что случилось с дочерью аллы боссарт
Две из триады талантов: Алла и Вера Боссарт – в Чикаго!
Начну со старшей: Журналист, критик, сценарист, прозаик, поэт, жена и муза Игоря Иртеньева, прекрасная мать талантливой дочери Веры – все это Алла Боссарт. Писать о ней непросто. Главная сложность в том, что я не единственная поклонница ее талантов. Написано много и о ней, и ею самой, и ею о себе. Видео циркулируют в Интернете (с огромным количеством просмотров), есть масса текстов, интервью и комментариев. Интерес к «женщине огромного масштаба» не иссякает, так же, как не иссякает ее способность нас радовать и удивлять многими своими талантами, фирменным сарказмом и размахом личности. Интересно то, что, хотя Алла далеко не новичок в литературной деятельности, поэзией она занялась сравнительно недавно. В интервью на “Эхе Москвы” в 2015 г. она с непередаваемой интонацией (а интонациям Аллы Боссарт можно посвятить монографию) объявила себя «молодым начинающим поэтом»(!)
«Что значит, кто учил писать стихи? – добавила она, – В интеллигентных семьях обычно пишут стихи все. Ну, во-первых, папа писал стишки. Я в юности, конечно, писала какие-то любовные стишки. Все это было дико совершенно, беспомощно и безнадежно. Даже Юра Ряшенцев (Юрий Евгеньевич Ряшенцев— советский и российский поэт, прозаик, сценарист, автор текстов песен для театра и кино, переводчик. – Примечание В.П.), к которому я пришла лет 22 от роду, он, так тяжело вздохнув, сказал мне, что ну, он не советовал бы продолжать это занятие. Что не повлияло на нашу дальнейшую дружбу. Ну а потом прошли годы, как пишут в титрах. И вот появился в моей жизни Игорь Иртеньев. А, как видно, я так сильно ему завидовала, потому что это генеральное качество моей натуры, я очень завистлива вообще. Я так завидовала тому, как он ловко это вот сочиняет. И чего-то стала писать. …У меня вдруг прорезалось это совершенно каким-то вот неожиданным образом. Вдруг раз – и вышло!» – Обожаю это качество талантливых людей совершенно не зацикливаться на собственной значимости!
И умница Иртеньев добавляет к тому: «И дописалась до того – я говорю без тени иронии – что я уже стал завидовать каким-то стихам действительно. Потому что это удивительно совершенно. Просто поскольку такой поздний старт… У любого человека есть некий запас изначально поэтического вещества. И он его по мере проживания жизни расходует. Допустим, у кого-то там цистерна, у кого-то бидон, у кого чайная ложка. И у Аллы отказалось уже на шестом десятке практически неисчерпаемый, очень большой запас поэтического вещества. И она сейчас просто выдает.»
“Просто выдает.” – И как. Честное слово, мне просто уже нечего к сказанному добавить. Ну разве что напомнить всем, что 20 февраля Алла Боссарт приезжает в Чикаго с презентацией своего первого поэтического сборника «Еду я на родину», названного, кстати, по культовой песне Юрия Шевчука (а почему – спросите у Аллы 20 февраля). У нас же будет возможность послушать замечательную поэзию в авторском исполнении, задать свои вопросы, приобрести книги и получить автографы, и пообщаться друг с другом и с Аллой, а это, поверьте, мне огромное удовольствие.
Тут можно бы и закончить этот анонс, но я хочу поговорить о Вере Боссарт. Дочь, художница, талант (гены – великая вещь). А фраза «сквозь тернии к звездам» для нее не фигура речи. Из разговора с Аллой: «Вера Боссарт родилась дважды. Первый раз в 1982 году. И жила, как все московские дети из интеллигентных семей: школа, язык, хореография, спортивные секции, изостудия. Потом все побочные интересы отпали. Осталось рисование. В 12 лет поступила в художественную школу.
В 1997 случилось несчастье. Вера упала с большой высоты – с 8 этажа. День, когда она вышла из комы и врачи отменили свой приговор (травмы, несовместимые с жизнью), был ее вторым днем рождения. Последовали долгие месяцы выздоровления, семь операций, она заново училась дышать, ходить, держать предметы.
