отсутствие причинно следственной связи судебная практика

Полезные советы: Причина и следствие при взыскании убытков

В спорах о взыскании убытков на первый план выходит качественный подбор доказательств и умение понятно изложить свою позицию суду. Об особенностях доказывания и эффективных методах на примере судебных кейсов рассказывает Виктор Петров, руководитель Арбитражной практики юридической фирмы VEGAS LEX.

Исходя из открытых данных, размещенных на сайте Судебного департамента при Верховном Суде РФ, количество дел о взыскании убытков в арбитражных судах увеличилось за последние три года. Вместе с общим числом растет и число удовлетворенных исков, хотя, как правило, размер взысканных сумм значительно ниже заявленного.

В связи с таким ростом особое значение приобретает качество доказывания всех элементов состава убытков и различные (зачастую неординарные) способы их доказывания. Учитывая традиционные сложности при взыскании убытков в российских судах, истцам следует крайне тщательно подходить к формированию доказательств по делу и излагать свою правовую позицию наиболее понятным и доступным для суда способом.

Особенности доказывания причинно-следственной связи в делах об убытках

Причинно-следственная связь входит как элемент в предмет доказывания по спорам о взыскании убытков. При этом действующее законодательство не содержит в себе определения причинно-следственной связи или критериев для ее установления в споре, а потому представителям в суде приходится применять и креативный подход, и максимально эффективный.

Чаще всего причинно-следственная связь судами понимается как прямая и неизбежная зависимость между действиями (бездействием) ответчика и наступлением вреда. При этом как элемент состава убытков причинно-следственная связь подлежит самостоятельному доказыванию и не должна смешиваться с иными элементами состава статьи 15 ГК РФ. Примечательным является постановление Арбитражного суда Московского округа от 26.02.2016 по делу № А40-151983/2013, в котором суд отдельно указал на значимость доказывания именно такой взаимосвязи поведения ответчика и наступления последствий.

Недоказанность причинно-следственной связи не дает оснований суду обсуждать степень вины ответчиков, поскольку нередко «действия одного лица создают лишь предпосылку, абстрактную возможность того, что кому-либо будет причинен вред, и не находятся в непосредственной причинно-следственной связи с наступившим вредом, так как причиной возникновения вреда могут явиться действия и других лиц»[1]. Непосредственность причинно-следственной связи заключается в игнорировании нерелевантных внешних факторов истцом, выделении основной причины из нескольких имевших место.

Еще одно толкование причинно-следственной связи встречается в постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 24.10.2016 по делу № А40-24577/2016. Суд указал, что причинная связь – это объективная связь между двумя юридически значимыми явлениями как юридическими фактами (поведением и убытками) в качестве причины и следствия, а потому, оценивая указанную причинно-следственную связь, необходимо исходить из двух условий: о наличии (отсутствии) связи вообще между двумя названными условиями, а в случае её наличия – о её характере и содержании.

Представляется, что при формировании правовой позиции и истцу, и ответчику по спору о взыскании убытков следует уделить особое внимание доказыванию причинно-следственной связи, поскольку недостаточность аргументов в этой части с высокой степенью вероятности влечет за собой отказ в иске.

Эффективные способы доказывания причинно-следственной связи

Выбор способа доказывания нередко связан с особенностью спора и теми материально-правовыми отношениями, которые связывают истца и ответчика. Однако общие тенденции выделить возможно. Так, наиболее распространенными доказательствами наличия причинно-следственной связи являются:

В деле № А46-9296/2015 в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции по ходатайству истца на одном из судебных заседаний состоялся просмотр презентации, которая была призвана наглядно продемонстрировать прямую связь нарушения ответчиком требований закона и убытков истца. Впрочем, в этом деле все суды заняли позицию ответчика, отказав в удовлетворении иска. При этом сам подход истца заслуживает одобрения в силу своей креативности.

Наиболее частыми примерами споров с исследованием внесудебного заключения эксперта или проведения по делу судебной экспертизы являются дела, связанные со здравоохранением, пожарами, технологическими авариями и пр. Так, например, характерным примером является спор, в котором исследовалась система безопасности банка после произошедшего в нем хищения. С учетом специфики технической части отношений без судебной экспертизы разрешение этого спора вряд ли было бы возможным (дело № А54-3157/2014).

Следует отметить, что зачастую заключение судебной экспертизы имеет при рассмотрении споров о взыскании убытков приоритетное значение для суда (например, дело № А04-10103/2016).

