что ставили главной целью своего учения схоласты
Схоластика
Может ли школьная метода стать универсальным способом познания?
Как всеобщее невежество стало причиной развития науки? Чему учили в средневековых школах? Почему в Византии было очень мало университетов? И куда заводит усердие в логике? Рассказывает Виктор Петрович Лега.
После Августина в философии наступают так называемые «темные века»: на протяжении почти 500 лет на Западе нет ни одного более или менее интересного философа, кроме, пожалуй, Северина Боэция (ок. 480 – 524) и Иоанна Скота Эриугены (815–877). Боэция называют одним из последних римлян, а Иоанна Скота Эриугену, хотя он и жил в IХ веке, часто относят уже к предтечам схоластики.
Этот период – время переселения народов, время разрушения западной части Римской империи, время становления Римской Католической церкви в современном ее виде. И время упадка философии, хотя богословие, конечно, развивалось: были интересные мыслители, интересные западные богословы. Философская мысль пробудилась в начале II тысячелетия. И она получила всем хорошо известное название – схоластика.
Но прежде, чем говорить о схоластике как явлении, рассмотрим, что значит само это слово.
Школа латыни
Слово «схоластика» происходит от латинского «schola» – «школа», и первоначально им обозначалась система школьного образования, принятая в странах Западной Европы в то время.
Почему вдруг в Западной Европе возникает такая необходимость в школах? Это не только и не столько интерес к образованию, это, прежде всего, насущная церковная задача. Дело в том, что с конца I тысячелетия Западная Европа говорит уже на совсем других языках – латынь стала языком мертвым. Страны Западной Европы, которая членится на государства, близкие к современным, населяют новые народы, говорящие на почти современных языках: французском, немецком, итальянском, английском – конечно, в древнем их варианте. Латынь никто не знает. Но Церковь консервативна, и для нее латынь остается единственным языком, на котором можно и нужно проводить богослужение. Ведь на латинском языке писали великие отцы западной Церкви: блаженный Августин, святитель Лев Великий, святитель Григорий Великий (Двоеслов), святитель Амвросий Медиоланский… На латынь переведена Библия, освященная церковным авторитетом, – так называемая Vulgata, перевод святого Иеронима Стридонского.
Система школ возникла как решение важной для Церкви проблемы – подготовки грамотных священников
Латынь никто уже не знает, но священник должен знать латынь, причем знать великолепно, знать как свой родной язык, – чтобы читать и понимать Библию; чтобы читать и понимать богословские труды, например, сложнейшие сочинения блаженного Августина; чтобы вести богослужение и понимать его. И потому возникает необходимость в массовой подготовке священников, которые хорошо знают латинский язык. Это очень важная задача.
В Византии ситуация совсем другая: там все говорят на греческом языке – а на нем говорили и апостолы, на нем написано Евангелие, на нем писали отцы Церкви. И богослужение ведется на родном языке, оно всем понятно. А если кто-то хочет читать Священное Писание, труды отцов Церкви, то достаточно выучить буквы, что можно сделать и самостоятельно, не идя для этого в школу. Поэтому уровень общей грамотности в Византии намного выше, чем в Западной Европе.
В Византии тоже возникают школы, тоже появляются образованные люди, но высшее образование распространяется не так широко, как на Западе. Почему? По той причине, что на Западе фактически на поток ставится подготовка интеллектуалов, то есть людей, которые будут заниматься только интеллектуальным трудом. Ведь выучить латынь, чтобы на этом языке говорить как на родном, – это дело не одного-двух лет, а гораздо более длительного времени – десятилетий.
Многие выдающиеся умы, замечательные богословы Запада, например Исидор Севильский, Беда Достопочтенный, продумывали, какой должна быть система образования. Но закрепилась система, предложенная Алкуином в IX веке. Она отличалась простотой, убедительностью, и она фактически действует до сегодняшнего дня.
