои она заимствует не от других наук, но непосредственно от Бога через откровение.

Поскольку мир возник не случайным образом, но сотворен Богом через посредство активного интеллекта, как то будет показано ниже, необходимо, чтобы в божественно уме была форма, по подобию которой сотворен мир. А в этом состоит понятие “идеи”.

Бог есть первопричина всех вещей как их образец. Дабы это стало очевидным, следует иметь в виду, что для продуцирования какой-либо вещи необходим образец, т.е. постольку, поскольку продукт должен следовать определенной форме. В самом деле, мастер продуцирует материи определенную форму в соответствии с наблюдаемым им образцом, будь то внешний созерцаемый им образец или же такой, который зачат в недрах его ума. Эту определенность формы должно возвести как к своему первоначалу к божественной премудрости, замыслившей миропорядок, состоящий в различенности вещей. И поэтому должно сказать, что в божественной премудрости пребывают предначертания всех вещей, каковые мы называем идеями или образцовыми формами в уме Бога. ”

1. Какие качества Бога выдвигает на первое место Фома Аквинский? Сопоставьте его модель Бога с моделью Бога Августина Блаженного.

2. Как идея Благости Бога связана у Фомы Аквинского с задачей познания? В чем особенность познания истин, относящихся к Богу?

3. Как объясняет Фома необходимость человеческого познания наряду с божественным откровением?

4. Проследите, как с переориентацией богопоклонения на богопознание изменяется сам стиль теологических трактатов. Сопоставьте страстную проповедь Августина Блаженного и доказывающую теологию Фомы Аквинского.

Источник

Контрольная работа: Средневековая философия (анализ текста)

Тема: Средневековая философия (анализ текста)

Тип: Контрольная работа | Размер: 18.72K | Скачано: 138 | Добавлен 16.12.10 в 22:38 | Рейтинг: +3 | Еще Контрольные работы

Год и город: Москва 2008

1. Задание 1. Анализ текста. 3

2. Задание 2. Анализ текста. 5

3. Задание 3. Анализ текста. 9

4. Задание 4. Анализ текста. 12

Список литературы. 17

Введение

Средневековая философия охватывает тысячелетний период, приблизительно с V по XV вв. Между античной и средне­вековой философией нет четко обозначенных границ. Истоки философии Средневековья — в античной философии, затем не­которое время она формировалась одновременно с религией христианства, возникшей в I—II вв. н. э.

Философия Средневековья — своеобразный исторический тип философии. Она представлена множеством имен, различных школ и направлений. Вместе с тем она отличается рядом прису­щих ей в целом особенностей.

Философии Средневековья присущи свои особенности. Прежде всего, это общие исторические условия, в которых ока­залась философия. В течение многих столетий она вынуждена была существовать в условиях всевластия церкви. Конечно, цер­ковь, религия — естественные проявления социальной жизни, но их абсолютное господство не всегда способствует успешному развитию философии, культуры в целом. Так случилось и в Средние века. Философы оказались в состоянии заниматься своим делом, только совмещая его с деятельностью в качестве священников, аббатов, епископов и т.п. Философия могла раз­виваться только в стенах церковных и монашеских школ. Она лишилась статуса самостоятельной области знания, обрела фор­му религиозной философии и оказалась в положении «служанки богословия». А поскольку богословие, теология заняты лишь толкованием основных положений священных религиозных тек­стов, философия превратилась в нечто третьестепенное.

Понижение социального статуса философии, ее полная зави­симость от религии отразились и на ее содержании, круге обсу­ждавшихся ею основных проблем, ее онтологии, антропологии, гносеологии.

Задание 1. Анализ текста.

Английский философ и естествоиспытатель Роджер Бэкон (1214-1292) отличался своеобразными взглядами на соотношение науки и религии. В одном из своих произведений он писал:

«Без опыта ничего нельзя познать в достаточной мере… Имеются два способа познания, а именно с помощью доказательств и из опыта. Доказательство приводит нас к заключению, но оно не подтверждает и не устраняет сомнение так, чтобы дух успокоился в созерцании истины, если к истине не подводит нас путь опыта.

Доводов недостаточно, необходим опыт.

