основание кирилло белозерского монастыря

Кирилло-Белозерский монастырь: как из пещеры одинокого монаха выросла великая северная обитель

Холодная пещера на берегу Сиверского озера, что на Белозерье, стала добровольным приютом для бывшего настоятеля московской Симоновой обители священноинока Кирилла. Эту глухую северную пустынь, по преданию, указала ему сама Пресвятая Богородица в 1397 году. Со временем к нему пришли ученики и здесь вырос большой Успенский Белозерский монастырь, впоследствии названный Кирилло-Белозерским. Эта обитель не только сыграла заметную роль в истории русского монашества, но и оказалась в центре знаковых событий русской истории.

Из Москвы — в пещеру

Преподобный Кирилл Белозерский, сподвижник преподобного Сергия Радонежского, стал одним из его усердных последователей, взрастивших монашеские обители в самых разных уголках Русской земли. В Белозерье Кирилл отправился вместе с собратом из московского Симонова монастыря иноком Ферапонтом, который вскоре основал в пятнадцати верстах от Успенской пустыни еще одну — Богородице-Рождественскую. Так возникли два известных белозерских монастыря — Кириллов и Ферапонтов.

Находясь в уединении посреди дикого леса, Кирилл со смирением переносил тяжкие испытания северного пустынножительства. А потом вокруг него стали собираться ученики. Вскоре неподалеку от его пещеры, на соседнем пригорке была возведена небольшая деревянная церквушка во имя Успения Пресвятой Богородицы.

Сын Димитрия Донского удельный Белозерский князь Андрей Дмитриевич, прознав про местную общину подвижников, щедро жертвовал им образа, книги и другую церковную утварь.

«Золотой век русской святости»

По мере своего развития и возрастания обе белозерские обители стали отличаться от других монашеских общин строжайшим уставом. В монастырском обиходе Кирилл был требователен к своим ученикам так же, как к самому себе.

В суровых условиях самоограничения все послушания свершались братией строго в молчании. Любые спиртные напитки в обители были вне закона, и это правило потом унаследовал устав Соловецкого монастыря. Впоследствии, после кончины Кирилла в 1427 году, дух строгого иночества и особые порядки белозерской братии позаимствовали через его учеников и другие обители Северной Руси.

По выражению историка и публициста Георгия Федотова, XV столетие стало «золотым веком русской святости», когда устремился «духовный поток из Троицы-Сергия: на юг, в Москву, в ее городские и подмосковные монастыри, и на север, в лесные пустыни по Волге и в Заволжье». На Русском Севере в этом потоке ключевую роль тогда играла как раз Кирилло-Белозерская обитель. Среди учеников преподобного Кирилла были такие монахи-подвижники, как Нил Сорский, Корнилий Комельский, Игнатий Ламский, Александр Ошевенский. Каждый из них впоследствии основал свою обитель, где соблюдался устав Кирилла Белозерского.

Вернуть князя на трон

В 1447 году в монастырь приехал помолиться великий князь Василий Васильевич, законный наследник московского престола. Незадолго до этого его двоюродный брат Дмитрий Шемяка, самочинно захвативший власть, заключил его в неволю и силой выбил клятву об отказе от великокняжеского трона. Это обязательство теснило совесть Василия Васильевича, препятствуя ему исполнить народную волю и вернуть себе законный престол.

Игумен Кирилловой обители Трифон своей духовной властью освободил великого князя от клятв, выбитых силой. Он благословил его возглавить ополчение и восстановить справедливость, что вскоре и было сделано.

С тех пор великий князь с трепетом относился к братии Белозерской обители, щедро ей покровительствовал и даже пригласил сюда духовного писателя Пахомия Логофета, чтобы тот составил житие преподобного Кирилла. Здесь работал еще и другой ученый муж — старец Ефросин, который окончательно отредактировал «Задонщину» (памятник древнерусской литературы XV века, повествующий о победе князя Дмитрия Донского в Куликовской битве 1380 года).

Расцвет монастыря

После пожара в 1497 году в монастыре начали строить каменные здания, и первым был возведен Успенский собор. К этому времени в обители собралась богатейшая библиотека, которую удалось уберечь от огня, и монастырь стал крупнейшим книжным центром Заволочья (так на Руси называли в старину Север). К началу XVII века в монастырской библиотеке имелось уже 2029 рукописей!

В XV веке в обители была возведена километровая неприступная каменная стена с восемью башнями и тремя воротами. В это время ни в одном монастыре Русского Севера не было столько каменных зданий! В XVI веке обитель расширилась еще более и разделилась на две части — большую Успенскую и малую Ивановскую на горе. К XVII веку под Кирилло-Белозерским монастырем образовалась обширная слобода из служилых и мастеровых людей, а по объему земельных вотчин он уступал только Свято-Троицкому Сергиеву монастырю.

Обитель царей. Обитель опальных

Изначально богатство и рост Белозерской обители обеспечивался за счет самых высокопоставленных покровителей. В 1528 году ее посетила великокняжеская чета — Василий III и Елена Глинская, которые горячо молились преподобному Кириллу о даровании наследника. Молитвы были услышаны, и у них вскоре родился сын Иоанн, будущий Грозный царь. В знак благодарности великий князь щедро облагодетельствовал белозерцев, и вскоре на его средства здесь выросли две каменные церкви — во имя Архангела Гавриила и в честь Иоанна Предтечи.