Дорога из семи троп
В этой системе образование начиналось, конечно же, с изучения латыни и Священного Писания. На этом первом этапе давалось самое общее образование, необходимое для будущего священника. Наиболее толковые могли перейти на следующую ступень, где, по предложению Алкуина, изучались так называемые «семь свободных искусств», которые было принято делить на тривиум и квадривиум – дословно переводя, «трехпутье» и «четырехпутье».
В квадривиум входили точные науки: арифметика, геометрия, астрономия и музыка, понимаемая как гармония. А в тривиум – гуманитарные науки: грамматика, риторика и диалектика – или логика. Но диалектика несколько шире, чем логика: это искусство аргументации, искусство мышления – это самая философская дисциплина. И поэтому из всех «семи свободных искусств» диалектика получает наибольшее значение. По сути своей, это философия. Хотя с античной философией ее сравнить нельзя.
С античной философией в Европе практически не были знакомы, хорошо знали только логику Аристотеля
А проблема западного образования была в том, что с античной философией в Европе знакомы были крайне плохо: греческий язык никто не знал. Греческая литература, философия, наука – это Византия. В Византии изучают Платона, Аристотеля, Гиппократа, Птолемея… Уровень образованности и науки в Византии такой, что позволяет достойно продолжать традиции Древней Греции. На Западе же из греческой мысли знают только то, что или пересказал Цицерон, или объяснил Августин, или немножко перевел Боэций. А Боэций до своей трагической смерти – несправедливой казни (он был обвинен как участник дворцового заговора) – успел перевести только логические работы Аристотеля. И по этим логическим работам Аристотеля и судили обо всей философии Древней Греции. Поэтому философия сводилась к логике, к искусству аргументации.
Это, действительно, главное – умение мыслить.
Впоследствии ступень «семи свободных искусств» стала первым, начальным факультетом будущих университетов, который стал называться «факультетом семи свободных искусств» или попросту – философским факультетом – именно из-за превосходства диалектики среди «семи свободных искусств».
«Вершина знаний, мысли цвет»
Во-первых, несмотря на языковую разрозненность, интеллектуалы разных народов говорят на одном языке – на латыни. Они понимают друг друга, неважно, итальянец ты или англичанин. Во-вторых, в университетах работают профессионалы – те, кто действительно способен к интеллектуальному труду, кто готов посвятить этому свою жизнь. Этот факт очень важен для понимания того, почему наука впоследствии – в XVII веке – возникнет именно в Западной Европе. Не в Византии, не в славянских странах, где общий уровень образования, подчеркиваю, выше. Но там нет касты – «интеллектуальной элиты» – и нет той обширной сети университетов, которая необходима для возникновения науки. А о том, что наука не противоречит православным канонам, свидетельствует простой факт: возникнув на Западе, наука тут же распространится и на восточноевропейские страны.
Университеты строятся по единому образцу. Три факультета: медицинский, юридический и теологический.
На медицинском занимаются не только собственно медициной, врачеванием, но и познанием материального мира. Согласимся с этим: самое важное все-таки здоровье. Кстати, Галилей окончил медицинский факультет, хотя врачом он не был.
На юридическом факультете изучают все то, что относится к общественному устройству. Согласимся и с этим: главное, чтобы был мир и порядок в обществе, поэтому право необходимо.
Кто хорошо мыслит? – Тот, кто хорошо разделяет и определяет
И вершина – это, безусловно, познание Бога. Этим занимаются на теологическом факультете. Но на теологический факультет поступают те, кто только что хорошо изучил «семь свободных искусств», в числе которых диалектика. Они умеют хорошо мыслить, определять, разделять. Как говорили в те времена, «кто хорошо мыслит, тот хорошо излагает». А кто хорошо мыслит? – Тот, кто хорошо разделяет. Уметь разделить – четко дать определение какого-то понятия, отличить его от другого понятия, показать между ними связь – вот главная задача. И она преследует вполне конкретную образовательную цель, потому что преподавать на теологическом факультете богословие нужно уметь – с этим тоже согласимся. Ведь если ты неподготовленному студенту дашь почитать блаженного Августина или святителя Василия Великого, то студент вряд ли что-нибудь поймет: ему нужно прежде всё разложить по полочкам – «вот учение о Троице, это учение о Христе, это учение о Церкви, это учение о спасении внутри Церкви», то есть должна быть четкая система, для которой и используется та самая диалектика.
