Комиссия по учреждению народных училищ при екатерине 2
Как Екатерина II заботилась о народном просвещении
Как Екатерина II заботилась о народном просвещении
27 февраля 1781 года, ровно 235 лет назад, Екатерина II дала старт реформе образования: в Санкт-Петербурге открылись «городские школы». В последующие годы их пример использовали для создания сети народных училищ — первой по-настоящему масштабной и единой сети образовательных учреждений в истории России. Также эти реформы завершили собой почти столетний период экспериментов со средним образованием в России.
Век XVIII традиционно называется Эпохой Просвещения — временем признания свободного человеческого разума главной преобразующей силой природы. В русском языке значение слова «просвещение» очень близко к образованию. В России так оно и было: XVIII столетие можно в равной степени назвать Эпохой Просвещения и эпохой образования.
Петр Первый в начале века заложил основания светской системы образования, но она была хаотичная и тяжеловесная. Фактически каждое государственное ведомство имело свои учебные заведения, программы которых не пересекались между собой. В 1750-е годы, во времена правления дочери Петра Елизаветы, Иван Шувалов и Михаил Ломоносов предприняли масштабную попытку реформы образования, которая заключалась в создании единой многоступенчатой сети образовательных учреждений: уездные школы, губернские гимназии и университеты в больших городах.
Смерть Елизаветы Петровны остановила реформу в самом начале, и больше чем на десять лет она была отложена.
В 1760-е годы учебные заведения, подвергшиеся централизации в предшествующее десятилетие, снова были «растащены» ведомствами. Сама же императрица действовала очень осторожно, подчас нерешительно. Крупнейшим достижением здесь можно назвать появление светского женского образования в России: в 1764 году были открыты Воспитательное общество благородных девиц и Смольный институт благородных девиц в Санкт-Петербурге.
К середине 1770-х становится очевидно, что существующая система образования не соответствует требованиям времени. Российская империя, как одна из доминирующих европейских держав, нуждалась в широком образованном слое населения. А статус просвещенного монарха, который нравился Екатерине II, требовал от нее заботы о народном просвещении. Так императрица вернулась к решению задач, стоявших перед российским образованием с 1750-х годов. После различных проб и опытов Екатерина делает решительный шаг на пути реформы образования.
27 февраля 1781 года она подписывает указ о создании «городских школ» в Санкт-Петербурге. Ключевая разница с проектом Шувалова-Ломоносова здесь была в том, что эти школы в отличие от университетских гимназий 1750-х годов ставили своей целью не столько подготовку гимназистов к университету, сколько становились инструментом по превращению образования в массовое и доступное. Если в 1750-е годы планировалось формировать систему образования по модели «один город-один университет-одна гимназия», то Екатерина настояла на создании «городской школы» в каждом районе Санкт-Петербурга. Интересной находкой в области экономики образования было требованием, чтобы сами жители района содержали эти школы.
Но, как часто бывало, начатая реформа могла так и застрять на уровне столицы, если бы на авансцене русской истории не появился человек, способный довести эту реформу до конца. Еще в 1780-м году Екатерина встречалась в Могилеве с австрийским императором Иосифом II, который хвастался перед ней успехами образовательной реформы в своей державе. Одним из ее руководителей был серб Федор Янкович де Мириево. Екатерина поспешила нанять его на работу. По приглашению императрицы в 1782 году он переехал в Россию.
У реформы появился главный менеджер, а затем и ответственный орган — Комиссия народных училищ. Янкович был не только главным экспертом по реформированию образования в России, но и практикующим педагогом-организатором. Он руководил учебными заведениям Санкт-Петербургской губернии.
Янкович предложил разделить все открывавшиеся по стране народные школы на три типа: малые (два класса), средние (три класса) и главные (четыре класса). В малых школах учили чтению, письму, арифметики, начальным знаниям по Закону Божьему и истории. В средней школьники к указанному списку получали изучение Евангелия, православного катехизиса, всеобщую историю, географию России и глубже изучали грамоту. В главной школе добавлялись всеобщая география, подробная всеобщая и русская история, геометрия, механика, физика, естествознание, основы архитектуры и рисование.
В 1786 году был опубликован «Устав народных училищ в Российской империи». Он предписывал в каждом губернском городе открыть главное народное училище. Также в больших городах открывались средние училища, а уезды были обязаны обеспечить работы у себя малых училищ. В них могли обучатся представители всех сословий, кроме детей крепостных крестьян.
Кроме того, частные пансионы и школы были уравнены с народными школами. Далее Янкович предлагал пойти на более радикальный шаг: ввести совместное обучение мальчиков и девочек. Но на столь радикальный шаг власти империи пойти уже не могли.