…Но необходимо, чтобы ум человеческий поспешествовал и по иному… через внутреннее озарение, а не ограничивался ощущениями. Как говорит Птолемей: двояк путь познания вещей, один через философский опыт (ощущения и размышления), а другой, который, по его словам, гораздо лучше, через божественное вдохновение.»

(Р. Бэкон. Большое сочинение. \\ Антология мировой философии. т.1. ч.2. М.: Мысль, 1969, с. 872-873).

Опираясь на первоисточник, разъясните следующие вопросы:

— Какие методы познания различает Р. Бэкон?

— Какой из этих методов познания он считает наиболее надёжным?

— Предшественником какого направления в философии Нового времени выступает философ средневековья Р. Бэкон?

Мечты о преобразовании знания сочетались у Бэкона с резко критическим отношением к авторитаризму средневековой схоластической философии в Западной Европе. Бэкон разработал программу практического назначения знания, с помощью которого человек может добиться огромного расширения своего могущества и улучшения своей жизни. По мнению Бэкона, человек будет искать истину до конца света, потому что никогда не наступит некое окончательно совершенное состояние его мыслей.

В данном тексте Бэкон различает два метода познания – с помощью доказательств и из опыта. «Без опыта ничего нельзя познать в достаточной мере… Имеются два способа познания, а именно с помощью доказательств и из опыта…».

В «Большом сочинении» неоднократно подчеркнуто, что на опыте, так сказать, замыкается всякое знание, ибо «без опыта ничего нельзя понять в достаточной мере». «Голое доказательство», не сопровождаемое опытом, не может доставить полного удовлетворения. «… Доводов недостаточно, необходим опыт…».

Как ни неопровержимы, например, доказательства различных теорем относительно равностороннего треугольника, окончательную убедительность они приобретают, если доказывающий строит данный треугольник и все, что связано с доказательством той или иной теоремы, собственными усилиями. Сколь ни ясны были бы рассуждения о всесжигающем действии огня, «дух удовлетворится и успокоится» лишь тогда, когда это действие он наблюдает и тем более ощущает сам.

Бэкон убежден, что в «метафизике не может быть иного доказательства, кроме как через следствие, так что духовные вещи познаются через телесные следствия и творец — через творение». Следовательно, о бестелесных предметах мы не можем знать иначе, как посредством созерцания телесных и соответствующего доказательства.

Это отчасти объясняет, почему для Бэкона внешний опыт человеческих чувств недостаточен для познания духовных предметов. Кое-где он выражается даже в том смысле, что эта разновидность опыта совсем не касается духовных предметов. Бэкон утверждает, что «благодать веры и божественное вдохновение» необходимы не только для познания духовных предметов, без них останутся непонятными и вопросы, относящиеся к области телесных предметов.

Опыт, по Бэкону, прежде всего тот, который приобретается «с помощью внешних чувств». «Это опыт человеческий и философский». На опыте основывается все естественнонаучное знание, ибо людям «прирожден способ познания от ощущения к уму, так что, если нет ощущений, нет и науки». Эту эмпирическо-сенсуалистическую установку Роджер Бэкон не мог еще довести до разработки индуктивного метода, как это сделает тремя с половиной столетиями позже его соотечественник и однофамилец Френсис Бэкон.

Так Роджер Бэкон стал предшественником одного из основных течений в философии Нового времени – эмпиризма.

Задание 2. Анализ текста.

На основании нижеприводимых высказываний философов разъясните следующие вопросы:

— кто из них разделял взгляды номиналистов, а кто реалистов?

— чем различаются два этих направления средневековой философии?