В качестве итога следует отметить, что доказывание причинно-следственной связи является ключевым в спорах, материально-правовая часть которых обладает значительной спецификой или осложнена какими-либо обстоятельствами спора (сложность установления одной конкретной причины, определение верного круга влияющих факторов и пр.). Данному элементу состава убытков истец должен уделить максимальное внимание при подаче иска, а ответчик – при подготовке своего отзыва.

[1] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 26.02.2016 по делу № А40-151983/2013.

Источник

Деликтная «каша»: как не надо оценивать обстоятельства в споре о возмещении вреда, причиненного подтоплением фундамента (на примере Определения ВС РФ от 20.10.20 № 46-КГ20-7-К6, 2-572/2019).

Полезно учиться на чужих ошибках и чужих судебных спорах. Хорошей иллюстрацией этому является дело об отказе в возмещении убытков, причиненных подтоплением фундамента, отправленное ВС РФ на новое рассмотрение (Определение ВС РФ от 20.10.20 № 46-КГ20-7-К6, 2-572/2019).

Из любопытного – суть дела и позиции судов.

Истец обратился к ответчику с требованиями о возмещении ущерба, взыскании расходов на проведение экспертизы, обязании произвести ремонт резервуара для воды.

В обоснование требований Истец указал, что принадлежащий ему земельный участок в садовом товариществе периодически подвергается затоплению по причине ненадлежащего состояния резервуара для воды, расположенного напротив данного участка, что привело к разрушению фундамента строения, принадлежащего Истцу.

В дело были представлены экспертные заключения относительно причин повреждения фундамента, которые содержали следующие выводы:

«причинами возникновения дефектов конструкции фундамента на принадлежащем истцу земельном участке могут быть:

Ответчик не оспаривал факт перелива воды через верхний край принадлежащего ему металлического резервуара и факт подтопления земельного участка Истца.

Суды нижестоящих инстанций отказали в удовлетворении требований, сославшись на следующее:

Аргумент 1: отсутствие прямой причинно-следственной связи между имевшими место в летний период 2018 года подтоплениями садового участка истца из резервуара для воды, принадлежащего ответчику, и дефектами конструкций фундамента, расположенного на данном участке. В частности, суд указал, что перелив воды из металлического резервуара, принадлежащего ответчику, является вероятной, но не единственной причиной возникновения ущерба. При этом степень влияния факторов природного или иного характера на возникновение дефектов фундамента в каком-либо процентном соотношении экспертным путем не устанавливалась;

Аргумент 2: заявленная сумма в 55 тыс. рублей не может являться реальным ущербом, поскольку она указана как стоимость ремонтных работ по восстановлению несущей способности фундамента без расчета естественного износа материалов.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ направила дело на новое рассмотрение, указав на несоответствие выводов судов о том, что стоимость восстановления поврежденного имущества не определяет размер ущерба, ст. ст. 15, 1064 ГК РФ и разъяснениям, содержащимся в абз. 1,2 п. 12, 13 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25 (ППВС № 25).

ВС РФ подчеркнул, что (далее для удобства я делю позицию на логические фрагменты)

(1) «невозможность точного расчета убытков не является основанием для лишения потерпевшего права на возмещение ущерба, размер которого в таком случае определяется судом с учетом всех обстоятельств дела.

(2) Аналогичным образом невозможность точного определения степени влияния одной из совокупных причин на возникновение ущерба не должно приводить к лишению потерпевшего права на возмещение вреда…

(3) По настоящему делу факт подтопления участка истца по вине ответчика судами по существу признан, ввиду того, что ответчиком данный факт не опровергался… Каких-либо иных причин повреждения фундамента судами не установлено…. обязанность доказать отсутствие вины должна быть возложена на причинителя вреда…

(4) Нельзя согласиться и с выводами судов по поводу размера ущерба.

… в состав реального ущерба входят не только фактически понесенные соответствующим лицом расходы, но и расходы, которые это лицо должно будет произвести для восстановления нарушенного права … Если для устранения повреждений имущества истца использовались или будут использованы новые материалы, то за исключением случаев, установленных законом или договором, расходы на такое устранение включаются в состав реального ущерба истца полностью, несмотря на то, что стоимость имущества увеличилась или может увеличиться по сравнению с его стоимостью до повреждения. Выводов о том, что существует иной более разумный и распространенный в обороте способ исправления повреждений в судебных постановлениях не содержится».