В 1800-х годах внук Екатерины император Александр II фактически «поженит» реформы Шувалова-Ломоносова и Янковича. После полувекового перерыва в России начнут открываться университеты, а главные училища будут переименованы в гимназии. Эта система образования в общих чертах просуществует вплоть до 1917 года.
Реформа образования Екатерины II Великой
Образование при Екатерине II
Екатерина II проводила реформу образования вдохновляясь идеями просвещения. Согласно её пониманию, для процветания государства жизненно необходимым являлось повышение качества и количество знаний у подданных. Понимая колоссальный масштаб страны и неповоротливость как государственного аппарата, так и предрассудков общества, императрица вводила новые законы постепенно. В первую очередь образовательные программы вводились для представителей дворянства и горожан. Отдельное внимание уделялось проблеме брошенных и беспризорных детей.
Причины и цели образовательной реформы
Хронология нововведений и ключевые моменты
В 1763 году Иван Иванович Бецкой был назначен главным советником Екатерины II в сфере образования – эта фигура стала основной во всех вопросах школьных реформ екатерининской эпохи.
В этом же году было организовано первое образовательное учреждение для женщин — Воспитательное общество благородных девиц, расположившееся в Петербурге при Смольном монастыре. В нём предполагалось обучение девочек с возраста 5-6 лет, преподавание им хороших манер, языков, различных художественных искусств.
Было учреждено еще одно училище для мальчиков при Академии художеств.
В 1765 открыто училище для мальчиков при Академии наук.
В 1766 году Екатерина II совместно с Бецким разработала документ «Новый устав сухопутного кадетского корпуса». Созданный под влиянием идей таких европейских просветителей, как Монтескье, Руссо и Монтень, устав предполагал 10-12 летнее воспитание детей, принятых в возрасте 5-6 лет. Особенность образовательного процесса, предлагаемого Бецким, заключалась в практически полной изоляции учеников от влияния внешней среды (были позволены лишь нечастые свидания с родственниками внутри образовательного учреждения).
Несмотря на то, что устав создавался для воспитанников кадетских корпусов, его элементы предполагалось использовать для преподавания в гражданских образовательных программах.
Согласно уставу, все предметы разделялись на четыре категории:
В 1772 году было открыто Императорское Коммерческое училище для купцов и разночинцев, а также Санкт-Петербургский Воспитательный дом.
Еще одним известным деятелем, повлиявшим на становление российского образования, стал Федор Иванович Янкович де Мариево – сербохорватский педагог, разработавший систему преподавания для славянского населения Австро-Венгрии.
Созданная по указу Екатерины II в 1782 году «Комиссия по учреждению народных училищ» разработала к 1786 году «Устав народным училищам Российской Империи».
Вводилась классно-урочная система обучения. Основой образовательного процесса полагалось воспитание в учениках добросовестности, трудолюбия и прилежания. При этом категорически запрещалось причинение физического ущерба. В качестве наказаний предпочтительнее было использовать лишение приятных вещей – прогулок, участия в совместных играх и т.д.
Согласно уставу, учреждались два типа училищ – малые и главные, кроме них существовали приходские училища.
Малые училища принимали на два года обучения. Преподавалось письмо, нумерация, рисование, чистописание – то, что должен знать грамотный человек.
Главные училища подготавливали на протяжении пяти лет по гораздо более обширной, многопредметной программе – курсы естественно-научных дисциплин, языки, архитектура и другие искусства.
Таким образом сформировалась трехзвенная структура учебных заведений для городского сословия – приходские – малые – главные училища.
Для функционирования новой системы необходимы были учительские кадры, поэтому из главного училища впоследствии выделилась учительская семинария — центр по подготовке будущих педагогов.
Екатерина II планировала запуск проекта организации сельских школ и обеспечение минимальным образованием вне зависимости от сословия или пола. Тем не менее, крестьянство так и осталось не затронутым образовательной реформой. Опасалась ли императрица недовольства дворян, или же сочла казну неспособной вынести дополнительную нагрузку – остаётся неизвестным.
Результат образовательной реформы Екатерины II Великой
Несмотря на столь существенный вклад в пропаганду культуры и знаний, нельзя назвать образовательную политику Екатерины II до конца успешной. Даже не считая оставшегося не у дел крестьянства (до 90% населения Российской Империи), большая часть дворян пользовалась услугами индивидуальных преподавателей, приглашаемых из-за границы, либо отправляли своих детей в заграничные учебные заведения. Многие приходские школы существовали только на бумаге. Главные и малые училища находились под контролем Приказов общественного призрения – хроническая нехватка средств сказывалась на качестве методических материалов и материальной базы в целом, что снижало общий уровень подготовки как учащихся, так и преподавателей.