«…Наш интеллект через интеллектуальный образ человека познаёт некоторым образом бесконечное множество людей, но не в тех различиях, которые они имеют между собой, а лишь в объединяющем их родовом естестве». (Ф. Аквинский)

«Универсальное не является какой-либо реальной вещью, обладающей предметным бытием в душе или вне души. Оно обладает лишь (беспредметным) бытием в душе, является примером фикции и обладает тем же родом (фиктивного) бытия в отношении предметной сферы. Фикции лишены предметного бытия в душе, ибо в противном случае они были бы реальными вещами, и следовательно, пришлось бы объявить химеру и кентавра действительно существующими предметами. Фикции суть сущности, имеющие (беспредметное) бытие. Аналогичным образом предложения, силлогизмы и тому подобное, о чём трактует логика, лишены предметного бытия и обладают лишь (беспредметным) бытием, так что их бытие состоит в том, что оно является предметом познания». ( У. Оккам)

«Философы, утверждая, что универсалии существуют в уме, а не в предметах внешнего мира… вовсе этим не хотят сказать, что универсалии вообще не существуют в предметах внешнего мира». (Аверроэс)

Познаются вещи, а не формы, порожденные умом; формы эти являются не тем, что познается, а тем, при помощи чего вещи познаются. Универсалии (в логике) представляют собой лишь термины или понятия, утверждающие нечто о многих других терминах или понятиях. Универсалия, род, вид – все это термины второй интенции и потому не могут обозначать вещи. Универсалия есть просто знак многих вещей.

«Бог создает вещи, познавая их». Это надо понять как то, что мыслящее себя сознание является мышлением творческим, или мышлением и волей в их тождестве. Поскольку разум вечен для человеческого рода, имеет потенциальное деятельное начало и обладает способностью выражения, поскольку сознание мыслящее способно постичь сущность. Иначе говоря, познающий разум в определенных условиях совершает мистический «прыжок» от эмпирической реальности к сущности мира и бытия.

Различия между реалистами и номиналистами.

А реалисты показывали, что общие понятия по отношению к отдельным вещам природы являются первичными и существуют реально, сами по себе. Они приписывали общим понятиям самостоятельное существование, не зависимое от отдельных вещей и человека. Так, по мнению Фомы Аквинского, общие понятия сущест­вуют до единичных вещей, являются идеальными предобразами индивидуальных предметов и явлений, порождены самим Богом. Конкретные же вещи случайны, а конкретные понятия смутны, неопределенны.

Подобная позиция Фомы Аквинского, как и всей католиче­ской церкви, в этом споре понятна. Ведь для господствующей философии исходным, базовым было общее, универсальное, предельно абстрактное понятие «Бог». Что же касается номинализма, то он, принижая значение универсалий, тем самым, так или иначе подрывал значение, ставил под сомнение роль Бога — фундамен­тального понятия религиозной философии. Именно поэтому но­миналисты жестоко преследовались католической церковью.

Задание 3. Анализ текста.

Назначил гибель ты своим созданьям всем.

Ты плохо их слепил, так кто тому виною?

А если хорошо, ломаешь их зачем?

Жизнь – мираж. Тем не менее – радостным будь.

Источник

ФОМА АКВИНСКИЙ

Для спасения человеческого было необходимо, чтобы сверх фило­софских дисциплин, которые основываются на человеческом разу­ме, существовала некоторая наука, основанная на божественном откровении; это было необходимо прежде всего потому, что чело­век соотнесен с богом как с некоторой своей целью. Между тем цель эта не поддается постижению разумом; в соответствии со словами Исайи (гл. 64, ст. 4): “Око не зрело, боже, помимо тебя, что уготовал ты любящим тебя”. Между тем должно, чтобы цель была заранее известна людям, дабы они соотносили с ней свои усилия и действия. Отсюда следует, что человеку необходимо для своего спасения знать нечто такое, что ускользает от его разума, через божествен­ное откровение.

Притом даже и то знание о боге, которое может быть добыто человеческим разумом, по необходимости должно было быть пре­подано человеку через божественное откровение, ибо истина о бо­ге, отысканная человеческим разумом, была бы доступна немно­гим, притом не сразу, притом с примесью многочисленных заблуж­дений, между тем как от обладания этой истиной целиком зависит спасение человека, каковое обретается в боге. Итак, для того, чтобы люди достигли спасения и с большим успехом, и с большей уверен­ностью, необходимо было, чтобы относящиеся к богу истины, богом же и были преподаны в откровении.

Итак, было необходимо, чтобы философские дисциплины, которые получают свое знание от разума, были дополнены наукой, священной и основанной на откровении (Фома Аквинский. Сумма meoл.,I,q. 1,1 с).