Спустя два года Вера вернулась к творчеству, окончила художественное училище. С тех пор она рисует. Много раз меняла манеру, стиль, технику. Иногда, не справляясь с депрессиями и болью, все бросала. Но в последнее время рисует непрерывно, ее графические листы насчитывают тысячи.»
В августе прошлого года в Москве с успехом прошла Верина первая персональная выставка графики. Две ее работы («Великий Гэтсби» и «Портрет Е. Рейна») приобрел Музей современного искусства в Москве. Затем были успешные выставки в Киеве, Львове, Израиле. В Америке ее работы будут показаны в первый раз. – Большая удача для Чикаго!
Воспоминания о Львове
Когда ее рисунки прибыли несколько дней назад, я разложила их на столе и надолго погрузилась в эти странные, беспокойные, говорящие линии. Описывать рисунок – занятие неблагодарное, но все же попробую.
Вера абсолютно и беззащитно искренна. То, что она рисует, идет изнутри, и это “нечто” для нее чрезвычайно важно выразить. Эти работы полностью индивидуальны. Вера экспериментирует в разных техниках и манерах рисунка, но выбор их определяет ее собственная концепция. С другой стороны, ее рисунки концептуальны в самом что ни на есть трендовом смысле: Они несут в себе интеллектуальный посыл. Персонажи их живут и дышат, им хочется сочинить жизнь, и это легко сделать. Явно и то, что Вера совершенно не ставит себе задачу следовать какому-либо тренду. Можно спорить о технике и исполнении – как же без этого? Но нельзя отрицать простой факт: работы Веры Боссарт вызывают мощные эмоции, а не в этом ли суть настоящего искусства?
Натюрморт с птицей
Тут, пожалуй, не лишним будет заметить, что один из ценителей таланта Веры Боссарт – Юрий Норштейн. Классик российского анимационного жанра, режиссер и автор знаменитых мультфильмов «Сказка сказок» и «Ежик в тумане» был очень впечатлён последней выставкой её работ:
«Вера Боссарт – безусловно талантливый человек, что в разговоре о художнике выносится за скобки. В этом таланте есть две составляющие, каждая из которых сама по себе не так уж и важна. Но их взаимодействие удесятеряет ценность каждой. Ее линия обладает свойством, которым владеет далеко не всякий даже маститый художник. Каждый ее рисунок – портрет ее состояния. Многие работы относятся к разряду незримых и необъяснимых тайн, неуловимых, как вещество самого таланта.
Но при этом меня поразило, что, помимо интуитивно изысканного рисунка, она замечательно владеет, например, художественным штрихом. И это не каменная, заученная штриховка, – она живет, мерцает. Она является дополнительной моделировкой ее эмоциональных брожений… В каких переулках-закоулках там у себя она бродит, – не знаю. Но то, что из этого лабиринта подсознания она нашла для себя выход – очевидно.
Обычно выставка – это подведение неких итогов. В случае Веры не имеет смысла говорить об итогах, как нельзя говорить об итогах чувств, эмоций, реакций и других движений души. Эта выставка важна как способ придания работам упорядоченности. Той упорядоченности, которая подчеркивает свободу.»
Вечер Аллы Боссарт и выставка-продажа рисунков Веры Боссарт состоится 20 февраля в театре Starland (445 Pine St., Deerfiled, IL 60015). Выставка Вериных работ откроется в 6 РМ (променад и закуски для “ранних пташек”), а вечер Аллы Боссарт начнется там же в 7РМ. Информация по телефонам: 224-656-4578 и 847-293-2326.
Организатор – компания V&M Enterprises. Следите за нашими анонсами по радио, в русскоязычных газетах Чикаго и пригородов, а также в Фейсбуке.
Приходите! Будет интересно.
© Валерия Л. Пруэтт, 8 февраля 2016.
Информация об авторе:
Валерия Пруэтт много лет прожила в Европе, главным образом в Норвегии, где получила магистрат по бизнес-администрированию, что и определило её карьеру финансового аналитика, маркетолога и бизнес-девелопера в международных корпорациях. Журналистика – дань её первому, ещё российскому гуманитарному образованию и самое серьёзное из её хобби (наряду с театром, путешествиями, фотографией). В настоящее время живёт в Чикаго и является одним из со-основателей компании V&M Enterprises, организатора культурных событий для русскоязычного Чикаго.