Кроме того, императрица не допускала посягательств на собственное понимание идей просвещения. Видный деятель, публицист и издатель большей части книг (в том числе учебников) того времени — Н. И. Новиков был заточён в Шлиссельбургскую крепость по личному указу Екатерины II.
Комиссия по учреждению народных училищ при екатерине 2
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Создание системы народного образования Российской Империи
234 года назад, 8 апреля 1782 г. Екатерина II издала указ о создании «народных школ» во всех городах России – первых публичных бесплатных школ после основанных годом ранее в Петербурге.
Период правления Екатерины Великой историки, несмотря на все споры и противоречия, единогласно называют эпохой просвещенного абсолютизма. При ней появилось первое в России женское учебное заведение, ей принадлежат многие новаторские решения в сфере образования.
Первые серьезные шаги к созданию школьной системы императрица сделала еще в 1760-х годах: в 1764 году были открыты Смольный институт благородных девиц и Воспитательное общество благородных девиц. В 1766 году ею был принят новый устав Сухопутного шляхетского корпуса. Разрабатывая в 1775 году указ «Учреждений для управления губерний Всероссийской империи», она возложила на приказы общественного призрения обязанность открывать на местах училища губернского и уездного уровня.
В 1781 году императрица основала учебное заведение при Исаакиевском соборе, положившее начало целой сети школ, развитие которых было законодательно закреплено в указе от 27 февраля того же года. Год спустя 8 апреля система получила развитие по всей России.
Весь начальный период школьного образования в России связан с одним именем – Федор Иванович Янкович де Мириево.
Об этом сербе, живущем в Австрии и владеющем русским языком, императрица Екатерина II узнала в 1780 году в Могилеве от австрийского императора Иосифа II, который хвалился перед ней австрийской образовательной реформой. Де Мириево несколькими годами ранее в должности директора провинциальных училищ принимал живейшее участие в выстраивании стройной системы начальных и высших народных школ, тщательной подготовке учителей и установлении специальной учебной администрации.
Екатерине рассказы понравились, и она решила позаимствовать австрийский опыт и привить его на Русской земле. Лучшего руководителя для такого проекта, чем православный де Мириево, сложно было представить. По приглашению императрицы он переехал в Россию в 1782 году – к тому времени в Петербурге уже действовали несколько городских школ, но настоящей системы в их работе не было.
Сразу по его приезду Екатерина издала указ об учреждении Комиссии народных училищ. Возглавлял ее будущий министр народного просвещения, фаворит царицы Петр Завадовский, Янкович же состоял сотрудником-экспертом. Однако основную работу проделал именно он: составлял планы, создавал учительскую семинарию (будущий педагогический институт), переводил на русский язык учебные пособия. Комиссия ему в этом любезно «не мешала».
В течение трех лет Янкович оставался директором народных училищ Санкт-Петербургской губернии и в этой должности успел создать систему подготовки педагогов.
Позже Янкович вошел в состав комиссии об училищах при образованном в 1802 году министерстве народного просвещения, однако уже через два года навсегда оставил службу из-за чрезмерного утомления.
Внедряя в России австрийскую систему, Янкович де Мириево предложил разделить народные школы на три вида: малые (два класса), средние (три класса) и главные (четыре класса).
В малой школе детей учили чтению, письму, основам грамматики и арифметики, священной истории и катехизису. В средней школе дополнительно изучали Евангелие, пространный катехизис, правописание, всеобщую историю и русскую географию. В главной школе к этому прибавлялся четвертый, в котором преподавали всеобщую и русскую географию, подробную всеобщую и русскую историю, математическую географию, русскую грамматику с упражнениями, основы геометрии, механики, физики, естественной истории и гражданской архитектуры и рисование.
Также в 1785 году Федор Янкович де Мириево разработал положение для частных пансионов и школ, уравненных с народными. Оно гласило, что обстановка в учебных заведениях должна быть спокойной и дружелюбной: «Паче всего препоручается содержателям и учителям, дабы они в питомцах и учениках своих старались поселить правила честности и добродетели, предшествуя им в том и делом, и словами: чего ради быть им при них неотлучно и удалять от глаз их все то, что может быть поводом к соблазну. содержать, однако же, в страхе Божием, заставляя их ходить в церковь и молиться, вставая и ложась спать, пред начатием и окончанием учения, пред столом и после стола».
Помимо этого, Янкович предложил воспитывать вместе мальчиков и девочек, для которых в пансионах предусматривались бы разные комнаты. Это положение было отменено в 1804 году.