Хотя человек не обязан испытывать разумом то, что превы­шает возможности человеческого познания, однако же то, что пре­подано богом в откровении, следует принять на веру (Фома Аквин­ский, Сумма теол., I, q.l, I ad I).

Различие в способах, при помощи которых может быть по­знан предмет, создает многообразие наук. Одно и то же заключе­ние, как то, что земля кругла, может быть сделано и астрологом, и физиком, но астролог придет к нему через посредство математи­ческого умозрения, отвлекаясь от материи, физик через посредст­во рассуждений, имеющих в виду материю.

По этой причине нет никаких препятствий, чтобы те же са­мые предметы, которые подлежат исследованию философскими дисциплинами в меру того, что можно познать при свете естест­венного разума, исследовала наряду с этим и другая наука в меру того, что можно познать при свете божественного откровения. От­сюда следует, что теология, которая принадлежит к священному учению, отлична по своей природе от той теологии, которая пола­гает себя составной частью философии (Фома Аквинский. Сумма теол., I, q. I, I ad 2).

Священное учение есть наука. Следует, однако, знать, что природа наук бывает двоякой. Одни из них таковы, что зиждутся на основоположениях, непосредственно отысканных естественной по­знавательной способностью, как-то: арифметика, геометрия и дру­гие в этом же роде. Другие таковы, что зиждутся на основоположе­ниях, отысканных при посредстве иной, и притом высшей, дисцип­лины; так, теория перспективы зиждется на основоположениях, выясненных геометрией, а теория музыки — на основоположениях, выясненных арифметикой. Священное учение есть такая наука, ко­торая относится ко второму роду, ибо она зиждется на основополо­жениях, выясненных иной, высшей наукой; последняя есть то зна­ние, которым обладает бог, а также те, кто удостоен блаженства. Итак, подобно тому как теория музыки принимает на веру основопо­ложения, переданные ей арифметикой, совершенно так же священ­ное учение принимает на веру основоположения, преподанные ей богом (Фома Аквинский. Сумма теол., I, q. I, I ad 2).

Эта наука (теология) может взять нечто от философских дис­циплин, но не потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей доходчивости преподаваемых ею положений. Ведь основоположения свои она заимствует не от других наук, но непо­средственно от бога через откровение. Притом же она не следует другим наукам, как высшим по отношению к ней, но прибегает к ним, как к подчиненным ей служанкам, подобно тому, как теория архитектуры прибегает к служебным дисциплинам или теория го­сударства прибегает к науке военного дела. И само то обстоятельст­во, что она все-таки прибегает к ним, проистекает не от ее недоста­точности или неполноты, но лишь от недостаточности нашей спо­собности понимания: последнюю легче вести от тех предметов, которые открыты естественному разуму, источнику прочих наук к тем предметам, которые превыше разума и о которых трактует наша наука (Фома Аквинский. Сумма теол., I, q. 1,5 ad 2).

Философия эпохи Возрождения

Н. КУЗАНСКИЙ
Книга первая. Об ученом незнании

Глава II.
Пояснение предыдущим последующего

Прежде чем излагать самую важную из доктрин — учение о незнании, считаю необходимым приступить к выяснению природы мак­симальности.

Я называю максимумом нечто такое, больше чего ничего не может быть. Изобилие связано в действительности лишь с еди­ным. Вот почему единство совпадает с максимальностью и также является бытием.

Абсолютный максимум единственен, потому что он — все, в нем все есть, потому что он — высший предел. Так как ничто ему не противостоит, то с ним в то же время совпадает минимум, и мак­симум тем самым находится во всем. А так как он абсолютен, то воз­действует в действительности на все возможное, не испытывает сам никакого ограничения, но ограничивает все. Этот максимум, который непоколебимая вера всех народов почитает так же как бога, явится в первой книге о человеческом разуме предметом моих посильных исследований.

От него, называемого абсолютным максимумом, исходит уни­версальное единство, и вследствие этого он пребывает в ограничен­ном состоянии, как Вселенная, чье единство замкнулось в множест­венности, без которой она не может быть. Однако, несмотря на то, что в своем универсальном единстве этот максимум охватывает всякую вещь таким образом, что все, что происходит от абсолюта, находится в нем и он — во всем, он не мог бы, однако, существовать вне множественности, в которой пребывает, потому что не сущест­вует без ограничения и не может от него освободиться.