Комментарий:

В целом, позиция ВС РФ заслуживает поддержки.

Однако ее явный минус в том, что

а) она почти целиком состоит из цитирования текста ст.ст. 15, 1064 ГК РФ и пунктов 12, 13 ПП ВС № 25, а также

б) содержит отдельные крайне неудачно сформулированные утверждения (пункт (3) выше), что чревато новыми ошибками.

Очевидно, если описанные в комментируемом определении ВС РФ существенные нарушения норма материального права происходят, значит, проблема, не в том, что кто-то не умеет читать статьи или забыл о разъяснения ПП ВС № 25, сформулированные общим образом.

Скорее всего, проблема в отсутствии достаточного понимания содержательных особенностей состава гражданского правонарушения и тенденций правоприменения.

Чего не хватает разъяснениям ВС РФ? Четкости формулировок и адресности и детализации комментариев. Например:

Во-первых, согласно п. 1 ст. 1064 ГК РФ любое вредоносное виновное деяние противоправно и потому влечет обязанность возместить вред в полном объеме.

В этом смысле возмещение вреда в полном объеме является принципом деликтной ответственности и обязательным условием реализации компенсаторной функции гражданско-правовой ответственности. В случае умаления или нарушения любого бллага и права на него естественным с т.з. гражданского права является восстановление нарушенных прав и интересов. Поэтому любые сложности с расчетом убытков действительно не могут служить достаточным основанием для отказа от этого принципа. Игнорирование этого является грубейшим нарушением.

Во-вторых, для привлечения к гражданско-правовой ответственности необходим состав гражданско-правового нарушения (деликта). В п. 1 ст. 1064 ГК РФ закреплено правило о генеральном деликте (то есть правиле, которое применяется всегда, если законом не установлены исключения).

Состав генерального деликта образуют четыре условия:

(1) вред, (2) противоправное деяние, (3) причинно- следственная связь (т.н. условно объективные условия) и (4) вина (т.н. субъективное условие).

В практике неоднократно обращалось на это внимание. Например:

«Необходимыми условиями для возложения обязанности возместить вред, в том числе компенсировать моральный вред, являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда» (Определение Верховного Суда РФ от 09.12.2019 N 78-КГ19-50).

Иначе говоря, деление состава гражданского правонарушения на элементы не случайно. За этим скрывается признание того, что для привлечения к гражданско-правовой ответственности необходимо оценить различные обстоятельства, каждое из которых имеет самостоятельное значение и свои правила для оценки.

Поэтому подмена в процессе квалификации одного условия другим недопустима и влечет существенное нарушение норм права. В том смысле, что равным образом создает как необоснованные предпосылки для отказа в привлечении к гражданской ответственности, так и предпосылки для неосновательного привлечения к ответственности.

В этой связи следующий комментарий ВС РФ явно некорректен: «По настоящему делу факт подтопления участка истца по вине ответчика судами по существу признан, ввиду того, что ответчиком данный факт не опровергался… Каких-либо иных причин повреждения фундамента судами не установлено…. обязанность доказать отсутствие вины должна быть возложена на причинителя вреда…» (обозначила его выше цифрой (3)).

Этот комментарий сопровождает оценку неверной позиции нижестоящих судов по таким элементам состава, как вред и причинно-следственная связь. Однако в нем причинно-следственная связь (объективное условие, которое подлежит доказыванию) подменяется виной (субъективное условие, которое презюмируется).

То есть ВС РФ так формулирует свой комментарий, что получается, если ответчик виновен, то это является доказательством причинно-следственной связи. Это обессмысливает положения закона и устоявшуюся практику его толкования в отношении элементов деликта, а равно содержательно абсурдно. Вина – это характеристика поведения субъекта, учитывая поведенческий подход к понятию вины, закрепленный в п. 1 ст. 401 ГК РФ. Причинно – следственная связь – это характеристика обусловленности последствия причиной – противоправным деянием (действием/ бездействием).

И это отвлекаясь от словесного оборота о том, что вина ответчика «судами по существу признана». Поскольку для деликта установлена презумпция вины, дополнительного признания ее судами не требуется. То, что может иметь значение в процессе спора, это признание судом необходимых и достаточных доказательств опровержения презумпции вины.