Согласно «Уставу народным училищам в Российской империи», изданному в 1786 году, предписывалось «в каждом губернском городе быть по одному главному народному училищу». В эти заведения принимали детей всех сословий, за исключением крепостных. Во главе училища стоял директор или смотритель, подчинявшийся губернскому приказу общественного призрения. В уездных городах создавались малые училища с двухгодичным сроком обучения, в губернских городах наряду с ними открывались «главные школы».
После школьной реформы 1804 года (которая совпала с отходом Янковича де Мириево от дел) главные народные училища были преобразованы в гимназии.
Почему народное просвещение не давало народу образования
18 мая 1907 года на рассмотрение II Государственной думы был внесен Проект временных правил по народному образованию, которым предусматривалась отмена всех действовавших в Российской Империи ограничений «сословного, национального и вероисповедального характера» на обучение. Его принятие могло прекратить длившиеся не один век колебания власти в вопросе, учить ли и если учить, то как долго и чему детей из непривилегированных семей.
«Вследствие решительного отказа жителей»
У каждого изменяющего жизнь процесса есть собственный могучий ускоритель. Для революции 1917 года, как считал Ленин, им была мировая война. А для слома существовавших в России веками сословных барьеров им мог стать кадровый голод. Для преобразования страны по европейскому образцу Петр I остро нуждался в квалифицированных специалистах и не только выписывал их из-за границы, но и стремился готовить их из своих подданных, невзирая на их сословную принадлежность.
Заведя в начале XVIII века «цыфирные школы» и постоянно увеличивая их количество, он в 1714 году сделал обучение в них обязательным для детей дворян, чиновников и купцов. А с 1721 года не могли уклониться от обучения в архиерейских школах сыновья священников и в армейских — сыновья солдат.
Но после смерти царя-реформатора обязательное обучение, как многие другие его начинания, постепенно сошло на нет. Даже в основанной им в Северной столице Академической гимназии наблюдался дефицит учеников: в 1728 году в нее поступило всего 26 человек. Инспектор гимназии Ф. З. Байер объяснял это тем, что знатные родители с детьми переехали вслед за императорским двором Петра II в Москву. И чтобы увеличить число учеников, в 1729 году в гимназию были отправлены сыновья нескольких солдат. Постепенно такое исключение из правил превратилось почти что в норму. В 1737 году в гимназию были присланы из полковой канцелярии Преображенского полка 19 кантонистов. А в 1749 году Академия наук просила у Военной коллегии дозволения взять в гимназию 15 малолетних учеников из петербургской гарнизонной школы. Получив ее согласие, академия поручила профессору Штелину и тогдашнему ректору гимназии Фишеру, «чтобы как возможно они старались, по их усмотрению, удобных и самых хороших и надежных к понятию наук и художеств выбрать из тех учеников пятнадцать человек». Сдача солдатских детей в гимназисты практиковалась и в последующие годы. Некоторые из них стали учеными: П. Б. Иноходцев — астрономом, В. Ф. Зуев — биологом.
Эти исключения, однако, служили подтверждением общего правила: духовное образование получали сыновья священнослужителей, военное — дворяне. Но манифест о вольности дворянству, дарованный привилегированному сословию Петром III в 1762 году, позволил дворянам не служить. И новый кадровый дефицит Екатерина II решила уменьшить способом, заимствованным в Европе. В 1775 году, учреждая губернии, императрица повелела организовать сеть школ для подданных всех сословий и возложила на приказы общественного призрения обязанность «заводить народные училища» сначала во всех городах, а позже и в многолюдных селах — для всех, кто пожелает добровольно учиться в них. Но где и на какие средства взять книги и учителей, самодержица не указала. Так что через пять лет обнаружилось, что училища почти нигде не заведены.
В 1782 году Екатерина II создала Комиссию об учреждении народных училищ, а с 1783 года в Петербурге началась подготовка учителей для них — в первом наборе было 385 человек. В августе 1786 года комиссия доложила императрице, что все готово для открытия в 25 губернских городах главных народных четырехклассных училищ. В 1788 году, после второго выпуска в Учительской семинарии, такие училища открылись и в остальных губерниях. Позже в уездных городах возникли малые (двуклассные) училища, но нередко они быстро закрывались — «вследствие решительного отказа жителей и невозможности Приказа содержать их», как докладывали чиновники.
В 1789 году в Новгородской губернии в четырех имениях были даже открыты сельские школы.
«К сожалению,— писал педагог и сотрудник Министерства народного образования А. С. Воронов,— это первое начало образования крестьян не только не имело себе подражателей, но и не было поддержано; все 4 училища, по воле учредителей их, закрылись одно за другим: училища Мягкова и Кастюриной в 1790 г., Клеопина в 1793 г. и Рыкачева в 1800 г.».