Так как Вселенная существует лишь ограниченным обра­зом во множестве, мы исследуем в самом множестве единый максимум, в котором Вселенная существует в степени максималь­ной и наиболее совершенной в своем проявлении и достижении своей цели. Эта Вселенная соединяется с абсолютом, являющимся всеобщей целью.

Нам надлежит быть учеными в некотором незнании, стоящем над нашим пониманием, чтобы не рассчитывая уловить точную исти­ну, как она есть, получить возможность видеть, что существует эта истина, постигнуть которую мы не в состоянии.

Глава I
Предварительные королларии

к построению бесконечного универсального единства

В противоположных вещах мы находим излишек и избыток, как в простом и сложном, в абстрактном и конкретном, формальном и материальном, подверженном порче и нетленном и т. п. Из этого следует, что никогда нельзя добиться получения одной из двух противоположностей в чистом виде или предмета, в котором про­исходит соревнование их в точном равенстве. Все вещи состоят из противоположностей в различных степенях, имеют то больше от этого, то меньше от другого, выявляя свою природу из двух контра­стов путем преобладания одного над другим. Так и познание вещей состоит в изысканиях посредством разума, знания, каким образом сложность в одном объекте присоединяется к относительной про­стоте в другом, простота — к многообразию в этом, подверженное порче — к нетленному и обратно в другом и т. д.

Проникая более глубоко в мое намерение, я говорю, что подъем к максимуму и спуск к простому минимуму невозможны, если только нет перехода в бесконечность, как это видно в числе, согласно делению непрерывности. Один только абсолютный мак­симум есть отрицательная бесконечность, — вот почему он один есть то, чем он может быть вкупе со всемогуществом. Но так как Вселенная объемлет все, что не есть бог, то она и не может быть от­рицательной бесконечностью, хотя не имеет предела и благодаря этому остается отрицательной (С. 57,58,60,61).

Каким образом максимум содержит в себе

и выявляет все вещи непостижимым разуму путем

Бог заключает в себе все в том смысле, что все — в нем; он являет­ся развитием всего в том, что сам он — во всем. Чтобы пояснить нашу мысль на примере числа, мы можем сказать, что число есть выявление единства; число усваивается разумом, а последний исходит от нашей души; вот почему животные, не имеющие души, не могут считать.

Если бог, бытие которого вытекает из единства, не является абстракцией, извлеченной из вещей посредством разума, и тем бо­лее, не связан с вещами и не погружен в них, как может он выяв­ляться через множество вещей? Никто этого не понимает. Если

рассматривать вещи без него, они — ничто, как число без единст­ва. Если рассматривать бога без вещей, то он существует, а вещи не существуют.

Отстраните бога от творения, и останется небытие, ничто; отнимите от сложного субстанцию, и никакой акциденции не будет существовать.

Каким образом Вселенная,

только подобие абсолютного максимума

Если все вещи суть абсолютный максимум или существуют через него, то много прояснится для нас относительно мира, или Вселенной, который я хочу рассматривать лишь как ограниченный максимум. Сам он, будучи ограниченным или наглядным, конкретным, подра­жает, насколько может, абсолютному максимуму (С. 66—70).

По божественной идее, все вещи вступили в бытие, и первой в бытие вступила Вселенная, а вслед за ней все вещи, без которых она не может быть ни Вселенной, ни совершенной. Как абстрактное заключено в конкретном, так в первую очередь мы рассматриваем абсолютный максимум в ограниченном максимуме, чтобы затем исследовать его во всех отдельных вещах, потому что он некото­рым абсолютным образом находится в том, что представляет в ог­раниченном виде все.

Глава V
Любое — в любом

Если мы ближе рассмотрим то, что уже сказано, будет легко убе­диться, на чем покоится истина, высказанная Анаксагором о том, что любое — в любом, и даже, может быть, будет видно глубже, чем у Анаксагора. Как уже явствует из нашей первой книги, бог — во всех вещах существует как бы через посредничество Вселенной, то ясно, что все — во всем и любое — в любом (С. 72,73).