Ловушка логичности
Итак, теперь самое время перейти к иному, ставшему основным смыслу слова «схоластика», который часто выражается простой фразой: «философия есть служанка богословия». Да, философия выполняет именно эту роль – пока только на уровне преподавания. Она должна помочь обучать студентов – будущих священников, богословов, чтобы они четко уяснили истины христианской веры. Кстати, великолепный образец схоластической мысли дал великий восточный православный богослов преподобный Иоанн Дамаскин: его «Точное изложение православной веры» – пример изумительной схоластики в самом хорошем смысле этого слова. Опираясь на аристотелевскую философию и логику, предварительно написав «Философские главы», где он дает свое понимание Аристотеля и показывает, как нужно определять и доказывать, преподобный Иоанн Дамаскин четко и точно излагает православную веру – по главам, по параграфам. Так что образец уже был. По образцу «Точного изложения православной веры» был написан первый учебник богословия – «Сентенции» Петра Ломбардского. Так что схоластика возникает именно как стремление изложить истины христианского богословия четко, логично, доказательно. И я лично не вижу в этом ничего плохого, даже наоборот: это замечательное школьное нововведение.
Но впоследствии, через два-три века, привыкнув к такому способу изложения, многие западные богословы будут считать, что другого богословия и быть не может: богословие должно быть четким, логичным, доказательным. И это станет главным отличием схоластики от патристики, где мысль – живая, часто достигающая таких высот, что не изложишь ее в логических силлогизмах.
И потому, начиная уже с XIV века, многие западные христиане будут раздражены схоластикой – они будут мечтать вновь вернуться к патристике, к живой христианской мысли.
Время схоластики, четкого ее понимания как философского, логического изложения истин богословия – это XI–XIV века. Возникнув из простых школьных нужд, схоластика подомнет под себя всё – как говорят: «убьет живое» – в христианской мысли. И закончится тем, что начнется Возрождение, а это, прежде всего, возрождение святоотеческой мысли – не античности, а, повторюсь, именно святоотеческой мысли, раннего христианства, не искаженного схоластикой. А кто ранние отцы Церкви на Западе? Это Августин, прежде всего, а он платоник. И поэтому через Августина будет возрожден интерес к Платону, столь противоположному уже наскучившему Аристотелю с его логическими схемами.
Так когда же родилась наука?
Имена многих схоластов хорошо известны: Фома Аквинский (1225–1274), Бонавентура (1218–1274), Альберт Великий (1206–1280), Роджер Бэкон (1214–1292), Иоанн Дунс Скот (1265–1308), Уильям Оккам (1285–1347). Многие замечательные схоласты конца XIII – начала XIV века будут развивать не только богословскую, но и предвосхищать современную научную мысль. Потому что – и об этом пишут многие историки науки – наука возникла вообще-то не сразу в XVII веке, а зарождается раньше – в XIII веке. И благодатную почву для ее развития как раз и создаст система университетов и методика подготовки интеллектуальных кадров. Уже в XIII веке эта система достигнет своего совершенного статуса, и в университетских стенах будет познаваться не только истина о Боге, но и иные истины.