Но некоторые крестьяне, отпущенные на жительство в города, не упускали возможности обучать своих детей в народных училищах. Так, в 1801 году в этих заведениях в Санкт-Петербургской губернии и столице из 4136 учащихся 1092 были крестьянскими и солдатскими детьми. Правда, многие из них, научившись читать, учебу бросали.
«Наряду с будущими учениками заставить слушать»
Кадровый голод заставил царя-реформатора сделать учебу обязательной сначала для сыновей солдат и священников, а затем для недорослей из дворянских и купеческих семей и лично экзаменовать их
Фото: Росинформ, Коммерсантъ
Было очевидным, что необразованность дворянства и купечества и безграмотность податного населения пагубно отражаются на промышленности и сельском хозяйстве. И при Александре I главные народные училища преобразовали в гимназии, а к уездным училищам добавились приходские. О последних было сказано, что их целью является не только «приготовление желающих в уездные училища», но и «доставление детям земледельческого и других состояний приличных сведений, чтобы сделать их лучшими в физическом и нравственном отношениях, дать им точные понятия о явлениях природы и истребить в них суеверия и предрассудки, столь вредные их благополучию, здоровью и состоянию». В губернских и уездных городах, а также в селах каждый церковный приход или два вместе должны были иметь хотя бы одно приходское училище.
В течение одного года детей было положено учить чтению, письму, главным началам Закона Божия, первым действиям арифметики и читать им с объяснениями книгу «Краткое наставление о сельском домоводстве, произведениях природы, сложении человеческого тела и вообще о средствах к предохранению здоровья».
Вот только взвалили все это на священнослужителей, пообещав постепенно приготовить нужное количество учителей.
Святейший синод передал министру народного образования мнение епархиальных архиереев по поводу вмененного священникам преподавания:
«В приходских училищах назначается продолжать учение от окончания полевых работ до начала оных в следующем годе; а в показанное время священно- и церковнослужители сельские, упражняясь в земледелии, имеют следующие занятия: убирают хлеб с поля, молотят; сено, солому и дрова возят, присмотр имеют за прокормлением скота, производят починку и строение около дома, пеньку мочат, сушат, обрабатывают и возят в город избытки свои для продажи; по званиям же их занимаясь служением и требами, исправляют сверх того должности благочинных, духовников, депутатов, занимаются перепискою метрических и исповедных книг; а в случае выбытия из которого прихода священника, до определения другого, отправляют и по тому приходу служение и требы, для каковых треб, особливо где прихожане живут в разных мелких селениях и в отдаленности от церквей, бывают в отлучке по нескольку времени; почему и нет надлежащей удобности преподавать то учение самим священникам».
Архиереи считали разумным открыть школы лишь при тех церквях, где «по два и по три комплекта священно- и церковнослужителей, а особливо по таким приходам, которые по разным и отдаленным селениям не рассеяны». Если же в каком-то селе «окажется из священно- и церковнослужителей один только ученый, а прочие нимало в семинариях и училищах не обучавшиеся», архиереи обещали таких «наряду с будущими учениками заставить слушать… ибо читать и писать каждый церковник без сомнения знает, а остается только показать каждому начальные действия арифметики».
Казенным крестьянам предписали содержать училища за свой счет, а в помещичьих имениях расходы на них возложили на помещика. По этой причине в тысячах сел школы не открылись, а сотни возникших училищ не проработали и двух лет.
Исключением было приходское училище графини С. В. Строгоновой, просуществовавшее почти 10 лет в ее селе Марьино в Новгородской губернии. Она же в 1824 году открыла в Петербурге частный пансион для крестьянских мальчиков своего пермского имения, который чуть позже, после расширения учебной программы, стал называться школой земледельческой, сельского хозяйства и горнозаводских наук. В ней готовили приказчиков для имений и частных горных заводов и фабрик, а также ремесленников и хлебопашцев.
А для детей «нижних чинов и рабочих людей», трудившихся на казенных горных заводах, несколько школ было открыто еще в XVIII веке. Но в 1804 году министр финансов А. И. Васильев обратился к императору с предложением завести школы при всех двадцати заводах Уральского хребта.
«Если нужны вообще познания человеческого просвещения людям, ведущим частную жизнь,— писал министр,— то тем нужнее они людям, состоящим в службе. Нет ни одного мастерового при заводе, который бы был исключен от обязанностей, требующих отчета на бумаге, не говоря уже о том, что все действие заводское, все мастерства требуют хотя малых познаний в практическом производстве оных, коего людям, не умеющим ни читать, ни писать, никак преподать не можно».