Сам царь Иоанн Васильевич всю жизнь горячо любил Кириллову обитель, бывал здесь не раз и однажды пожертвовал ей невиданную по тем временам сумму — 24000 рублей. Здесь он намеревался даже постричься в иноки, но сделал это перед самой смертью на московском подворье от священника Белозерского монастыря.

Тесные кельи Кирилловой обители стали местом ссылки опальной знати не только в эпоху опричнины. В разные времена здесь содержались в неволе, к примеру, гонимые бояре Владимир и Михаил Воротынские, Иван Хабаров, Василий Собакин, московский митрополит Иоасаф, патриарх-реформатор Никон, Иван Шуйский, касимовский князь Симеон Бекбулатович…

Смута и после нее

В XVII-XVIII веках братия Кириллова монастыря помогала строить Иверскую обитель на Валдае и трудилась при восстановлении Валаамской. В 1722 году Белозерье посетил император Петр I его супруга императрица Екатерина I.

Упадок

Постепенный упадок монастыря начался с 1764 года после указа Екатерины II о секуляризации церковных и монастырских земель. Лишившись крестьян и вотчин, некогда богатейшая обитель разоряется и ветшает. В 1776 году монастырская слобода официально преобразована в город Кириллов.

С приходом большевиков в 1918 году здесь были расстреляны последний настоятель монастыря архимандрит Анастасий и местный епископ Варсонофий. Новая власть упразднила обитель, а святые иконы, церковная утварь и уникальная библиотека поступили в распоряжение столичных музеев. Большинство старинных сооружений сохранились до наших дней благодаря открытию в 1924 году в разоренном монастыре Кирилло-Белозерского музея-заповедника.

Возрождение

В 1997 году часть территории обители была передана Вологодской епархии. В том же году в храме над гробом преподобного Кирилла Белозерского впервые за много лет была отслужена Божественная литургия. В настоящее время возрожденная Кирилло-Белозерская мужская обитель продолжает восстанавливаться, но до былого величия еще далеко.

Источник

Кирилло-Белозерский монастырь

К концу ХVI века на берегу Сиверского озера возник значительный монастырский город, по количеству каменных зданий сопоставимый с Троице-Сергиевым монастырем. Внутри его каменных стен расположились девять каменных церквей, колокольня, казенная палата, поварня, ледники. Монашеские кельи и окружавшие монастырь хозяйственные дворы были сперва деревянными, а населяли их многочисленные ремесленники, работавшие на монастырь: иконописцы, серебряники, резчики по дереву, кузнецы. По описи 1601 года в Кирилловском монастыре проживало около 180 человек братии.

История монастыря

Кирилло-Белозерский монастырь основал монах московского Симонова монастыря Кирилл в 1397 году. Обителью он управлял до самой смерти — более 30 лет. Первым каменным зданием монастыря был построенный в 1497 году Успенский собор, а в XVI веке рядом с ним возвели Ивановский монастырь.

Обитель богатела и разрасталась — князья и цари не скупились на пожертвования и вклады. В 1557 году в монастыре случился большой пожар, однако многие каменные строения уцелели, а в 1600 году монастырь обнесли каменной стеной с восемью башнями.

Во время польско-литовского нашествия Кирилло-Белозерский монастырь оказал сопротивление неприятелю. Впервые отряды интервентов появились в Белозерье в 1612 году: в августе того года они подошли к стенам монастыря, но на прямой штурм не решились, а только разорили монастырские дворы и слободки, вытоптали огороды. В декабре отряды под руководством пана Бобовского и полковника Песецкого снова осадили монастырь, и находившиеся в обители стрельцы, монастырские крестьяне и служки, сами монахи оказали сопротивление. Противник отошел от монастыря, но еще долго поляки, литовцы и «воровские казаки» продолжали жечь и грабить монастырские села и деревни. Около пяти лет монастырь находился под постоянной угрозой нападения и был отрезан от своих вотчин. Однако он довольно быстро оправился от разорения. Уже около 1630 года началось восстановление монастырских стен, затем выстроили ряд новых зданий.

Великая государева крепость

Самое крупное за всю историю монастыря строительство началось в 1653 году на пожертвования царя Алексея Романова. За 30 лет трудом тысяч крестьян и ремесленников была возведена Великая государева крепость, окружавшая монастырь с трех сторон. Длина стен новой крепости составляла 732 метра, высота — около 11, толщина — 7. Благодаря постройке так называемого Нового города монастырь стал одним из самых крупных в Европе, а крепость — самой мощной на Русском Севере.

1764 год стал тяжелым для монастыря: Екатерина II своим указом лишила обитель угодий и крестьян. Позже из территории монастыря образовался город Кириллов, а в крепостной стене была организована тюрьма.

Епископ Кирилловский Иоаникий в 1914 году поднял вопрос о капитальном ремонте сооружений Кирилло-Белозерского монастыря, однако началась Первая мировая война и работы пришлось отложить. В 1924 году монастырь утратил статус действующего, на части его территории создали музей, однако работы по спасению памятников обители продолжились. Особая заслуга в спасении Кирилловского ансамбля принадлежит архитектору Владимиру Данилову: под его руководством реставраторы в 1919–1940 годах спасли от разрушения Свиточную башню, Большие и Малые больничные палаты, стенопись Святых врат и другие памятники. Работы по реставрации и реконструкции монастыря продолжались и после Великой Отечественной войны.