В-третьих, сложности с обоснованием причинно- следственной связи существовали всегда. В том числе потому, что

А) доказыванию подлежит не некая вселенская причинно-следственная связь, а юридически значимая причинно- следственная связь. Обычно это означает, что необходимо установить не единственность или вероятность в процентах наступления негативного последствия того или иного деяния (то, из чего как раз фактически исходили нижестоящие суды в спорном деле). Необходимо убедиться, что между причиной и следствием нет иных юридически –значимых обстоятельств, которые связь «разорвут» (например, в спорном деле, если пофантазировать, таким юридически значимым обстоятельством могли быть действия собственника фундамента, который, видя размытие грунта, решил «доразрушить» фундамент);

Б) в процессе оценки причинно-следственной связи важно использовать такие критерии, которые, насколько это возможно, лишены субъективизма со стороны оценивающего субъекта. Не случайно на уровне доктрины существуют многочисленные теории причинно-следственной связи, как раз направленные на объективизацию оценки.

Наиболее удачной из всех теорий мне представляется теория абстрактной и конкретной возможности. Не только по тому, что в ней минимизирована субъективная интервенция в выводы, но и потому, что она поддерживается вышестоящими инстанциями.

Практике на местах как раз очень не хватает пояснений относительно самого алгоритма оценки, в целом, и того, как именно оценивать причинно-следственную юридическую связь на конкретных примерах, в частности.

В этом смысле раз уж ВС РФ цитировал ПП ВС № 25, можно было бы вспомнить и об абз. 2, 3 п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7 (ПП ВС № 7), в котором содержатся разъяснения универсального характера:

«При установлении причинной связи между нарушением обязательства и убытками необходимо учитывать, в частности, то, к каким последствиям в обычных условиях гражданского оборота могло привести подобное нарушение. Если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается.

Должник, опровергающий доводы кредитора относительно причинной связи между своим поведением и убытками кредитора, не лишен возможности представить доказательства существования иной причины возникновения этих убытков».

Вот это указание на «обычность последствия», позволяющее считать наличие причинно-следственной связи доказанной, на мой взгляд, является примером использования теории абстрактной и конкретной возможности.

Абстрактная возможность – это нетипичность последствия, его экстраординарный характер по отношению к тому или иному действию/бездействию. Напротив, конкретная возможность – это обычность, типичность, ожидаемость результата.

Оценивающий наличие причинно-следственной связи субъект, по сути, задает вопрос: является ли наступившее последствие обычным для соответствующего действия, происходит ли так в большинстве случаев?

Причинно- следственная юридически значимая юридическая связь имеет место тогда, когда существует конкретная возможность.

Например, в комментируем деле у судов нижестоящих инстанций, учитывая экспертные заключения, были все условия для того, что сказать, что разрушение фундамента в оцениваемой ситуации является вполне типичным и ожидаемым следствием (что соответствует критерию «конкретной возможности»). В таком случае как раз отсутствует необходимость совершать бессмысленные действия, например, рассчитывать вероятность причинения вреда в процентах.

В- четвертых, как представляется, верное указание ВС РФ о том, что убытки должны обосновываться с разумной степенью достоверности с учетом обстоятельств (об этом говорится и в абз. 1 п. 5 ПП ВС № 7), немного «мимо кассы». Ведь аргумент нижестоящих судов сконцентрирован на другом: «заявленная сумма в 55 тыс. рублей не может являться реальным ущербом, поскольку она указана как стоимость ремонтных работ по восстановлению несущей способности фундамента без расчета естественного износа материалов».

Учитывая подобную формулировку, можно предположить, что представление у судов нижестоящих инстанций о целях возмещения вреда какое-то странное. По мысли судов получается, что в случае возмещения вреда восстановление имущественного положения должно произойти с элементами «состаривания». А это абсурдно.

Естественный износ не означает, что благо не существует или не соответствует своему функциональному назначению. Кроме того, в случае повреждения или уничтожения вещи рассуждать о степени ее естественного износа нет смысла, поскольку вещи в любом случае в том виде, в котором она существовала, уже нет. Можно предположить, что суды, вероятно, смешивают естественный износ неповрежденного блага (имущества) и расходы, которые надо понести на восстановление этого самого поврежденного блага, а равно, вероятно, не проводят вообще различий между объектом и правом на этот объект. Однако в результате привлечения деликтной ответственности защищается как раз нарушенное право или интерес, что и приводит к восстановлению имущественного положения.