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.
Боссарт: сага о чистоте еврейской крови
Как некоторые правильно догадались нам опять надавали чиновничьими ссанными тряпками по мордАм.
На этот раз, правда, с особым цинизмом.
Цинизм заключался в том, что меня разыскали (я была уже не в Израиле, а в Москве), передали что мое дело пересмотрено в связи с новыми обстоятельствами (а им два года: доказанное отцовство, еврейство, и тыры-пыры) и срочно просят меня явиться в Натив для решения вопроса, срочно! срочно! cito.
Слово «полукровка» всегда напоминало мне почему-то «божью коровку». Я начинаю понимать. Если дедушка и бабушка отца Веры, т.е. ее прадед и прабабка ОБА на были евреями, наш папа выходит не «божьей коровкой», а совсем другим насекомым. Но в государственном документе СССР, где мало кто стремился иметь в пятом пункте непопулярную запись, вряд ли человека запишут евреем, если это не соотв. суровой реальности.
Пытаюсь воззвать к чувству советской реальности консула, бывшего гражданина СССР.
— Это мы с вами понимаем, Алла. Но закон строится не на здравом смысле.
— Нет?
— Нет. Закон строится на выработанной десятилетиями государственной юридической практике. А эта практика требует доказательств еврейского происхождения предков вашего Михаила Левина.
— Но, Геннадий, это означает, что я должна добыть документы, которых нет в природе. Борис Михалыч родился в 19-м году. Безумное время, революция, войны, скорее всего, окупированные территории. Какие архивы!
— Дорогая Алла. Вы ничего не должны. Вы МОЖЕТЕ. И если вам это надо, вы сможете. Рукописи не горят. Документы тоже. Включите вашу предприимчивость, ваши связи, ваш, как вы говорите, здравый смысл. Я уверен, что всё это решаемо. Удачи. Всего вам доброго.
Дальше мы немного побились головой об стену. Выяснили, что искомые родители дедушки (прадед и прабабка) родили его в Винницкой области. Что звали их так-то и так-то (как надо, Менахем и Двойра). Но вот названия местечка история не сохранила. А без этого даже крупнейший еврейский Центр Европы в Депропетровске нужных справок дать не может. И без этих справок с нами никто и разговаривать не будет. То же сказал нам и адвокат.
Через три дня мы возвращаемся в наш скворечник, к нашим собакам.
И никто больше не будет меня ничем попрекать, и никто не скажет мне о чистоте крови, которую засоряет здесь несчастная моя дочь.
Научиться держаться на плаву
Алла Боссарт о богооставленности особенных детей в России
Те, кто знают на своем опыте, какова жизнь в России людей с ментальными проблемами и их родителей, меня поймут. А те, кто не знают, может быть, поверят.
Ни в одной развитой стране мира (какой нам бы хотелось считаться) аутичный ребенок, ребенок с Даун-синдромом или с шизофренией не обречен. Адепты политкорректности придумали для них термин «альтернативно одаренные», из которого и исходят общество и государство.
В России такой человек жив до тех пор, пока живы его родители. Потом он попадает в интернат, где в чудовищных условиях под действием препаратов постепенно превращается в овощ и вскоре погибает.
В Питере меня пригласили в Центр содействия решению проблем аутизма под руководством Любови Аркус, автора фильма «Антон тут рядом». Это было моим сильнейшим впечатлением. Как и фильм, кстати.
Вместе с волонтерами ребята с разной формой аутизма, будто бы оттолкнувшись от дна, куда их сбросила жизнь, выплывают на воздух, к солнцу, к людям. Они учатся ремеслам и бытовым действиям (далекие от этой проблемы счастливцы даже представить себе не могут степень социальной беспомощности людей с аутизмом и других ментальных инвалидов). Они пишут, рисуют, готовят еду, шьют, учатся считать деньги, выходить на новый уровень общения. После курса обучения в этой школе, существующей почти исключительно на средства благотворителей, «студенты», как их называют в Центре, могут в принципе продержаться на плаву в жизни, где «иные» никому не нужны.