Ансамбль Кирилло-Белозерского монастыря

Грандиозный ансамбль Кирилло-Белозерского монастыря сложился в основном за два столетия, с конца ХV до конца ХVII века. Историческая структура обители включает в себя Успенский Большой, Ивановский Малый монастыри и Новый город.

Успенский Большой монастырь

Это одна из первых каменных построек Русского Севера. Стены массивного храма разделены узкими лопатками и украшены пышными орнаментальными поясами. Такие же пояса проходят по верху апсид и барабана. Белокаменные перспективные порталы, увенчанные заостренной «килевидной» аркой, имеют характерные для московских построек бусины и «сноповидные» капители. Облик собора сильно менялся со временем: из трех порталов сохранился только один, покрытие по закомарам заменили на четырехскатную кровлю, над массивным барабаном возвели новую высокую главу сложной формы.

В 1554 году к собору пристроили придел Владимира с северной стороны — небольшой бесстолпный храм. В конце XVI века к южной стороне Успенского собора пристроили церковь Кирилла, а в 1781–1784 годах ее обновили.

В 1641 году костромские мастера во главе с Любимом Агеевым — одним из лучших художников середины ХVII века — расписали собор. В 1838 году оригинальную живопись пропитали олифой и покрыли слоем масляной живописи. В таком виде росписи собора сохранились до 70-х годов ХХ века, а сегодня их реставрируют.

Церковь Введения

К началу XVII столетия в Кирилло-Белозерском монастыре проживало около 180 монахов, монастырских слуг и послушников, и возникла необходимость в еще одной церкви с трапезной. Так появилась вторая каменная постройка на территории монастыря — церковь Введения.

Ее вместе с трапезной палатой возвели в 1519 году на месте деревянной монастырской трапезной. Стройный граненый столп церкви, увенчанный несколькими ярусами кокошников, контрастировал с суровой гладью стен массивной палаты. Ее фасады были украшены лишь небольшими окнами, обрамленными своеобразными наличниками с килевидными завершениями, и членящими стены лопатками.

Позднее трапезная неоднократно перестраивалась, и переделки исказили ее внешний и внутренний облик. Часть окон и других элементов фасада и интерьера удалось восстановить позднее в ходе реставрации.

Церковь Архангела Гавриила и Иоанна Предтечи

Московский князь Василий III в 1528 году приезжал в монастырь со второй женой Еленой Глинской — молиться о даровании наследника. И когда у царской семьи родился сын Иван, Василий III пожертвовал монастырю огромную сумму, на которую в обители построили два новых храма.

Архитектурные формы церквей Архангела Гавриила и Иоанна Предтечи значительно отличаются от Успенского собора. В них нашли отражение те новые черты, которые внесли в московскую архитектуру итальянские зодчие. Заметнее всего это проявилось в облике церкви Архангела Гавриила. На фасадной части здания выделяется развитой трехчастный карниз, опоясывающий стены по верху храма. Над карнизом — стены второго яруса с большими открытыми проемами, в которых висели колокола. Этот ярус звона венчала целая корона небольших кокошников, а в его северо-западном углу были установлены часы.

Церковь завершалась двумя главами, большой — в центре и малой — над приделом Константина и Елены. В 1638 году ярус звона перестроили в ризницу с небольшими окнами, перекрытую сомкнутым сводом.

Периметр комплекса

По периметру площади, раскинувшейся вокруг комплекса Успенского собора, находятся хорошо сохранившиеся строения XVI–XVII веков: казенная палата, архимандричьи кельи, монашеские корпуса. В северной крепостной стене до сих пор стоят казенные палаты, сушила и Святые ворота с церковью Иоанна Лествичника.

Этот комплекс начали строить еще в 1523 году. Первоначально казенная палата представляла собой небольшое двухэтажное, квадратное в плане здание. Второй этаж, вероятно, был снесен в XVI веке.

Святые ворота также сохранились до наших дней не полностью. В 1572 году над ними выстроили церковь Иоанна Лествичника, при этом первоначальное завершение памятника было утрачено. Ворота состоят из двух пролетов, их стены и своды покрыты живописью. Ее выполняли «старец Александр своими учениками со Омелином да с Никитою». Стенопись ворот частично скрыта под поздними записями.

Церковь Преображения

Церковь Преображения стоит над Водяными воротами, служившими парадным входом в монастырь со стороны озера. Ранее за ними находилась удобная небольшая бухта, в которую входили речные суда.

Барабан и своды церкви опираются не на четыре столба, как у других кирилловских храмов, а на два. Из-за этого барабан сдвинут к востоку, а не находится в центре постройки. Над юго-восточным и северо-восточным углами церкви (над приделами Николы и Ирины соответственно) есть два малых барабана. Как и церковь Иоанна Лествичника, церковь Преображения завершается тремя ярусами кокошников, которые были восстановлены во время реставрационных работ в 70-е годы ХХ века. Алтарь церкви представляет в плане прямоугольник и перекрывается тремя двухскатными крышицами, выходящими на восточный фасад в виде щипцов.

Внутри церкви сохранился четырехъярусный иконостас. Основу деисусного ряда иконостаса составляют русские святые: митрополиты Петр и Алексей, ростовские чудотворцы Леонтий и Исайя, крестившие ростовские земли. Их дополняют образы Кирилла Белозерского и Дмитрия Прилуцкого, распространявших православие в северных землях.