Начиная с XIII века появляются интересные мыслители, менее известные, чем перечисленные выше, но они внесут огромный вклад в познание материального мира: Раймунд Луллий (1232–1315), Николай Орем (1320–1382), Жан Буридан (1295–1358), Рихард из Медиавиллы (1249–1308)… Меня возмущает, когда говорят, что в средние века не занимались наукой, что Церковь якобы запрещала занятия наукой и преследовала ученых. Многие современные научные идеи возникают именно в это время. Впервые идея механического мышления, которую мы сейчас называем кибернетикой, возникла у Раймунда Луллия; идею координат, которые мы называем декартовыми координатами, сначала изложил Николай Орем, он же предложил идею вращения Земли вокруг своей оси; о необходимости занятия физикой для благоустройства нашего мира писал Роджер Бэкон, понятие импетуса, близкое к современному понятию импульса, для объяснения движения вводит Жан Буридан, а Рихард из Медиавиллы впервые высказал мысль о расширяющейся вселенной… Так что уже тогда, в XIII–XIV веках, возникает не только среда для развития науки – возникают и научные проблемы, потихоньку мыслители подбираются и к научному методу. Поэтому и Галилей, и Декарт, создатели современной науки, – в какой-то степени наследники средневековой западноевропейской учености.
Средневековая схоластика. Кто такие схоласты? Cхоластика и патристика
Средневековые схоласты также применяли философские понятия и приемы мышления, в основном античные, к христиански-церковному вероучению. Схоласты считали абсолютной истиной установленные Отцами Церкви догматы, а философию использовали преимущественно для их уяснения, обоснования и систематизации. Для доказательства бытия Божия и других религиозных догм они ипользовали логику Аристотеля.
Известные схоласты
Одним из самых ярких примеров схоластики можно назвать доказательства бытия Бога, предложенные архиепископом Ансельмом Кентерберийским (1033-1109). Иерарх считал, что, если человек может помыслить Бога как нечто совершенное, превосходящее по величине все мыслимое, значит Бог есть. Эту мысль он выразил в четырех «доказательствах»:
Все стремится к Благу — но Бог и есть Абсолютное Благо
Все ограничено и имеет некий верхний предел. Это и есть Бог.
Бытие целое по какой-то причине. Это и есть Бог.
Бог как совершенство
Самым известным систематизатором ортодоксальной схоластики был Фома Аквинский (1225-1274). Он признан наиболее авторитетным католическим религиозным философом. Католическая церковь канонизировала его в 1323 году.
Кратко и понятно о том, что такое схоластика
Спасибо что зашли на наш сайт, перед тем как начать чтение вы можете подписаться на интересную православную mail рассылку, для этого вам необходимо кликнуть по этой ссылке «Подписаться»
В обыденной жизни этим словом часто называются отвлеченные, не связанные с реальной жизнью рассуждения. Сложившееся представление вызвано, возможно, тем, что схоластика – действительно сложное, во многом отвлеченное учение. Ведь мыслители этого направления дерзают на невозможное: объяснение Божественных истин языком человеческим.
Значение слова
Латинское «scholastica» — «калька» греческого «σχολαστικόσ», «школьный». Это не случайно. Первоначально так именовали философию, преподаваемую в училищах, университетах.
Определение
Сейчас под схоластикой понимается попытка синтеза христианского богословия с рационалистической философией для «доказательства» истин веры. Это требует интеллектуальных усилий, определенных приемов, поэтому приверженцы учения особенное внимание уделяют логике.
Аристотель и восточное богословие
Существуют разные точки зрения о том, как могло появиться это направление можно ли считать первыми схоластами отцов Восточной Церкви.
«Кто чисто молится, тот богослов»
Согласно первой позиции (ее придерживается, например, современный исследователь Византии А.М.Лидов), рационалистическое осмысление веры вообще чуждо восточному христианству. Византийская цивилизация, по его словам, «воспринимала обыденный мир всего лишь как образ надмирного, невидимого, причем самое необычное, что это было реальное самоощущение людей с рыночной площади, воина, ремесленника и крестьянина, а не схоластические упражнения богослова».
По слову прп. Силуана Афонского, почти современного нам подвижника 1 пол. XX в., «кто чисто молится, тот и богослов».