Для меня проблема таких «детей» (они — дети всю свою жизнь) — проблема глубоко личная. Должна признаться, что сама я вместе со своей больной дочерью уехала из России, чтобы, оставшись без меня, она смогла выжить. Здесь, в Израиле, полно общин, где социопаты получают возможность победить одиночество. Моя дочь в силу своей болезни не может регулярно работать и учиться, у нее нет круга общения и друзей. Это помимо (в контексте России) полного социального и материального тупика в перспективе. Но она замечательно рисует, и сейчас реализацией, выходом ее творчества из стен нашего дома занимаюсь я. Когда больной человек получает поддержку в виде, например, оценки публикой своего труда, — это работает мощнее любых лекарств. Эффект после выставки моей дочки, которую мне помогли устроить в Москве друзья, был сногсшибательный. Никому вообще в голову не пришло, что у нас могут быть какие-то ментальные проблемы, настолько адекватной она выглядела.
Центр Любы Аркус дает надежду выхода тем, у кого, допустим, нет обширных связей дома, или тем, кто не хочет и не может покинуть родину.
Государство, увы, занято у нас решением других вопросов. Я не намерена взывать сейчас к парламенту и власти. Я обращаюсь к тем, кто способен оценить весь ужас «БОГООСТАВЛЕННОСТИ». Тем, у кого есть возможность поддержать проект, целью которого является сохранение жизни особенных детей.
Помогите фонду Любы Аркус «Выход в Петербурге».
Что случилось с дочерью аллы боссарт
Соседские фантазии
И в кошмарном сне не могло присниться, как отреагирует русское интернет-сообщество на статью в Los Angeles Times, где мой симпатичный сосед по лестничной клетке, корреспондент американской газеты в Москве Сережа Лойко решил рассказать о новой волне эмиграции из России и, в частности, о моем в отъезде в Израиль. А дело было так.
Год назад я перенес достаточно рутинную операцию, после которой мой хирург, отличный, кстати говоря, специалист, посоветовал дополнительно полечиться, желательно в Израиле, где аппаратура для такого лечения классом выше. Качество израильской медицины, как известно, вполне соответствует ее стоимости для лиц, не являющихся гражданами этой страны. Другими словами, мало кому из иностранцев по карману. Не могу сказать, чтобы мысли о запасном аэродроме не посещали меня раньше. Но как-то все больше абстрактно. А тут, что называется, приперло. Вот при таких невеселых обстоятельствах я и воспользовался своим правом на израильское гражданство. Кстати, как показали сделанные уже на месте анализы, дополнительное лечение мне, слава богу, не понадобилось.
Однако, согласно законам страны, после въезда я обязан был провести в Израиле три месяца. Всего же в течение года, чтобы не потерять страховку, нужно прожить здесь в сумме полгода и один день. А чего бы, спрашивается, не пожить? Юлий Ким оставил мне ключи от квартиры, кругом полно симпатичных людей, и на каждом шагу звучит родная речь. Правда и загадочный клокочущий иврит тоже, но к этому экзотическому обстоятельству быстро привыкаешь.
Три месяца просвистели незаметно, и в начале мая я уже был в Москве. И начал обработку на «сионистскую» тему моей жены Аллы Боссарт (несмотря на подозрительную фамилию, доставшуюся ей от швейцарского прадедушки, вполне себе коренной русачки). Надо честно признаться, ломал я ее через колено. Да, конечно, пропагандистская вонь из помойного ящика выедает глаза, да, партия жуликов и воров вконец оборзела, а от тандема уже откровенно тошнит, но… Любимые друзья, отрада души – дачка среди полей и лесов и не до конца еще изуродованный родной город… И однако же не распадаться же из-за этого счастливому браку с двадцатилетним, считай, стажем. А значит, надо ехать всем семейством.
Накануне отъезда, в последний день октября, устроили мы отвальную, куда пригласили и Сережу Лойко с милой женой Настей. И славно так посидели, травя анекдоты и клеймя на чем свет стоит подлую родную власть. А через несколько дней звонит Сережа нам в Иерусалим и говорит, что хочет написать статью для своей газеты про утечку мозгов из путинской России, опираясь на историю нашей семьи. Вроде бы все нормально: проблема действительно существует, мы в эту тему вписываемся… Но дьявол, как известно, кроется в деталях.