Келарский корпус

Почти без изменений сохранилось в Кириллове монастыре небольшое двухэтажное здание между церквями Преображения и Введения, возведенное в последней четверти XVII века. Обычно его называют домиком келаря или Келарским корпусом. На нижнем этаже по обе стороны ворот, ведущих на хозяйственный двор, расположены кельи, а на втором этаже — шесть маленьких комнат кладовых. Вход на второй этаж устроен через деревянное крыльцо с лестницей со стороны хозяйственного двора. Главный фасад здания богато украшен, хорошо сохранились наличники окон.

Поварня

Пройдя под аркой домика келаря, можно попасть на обширный хозяйственный двор Успенского монастыря. Когда-то в Кириллове монастыре были свои поварня, солодежня, погреба, кузница, оружейная палата. Часть этих строений сохранилась до наших дней. Наиболее значительное хозяйственное сооружение монастыря — сложный корпус монастырской поварни, построенный еще в XVI веке. Поварня примыкает к западной стене трапезной палаты. В настоящее время в Поварне размещается одна из экспозиций Кирилло-Белозерского музея-заповедника.

Между 1680 и 1685 годом со стороны крепостной стены к поварне пристроили новое двухэтажное здание Поваренных келий, включавшее в себя Уксусную келью, Сушило с каменным крыльцом и другие помещения. От этого здания сохранилась одноэтажная палата, на наружных стенах которой видны пяты сводов примыкавших к ней помещений. На одном из фасадов сохранились окна, украшенные характерными для XVII века наличниками.

Малый монастырь

Началом каменного строительства на территории Малого монастыря стало возведение церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи с приделом преподобного Кирилла Белозерского. Позднее вокруг нее построили невысокую каменную стену.

Долгое время Ивановский монастырь подчинялся Большому монастырю, а позднее, в XVII веке, они слились. Вскоре в Ивановском монастыре построили небольшую трапезную и церковь Сергия Радонежского с приделом Дионисия Глушицкого.

В конце XVI века над церковью выстроили ярус звона. В Ивановском монастыре кроме церквей имелись и деревянные кельи: жилых каменных покоев в нем не строили. В 1730-е годы, после пожертвования императрицы Анны Иоанновны, здесь возвели Малую больничную палату.

Местные святыни

Рядом с церквями на западном склоне Ивановской горки находятся еще два сооружения — местные святыни: часовня и сень над землянкой Кирилла. Клетскую деревянную часовню, по преданию, построил сам Кирилл по приходу на Белоозеро в 1397 году. Существующая в наше время постройка более поздняя, но, по-видимому, повторяет общий характер архитектуры ХIV века.

Вторая деревянная часовня, или сень над крестом, датируется началом XVIII века. По преданию, ее поставили на месте, где когда-то была «келья ископанная в земле преподобным Кириллом». Ныне существующий крест возвели в 1994 году во время реставрации деревянной сени.

Источник

История монастыря

Летом 1397 года на берегу Сиверского озера появились два инока московского Симонова монастыря — Кирилл и Ферапонт. Они прошли долгий путь, преодолевая лесные чащобы, болота и реки. Конечное место путешествия было известно Кириллу зара­нее, оно явилось ему в видении в одну из ночей, когда молился старец Божией Матери. Во время чтения акафиста Пречистой, когда Кирилл дошел до слов: «Странное рождество видевши, устанимся мира и ум на небо преложим», он услышал голос: «Ки­рилле, изыди отсюду и иди на Белоозеро, тамо бо уготовати мес­то, в нем же можеши спастися». Голос этот сопровождался яр­ким светом, проникавшим в окно кельи. Выглянув, Кирилл уви­дел, что сияние исходит с севера, где находилось Белоозеро. Вели­кая радость охватила Кирилла, ибо понял он, что услышала Пре­чистая молитвы его.

Вскоре после этой удивительной ночи в Симонов монастырь вернулся монах Ферапонт, совершавший по указу архимандрита хозяйственную поездку на север. Кирилл подробно расспросил Ферапонта о неведомом крае, особенно интересовало его, есть ли на Белоозере места, пригодные для пустынножительства. Фера­понт не только подтвердил, что таких мест достаточно, но и сог­ласился сопутствовать Кириллу, поскольку давно имел желание уйти подальше от московской суеты.

Для поселения монахи избрали высокий холм на берегу Сиверского озера. На склоне этого холма выкопали землянку, в кото­рой и прожили год. В 1398 году Ферапонт оставил Кирилла, ушел дальше на север, где облюбовал место для собственного монастыря, названного впоследствии его именем.

Уже при жизни основателя началось освоение двух близлежа­щих холмов на берегу Сиверского озера и строительство дере­вянных храмов, келий, служебных помещений, ограды, которые в последующие два столетия сменили каменные строения. Но местоположение основных монастырских территорий, собора, принципы формирования монастырского комплекса осуществля­лись в строгом соответствии с местом, определенным некогда ос­нователем.

После преставления преподобного Кирилла в 1427 году его обитель стала местом постижения многих заветов иноческого существования и пострижения многих основателей северных монастырей: Нила Сорского, Корнилия Комельского, Александ­ра Ошевемского, Игнатия Ломского.