Источник

Отсутствие причинно следственной связи судебная практика

Об актуальных изменениях в КС узнаете, став участником программы, разработанной совместно с АО «Сбербанк-АСТ». Слушателям, успешно освоившим программу выдаются удостоверения установленного образца.

Программа разработана совместно с АО «Сбербанк-АСТ». Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Обзор документа

Определение СК по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 29 января 2015 г. N 302-ЭС14-735 Суд отменил ранее принятые судебные постановления и направил дело о взыскании убытков в виде упущенной выгоды на новое рассмотрение, поскольку суду первой инстанции необходимо оценить доводы сторон относительно размера упущенной выгоды и периода нарушения

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации в составе:

председательствующего Павловой Н.В.,

судей Козловой О.А., Маненкова А.Н.,

К участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены индивидуальные предприниматели Безродных Анжелика Анатольевна, Гаврюшенко Анастасия Дмитриевна, Драчева Елена Алексеевна, Елагина Людмила Анатольевна, Кошман Анна Васильевна, Кучеров Сергей Викторович, Михайлова Альбина Петровна, Насыров Сергей Михайлович, Потапова Елена Юрьевна, Стрелова Мария Никитична.

Общества «Вэлта» и «Промис» осуществляют предпринимательскую деятельность по сдаче в аренду торговых площадей в названном торговом центре. Вход для покупателей в торговые площади общества «Вэлта» возможен только через помещения общества «Промис», служебный вход не предназначен для прохода покупателей.

В здании торгового центра на территории общества «Промис» 08.02.2010 произошел пожар, в результате которого работа всего торгового центра была остановлена на время ремонта.

Общество «Промис» возобновило работу своих торговых помещений 03.07.2010, установив перекрытия на входных дверях, ведущих из центрального входа в торговые помещения общества «Вэлта», исключив, таким образом, возможность использования принадлежащих последнему торговых помещений.

Решением Арбитражного суда Иркутской области от 21.11.2013 по настоящему делу, оставленным без изменения постановлением Четвертого арбитражного апелляционного суда от 21.03.2014 и постановлением Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 27.05.2014, в удовлетворении исковых требований отказано.

Заявители, ссылаясь на существенное нарушение оспариваемыми судебными актами норм права, их прав и законных интересов в результате неправильного толкования и применения судами норм права, обратились в Верховный Суд Российской Федерации с заявлениями о пересмотре судебных актов в кассационном порядке.

При этом они указывают, что суды, признав доказанными все фактические обстоятельства, положенные в основание иска и являющиеся классическим деликтом, отказали в удовлетворении исковых требований, сделав необоснованный вывод об отсутствии причинной связи правонарушения ответчика с утраченными суммами арендных платежей, неверно указав при этом, что невозможность использования арендованного имущества по назначению не освобождает арендатора от обязанности уплаты арендных платежей.

Как полагают заявители, суды, по сути, освободили деликвента от ответственности, посчитав обоснованным возложение всех неблагоприятных последствий деликта не на причинителя вреда, а на третьих лиц конфликта (арендаторов и субарендаторов).

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 8.12.2014 дело передано на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации.

В письменном отзыве ответчик возражает против доводов кассационной жалобы, полагает, что оспариваемые судебные акты приняты в соответствии с нормами материального и процессуального права, а основания для их отмены отсутствуют.

Основаниями для отмены или изменения судебных актов в порядке кассационного производства в Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации являются существенные нарушения норм материального права и (или) норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод, законных интересов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также защита охраняемых законом публичных интересов (часть 1 статьи 291.11 Кодекса).

Проверив материалы дела и проанализировав доводы кассационных жалоб, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации полагает, что имеются такие основания для отмены судебных актов по настоящему делу.

Рассматривая иск по настоящему делу, суды пришли к выводу о том, что доступ арендаторов, работников арендаторов и посетителей торгового центра в помещения общества «Вэлта» возможен только по центральной лестнице здания, а перекрытие обществом «Промис» указанных входов препятствовало эксплуатации помещений, доказательств иного в деле не имеется.