Примером для подражания были школа для крестьянских девочек, открытая Н. С. Стремоуховым в селе Миловидово Лебединского уезда Харьковской губернии, и школа князей Шихматовых-Ширинских в Можайском уезде Московской губернии.
«Заменить народными по Ланкастеровой методе»
Поступление в Петербургский университет крепостного Никитенко, ставшего позднее профессором и академиком (на гравюре), закрыло доступ остальным крепостным не только к высшему, но и к среднему образованию
Фото: Росинформ, Коммерсантъ
Но для уездных и приходских училищ катастрофически не хватало учителей. В 1819 году специально для их подготовки открыли Учительский институт в Петербурге, который позже преобразовали в 3-ю гимназию (с педагогическим уклоном). Показательно то, что среди 12–14-летних абитуриентов, прибывших на вступительные экзамены, почти не было детей учителей. Отучившиеся в этом заведении за казенный счет обязаны были шесть лет отработать «по распределению».
В 1824 году в стране было 48 гимназий, 337 уездных училищ и не более 200 приходских. На них тратились немалые государственные средства. Но результат удручал. Например, в 1818 году в Казанском учебном округе из 4476 учащихся только 225 человек «оказали успехи». За год на заведения было потрачено 146 178 руб. Получалось, что один ученик обошелся государству в 649 руб. (учителя получали тогда 150–750 руб. в год)! Член Главного правления училищ М. Л. Магницкий, увидев, что «из всех предлагаемых предметов обучения народ брал только то, что нужно ему по гражданскому возрасту», предложил поразительное по своей честности решение: «уездные и приходские училища заменить народными по Ланкастеровой методе, сколь можно в большем количестве». Но, конечно, такое «бездуховное» образование тогда не могло быть признано властью полезным для народа, и предложение Магницкого отвергли.
А народ голосовал ногами против уездных училищ, которые часто размещались в убогих зданиях, далеко от дома; в которых работали выгнанные за пьянство семинаристы или мелкие чиновники, продолжавшие пить, прогуливать, драться. Любящие родители отдавали своих детей в дом к частному учителю, у которого они и обедали, и могли остаться в плохую погоду на ночь. В Воронежской губернии, например, было около 50 домашних школ с 480 учениками. Потом те, кто хотел учиться дальше, сдавали экзамены за курс уездного училища и поступали в гимназии.
В 1820-е годы в них стремились даже дети крестьян и солдат. В справке за 1827 год о том, «каких именно состояний дети обучаются в гимназиях», сообщалось, что в Санкт-Петербургском учебном округе среди гимназистов солдатских детей — 24, крестьянских — 21; в Харьковском округе — 18 солдатских и 5 крестьянских детей; в Казанском — 89 солдатских и 25 крестьянских детей; в Дерптском — 8 крестьянских детей; в Виленском — 65 крестьянских детей.
Солдатским детям после гимназии была открыта дорога в Медико-хирургическую академию. А образованные государственные крестьяне имели шанс перейти в мещанство, а скопив денег — и в купечество.
«Отклонят некоторых от исполнения обязанностей»
Тщательная проверка знаний учеников и выпускников сельских школ зачастую давала печальные результаты
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
При Николае I бессословность образования в России была отменена. Рескриптом от 19 августа 1827 года император запретил допускать крепостных людей к учебе в гимназиях, пока они не получат вольную от помещика. Несомненно, на появление этого документа повлияла громкая история с поступлением в Петербургский университет крепостного графа Шереметева — А. В. Никитенко, будоражившая столицу в 1825 году. Свою роль сыграл и появившийся у императора после восстания декабристов страх перед вольнодумством любого рода и изменением существующих сословных порядков, лишь усиливавшийся с течением времени.
В 1837 году несколько месяцев в Петербурге заседал под председательством действительного тайного советника М. М. Сперанского Комитет о степени обучения крепостных людей, который в итоговом рескрипте потребовал от всех помещиков, имеющих училища для крестьян, и от всех владельцев частных учебных заведений, где могли учиться крепостные, убрать из программы все ненужные предметы. Это следовало сделать, говорилось в документе, в преграждение вредных последствий, происходящих от того, что содержатели частных заведений с общими предметами средней школы, принимая туда людей низших сословий, «вводят противоречие в гражданском положении лица с умственным его образованием».
Прежде всего имелись в виду училище и школы графини Строгоновой. После появления рескрипта там из курса обучения изъяли статистику и историю, а русскую словесность заменили усиленным изучением русской грамматики. В школах при горных заводах преподавался немецкий язык, что стало считаться излишеством. Инспектор частных учебных заведений В. Я. Буняковский разъяснил позицию комитета:
«Вредное влияние некоторых предметов обучения на умы воспитанников крепостного состояния слишком очевидно, и нет надобности подтверждать эту истину какими-либо доводами; к этой категории должно отнести иностранные языки. Воспитанники, по выходе из школы, могут почерпнуть в сочинениях, писанных на иностранных языках, понятия или вовсе превратные, или по крайней мере такие, которые дадут их умам ложное направление и, может быть, отклонят некоторых от исполнения обязанностей, возложенных на них тем состоянием, в котором родились».