Первое каменное сооружение монастыря – Успенский собор, был возведён в 1497 году. Строительство собора происходило в условиях сложного идей­ного конфликта. Уже при игумене Трифоне (1435—1447), сняв­шем с Василия Васильевича Темного клятву не искать московского княжения, в монастыре началось противостояние сторонников за­поведанного основателем устройства монастырской жизни и но­вой братии, стремившейся к послаблению строгого устава и увели­чению монастырских владений. Это монастырское несогласие дос­тигло своей кульминации в 1483 году, когда 15 больших старцев на полгода ушли из монастыря без дозволения игумена. В конфликт был вынужден вмешаться белозерский и верейский князь Михаил Андреевич, удаливший игумена Серапиона (1482—1484 гг.). Но­вый игумен Гурий Тушин (1485 г.) пошел еще дальше: он возвратил великому князю деревни, пожалованные предшественнику. Монастырское управление перешло к нестяжателям, идеям которых непродолжительное время сочувствовал и великий князь. Более тридцати лет, с 1482 года по 1514 год, монастырь не делал никаких земельных приобретений.

Нестяжательство, возникшее как духовное течение, нашло сочувствие во многих монастырях Заволжья, но влияние его бы­ло непродолжительным. Уже во второй четверти XVI века актив­ная хозяйственная деятельность Кирилло-Белозерского монас­тыря возобновилась с новой силой. Земельные владения монас­тыря растут год от года и распространяются на 16 уездов государ­ства. К концу столетия монастырю принадлежала большая часть земель Белозерья, а к середине XVII века он входит в число круп­нейших землевладельцев России. Хозяйственному процветанию в значительной степени содействовало относительно позднее закрепощение монастырских крестьян: на них не распространя­лись государственные повинности, что давало дополнительные возможности для развития сельского хозяйства, ремесленного производства, торговли. Экономической стабильности немало способствовало и неизменное благоволение со стороны москов­ских государей, родовитых бояр и князей. Уже хрестоматийны­ми стали перечисления бесчисленных обильных вкладов царя Иоанна Грозного и его приездов в Кирилло-Белозерский монас­тырь, немало щедрых пожертвований получила обитель от кня­зей и бояр Старицких, Шереметьевых, Телятевских, Воротын­ских, Одоевских и многих других.

Монастырское благосостояние приобретало зримые формы в сооружении храмов, келий, служебных построек и крепостных стен. Особого размаха строительство достигло в XVI столетии, в течение которого было возведено 5 храмов из 11 отстроенных за всю историю существования монастыря. Если сооружение пер­вых храмов — Успенского собора, церкви Введения с огромной трапезной палатой диктовалось внутренними монастырскими потребностями, поскольку число братии неизменно росло и тре­бовались более вместительные летний и зимний храмы и трапе­за, то в последующее время нередко доминирующим мотивом служило желание увековечить определенное памятное событие. Поездка великого князя Василия III с женой Еленой на богомолье в Кириллов в 1528 г., когда супруги молили заступничества преподобного Кирилла пред Господом о даровании и рождении наследника, подвигла великокняжескую чету к большой щедрос­ти: монастырю была дарована тысяча рублей. На эти деньги однов­ременно строятся два храма: Архангела Гавриила — вблизи юж­ной стены Успенского собора и Иоанна Предтечи — на холме, где некогда поселились преподобные Кирилл и Ферапонт. В церкви Иоанна Предтечи сооружается придел Кирилла Белозерского. Та­ким образом, рядом с часовней, срубленной руками святого, ря­дом с земляной кельей, где подвижники жили первое время, появ­ляется храм, посвященный памяти основателя. Этот храм на вер­шине холма и возникшая через тридцать лет на склоне этого же холма церковь Сергия Радонежского стали ядром Малого Иванов­ского монастыря, где жила больная престарелая братия.

Здесь же стояли деревянные покои часто наезжавшего в мо­настырь царя Ивана Васильевича Грозного.

Основное строительство в XVI—XVII вв. развернулось на тер­ритории Успенского монастыря. Меньше чем за два столетия после кончины основателя затерянный в глухих северных лесах небольшой деревянный монастырь вырос в великолепный город, несомненно поражавший взоры паломников обилием церков­ных маковок, узорочьем башен, стен, живописностью служеб­ных построек.

Бурные события первой четверти XVII века не обошли сторо­ной монастырь. За стенами обители, с молитвами и тревогой за судьбу отечества, следили за сменами лжегосударей на московс­ком престоле, а соседний Горицкий монастырь, находившийся под покровительством Кирилловой обители, принимал под свой кров непосредственных участников происходившей в столице исторической драмы: будущего русского царя Михаила Федоро­вича, царевну Ксению Годунову, царицу Марию Нагую.

Арена военных действий все более приближалась к Белозерью. У себя на родине поляки наслышаны были о несметных богатствах Кириллова монастыря, о драгоценностях, хранимых в его ризнице. Приближение врага вынудило монастырское на­чальство пересмотреть монастырский арсенал, прикупить ору­жие и заняться починкой и укреплением крепостных стен. В 1610 году игумен Матвей (1606—1615 гг.) отдает распоряжение: «. около монастыря починивать город и вновь стены вверх при­бавлять», т.е. увеличивать высоту стен. С открытой напольной сто­роны в последующие два года возводятся укрепления Острога.