При этом доводы ответчика об отсутствии противоправности в его действиях, а также об отсутствии причинно-следственной связи между его противоправными действиями по установке перегородок и прекращением доступа в помещения общества «Вэлта» в указанном торговом центре были признаны судами необоснованными как противоречащие выводам, сделанным в имеющих преюдициальную силу постановлении Четвертого арбитражного апелляционного суда от 04.05.2011 по делу № А19-16950/2010 (о том, что данные действия общества «Промис» не соответствуют установленным законом требованиям и нарушают права и законные интересы собственника помещения и арендаторов) и судебных актах по делу № А19-12527/2011 (которыми общество «Промис» признано нарушившим часть 1 статьи 14 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» в результате осуществления действий, признаваемых недобросовестной конкуренцией, и обязанным прекратить указанные противоправные действия).

Вместе с тем, суды отказали в удовлетворении исковых требований, сославшись на отсутствие оснований для взыскания с общества «Промис» убытков в виде упущенной выгоды.

При этом суды признали, что в данном случае у истцов убытков в форме упущенной выгоды как таковых быть не может, поскольку при наличии арендных отношений истцов с их арендаторами, последние не освобождаются от внесения арендной платы в любом случае, если договор аренды является действующим и не расторгнут сторонами, и не вправе в таком случае приостановить исполнение своего обязательства по внесению арендной платы, ссылаясь на пункт 2 статьи 328 Гражданского кодекса.

Следовательно, если истцы плату по договорам аренды не получили, и у них возникли убытки, такие убытки не являются следствием противоправных действий ответчика, то есть, отсутствует причинно-следственная связь между противоправными действиями ответчика и убытками истцов как одно из необходимых оснований для привлечения к гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков.

Указанный вывод суды сделали, истолковав положения пункта 2 статьи 328 Гражданского кодекса, а также разъяснения, содержащиеся в пункте 10 Информационного письма № 66, согласно которым арендатор (субарендатор) вправе не исполнять обязательство по внесению арендной платы в случае, если арендодатель (арендатор) не передал во временное владение и пользование арендатора (субарендатора) имущество, либо изъял это имущество у арендатора (субарендатора). В настоящем случае имущество было фактически передано собственником и арендаторами в аренду (субаренду), что подтверждается представленными в материалы дела актами приема-передачи к договорам аренды, а также договорам субаренды, поименованным договорами оказания услуг. Доказательств чинения каких-либо препятствий арендаторам (субарендаторам) в пользовании площадями собственником этого помещения в материалах дела не имеется, напротив, спор возник в связи с тем, что соответствующие препятствия возникли в связи с противоправными действиями общества «Промис». Однако, само по себе чинение препятствий в пользовании спорным имуществом третьим лицом не является обстоятельством, которое действующее гражданское законодательство признает основанием, освобождающим арендатора от ответственности за нарушение договорного обязательства.

Суды также не обнаружили оснований для удовлетворения исков в силу положений пункта 2 статьи 15 Гражданского кодекса, указав, что в деле отсутствуют доказательства получения обществом «Промис» доходов в результате действий, нарушивших права истцов, соответствующего довода сторонами в ходе рассмотрения дела не заявлялось.

Между тем, делая вывод об исключении у истцов убытков в виде упущенной выгоды как результата противоправных действий ответчика ввиду наличия отношении истцов с арендаторами, суды не учли следующее.

Согласно статье 15 Гражданского кодекса и в соответствии с действующей судебной практикой по её истолкованию возмещение убытков является мерой ответственности компенсационного характера, которая направлена на восстановление правового и имущественного положения потерпевшего лица, и отказом в правомерном возмещении убытков потерпевшего (кредитора) поддерживается (стимулируется) правонарушающее поведение должника (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21.05.2013 № 16674/12).

В соответствии со статьей 15 Гражданского кодекса лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков; при этом под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).

В силу указанных положений закона возмещение убытков, в том числе в виде упущенной выгоды, является мерой гражданско-правовой ответственности, применение которой возможно лишь при доказанности правового состава, то есть наличия таких условий как: совершение противоправных действий или бездействия; возникновение убытков; причинно-следственная связь между противоправным поведением и возникшими убытками; подтверждение размера убытков.

В постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» разъяснено, что к упущенной выгоде относятся все доходы, которые получила бы потерпевшая сторона, если бы обязательство было исполнено.

Соответственно, в рассматриваемом случае к упущенной выгоде относятся такие доходы, которые получили бы арендодатели при обычном ведении своей коммерческой деятельности, если бы отсутствовало учиненное ответчиком препятствие.