«Иртеньев, его жена и дочь настаивают на том, что пробудут там всего полгода, однако печаль, застывшая в глазах этих людей, говорит совсем о другом». Ау, Сережа! С чего ты взял, что мы не собираемся возвращаться через полгода? Что еще за «печаль, застывшая в глазах»? За такие обороты еще на первом курсе журфака в прежние времена ставили к стенке. Если моя жена и ревела белугой (без свидетелей), то именно потому, что сможет вернуться домой только через полгода, а не раньше.
«Успешный российский поэт», — пишешь ты. Успешный поэт – это оксюморон. Либо одно – либо другое.
«Хотя жена поэта Иртеньева Алла Боссарт понимает, что будет скучать по своей уютной подмосковной даче, она, как бывший обозреватель «Новой газеты», хорошо знает, что за последние 10 лет были убиты пятеро ее коллег, включая журналистку Анну Политковскую». Алла уже несколько лет как не работает в газете, и к чему тут приплетать для тебя сенсационные, а для нее трагические убийства ее друзей? Да и не писала она сама никогда на темы, связанные с расследованиями, так что бояться ей было нечего. А если б было, зная ее характер, могу твердо сказать: не стала бы она менять работу на заграницу.
«В то утро, когда Боссарт вместе с мужем и дочерью уезжала из Москвы, ей пришлось возвращаться от такси в уже запертую квартиру, чтобы забрать пару забытых вещей. А потом ей пришлось снова идти туда, чтобы выключить свет. Спускаясь в очередной раз по ступенькам, она тихо произнесла старую русскую пословицу: «Возвращаться плохая примета».
На самом деле на твой телефонный вопрос, возвращалась ли она, Алла, не чуя тонкого журналистского подвоха, ответила, что да, возвращалась, что-то забыла. Тихо произнесенная ею «старая русская пословица», взятая из зонга Вознесенского к спектаклю «Юнона и Авось», — исключительно плод твоей фантазии.
Сережа, количество дерьма, вылитого на меня в рунете после этой статьи, где я представлен чуть ли не вождем новой эмиграции, не поддается описанию. Меньше всего мне бы хотелось оправдываться, но должен сказать, что эмигрантами мы себя не ощущаем и не считаем. Израиль – прекрасная страна, но и Россия для нас не просто место рождения, какие бы уроды там сейчас ни банковали. А возможность жить на два дома рассматриваю как большое благо.
Очень надеюсь, что после того, как мы выпьем с тобой по случаю нашего возвращения, ничего подобного в твоей газете не появится.
Почему семья автора детских книг поддерживала иллюзию идиллии?
14 августа 2018 года не стало писателя Эдуарда Успенского. 26 мая 2020-го его дочь Татьяна опубликовала открытое письмо, в котором назвала отца жестоким человеком по отношению к женам, детям и внукам и выступила против присвоения его имени новой Детской литературной премии.
Писатель и журналист Алла Боссарт, свой человек в анимационном мире, когда-то детально разбиралась в запутанной истории с Чебурашкой и написала грамотную и боевую статью. Как минимум две газеты отказались ее опубликовать, потому что с Эдуардом Успенским одного из главных редакторов связывали личные отношения, а другой просто не захотел ввязываться в скандальную историю, опасаясь нападок со стороны Успенского. Алла Боссарт прокомментировала «МК» сложившуюся ситуацию.
— Я хорошо знала Эдуарда Успенского, а ситуацию с авторством Чебурашки изучила в свое время досконально, но это так давно было. Кому теперь интересна эта история? Действительно, Успенский был еще тот сквалыга, что совершенно не имеет никакого отношения к его заслугам перед детской литературой. Да, тяжелый человек и плохой товарищ. И что? А Лермонтов был не чудовище? Лично я не могу простить Эдуарду Николаевичу предательство Киры Смирновой в конце ее жизни, Киры, которая столько сделала для передачи «В нашу гавань заходили корабли…». Но можно вспомнить помощь Успенского детскому приюту, и то, что своём поместье он оборудовал под детский городок для всех желающих. Он был очень неоднозначным человеком.
Фото: Михаил Ковалев