Последующие события доказали прозорливость кирилловс­ких соборных старцев. После освобождения Москвы разрознен­ные отряды польских и литовских интервентов двинулись на Се­вер, разоряя по пути города. Под их натиском пали Вологда, Белозерск, Тотьма, Сольвычегорск. 20 августа 1612 года вражеские отряды показались у стен Кирилло-Белозерского монастыря, но добычей их стали только продовольственные запасы и скот. Сильному разорению подверглись многие монастырские вотчи­ны и промысловые места. 5 и 11 декабря того же года монастырь отбил хорошо организованные приступы, а выстрелом из пушки был убит руководивший осадой пан Песецкий. Правительство не сумело помочь монастырю, организация обороны и много­летняя осада целиком легли на плечи монастырской власти, и в первую очередь, на игумена Матвея, писавшего в 1615 г. в Моск­ву о страшном разорении монастырского хозяйства: «. братия и служки побиты, иные перемучены и казна монастырская, день­ги и лошади, и хлеб, и всякие годовые запасы пойманы, а иные пожжены и оттого де ныне монастырь оскудел и братья, и служ­ки, и служебники из монастыря бредут розно, и в монастыре де им в осаде сидети не с кем» Шесть лет осады до предела истощи­ли монастырскую казну, погибла треть защитников, а в целом население Белозерского края к 1617 г. сократилось почти на 90%. Многолетняя осада и защита крепости — одна из ярчай­ших страниц не только местной, но и отечественной истории. Историки, увлеченные драматизмом борьбы за Московский престол, не сумели пока с достаточной полнотой осветить значе­ние и роль кирилловской обороны в общерусском деле спасения Руси от польско-литовской интервенции.

После изгнания интервентов монастырь не только принима­ет меры к залечиванию собственных, нанесенных войной ран, но пытается облегчить положение уцелевшего населения. Значи­тельная часть крестьянских хозяйств получает льготы по земель­ному оброку, в результате чего уже к середине 1620-х годов за­метно сократилась площадь заброшенных земель, и выросло число крестьянских дворов.

Уже через двадцать лет после войны была восстановлена эко­номическая мощь монастырского хозяйства, что позволило в на­чале 30-х гг. XVII в. начать ремонтные работы, а в 1643 т. монас­тырь приступил к новому строительству.

Опыт войны с поляками и шведами, внутренние смуты, уси­лившиеся в 1640-е гг., а также желание царя отблагодарить мо­настырь за сбережение любимого боярина Бориса Ивановича Морозова послужили причиной невиданного на севере строи­тельства новой монастырской крепости в Кириллове. Алексей Михайлович дал на строительство 45 тыс. руб. (для сравнения ска­жем, что за строительство церкви преп. Кирилла на кирилловском подворье в Вологде в эти же годы было выплачено 7 рублей). У царского любимца Морозова монастырские власти позаимствова­ли 5 тыс. рублей, тысячу четвертей ржи, двести четвертей овса «для подкорма оградных работников». После смерти Морозова по ре­шению царя долговое обязательство монастыря было погашено из средств государственной казны. Как и оборона старой крепости во времена лихолетья, так и строительство невиданного по размерам Нового города велись собственными силами.

Середина XVII века — это не только время бурного экономи­ческого развития, грандиозной стройки. В истории монастыря— это и официальное признание высокого духовного значения оби­тели: 1 августа 1649 г. монастырю было пожаловано архимандритство. Со времен основания монастырем управляли игумены и, как отмечают историки, кирилловские игумены зачастую по значимости стояли выше многих архимандритов и принимали участие в решениях земских и церковных соборов.

В 1448 г. кирилловский игумен Кассиан (1448—1469 гг.) ез­дил по просьбе великого князя Василия и митрополита Ионы к константинопольскому патриарху добиваться согласия на то, чтобы русские иерархи не ходили в Константинополь для поставления в митрополиты.

Дипломатические усилия Кассиана привели к успеху: кон­стантинопольский патриарх дал согласие на избрание русских митрополитов без участия Константинополя. Великий князь вы­соко оценил способности кирилловского игумена и через десять лет Кассиан вместе с игуменом Троице-Сергиевой Лавры был отправлен в Литву, чтобы не допустить там приема киевского митрополита Григория, поставленного Римом. Эта миссия не имела успеха, поскольку вопрос об отделении юго-западной час­ти русской митрополии был решен.

Подпись игумена Матвея стоит на грамоте, подтверждающей избрание на царствование первого царя из рода Романовых — Михаила Федоровича. Кирилловские игумены нередко получали епископские кафедры. В течение XVI и до середины XVII столе­тия 10 кирилловских игуменов были хиротонисаны в епископы Ростовской, Коломенской, Вологодской, Суздальской, Смоленс­кой епархий, а игумен Матвей в 1615 г. хиротонисан в митропо­лита Казанского. В Соборном уложении царя Алексея Михайловича и Лествице Патриарха Иоасафа кирилловский игумен зани­мал 13-е место, а честь соборных старцев Кириллова монастыря стояла на втором месте после старцев Троице-Сергиевой Лавры.

Удаленный от столицы, окруженный стенами монастырь с конца XV в. становится местом ссылки. Междоусобицы и прид­ворные интриги приводят в монастырские стены князей Вороты­нских, бояр Шереметьевых, друга и советника царя И. Грозного Селивестра, царя Симеона Бекбулатовича, митрополита Иоасафа и многих других известных в русской истории лиц. Но самого знатного своего узника монастырь узрел в 1676 г., когда после де­сятилетнего пребывания в Ферапонтове в Кириллов перевели шестого русского патриарха Никона. Бывший «собинный» друг царя Алексея Михайловича, реформатор русской церкви в 1666 г. церковным собором, созванным по желанию царя, был лишен патриаршего сана и отправлен в ссылку на Белоозеро. Содержа­ние бывшего патриарха, не сумевшего смириться с положением простого чернеца, в основном ложилось на Кирилле-Белозерский монастырь даже в пору его пребывания в Ферапонтове. В 1681 г, уже тяжело больной Никон получил разрешение возвратиться из ссылки, но по дороге скончался и был похоронен с почестями в основанном им Ново-Иерусалимском Воскресенском монастыре.