В ходе рассмотрения настоящего дела суды на основе представленных в дело доказательств и преюдициальных фактов установили, что противоправное поведение ответчика привело к невозможности использования истцами материальных активов (торговых помещений) для извлечения прибыли, в том числе, путем сдачи их в аренду (субаренду). В результате действий ответчика истцы вынуждены были приостановить свою обычную экономическую деятельность, утратив возможность получить доход от использования принадлежащего им имущества, который они бы получили при обычных условиях гражданского оборота, если бы их права и законные экономические интересы не были нарушены.

Следовательно, подтверждается наличие причинно-следственной связи между противоправными действиями ответчика и возможными убытками истцов.

Вывод судов о том, что такие убытки должны компенсироваться за счет арендной платы при отсутствии встречного предоставления со стороны арендодателя противоречит нормам закона и принципам гражданского права.

Согласно статье 606 Гражданского кодекса по договору аренды арендодатель обязуется предоставить арендатору имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование.

В силу пункта 1 статьи 611 Гражданского кодекса арендодатель обязан предоставить арендатору имущество в состоянии, соответствующем условиям договора аренды и назначению этого имущества.

Из указанных норм права следует, что основная обязанность арендодателя состоит в обеспечении арендатору пользования вещью, в соответствии с ее назначением.

Пунктом 1 статьи 614 Гражданского кодекса установлено, что арендатор обязан вносить арендную плату за пользование имуществом.

В соответствии с пунктом 4 статьи 614 Гражданского кодекса арендатор вправе потребовать соответствующего уменьшения арендной платы, если в силу обстоятельств, за которые он не отвечает, условия пользования, предусмотренные договором аренды, или состояние имущества существенно ухудшились.

Из системного толкования приведенных норм права следует, что договор аренды носит взаимный характер, то есть невозможность пользования арендованным имуществом по обстоятельствам, не зависящим от арендатора, освобождает последнего от исполнения его обязанности по внесению арендной платы. Поскольку арендодатель в момент невозможности использования арендованного имущества по независящим от арендатора обстоятельствам, не осуществляет какого-либо предоставления, соответственно, он теряет право на получение арендной платы.

В таком случае также нарушается принцип гражданского права о беспрепятственном осуществлении гражданских прав (пункт 1 статьи 1 Гражданского кодекса), так как отсутствие объекта аренды препятствует осуществлению прав арендатора.

Следовательно, данный довод ответчика о наличии арендных отношений между истцами и третьими лицами не может являться основанием для освобождения ответчика от ответственности. Такой довод может служить аргументом только при доказывании размера упущенной выгоды при подтверждении фактических арендных отношений и уплаты арендаторами арендных платежей даже при отсутствии встречного предоставления со стороны арендодателей.

Таким образом, необходимые условия применения деликтной ответственности в форме возмещения убытков (упущенной выгоды) в настоящем деле подтверждаются в виде 1) факта совершения противоправных действий ответчиком; 2) причинно-следственной связи между противоправными действиями ответчика и возможными убытками истцов. При таких обстоятельствах судам следовало проверить два других основания ответственности: 3) факт наличия упущенной выгоды; 4) её размер. При отсутствии проверки третьего и четвертого критериев, вывод судов об отсутствии оснований для удовлетворения исковых требований является необоснованным и противоречащим как нормам материального права, так и доказанным по делу фактическим обстоятельствам.

При проверке факта наличия упущенной выгоды судам следует оценить фактические действия истцов, которые подтверждают совершение ими конкретных действий, направленных на извлечение доходов, не полученных в связи с допущенным должником нарушением. При оценке поведения сторон судам следует исходить из принципа добросовестности сторон (пункт 3 статьи 1 Гражданского кодекса), в частности в отношениях арендаторов и субарендаторов, оценить фактор их аффилированности и его влияние на разумность и соразмерность взыскиваемых неполученных доходов, проверить, использовали ли истцы такие формы отношений в период, предшествовавший нарушению, в том случае, если оформление отношений аренды (субаренды) между аффилированными лицами истцы использовали только в спорный период, оценить не являются ли такие действия злоупотреблением правом со стороны истцов в целях увеличения размера упущенной выгоды.

Согласно действующей судебной практике лицо, взыскивающее упущенную выгоду, должно доказать, что возможность получения им доходов существовала реально, то есть документально подтвердить совершение им конкретных действий и сделанных с этой целью приготовлений, направленных на извлечение доходов, которые не были получены в связи с допущенным должником нарушением, то есть доказать, что допущенное ответчиком нарушение явилось единственным препятствием, не позволившим ему получить упущенную выгоду (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21.05.2013 № 16674/12).