Все, целое — находится непосредственно в любом члене че­рез любой член, как целое находится в своих частях в любой части через любую часть (С. 75).

Свертывание и степени ограничения Вселенной

Разум не может ничего постигнуть, что не было бы уже в нем самом в сокращенном, ограниченном состоянии. В процессе постижения разум раскрывает целый мир уподоблений, пребывающий в нем в сокращенном, ограниченном виде, вместе со знаниями и обозначе­ниями, основанными на подобиях (С. 76,79).

Возможность или материя Вселенной

Мир, который является только ограниченным бытием, не случайно исходит от бога, ибо бог — абсолютная максимальность (С. 82,86).

Душа как форма Вселенной

От этой души мира, думали мудрецы, исходит всякое движение. Она целиком находится в целом мире и в каждой части его, хотя, говорили они, она не производит одних и тех же свойств во всех частях (С. 87,89).

Душа мира должна рассматриваться как универсальная форма, заключающая в себе все формы, существующая в действи­тельности в вещах лишь ограниченно и являющаяся в любой вещи ограниченной формой вещи, как было сказано выше о Вселенной. Один бог абсолютен, все остальные существа ограничены. Нет се­редины между абсолютным и ограниченным, как это воображают те, кто думает, что имелась еще некая душа мира после бога и до ог­раничения мира. Один только бог есть душа и разум мира в той мере, в какой душе представляется как нечто абсолютное, в чем действи­тельно находятся все формы вещей.

Движение планет является как бы эволюцией первоначального движения, а движение временных и земных вещей — эволюцией движения планет.

В земных вещах скрыты причины событий, как жатва в посе­ве. Вот почему философы говорили, что то, что скрыто в душе мира, как в клубке, развертывается и принимает свои размеры благодаря такому движению.

Дух, о котором мы говорим, распространен в ограниченном состоянии по всей Вселенной и в каждой ее части. Его-то и называ­ют природой. Природа есть, так сказать, то, что содержит все вещи, кои себя производят благодаря движению.

Движение любовной связи увлекает все вещи к единству, чтобы образовать из них всех одну-единственную Вселенную.

Королларий к движению

В движении нельзя дойти до простого максимума как неподвижно­го центра, ибо необходимо, чтобы минимум совпадал с максимумом и центр мира совпадал с окружностью. Мир не имеет окружности, ибо если бы он имел центр и окружность, то имел бы, таким обра­зом, в себе свое начало и конец и он был бы завершен в отношении чего-то другого. Тогда бы у мира было бы нечто другое и еще некая

связь, но это не представляет ничего истинного. Раз невозможно, чтобы мир был заключен между материальным центром и окруж­ностью, то мир непостижим, ибо центр его и окружность суть бог, и, так как наш мир не бесконечен, все же нельзя считать его конечным потому, что он не имеет границ, между которыми заключен. Так, земля, не могущая быть центром, не может быть абсолютно лише­на движения, даже необходимо, чтобы она имела такое движение, чтобы могла иметь еще бесконечно менее сильное движение.

Как земля не есть центр мира, так и окружность его не явля­ется сферой неподвижных звезд, хотя, если сравнивать землю с небом, земля кажется ближе к центру и небо ближе к окружности.

Тот, кто является центром мира, иными словами, бог, да свя­тится имя его, является и центром земли и всех сфер, и всего того, что есть в мире, и он же вместе с тем есть бесконечная окружность всяких вещей.

В небе нет неподвижных и определенных полюсов, хотя небо неподвижных звезд кажется описывающим своим движением, круги возрастающей величины (С. 92—98).

Того, о чем мы только что говорили, древние не касались, ибо отно­сительно ученого незнания они находились в заблуждении. Нам уже ясно, что земля на самом деле движется, хотя это нам не ка­жется, ибо мы ощущает движения лишь при сравнении с непо­движной точкой. Если бы кто-либо не знал, что вода течет, не видел бы берегов и был бы на корабле посреди вод, как мог бы он понять, что корабль движется? На этом же основании, если кто-либо нахо­дится на земле, на солнце, или на какой-нибудь другой планете, ему всегда будет казаться, что он — на неподвижном центре и что все остальные вещи движутся. Всегда, наверняка, такой человек представит себе другие полюсы; если бы он оказался на солнце, то еще новые; если бы оказался на земле — иные; иные — на луне, на Марсе и т. д. Машина мира имеет, так сказать, свой центр повсюду, а свою окружность нигде, а потому что бог есть окружность и центр, так как он везде и нигде.