По монастырской описи 1601 г. в Кирилловском монастыре проживало около 180 человек братии, но население монастыря, кроме монахов, составляло значительное число послушников и мирских людей. Огромное монастырское хозяйство, земли и промысловые места которого были раскиданы во многих уездах средней и северной Руси, требовало привлечения целого штата для управления.

В начале XVII в. управление монастырскими крестьянами и исправление всех государственных повинностей контролирова­ли мирские лица, именуемые «слугами», их было более 80 чело­век. Кроме чиновников, монастырь нанимал большое число (иногда до 400 человек) служебных и мастеровых людей, исправ­лявших разные работы в подмонастырском хозяйстве. Вокруг монастыря располагались мастерские, где трудились кузнецы, токари, сапожники, портные, резчики по дереву и прочий масте­ровой люд. Население монастыря и подмонастырья значительно увеличивали призреваемые нищие, больные, престарелые миря­не, которых порой собиралось более 100 человек. Они жили, как правило, в монастырских больничных палатах и богадельнях.

Уже в конце XVI в. в монастыре сложилась система управле­ния, сохранявшаяся до 1764 г.

Во главе монастыря стоял игумен (с 1649 г. — архимандрит), разделявший власть с 10-ю соборными старцами, в числе кото­рых наиболее значительную роль играли келарь, казначей, стро­итель, житник и ризничий. Каждый соборный старец имел свои обязанности: келарь — второе лицо после игумена, обычно, заме­щал последнего во время отсутствия, осуществлял наблюдение за внутренней и внешней хозяйственной жизнью монастыря; каз­начей отвечал за сохранение казны, состоявшей не только из де­нежных средств, но и другого монастырского имущества; строи­тель вовсе не руководил строительством, о чем, казалось бы, гово­рит название должности, а имел большой и не вполне опреде­ленный круг обязанностей, включавших и управление Афанасье­вским подворьем в московском Кремле, и замещение игумена в некоторых случаях; житник принимал, выдавал и вел учет хлеб­ным запасам, а ризничий хранил многочисленную драгоценную церковную утварь: священные сосуды, шитые пелены, употребляемые при богослужении, ризы, кресты-мощевики, книги в до­рогих окладах.

Сформировавшаяся к XVII в. большая монастырская библио­тека потребовала учреждения должности старца — книгохранителя, эти обязанности выполнял кто-либо из монахов, облечен­ных священным саном — священник или дьякон.

Библиотека Кирилле-Белозерского монастыря вполне заслужен­но имела славу богатейшей книгохранительницы Руси. Уже в конце XV в. здесь был составлен один из первых книжных каталогов, вклю­чавший 212 названий, в числе которых знаменитые «Задрнщина» и «Повесть об Александре Македонском». К середине XVII в. библио­тека насчитывала чуть менее двух тысяч книг. Редкие издания и ру­кописи начали вывозить из Кириллова уже в XVII в.

Так, в 1639 г. патриарх Иоасаф потребовал передать в библи­отеку Печатного двора 34 книги, через год туда же запросили Прологи и Минеи. Кирилловские рукописи и печатные издания в XVII—XVIII вв. вывозили в Новгород, Москву, Санкт-Петер­бург, Киев.

Но ни мощные стены, ни признание духовной, просвети­тельской роли Кирилло-Белозерской обители не могли уберечь ее от сложных и болезненных преобразований, с которых начал­ся для России XVIII в.

Особенно тяжелым для монастыря стал 1764 г., когда был из­дан императрицей Екатериной II указ о духовных штатах. Только благодаря своей известности и прошлой славе монастырь по­лучил содержание первоклассного монастыря, но его, разумеет­ся, не хватало на поддержание рушащихся строений. В том же году в монастыре случился очередной пожар, повредивший мно­гие келейные корпуса и другие здания. Неудивительно, что посе­тивший в 1791 г. монастырь секунд-майор Петр Челищев опи­сывает картину крайней нищеты и запустения.

Уже в первой половине XVIII в. в монастыре снимали поме­щения городское казначейство и духовное училище, в 1764 г. мо­настырь сдал в аренду ряд келий, палат и подклетов под хранение соли, хлеба, вина, позднее здесь же появились два соляных магазина. По-видимому, в начале XIX в. монастырь выделил по­мещение для городской тюрьмы. Существование последней выз­вало большое возмущение со стороны архимандрита Иакова, назначенного настоятелем Кирилло- Белозерокого монастыря в 1866 г.

Имевший превосходное духовное образование и опыт препо­давательской работы архимандрит Иаков горел желанием воз­родить жизнь в Кириллове на основах строгого устава преп. Ки­рилла. Поэтому первой его заботой стало выведение из стен мо­настыря чужеродных учреждений. После нескольких лет насто­ятельных прошений архимандрита городскую тюрьму в 1876 г. из монастыря убрали, но уже в следующем году в караульном по­мещении при Казанской башне поселили пленных кавказцев. Немало усилий приложил Иаков и к переводу духовного учили­ща из монастырских стен в город, он не только хлопотал перед высоким начальством, но дал собственные средства на строи­тельство училищного здания, окончание строительства которого ему увидеть не довелось.