Просто о сложном
Впрочем, другие авторы указывают, что необходимость доказательно объяснить истины веры подвигала многих восточных отцов на создание сочинений, где содержалось логичное, четкое изложение христианских догматов. Опыт этот приобретался борьбой с разного рода еретическими учениями, пытавшимися человеческим разумом понять невместимое: догмат о Святой Троице, о Богочеловечестве Христа, другие. На помощь святым приходили собственный духовный опыт, а еще понятный образованным эллинам язык греческой философии.
Таким образом свв. Василий Великий, Григорий Богослов, другие отцы по месту служения – области Малой Азии – именуемые «каппадокийцами», во 2 пол. IV в. создали богословское и одновременно философское, логически безупречное, объяснение догмата Святой Троицы. Не случайно сплав богословия с греческой философией именуют «каппадокийским синтезом».
Логику Аристотеля использовал для объяснения Триединства Бога монах Леонтий Византийский.;
К «схоластам» среди восточных отцов относят также прп. Иоанна Дамаскина, чей труд «Точное изложение православной веры» ясно, просто, непротиворечиво объясняет догматику. Даже до настоящего времени эта сравнительно небольшая книга дает четкие, насколько возможно – простые для понимания, ответы на многие вопросы воцерковляющихся христиан.
В чем главные отличия западной школы от восточной патристики
В то время, как христианский Восток и его, по слову церковного историка А.В.Карташова, «неугомонная греческая мысль» болели «до высочайшего воспаления» то объяснением Троичности, то – Божественной и Человеческой воль Христа, что порождало необходимость церковного ответа на разного рода ереси, Запад был какое-то время далек от подобных споров.
Школы веры
Там, где некогда было сердце Рима (Западная Римская империя окончательно разрушена нашествием «варваров» 476 г.), ныне плохо знали не только античную философию, но даже греческий язык. На Западе говорили на своих национальных языках англы, франки, готы, другие племена. Переводить богослужение на «варварские наречия» не спешили, сохраняя строгую, красивую, емкую латынь как язык молитвы. Этот-то язык следовало знать священникам – а потому понадобились школы. Учили здесь не только языку, но также догматам.
Объяснять их следовало ясно, кратко, понятно ученикам. Первоначально Запад, судя по всему, воспользовался опытом восточной патристики. Считается, что первый учебник богословия написан Петром Ломбардским по образцу «Точного изложения…» прп. Иоанна Дамаскина.
Особый путь
Но затем западное богословие пошло собственным путем. Если для Византии философский язык был лишь средством донесения до людей истин веры, то на Западе рационализирована оказалась сама вера. Восточные отцы стремились полно, точно изложить духовный опыт Церкви, тогда как на Западе постепенно пришли к тому, что опора на человеческий разум, сопряженная, конечно, с той же верой, сама по себе может дать знание Истины, даже Богообщение.
Средневековые основоположники новой системы теологии и философии
Основателями направления обычно называют двух средневековых богословов. Один из них – автор идеи богословского образования, другой –философских идей, во многом ставших основой учения.
«Учитель Средневековья» Северин Боэций (V в.) продумал образовательную систему, где которой «свободные искусства» подчинены главному – теологии; искусств Северин насчитывал 7:
Другой средневековый богослов, Иоган Скот Эриугена впервые перевел на латынь труды греческих отцов: свв. Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника и других, познакомив с ними западный мир.
Однако, опираясь на труды восточных отцов, Эриугена выдвигает идею приоритета разума в богопознании, пусть основанном на вере. Соединившись с практикой образования, разработанной Боэцием, эта идея породила схоластику как философию и как систему обучения одновременно.
Задачи и методы
Основная задача философа – поиск рациональных доказательств веры. При этом:
Опора на Библию и Предание (так называемый авторитарный принцип), а также на философию составляют так называемый схоластический метод.