Во всех частных школах разных уровней и специализаций в 1837 году училось: помещичьих и дворовых крестьян обоего пола — 354, отпущенных — 331 и государственных — 135. Но и это мизерное число раздражало и пугало привилегированное сословие. Некоторые помещики стали выступать в печати с опасениями, что если крестьяне станут грамотными, то начнут читать книжки, которые испортят их нравственность или возбудят вольнолюбие, и предлагали правительству учить их лишь церковнославянской грамоте, чтобы читали только молитвы.
Но до такой крайности не дошло. За всеми крестьянами оставили право учиться не только в приходских, но и в уездных училищах. Кроме того, помещик мог отдать своего крепостного учиться в егерское Лисинское училище, в школу для образования фельдшеров при Обуховской больнице в столице, а крестьянок — в Повивальный институт при Петербургском воспитательном доме. Но право заниматься этими профессиями не освобождало от крепостной зависимости. Будучи крепостными, грамотные крестьяне могли работать и учителями в приходских училищах.
«Существуют большей частью только на бумаге»
Долгие споры о введении всеобщего начального образования привели к тому, что в Российской Империи в 1913 году школы посещало менее трети детей
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Сколько было школ в помещичьих имениях по всей стране, неизвестно. Есть цифры по государственным крестьянам: к 1 января 1844 года в 1884 сельских училищах было 89 163 ученика. Но, скорее всего, эти цифры не соответствовали действительности. Например, описывая состояние народного образования с 1840 по 1861 год в Минской губернии, где было немало казенных крестьян, подполковник генерального штаба И. И. Зеленский сообщал об училищах при православных приходах:
«Школы существуют большей частью только на бумаге, а учащиеся показываются для одной формы. Говорим это не в укор и не для унижения заслуг местного православного духовенства, а по убеждению, что большинство приходских священников, даже и при самой горячей ревности к просвещению народа, положительно не имеет никаких средств для учреждения в своих приходах училищ».
По предположению Зеленского, максимум шестая часть показанных в отчетах школ существовала на самом деле, и еще вопрос, научались ли в них чему-нибудь крестьянские дети.
«Нельзя не отдать справедливости министерству государственных имуществ в том, что оно более всех других ведомств, обществ или частных лиц заботилось о распространении образования в той части сельского населения, которая была вверена его попечению»,— писал педагог и публицист барон Н. А. Корф. Но, проверив «денежные книги» некоторых школ Александровского уезда Екатеринославской губернии, он увидел, что в 1850-е годы почти половина выделявшихся на их содержание денег разворовывалась. А проэкзаменовав учеников, убедился, что многие за два года так и не научились читать, а те, что научились, не понимают прочитанного. Поговорив с крестьянами тех сел, где приходские школы существовали десять лет и дольше, Н. А. Корф обнаружил, что грамотных среди них не более пяти человек. Учитывая потраченное за эти годы на школы, получалось, что каждый выученный грамоте в таких селах обошелся казне в 880 руб. серебром!
«Не подходят под мысль циркуляра»
После отмены крепостного права началось противостояние земских и частных сельских школ.
«Начиная с 1862 года в народе у нас все больше и больше стала укрепляться мысль о том, что нужна грамота (образование),— писал в 1875 году Л. Н. Толстой,— с разных сторон, у церковно-служителей, у наемных учителей, при обществах учреждались школы. Дурные или хорошие школы, но они были самородные и вырастали прямо из потребностей народа… в 1870 году в Крапивенском уезде, по отчетам, было до 60 школ. С тех пор как в заведывание школьного дела стали влипать более и более чиновники министерства и члены земства, в Крапивенском уезде закрыто 40 школ и запрещено открывать новые школы низшего разбора… что такое значит: воспрещение открывать школы? Это значит то, что на основании циркуляра министерства просвещения о том, чтобы не допускать учителей ненадежных (что, вероятно, относилось к нигилистам), училищный совет наложил запрещение на мелкие школы, у дьячков, солдат и т. п., которые крестьяне сами открывали и которые, вероятно, не подходят под мысль циркуляра… Нужно предоставить народу свободу устраивать свои школы, как он хочет, и вмешиваться в самое дело устройства школ как можно меньше».