На его долю выпали заботы по приведению монастыря в бла­гопристойный вид в связи с празднованием 500-летия со дня ос­нования в 1897 т. Архимандриту Иакову пришлось очень долго хлопотать о получении дополнительных средств на ремонты, но основные работы начались уже после его смерти. Был наведен порядок в Успенском соборе: заново позолотили иконостас, про­мыли и прочистили серебряные оклады икон, царских врат, очистили от пыли настенную живопись, паникадило и подсвеч­ники. Поправили аварийные участки стен, деревянные ограды, побелили башни.

Юбилей праздновали в день памяти основателя монастыря 9 июля по старому стилю.

Во многих епархиальных центрах появляются церковные древлехранилища. Императорская археологическая комиссия, Новгородское церковно-археологическое общество осуществля­ет ряд начинаний, связанных с собиранием памятников церков­ной археологии и старины.

В 1880 г. древности Кирилло-Белозерского монастыря по просьбе новгородского губернатора осматривал академик П.Н. Петров. Через два года в Новгород были переданы большие монастырские пушки.

Проблемы сохранения архитектурных памятников очень остро встали в Кирилле-Белозерском монастыре. На протяже­нии полутора столетий монастырь не имел средств для крупных поддерживающих ремонтов. Запас прочности многих зданий был нарушен колебанием уровня воды в Сиверском озере, кото­рое после завершения строительства в 1829 г. Северо-Двинской водной системы превратилось в водохранилище.

В 1911 г. архиепископ Новгородский и Старорусский Арсе­ний, объезжая епархию, посетил и Кирилло-Белозерский монас­тырь. Маршрут и впечатления от поездки один из его спутников описал в отчете, опубликованном в «Новгородских епархиаль­ных ведомостях». Состояние знаменитой обители вызвало у ав­тора отчета невеселые размышления: «Многие древние здания монастыря ныне представляют руины, грустно видеть, как безвозвратно гибнет самобытное творчество русского народа. Нельзя иначе, как с болью сердца, смотреть на разрушения стен обите­ли, когда-то оставшихся нерушимыми даже при осаде ее непри­ятелем. Не враг разрушает памятники нашей истории и славы, а мы сами — своим невниманием, непониманием важности прошлых жизненных явлений. Особенно сильному разруше­нию. подверглись стены и башни. Так, Свиточная башня, мож­но сказать, доживает последнее свое время и на глазах многих знатоков гибнет с часу на час и очень скоро должна сделаться ру­инами частью на земле, частью в озере.

Но не только эта башня, а почти вся линия стены вдоль бере­га озера заметно разрушается. Местами части стен (особенно это заметно позади настоятельского корпуса) уже представляют груду кирпичей; а те галереи стен, по которым когда-то братия совершала крестные ходы — теперь, увы, представляют собою в своем разрушении нечто ужасное для любителя старины. Взоб­равшийся на них турист рискует быть засыпанным под грудой кирпичей, вот-вот так и грозящих ему ежеминутной гибелью от малейшего сотрясения и неосторожного хождения по ним. А ос­тальные Кирилло-Белозерские здания, за исключением темных комнат, что представляют собою?! Они предоставлены стихиям, всюду грязь, сырость. Конечно, наличных средств монастыря те­перь не станет на приведение в порядок векового запущения».

Епископ Кирилловский Иоаникий поставил в 1914 г. перед Новгородской духовной Консисторией вопрос о капитальном ремонте старинных сооружений. На заседании Новгородского церковно-археологического общества в феврале того года члены Совета признали необходимость срочного ремонта. Тогда же вопрос о поддержании ценнейших Кирилловских памятников рассматривался в Государственной думе при обсуждении сметы Святейшего Синода. Хозяйственному управлению Синода было предложено принять безотлагательные меры к спасению от раз­рушения памятников Кирилло-Белозерского монастыря. Начавшаяся война, а затем события 1917 г. не позволили осуществить намеченные планы.

В апреле 1918 г в Кирилловском уезде началась национализа­ция церковного имущества, и в первую очередь, земельных уго­дий храмов и монастырей, а затем и церковного имущества. 1 мая 1918 г. комиссия Кирилловского Исполкома начала опись монастырского имущества, за которой последовали многочис­ленные изъятия преимущественно предметов, содержащих дра­гоценные металлы и камни. Попытки архимандрита Варсонофия уберечь монастырь от разграбления и резкие высказывания по поводу декрета об отделении церкви от государства послужи­ли поводом для его ареста. Против архимандрита было сфабри­ковано дело и 15 сентября 1918 г. архимандрит Варсонофий и игуменья Ферапонтова монастыря Серафима были расстреляны под г. Кирилловым. Такая же участь постигла и последнюю игу­менью Горицкого монастыря Зосиму, ее дважды арестовывали и расстреляли в 70-летнем возрасте по решению тройки УНКВД в 1937 г.

Кирилло-Белозерский монастырь после расстрела архиманд­рита Варсонофия продолжал жизнь еще в течение 5 лет, его нем­ногочисленные насельники жили под страхом репрессий, кото­рые могли обрушиться в любой миг.

В октябре 1924 г. местная власть приняла решение об оконча­тельном закрытии монастыря и создании на его территории му­зея.

Источник