Согласно пункту 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 01.07.1996 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» размер неполученного дохода (упущенной выгоды) должен определяться с учетом разумных затрат, которые кредитор должен понести, если бы обязательство было исполнено.

В целях обоснования размера упущенной выгоды судам следовало оценить бухгалтерскую отчетность за предыдущие периоды, договоры с арендаторами, банковские документы о наличии (отсутствии) финансовых перечислений от арендаторов в адрес истца.

Учитывая вышеизложенное, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации признает обжалуемые судебные акты вынесенными с существенными нарушения норм материального права и (или) норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод, законных интересов в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также защита охраняемых законом публичных интересов, в связи с чем, в соответствии с частью 1 статьи 291.11 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судебные акты подлежат отмене.

Вместе с тем, поскольку лицо, взыскивающее упущенную выгоду, должно доказать размер упущенной им выгоды (сумму неполученного дохода) и период нарушения, в течение которого извлечение доходов было для него невозможным ввиду противоправного поведения деликвента, а также принимая во внимание, что для принятия обоснованного и законного решения требуется исследование и оценка доказательств, которые возможны лишь при рассмотрении дела в суде первой инстанции, но не в суде кассационной инстанции в силу установленных процессуальным законодательством полномочий, дело подлежит направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела арбитражному суду следует учесть изложенное, исследовать и оценить доводы сторон, в том числе, относительно размера упущенной выгоды и периода нарушения.

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь статьями 291.11-291.15 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, определила:

решение Арбитражного суда Иркутской области от 21.11.2013 по делу № А19-1917/2013, постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 21.03.2014 и постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 27.05.2014 по тому же делу отменить.

Дело направить на новое рассмотрение в Арбитражный суд Иркутской области.

Настоящее определение вступает в законную силу со дня его вынесения и может быть обжаловано в порядке надзора в Верховный Суд Российской Федерации в трехмесячный срок.

Обзор документа

Истцы просили взыскать с ответчика убытки в виде упущенной выгоды. Это обосновывалось тем, что доступ арендаторов, их работников и посетителей торгового центра возможен только через помещения ответчика. А он установил перекрытия на входных дверях. В результате истцы лишились возможности сдавать торговые площади в аренду (субаренду) в период, когда отсутствовал доступ в помещения ответчика.

В иске было отказано. Но Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ направила дело на новое рассмотрение, отметив, в частности, следующее.

В данном случае к упущенной выгоде относятся такие доходы, которые получили бы арендодатели при обычном ведении коммерческой деятельности, если бы отсутствовало учиненное ответчиком препятствие.

Противоправное поведение ответчика привело к невозможности использования истцами торговых помещений для извлечения прибыли. Истцы были вынуждены приостановить свою обычную экономическую деятельность, утратив возможность получить доход от использования имущества, который они бы получили при обычных условиях гражданского оборота. Следовательно, подтверждается наличие причинно-следственной связи между противоправными действиями ответчика и возможными убытками истцов.

Суды посчитали, что арендаторы должны вносить истцам арендную плату даже в том случае, если третье лицо (ответчик) чинит препятствия в пользовании имуществом. Однако данный вывод противоречит закону и принципам гражданского права.

Основная обязанность арендодателя состоит в обеспечении арендатору пользования вещью в соответствии с ее назначением. Невозможность пользования арендованным имуществом по обстоятельствам, не зависящим от арендатора, освобождает его от внесения арендной платы. Арендодатель в момент невозможности использования арендованного имущества по независящим от арендатора обстоятельствам не осуществляет какого-либо предоставления. Соответственно, он теряет право на получение арендной платы.

В таком случае также нарушается принцип гражданского права о беспрепятственном осуществлении гражданских прав, так как отсутствие объекта аренды препятствует осуществлению прав арендатора.

Следовательно, довод о наличии арендных отношений между истцами и третьими лицами не может быть основанием для освобождения ответчика от ответственности. Такой довод может использоваться только при доказывании размера упущенной выгоды при подтверждении фактических арендных отношений и уплаты арендаторами арендных платежей даже при отсутствии встречного предоставления со стороны арендодателей.

При таких обстоятельствах судам следовало проверить другие основания деликтной ответственности (факт наличия упущенной выгоды и ее размер).

Источник