Земско-министерские деятели, по мнению писателя, должны были не строить одно большое дорогостоящее училище, до которого из многих деревень не дойти, не доехать, а компенсировать крестьянам часть расходов на их маленькую местную школку и шефствовать над ее учителем. Помогите или не мешайте, настаивал писатель, получить земледельцу элементарное — научиться читать и считать.
«Земско-министерское ведомство,— писал Толстой,— или не умея, или нарочно не желая считать, подняло все школьное дело на такую высокую, дорогую, совсем чуждую народу ступень, что при той высокой цене, в которую обходится образование, не предвидится никакого выхода из этого положения, и число учащихся никогда не может увеличиться».
Но для счастливцев из крестьян, окончивших земские школы, при царе-освободителе Александре II открылись двери и средних, и высших учебных заведений. Однако после его смерти и начала контрреформ их наличие там власти вновь сочли неуместным, и в 1887 году на совещании министров внутренних дел, государственных имуществ, управляющего Министерством финансов и обер-прокурора Святейшего синода был выработан циркуляр, вошедший в историю под именем «закона о кухаркиных детях». Документ рекомендовал директорам гимназий и прогимназий при приеме детей учитывать их происхождение, таким образом «гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию».
И все же главная проблема состояла не в этом. По-прежнему миллионы детей не получали даже начального образования.
«По данным Мюлльгаля (английский статистик и публицист.— «История» ), для 1888 года,— писал русский экономист И. И. Янжул,— число взрослых лиц, умеющих писать, составляло в Германии и Скандинавии примерно 97 или 98%, в Швейцарии — 95%, в Великобритании — 90%, во Франции — 85%. а Россия занимает в этом перечне последнее место, и количество умеющих писать составляет в ней не более 16%, т. е. безграмотность массы народа сплошная».
«В правильно организованной школе»
Надежда на улучшение ситуации появилась после первой русской революции и возникновения народного представительства — Государственной думы. В 1907 году во фракции трудовиков, представлявшей интересы крестьян, был выработан Проект временных правил по народному образованию, в котором говорилось:
Проектом предлагались изъятие всех школ и училищ, включая учительские, из ведения правительства и Святейшего синода вместе с ассигнованиями на них и передача этих учебных заведений в ведение сельского и городского самоуправления.
Настолько радикальные перемены напугали не только светские и церковные власти, но и многих депутатов. Поэтому проект трудовиков, внесенный на рассмотрение законодателей 18 мая 1907 года, не рассматривался ни распущенной вскоре II Государственной думой, ни следующим составом российского парламента. Немалую роль в этом сыграло и появление альтернативного законопроекта, выработанного в правительстве, чтобы снизить общественное недовольство и сохранить управление образованием в руках государства и церкви.
Во внесенном в III Государственную думу в ноябре 1907 года проекте закона говорилось:
Примечание. В разработке школьной сети участвуют местные органы церковно-школьного управления».
Законопроект на словах предоставлял местному самоуправлению права по созданию и подержанию школьных сетей. Но утверждали планы этих сетей министерства просвещения и внутренних дел, а основой сетей должны были стать церковно-приходские школы. Только созданные этим путем сети могли получить финансирование из казны, но в проекте не оговаривалось — какое и в какие сроки. Школьные сети могли бы разделить судьбу первых народных училищ Екатерины II. Но члены Государственной думы увидели подвох и настаивали на точном и ясном установлении финансирования школьного образования.
Промежуточным результатом их прений с правительственными чиновниками стал принятый Думой и Государственным советом и подписанный 3 мая 1908 года императором Николаем II закон «Об отпуске 6 900 000 рублей на нужды начального образования», предусматривавший ежегодное выделение этой суммы из средств Министерства просвещения на начальные школы.
Но для огромной Российской Империи эти деньги были каплей в море. Поэтому комиссия по народному образованию Думы настаивала на установлении минимума суммы, на которую в течение десяти лет — срок введения всеобщего начального обучения в стране — каждый год должно было увеличиваться финансирование. Депутаты требовали, чтобы финансирование ежегодно росло на 10,5 млн руб. В Государственном совете, куда был передан одобренный думцами законопроект, возражали прежде всего против установления точного срока введения всеобщего начального образования и имели собственное мнение по его финансированию. Договориться двум палатам российского парламента не удалось, и 6 июня 1912 года Госсовет отклонил спорный закон.
Думские фракции подготовили еще три законопроекта, и 12 мая 1913 года комитет по народному образованию Государственной думы решил начать работу над их объединением воедино. Но «дальнейшего хода дело не получило».
И в самом успешном для Российской Империи году — 1913-м — в начальные школы ходили лишь 30,1% детей в возрасте от 8 до 11 лет.