Схоластика как тип мышления
Такой богослов – не столько молитвенник, подвижник, сколько мыслитель. Его благочестивое «рассуждение от ума» бьется над Божественными тайнами, а потому вопрос о том, как верно мыслить, чтобы понять Божественное – основной. Вера и разум, логика изложения истин, ее принципы – вот что занимает богослова.
В какой-то момент сами определения, дающиеся с трудом, логические схемы, становятся основным предметом не только размышления, но горячих споров, даже – многолетних дискуссий.
Спор об универсалиях
Это основная тема дискуссий схоластов во все 400 лет существования этого учения. Ум человека не иначе познает вещи, как формулируя понятия о том или другом явлении мира. Это такие понятия, как «растение», «животное», «человек» и подобные. Такие категории философы называли универсалиями. Впервые вопрос о том, о том, реально ли существуют эти универсалии как идеи, то есть нематериальные, но сущности, или это – произведение человеческого ума, поставили сначала Аристотель, а затем его ученик Порфирий. После того, как работу последнего перевел н латынь Боэций, началась бурная дискуссия.
В ней определились по крайней мере две точки зрения:
Острота полемики по поводу вроде бы совершенно отвлеченных от реальной жизни вещей объясняется просто: познать Бога разумом значит иметь понятие о Нем. Если это понятие существует как реальность, тогда Бог, к Которому стремится душа каждого верующего, познаваем. Если же эта «универсалия», как любая другая – плод «умствований» человека, тогда познание Невидимого Творца невозможно.
На какие периоды можно разделить историю развития
Чаще всего выделяют три периода, которые проходит развитие схоластики.
«Верую, чтобы понимать»
Ранний этап, с IX по XII вв. – время дискуссий, определения места разума в богопознании.
В эти годы западно-христианская мысль бьется между крайним рационализмом и полным отрицанием роли разума. Зачастую это граничило с еретическими уклонениями от христианства, особенно когда речь шла о крайних проявлениях номинализма.
В конце XI в. монах Беренгар из Тура высказывает идеи о ведущей роли созданного Господом человеческого разума в духовной жизни. При помощи логики, рассуждения, размышления можно, по его мнению, говорить даже о Таинствах. Так Беренгар говорил что при Таинстве Причастия хлеб и вино становятся Телом и Кровью Господа не реально, а «символически». Ведь изменение субстанции (сущности вещи) невозможно без изменения акциденции (ее свойств). Так как изменения свойств веществ мы не видим, следовательно, они не меняются. Учение Беренгара осуждено как еретическое дважды, в 1059 и 1076 гг.
Другой богослов, Петр Дамиани, вообще отрицал роль философии, говоря: «Моя грамматика — Христос». Впрочем, он не отвергал рациональные доводы в том смысле, как их применяли отцы Востока – для объяснения догматов. Близкая к патристике позиция не нашла, однако, поддержки католического священноначалия.
Своего рода баланс между двумя точками зрения нашел Ансельм, епископ Кентерберийский (XII в.). Именно ему принадлежит формула:
Действительно, вера Писанию – первый акт богопознания. Но необходимо задействовать также разум, данный человеку Господом.
Примером такого подхода являются четыре доказательства Бытия Божия на основе созерцания Его творения, видимого мира, а также самого мышления человека. Согласно Ансельму:
Так Ансельм решает вопрос об универсалиях в пользу реализма: существование Высшего Блага, Истины, Совершенства вполне очевидно, по слову ап. Павла, «через рассматривание творений» (Рим. 1:20).
Высокая схоластика
В XIII-XIV вв. по Европе распространяются сочинения Аристотеля, впервые переведенные на латынь. Его логика – стройная, понятная, непротиворечивая – все более очаровывает интеллектуалов.
Богословы часто именовали Аристотеля «предтечей Христовым во всем, что касается вещей естественных».
Этапом развития учения становится деятельность Фомы Аквинского, который немного иначе, чем Ансельм, формулирует, как именно может человек познать Бога.