Всякое движение части направляется к целому, как совер­шенству, так, тяжелые вещи стремятся к земле, легкие поднима­ются, земля направляется к земле, вода — к воде, воздух — к воздуху, огонь — к огню. Вот почему движение всегда старается, насколько может, быть кругообразным, и всякая фигура быть сферичной. То же мы наблюдаем в членах животных, в деревьях, в небе (С. 100).

Бог — да благословенно имя его — сотворил все вещи: когда каждая вещь старается сохранить свое существование как божий дар, она совершает это сопричастно с другими предметами; напри-

мер, нога не только полезна самой себе, но и для глаза, для рук, тела, для всего человека, потому что служит для передвижения. Также обстоит дело с глазом и другими членами тела и частями ми­ра. Платон говорил, что мир — животное. Если понимать бога, как душу этого мира, без всякого поглощения ее им, то многое из того, что мы сказали, станет ясно.

Вся область земли целиком, простирающаяся до круга огня велика. И хотя земля меньше солнца, как это очевидно по ее тени и затмениям, однако неизвестно, насколько область солнца больше или меньше области земли. Она не может быть ей строго равной, ибо ни одна звезда не может быть равной другой. Земля не являет­ся самой малой звездой, ибо она, как показывают затмения, больше луны и даже Меркурия, а может быть, и еще других звезд.

Звезды взаимно связываются своими влияниями, а также связывают их с другими звездами — Меркурием, Венерой и всеми звездами, существующими за пределами, как говорили древние и даже некоторые из современных мыслителей. Таким образом ясно, что имеется соотношение влияний, при котором одно не может существовать без другого.

Кузанский Н. Об ученом незнании // Избранные философские сочинения. Т.1. — М., 1979.

Во-первых, ты должен обратить внимание на то, что первое начало едино. Следуя Анаксагору, его называют умом (intellectus). От него все исходит в бытие, для того, чтобы он явил сам себя; ум любит об­наруживать и сообщать свет своего умения. Поскольку зиждетель-ум ставит конечной целью своих дел себя, чтобы обнаружилась его слава, он творит познавательные субстанции, способные видеть его истину, и им как их создатель представляет себя видимым в меру их способности вместить. Знание этого есть то первое (primum), в котором свернуто, заключено все, что будет сказано.

Кузанский Н. Берилл // Избранные философские сочинения. Т. 2. — С. 99.

Предположения, должно быть, происходят из нашего ума как дей­ствительный мир — из бесконечного божественного основания (ratione). Так как человеческий ум, благородное подобие бога, уча­ствует, насколько может, в плодородии творящей природы, то он из себя как образа всемогущей формы развертывает творения рас­судка (rationalia) наподобие действительных вещей. Как божественный ум является формой реального мира, так человеческий мир — формой мира предположений. И как абсолютная божественная бытийность(entitas) в любой вещи есть все то, что она есть, так и единство человеческого ума есть бытийность его предполо­жений. Бог же совершает все посредством (proter) самого себя, бу­дучи равным образом и разумным началом, и концом всего; так и

развертывание рассудочного мира, исходящее из нашего сверты­вающего ума, совершается посредством его творческой силы (fabricatricem). Чем глубже созерцает себя ум в развернутом из него же мире, тем более обильные плоды порождает он в себе самом, так как целью ума является бесконечное основание, единственная мера ос­нования всех вещей, в котором только ум и увидит себя как он есть. И тем выше поднимаемся мы в уподоблении этому основанию, чем более щедро тратим свой ум, единственным жизненным центром которого оно является. Поэтому естественным желанием мы уст­ремлены к совершенствующему нас знанию.

Кузанский Н. О предположениях // Избранные философские сочинения. Т.1. — С. 189.

Источник