По Фоме, знание Бога бывает сверхчувственное, даруемое Откровением, и разумное, то, которое человек может получить, познавая Создателя умом. Поэтому существует теология, как знание Откровения, и философия, как знание «от ума». Противоречить друг другу они не могут: ведь то и другое создано Богом. Поэтому универсалии – реальны, они содержатся в Божием замысле о мире и Его творениях. Человек же познает Господа, восходя от философии к высшим истинам богословия. Казалось, что найдено идеальное сочетание веры с разумом, почему XIII – начало XIV вв. именуется «высокой схоластикой».
Но уже к XIV в. рассудочное богословие перестает устраивать многих верующих, жаждущих живого богообщения, а не абстрактных рассуждений, которые его все больше подменяют.
«Бритва Оккама»
XIV-XV вв. многие считают завершающим периодом истории направления. Все чаще раздаются голоса о необходимости разделить веру и знание о материальном мире. Тем более, что к этому времени приверженцы Фомы Аквинского много сделали для изучения этого мира. Стоит назвать, например, работы францисканского монаха Роджера Бэкона по математике, без которой, по его словам, «невозможно познать небесное», оптике, химии, его же проекты науки будущего, которая поставит природу на службу человеку, доказав тем превосходство христианства.
Наконец, точку в споре реалистов с номиналистами в конце XIV в. ставит другой францисканец, Уильям Оккам. Он прямо говорит: рассудочное познание Бога – лишь создание понятной немощному разуму «картинки», вряд ли имеющей нечто общее с Высшей Реальностью. Но разум вполне может делать то, что ему по силам: изучать материальный мир.
Все рассуждения о реальности либо нереальности универсалий – бесплодная дискуссия, для изучения мира непригодная, а для высокого богословия – ничего не дающая. Говоря о ней, он произносит формулу, получившую название «бритвы Оккама»:
Это означает, что для познания мира необходим разум, но там, где он бессилен – нужна вера. Только при ее помощи возможно познание Творца. Удел же рациональной науки – работать с Его творениями.
Историческая судьба
Современные философы полагают, что на «бритве Оккама» заканчивается схоластика – дерзновенная попытка выработать метод рационального познания Бога. Богословы возвращаются к исходной точке – учению восточных отцов, которые рационального богопознания никогда не предполагали, лишь используя философию для изложения высоких истин, открывающихся живущей по Богу верующей душе христианина. Однако к этому времени рационализация богословия на Западе зашла столь далеко, а увлеченность познанием мира стала такой глубокой, что рационалистический подход вошел в плоть и кровь католического богословия.
Два пути
Духовные пути Запада и Востока давно разошлись. XIV в., ставший для католиков временем духовного кризиса, на Востоке – период расцвета исихазма, «богословия опыта», основанного на святоотеческом учении, столетиях монашеской традиции.
Примером отсутствия духовного единства служит спор свт. Григория Паламы с католическим монахом Варлаамом, выступавшим против практики «умной молитвы» исихастов. Варлаам настаивает на философском познании Творца, обличает монахов как необразованных.
Свт. Григорий же твердо говорит: спасение – не плод усилий человека, тем более – философских рассуждений, а Божий дар. А богопознание – не интеллектуальное упражнение, а жизнь с Богом, аскеза, молитва. Варлаам совершенно не понимал Григория, ведь для этого надо было не просто сделать умственное усилие, но изменить сам образ жизни, веры.
4 церковных собора, собранные с 1341 по 1368 гг. для решения вопроса о Варлааме и его учении показали: западный философский подход на Востоке неприемлем.
Мистика и рационализм
Ущербность религиозной философии давно понимали сами католики. Но, отвергая опыт христианского Востока, Запад здесь тоже во многом шел своими путями:
Впоследствии общее недовольство богословием (равно как и другими недостатками) Католической церкви приведет к Реформации именно на германских землях, откуда родом были многие пламенные проповедники христианской жизни.
Современные оценки
Отношение к направлению сейчас различно у религиозных деятелей и философов: