Что будет если экономика россии рухнет
Российская экономика на грани паники: четыре причины
Опасения по поводу хозяйственного обвала или даже войны растут уже несколько недель. Непредсказуемость наших властей велика как никогда.
Это еще далеко не катастрофа, а только страх перед ней. Рядовой человек вообще может сказать, что нынешние всплески биржевой паники его не касаются, а падение рубля до 75-ти за доллар и 85-ти за евро злит не так уж сильно. И будет пока прав. Но если случится настоящий обвал, плохо станет всем. А до него — рукой подать.
От недели к неделе нервозность участников экономической деятельности в России нарастает. Их пугают как минимум четыре вещи.
1. Государственное равнодушие к краху «Роснано».
Лишь через несколько панических дней и остановок торгов роснановскими облигациями Минфин оповестил, что «ни один из рассматриваемых вариантов повышения эффективности деятельности компании не предусматривает невыполнения долговых обязательств, обеспеченных государственными гарантиями». Предположительно это означает, что лопнувшему АО «Роснано» выделят казенные деньги для расчета хотя бы по той части долгов, которая «обеспечена государственными гарантиями».
То, что над этим так долго размышляли и даже сейчас не обещают с полной ясностью, выглядит крайне необычно. Качество работы «Роснано», как и прочих госкомпаний, сомнительно по определению. Но до сих пор считалось очевидным, что режим ни за что не допустит дефолта многочисленных корпораций, которые ему принадлежат или им контролируются.
Такие подконтрольные властям гиганты, как «Роснефть» или «Газпром», постоянно просят и получают различные льготы и привилегии. Что же до так называемых институтов развития (ИР), к разряду которых относится «Роснано», то долги этого АО (около 70 млрд руб.) составляют не больше 3% суммарных (рублевых и валютных) совокупных долгов ИР. Спасти его легко.
Внезапные колебания властей на этот счет объясняли то ли новообретенным принципиальным отказом держать на плаву государственные и приравненные к ним компании (а если так, то впереди бегство тех, кто в них вкладывался, и общий обвал рынка), то ли желанием покарать персонально Анатолия Чубайса, недавнего начальника «Роснано».
Так или иначе, туман над этим ИР вроде бы начал рассеиваться. В отличие от прочих неясностей, которые посерьезнее.
2. Новая фаза мировых нефтегазовых войн.
Впервые в истории Москва зашла в борьбе с Западом так далеко, что поставки туда топлива идут со сбоями. Не удается даже снять навар с нынешней газовой дороговизны в Европе. Но без нефте- и газодолларов наша экономика жить не умеет. Надежным альтернативным приобретателем российского топлива считается Китай, в который оно идет по гораздо более низким ценам, чем в Европу. Однако сейчас выясняется, что даже у этой сомнительной стратегии есть свои ограничения.
Невиданный союз США, КНР, Индии, Японии, Британии и Кореи приступает к ежедневным продажам одного–двух миллионов баррелей нефти из своих стратегических резервов. Америка берет на себя почти половину бремени (суммарно 50 млн барр.), Китай — четверть, а остальное делится между прочими державами. Это ответ на отказ блока ОПЕК+Россия увеличить скорость наращивания нефтедобычи.
Однако альянс Путина с саудитами возможен только в мирное время. Саудовская Аравия слишком зависима от США. Если будет очевидно, что Москва борется с западными покупателями нефти и газа не в ценовой плоскости, а в геополитической и тем более военной, ее оставят наедине со всеми предполагаемыми бойкотами, логистическими сбоями и энергосанкциями.
3. Хозяйственное эхо чужого «мигрантского» конфликта.
Лукашенко, возможно, и не согласовывал с Путиным мобилизацию мигрантов (в основном — иракских курдов), переброску их на белорусско-польскую и белорусско-литовскую границы и превращение там в заложников. Но всерьез давить на соседнего правителя Кремль побаивается, и экономика РФ тоже стала заложником «мигрантских» манипуляций Минска.
Заметная часть российского импорта и экспорта идет через Белоруссию. Очереди из фур на пропускных пунктах, лукашенковские угрозы перекрыть трубопровод, по которому российский газ поставляется в ЕС, рассуждения польских должностных лиц о возможности полной блокировки границы — это далеко еще не тотальный кризис российско-европейских торговых отношений. Но напоминание о том, насколько он стал близок.
4. Реальность российско-украинской войны.
Само ощущение ее возможности приводит в оцепенение даже тех, кто думает не о гибели людей, а лишь о собственных удобствах, прибылях и убытках. Никакого business as usual в этом случае не будет. Военное вмешательство американцев и европейцев, о котором сейчас столько говорят, конечно, исключено, но торгово-хозяйственный бойкот почти неизбежен. Его размах будет зависеть только от масштаба боевых действий.
Насколько такие действия вероятны? Оптимисты считают, что не очень, что настоящие спецоперации готовятся втайне и что демонстративное обсуждение перспектив такой войны на всех наших официальных уровнях — признак желания попугать Запад перед скорыми переговорами Байдена с Путиным.
Возможно и так. Но никто не обещал, что все всегда будет происходить по одному шаблону. К тому же и рассуждения наших государственных спикеров о том, что российские военные приготовления выдуманы американскими подстрекателями, звучат, если вникнуть, двусмысленно.
А иногда и вовсе однозначно. Как, например, заявление Службы внешней разведки. Функционал этого учреждения вроде бы подразумевает конфиденциальность и непубличность. Но СВР творчески переосмыслила свои задачи и постоянно выступает с размышлениями на геополитические темы.
Причем на этот раз настолько радикально, что госагентство РИА Новости рискнуло воспроизвести лишь пассаж, выдержанный в обычной стилистике лавровского МИДа: «Госдепартамент США по дипломатическим каналам доводит до своих союзников абсолютно ложную информацию о концентрации на территории нашей страны сил для военного вторжения… Удивляет то, с какой скоростью ранее вполне респектабельное внешнеполитическое ведомство превращается в рупор лживой пропаганды».
И умолчало о финальном абзаце заявления СВР: «Провокационная политика США и Евросоюза… сознательно укрепляет у Киева чувство вседозволенности… Похожую ситуацию мы наблюдали в Грузии в преддверии событий 2008 года. Тогда М. Саакашвили „сорвался с цепи“ и пытался уничтожить российских миротворцев и гражданское население Южной Осетии. Ему это дорого обошлось».
Что может быть конкретнее таких предвидений?
Решения у нас принимаются очень небольшим коллективом людей, непредсказуемость которых является предметом их гордости, а представления о действительности принципиально отличаются от общепринятых. Удивительно ли, что экономика России живет сейчас на грани паники и в постоянном ожидании бед — не тех, так других. И если дело ограничится только очередными неурядицами среднего калибра, то это станет приятным сюрпризом.
Омикрон, рост цен, беспорядки и голод: что год грядущий нам готовит?
Экономисты изо всех сил пытались предугадать сценарий развития коронавирусной ситуации. Аналитики с оптимизмом смотрят в следующий год, но в любой момент могут «снова потерять сознание», пишет издание Bloomberg.
Период, когда мир столкнулся с коронавирусом, принес нам массу так и не сбывшихся предсказаний. Для тех, кто заглядывает в 2022 год, этого должно быть достаточно, чтобы задуматься.
Большинство прогнозистов, включая Bloomberg Economics, рассматривают в качестве базового сценария устойчивое восстановление с понижением цен и отходом от денежно-кредитной политики. Что может пойти не так? Очень многое, пишет издание.
Омикрон, «липкая» инфляция, восстановление Федеральной резервной системы (ФРС), спад в Китае на Evergrande, новый кризис евро и рост цен на продукты на Ближнем Востоке – все это представляет риски для многих стран.
Безусловно, в каких-то сферах нас ждут сценарии более оптимистичные. Правительства разных стран могут принять решение о сохранении фискальной поддержки. Последний пятилетний план Китая может стимулировать рост инвестиций. Сбережения в связи с пандемией могут покрыть расточительство мировых расходов, предполагает Bloomberg Economics.
Какие риски принесет с собой Омикрон?
Пока рано выносить окончательный вердикт по омикронному варианту Covid-19. По-видимому, он более заразный, чем его предшественники, но он также может оказаться менее смертоносным. Это поможет миру вернуться к чему-то похожему на нормальное состояние до пандемии, а это значит, что люди станут тратить больше денег на сферу услуг. К примеру, запреты и осторожность со стороны Covid не позволяли людям посещать тренажерные залы или рестораны, но стимулировали их покупать больше вещей. Изменение баланса расходов может стимулировать рост мировой экономики до 5,1% с базового прогноза Bloomberg Economics в 4,7%.
Может ли Омикрон принести проблем больше, чем Дельта?
Омикрон может оказаться заразительнее и смертоноснее, чем Дельта и потянуть вниз всю мировую экономику. Даже трехмесячный возврат к жестким ограничениям 2021 года, например, Великобритания, уже двигается в этом направлении, может привести к замедлению экономического роста в 2022 году до 4,2%, пишет Bloomberg.
При таком развитии сценария спрос будет слабее, рабочие не будут допущены к работе, поэтому возникнут новые проблемы с логистикой. Уже в этом месяце китайский город Нинбо, где находится один из самых загруженных портов мира, подвергся новым блокировкам.
Что будет с инфляцией?
В начале 2021 года эксперты предполагали, что США завершит год с инфляцией в два процента. Вместо этого темпы инфляции близки к семи процентам. Согласно консенсус-прогнозу, в 2022 году инфляция к концу года снова приблизится к целевым уровням. Однако это вполне может оказаться еще одним серьезным промахом аналитиков, замечает издание.
Омикрон – лишь одна из возможных причин несбывшихся оптимистичных прогнозов. Заработная плата, которая и без того стремительно падает в США, может упасть еще ниже. Напряженность в отношениях между Россией и Украиной может вызвать скачок цен на газ. С изменением климата, которое вызывает более разрушительные погодные явления, цены на продукты питания могут вырасти еще больше.
Новая волна вируса может негативно отразиться на путешествиях, что приведет к падению цен на нефть. Даже в этом случае совокупное воздействие может быть стагфляционным шоком, на который у ФРС и других центральных банков нет простых ответов.
Недавняя история, от истерики в 2013 году до распродажи акций в 2018 году, показывает, как ужесточения ФРС создают проблемы для рынков.
На этот раз риски усугубляются уже завышенными ценами на активы. Индекс S&P 500 близок к территории пузыря, а цены на жилье, ускоряющиеся от арендной платы, предполагают, что риски для рынка жилья выше, чем когда-либо со времен ипотечного кризиса в 2007 году.
В какой стране риски самые высокие?
Саудовская Аравия, Россия и Тайвань с небольшой задолженностью и сильным сальдо текущего счета, по всей видимости, наименее подвержены бегству капитала в развивающемся мире.
В третьем квартале 2021 года экономика Китая остановилась. Накопленный спад на рынке недвижимости Evergrande, неоднократные блокировки Covid и нехватка энергии привели к снижению темпов экономического роста в годовом исчислении до 0,8% – это намного ниже темпов, к которым привык мир.
А при слабом спросе и ограниченном финансировании строительство недвижимости, которое составляет около четверти экономики Китая, может упасть еще больше.
Согласно базовому сценарию Bloomberg Economics, экономика Китая вырастет на 5,7% в 2022 году. Замедление роста до трех процентов вызовет цепную реакцию во всем мире, оставив экспортеров сырьевых товаров без покупателей, и сорвет планы ФРС – точно так же, как обвал китайских акций в 2015 году.
К чему могут привести беспорядки в Европе?
Солидарность лидеров, поддерживающих европейский проект, и активность Европейского центрального банка (ЕЦБ), который контролирует расходы по государственным займам, помогли Европе пережить кризис Covid.
Схватка за итальянское президентство в январе может разрушить хрупкую коалицию в Риме. Франция отправится на избирательные участки в апреле, а президент Эммануэль Макрон столкнется с проблемами правого сектора. Если евроскептики получат власть в ключевых экономиках блока, это может нарушить спокойствие на европейских рынках облигаций и лишить ЕЦБ политической поддержки, необходимой для принятия ответных мер.
Bloomberg Economics предполагает, что к концу 2022 года объем экономического производства может сократиться более чем на четыре процента, что приведет к рецессии в зоне евро и вызовет опасения по поводу ее жизнеспособности.
Переговоры между Великобританией и Евросоюза по Протоколу для Северной Ирландии – обреченная попытка открытой сухопутной границы и закрытого таможенного союза – продлятся до 2022 года. Достигнуть «да» будет непросто.
Что будет, если переговоры сорвутся? Судя по прошлым вспышкам Брексита, неопределенность ударит по инвестициям в бизнес и подорвет фунт. Это приведет к росту инфляции и снижению реальных доходов.
В условиях полномасштабной торговой войны тарифы и транспортные заторы могут привести к еще большему росту цен.
Будут ли правительства стран сокращать расходы на государственные нужды?
Правительства потратили значительные средства на поддержку рабочих и предприятий во время пандемии. Многие страны теперь планируют затянуть пояса. По оценкам UBS, сокращение государственных расходов в 2022 году составит около двух с половиной процентов мирового ВВП – это примерно в пять раз больше, чем меры жесткой экономии, которые замедлили восстановление экономик после кризиса 2008 года.
Сокращение дефицита в основных экономиках традиционно означает меньший рост экономики. Однако бывают исключения. Новое правительство Японии объявило об очередном рекордном стимулировании, а власти Китая сигнализировали о переходе к поддержке экономики после долгого периода сдерживания финансовых ограничений.
По данным Института Брукингса, во втором квартале 2021 года фискальная политика США перешла от стимулирования экономики к замедлению ее темпов. Это должно продолжиться в следующем году, хотя инвестиционные планы президента Джо Байдена в области ухода за детьми и чистой энергии уменьшат сопротивление, если они пройдут через Конгресс.
Что будет с ценами на еду, и при чем тут массовые беспорядки?
Голод – историческая причина социальных волнений. Сочетание эффектов Covid и плохой погоды привело к тому, что мировые цены на продукты питания приблизились к рекордным уровням. Из-за этого цены на продукты могут быть очень высокими и в 2022 году.
Последний скачок цен на продукты питания в 2011 году вызвал волну народных протестов, особенно на Ближнем Востоке. Многие страны региона остаются незащищенными.
Судан, Йемен и Ливан, и без того испытывающие перманентный стресс, сегодня выглядят, по крайней мере, такими же уязвимыми, как и в 2011 году, а некоторые еще более уязвимы. В Египте, отмечают в Bloomberg, ситуация не намного лучше.
Народные восстания редко бывают локальными событиями. Риск более широкой нестабильности вполне реален.
Что может случиться в 2022 году?
Бюджетная политика США могла бы оставаться более экспансионистской, чем кажется сейчас.
Во всем мире домохозяйства сидят на триллионах долларов избыточных сбережений благодаря стимулам к пандемии и вынужденной бережливости во время изоляции. Если сбережения потратят быстрее, чем ожидалось, рост ускорится.
В Китае инвестиции в экологически чистую энергию и доступное жилье, уже намеченные в 14-м пятилетнем плане страны, могут увеличить объем инвестиций. Новое торговое соглашение Азии, Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство, которое охватывает 2,3 млрд человек и 30% мирового ВВП, может увеличить экспорт.
В 2020 году экономика пандемии оказалась хуже, чем прогнозировал любой экономист. Но в 2021 году это было не так: во многих странах восстановление было на удивление быстрым. Это полезное напоминание о том, что в следующем году кое-что может пойти хорошо.
«На мировой экономике уже нет ни одного живого места. Обвал неминуем!»
«В России люди уже почти ничего не зарабатывают, а все больше сидят на шее у государства. У него самого средств все меньше», — предупреждает президент союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. О мировой технологической революции, а также о двух катастрофических и одном просто плохом сценарии выхода страны из экономического тупика — в интервью экономиста «БИЗНЕС Online».
Андрей Бунич: «Темпы роста, которые в последние два года демонстрировала американская экономика, или «трампономика», как ее уже прозвали, — это был временный скачок, и такие темпы ненадолго» Фото: «БИЗНЕС Online»
«ОБВАЛ НЕМИНУЕМ, ОН ПРОСТО ОТТЯГИВАЕТСЯ»
— Андрей Павлович, опасения иностранных экспертов по поводу мировой экономики в последнее время резко обострились. На ваш взгляд, мировой экономический кризис уже не за горами?
— В действительности на мировой экономике уже нет ни одного живого места. Темпы роста, которые в последние два года демонстрировала американская экономика, или «трампономика», как ее уже прозвали, — это был временный скачок, и такие темпы ненадолго. Снижение темпов роста экономики США за счет геополитических маневров и мягкой денежно-кредитной политики будет более плавным и не таким глубоким, как в других регионах мира. Причем специфика всеобщего спада позволяет тем, кто упал меньше, чем остальные, даже выиграть при падении. Предположим, у меня 3 доллара, у вас 2, и мы оба падаем на единицу. Теперь уже у меня 2 к 1, соотношение лучше. А если мы еще упадем на единицу, вы разоритесь, а я на один оставшийся доллар скуплю все ваши активы. Сомнений, что США останутся финансовым убежищем в крайней ситуации, ни у кого нет. Предполагается, что они разорятся последними, так как эмитируют основную валюту.
— Так мы стоим на пороге мирового обвала, или это будут отдельные региональные и страновые кризисы?
— Мировой обвал неминуем, он просто оттягивается. Все, что произошло в 2008 году, было купировано методами, которые не изменили в системе ничего, кроме того, что добавили новых государственных и частных долгов. США дали старт накачке экономики деньгами. То же самое в Европе и Японии. Китай такие пузыри у себя надул, что оттуда риски исходят невероятные. Это вообще такое фантомное явление, поскольку никто не знает, что в Китае на самом деле творится. Статистика, которая оттуда исходит, сомнительная, недостоверная, стоимость активов неизвестна, есть ограничения на финансовом рынке, пузыри и на кредитном, и на фондовом рынках, пузырь в недвижимости. Там целые пустые города стоят. Есть проблемы с провинциальными долгами. Китайский кризис очевиден.
— Вы считаете, что первым упадет восточный колос?
— Не исключено. Там сосредоточены очень большие, просто чрезвычайные объемы всего, и в первую очередь стоимости, поэтому любое небольшое изменение может привести к серьезнейшим колебаниям. Вся мировая экономика долгое время была привязана к Китаю, поскольку высокими темпами роста китайской экономики и ее объемами обосновывалось все — рост цен на сырье, на рисковые активы. Предполагалось, что есть огромный Китай, который все поглотит. Сейчас это делать все сложнее и сложнее.
Американцы в значительной степени застрахованы от падения, но не застрахованы от рецессии. Снижение будет у всех. ФРС уже не может столько накачивать, как раньше. Другие центробанки тоже не могут. В США все основные факторы влияния на рост, как, например, приход к власти Трампа, провозглашение им политики поддержки национального бизнеса, снижения налогового бремени, все уже отыграны, и индексы все время норовят упасть, им искусственно этого сделать не дают. Но это лишь вопрос времени. Процентов на 30 они все равно упадут. Это очевидно, и все ждут только момента.
— Обвал в этом году возможен?
— Вполне возможен. Все понимают, что это случится, и тут важен лишь момент, кто первый разыграет эту карту.
— Что может послужить детонатором?
— Это может быть что-то связанное с очевидным и крупномасштабным замедлением роста китайской экономики. В каком-то уголке Европы тоже может неожиданно вскрыться очередная долговая проблема. Мы ведь периодически слышим тревожные сигналы подобного рода — то Испания, то Италия. Там же огромные задолженности.
«Посмотрите, как растет капитализация технологических корпораций: FAANG — Facebook, Amazon, Apple, Netflix, Google или китайская BAT — Baidu, Alibaba, Tencent по капитализации уже имеют суммарно более 5 триллионов долларов!» Фото: © Алексей Витвицкий, РИА «Новости»
«КОРПОРАЦИИ УЖЕ СОЗДАЮТ НОВЫЙ МИР»
— Получается, что ни у кого на Западе нет долгосрочной стратегии?
— У западного мира есть долгосрочная стратегия, только она существует и претворяется в жизнь не на уровне правительств, а на уровне ведущих корпораций. А политики — ну что, они пришли на четыре года, выбрали их, значит, надо продержаться. Даже Ангела Меркель с ее, казалось бы, долгосрочными устремлениями, с тем, что Германия всех сажала и сажает на довольствие, вряд ли имеет долгосрочную стратегию. Это же ненормально, когда все сидят на дотациях и при этом недовольны, плюют в руку, которая дает.
Именно корпорации создают новый мир. Он уже существует. Но 99 процентов людей живут в старом мире, и в нем вот эти все нерешаемые проблемы — долговые и прочие. Очевидно же, что никогда эти накопленные долги не будут возвращены. Все это производит впечатление мира, где нет выхода. Но за кадром строится совсем другой мир, базирующийся на новом технологическом укладе. В нем генерирование добавленной стоимости будет другое, и вообще само понятие добавленной стоимости будет иным. Мы же до сих пор живем в марксовой парадигме, что труд создает стоимость. Но сейчас труд уже никакой стоимости не создает, иначе пол-Европы не сидело бы без работы. Сейчас работу фактически дают как привилегию или социальную помощь. Получается, что труд и занятость для государств становится обузой, потому, что роботизация, аддитивные производства, интернет вещей и прочее ведут к миру с нулевыми предельными издержками, когда будет всего достаточно и можно будет всех всем обеспечить. Почему все шире распространяется концепция безусловного основного дохода? Потому что все меньше в производственной системе нужны люди, а если и нужны, то в другом качестве.
Посмотрите, как растет капитализация технологических корпораций: FAANG — Facebook, Amazon, Apple, Netflix, Google или китайская BAT — Baidu, Alibaba, Tencent. Эти ведущие компании по капитализации уже имеют суммарно более 5 триллионов долларов! А возьмем старые, даже нефтяные компании, там в разы меньше.
Произойдут грандиозные изменения в энергетике. После 2050 года вообще не будет автомобилей, которые на бензине ездят. Уже сейчас спрос на нефть как-то не очень растет, и по всем прогнозам не собирается расти и дальше.
В финансовой системе тоже назрели и уже идут колоссальные изменения, которые люди не понимают. Все привязались к этому биткоину. Но это спекулянтские проекты, которые отвлекают внимание и в которые как в казино многие хотят поиграть. Но за ними скрываются важные изменения. Западные правительства просто примут многостороннее соглашение по долгам, переформатировав систему на новой технологической основе, пересчитав и переоценив стоимость вообще всех активов в мире. Введут какие-нибудь столетние гособлигации или другие долгосрочные ценные бумаги и сольют на них весь груз прошлого. В общем, Запад в один прекрасный день перейдет на качественно другой путь развития, а те, кто останутся в старом мире, просто застрянут на более низкой стадии.
— Те, условно говоря, перейдут в капитализм, а эти останутся в феодализме и будут как Дон Кихот носить в качестве рыцарского шлема тазик для бритья и сражаться с ветряными мельницами?
— Ну да. Будет первый мир, второй мир, совсем маргиналы. Такое здание нового мирового порядка, где в подвале бомжи, на первом этаже — те, у кого совсем мало денег, выше — больше, а в пентхаусе будут жить хозяева этого прекрасного нового мира с зимним садом, площадкой для гольфа и вертолетом на крыше. Будет четко градуированная пирамида, и те, кто не втиснутся в новую технологическую структуру, станут безнадежными аутсайдерами. Поэтому для России сейчас очень важен фактор выбора, где находиться — в пентхаусе или в подвале.
«Если говорить по-научному, то у нас даже не инфляция, а стагфляция, потому что у нас инфляция идет на фоне падения доходов» Фото: duma.gov.ru
«ПРОСТО ПОЗОРИЩЕ АФРИКАНСКОГО УРОВНЯ»
— Глава ЦБ РФ Эльвира Набиуллина заявляет, что у банковской системы России достаточно капитала для финансирования экономики. Но из регионов слышен стон реального сектора по поводу дорогих кредитов, тяжелых непрозрачных условий кредитования, ну и рост экономики России ничего даже близкого к среднемировым темпам не показывает. Что мешает нам расти и что с этим делать?
— В той финансовой системе, которая выстроена в России, сколько денег у банков не будет, они не станут кредитовать промышленность, потому что это невыгодно. На спекуляциях банкиры имеют гарантированную прибыль, поэтому они гоняют деньги туда-сюда, и это их вполне устраивает. В реальном секторе, в тех его немногих местах, где можно сгенерировать прибыль, там уже давно деньги вложены, работают. Поэтому кредитовать там некого. Там, дай бог, выжить тем, кто уже проинвестирован. Значит, нужно идти в какие-то новые сферы, осуществлять перестройку экономики, а кто этим будет у нас заниматься? В России из-за правового беспредела и безумных рисков практически полностью исключены частные инвестиции. Иностранные инвестиции — тем более. Тогда все сводится к государственным инвестициям, а они обычно не очень эффективны. Наша финансовая система эволюционирует в сторону все меньшего количества частных банков и укрупнения нескольких неэффективных государственных. Региональные банки, там, где они еще остались, влачат жалкое существование. Наконец, в России просто нет рынка ценных бумаг.
На Западе сначала возникают инвестиционные проекты, вокруг которых вырастают деловые цепочки, они уже наполнены деньгами с фондового рынка. Только тогда, когда возникает кассовый разрыв, так называемый делеверидж, нужны деньги, чтобы всем со всеми рассчитаться, только тогда печатается дополнительное количество денег и спускается в экономику. У нас позиция такая: давайте сначала напечатаем, а потом возникнут какие-то отношения. Но это с ног на голову все перевернуто. Это тупая административная государственная логика, с которой в современном мире не выжить. Она, конечно, будет проигрывать той, потому что на Западе на один вложенный доллар будет десять, а у нас вложенный рубль будет один, да и тот государственный, а значит, ничей.
В России надо всю финансовую систему перестраивать. Нужно больше частных, больше региональных банков. Больше частной инициативы, больше частных инвестиций. Нужен независимый рынок ценных бумаг, иначе госбанки-гиганты не потерпят конкуренции и все задушат. Сейчас уже ясно, что идея единого регулятора была ошибочной. Это надо срочно исправлять. Нужно разрешить больше свободы в эмиссии ценных бумаг. Пусть даже какие-то проекты будут жульнические. Из ста вы три-четыре поймаете жульнических, зато сколько всего запустится, какую положительную динамику вы увидите.
— Какой будет инфляция в России на конец года?
— Как власти говорят, так оно и будет — инфляция будет выше, чем в прошлом году. При этом нужно разделять ту инфляцию, которую власти считают, и потребительскую инфляцию. Есть показатель дискреционных расходов, который гораздо более информативен и лучше показывает ситуацию с инфляцией, чем реально располагаемые доходы населения. К примеру, если человек получает 30 тысяч рублей в месяц, а после всех необходимых платежей и вычета прожиточного минимума у него остается 3 тысячи свободных рублей — это и будут дискреционные расходы. Их размер и динамика покажут, какая у нас реальная инфляция. Но этого, конечно, никто не опубликует, потому, что будет позорище африканского уровня. Выяснится, что люди просто выживают и массово берут кредиты «до зарплаты».
Инфляция, конечно, выше, чем официально показывают. Власти все время будут обманывать, делать вид, что она ниже, для этого и Росстат переподчинили, и руководство там сменили. Но инфляция у нас низкой быть не может, поскольку имеет немонетарный характер и связана с издержками монополистического характера, с отсутствием конкуренции, с так называемыми барьерами входа, отсутствием доступа на рынки, и так далее. Добавьте к этому фискальный характер экономики, когда, следуя обещаниям президента, налоги не повышаются (правда, НДС все равно повысили), зато увеличиваются неналоговые платежи.
Если говорить по-научному, то у нас даже не инфляция, а стагфляция, потому что у нас инфляция идет на фоне падения доходов. Это, конечно, абсурд, потому что падение доходов должно приводить к дефляции. У нас же все вместе — и инфляция и рецессия. При росте экономики России примерно в один процент в год и даже официальном показателе инфляции в четыре процента — это уже стагфляция. Рост экономики обесценен, он отрицательный.
— Реальные располагаемые доходы жителей России постоянно снижаются, а Росстат, похоже, борется с этим, меняя методику расчетов. О чем это говорит?
— О том, что это все пиар и пропаганда. Это серьезная угроза. Когда вы меняете методику, то данные с прошлым периодом у вас становятся несопоставимыми. Вы же не можете пересчитать по новой методике весь период вплоть до царя Гороха. Реально располагаемые доходы падали и будут падать. Зарплаты растут ниже инфляции — уж ниже потребительской инфляции это точно. Социальные пособия — тоже. Доходы от собственности, от предпринимательской деятельности тоже падают, и уже давно. Скоро под ноль упадут. Это трагично, потому что в России люди уже почти ничего не зарабатывают, а все больше сидят на шее у государства. У него самого средств все меньше, но оно при этом не поощряет того, чтобы у людей собственные, независящие от него доходы росли. Показатель доходов также нужно корректировать на вклады и займы. Вот здесь зарыта главная собака. Даже чисто номинальный показатель роста зарплат сразу же убивается, как только мы к балансу вкладов и займов перейдем, потому что у большинства людей вкладов нет или очень мало, плюс банк по ним платит мизерный процент, а вот кредитов набрано населением огромное количество, и по большим ставкам. В последние два года люди стали брать еще больше кредитов, чтобы перекредитовываться и обслуживать старые долги. Они берут эти новые деньги не на развитие, не на улучшение своей жизни, а на то, чтобы хоть примерно поддерживать то, что есть. У нас говорят, что депозиты населения в банках достигли рекордной величины в 22 триллиона рублей, а значит у граждан России столько свободных денег. Какие свободные средства? У кого они? Обычные граждане уже 16–17 триллионов рублей должны банкам с гораздо большим процентом. Те, кто занял эти 17 триллионов, это не те, у кого 22 триллиона лежат на вкладах. Может, у первых и есть в общей сложности 2–3 триллиона, а остальное они в чистом виде должны. И вот эта разница съедает все, потому что бо́льшая часть зарплаты уходит на погашение процентов по потребительским кредитам, ипотеке и так далее.
«Мы нуждаемся в социал-демократической силе, потому что сейчас у власти находятся правые радикалы» Фото: © Алексей Даничев, РИА «Новости»
«Все укладывается в три сценария. Два варианта очень плохие, третий умеренно-негативный»
— То есть мы идем по пути Китая, где вся статистика либо скрывается, либо «подтягивается» до нужных уровней?
— Даже, скорее не по пути всего Китая, а по пути Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая — вот истинная мечта российской власти! Там китайцы устроили для коренного населения — уйгуров — настоящий тоталитарный режим прямо в духе Оруэлла и Замятина. Везде камеры видеонаблюдения, слежка, контроль социальных сетей и вообще интернета, начисление «баллов» за хорошее и плохое поведение. Это называется социальным рейтингом. Если у тебя низкий рейтинг, уволят с работы, перестанут пускать в общественный транспорт. Если ты не унимаешься — по-прежнему посещаешь нежелательные сайты или читаешь не те книги, — отправят в трудовой лагерь на исправление, ну а дальше … Только в России мы все будем в роли уйгуров. У нас уже и интернет хотят блокировать. Мы все больше закрываемся от мира и параллельно все больше врем собственным гражданам. Скоро будет как в старом советском анекдоте: давайте завесим шторы и будем раскачиваться, таким образом, создастся впечатление, что едем.
— И к чему такая имитация движения приведет? Российская экономика рухнет, как советская?
— Все укладывается в три сценария. Два варианта очень плохие, третий, скажем так, умеренно-негативный.
Первый вариант, наиболее вероятный: мы движемся, как есть сейчас, в режиме 1–2 процентов роста ВВП, и это в лучшем случае. Это движение будет какое-то время, потом мы неизбежно падаем, потому что в мире идет изменение технологического баланса и геополитики. По этому сценарию мы в самое ближайшее время, скорее всего, увидим массовое внедрение Западом нового технологического уклада, в котором России с ее архаикой не будет места и нас полностью исключат из всех глобальных проектов и удалят со всех рынков. В этом случае наш обвал — только вопрос времени. Можно на «подножном корме», проедая золотовалютные резервы, параллельно потихоньку обесценивая рубль, пересидеть какое-то время. Лучшая в этом сценарии инвестиционная стратегия — купить валюту и ждать, что и делает Центробанк и минфин. В случае чего продал ее подороже — и сидишь дальше. Но в конце концов экономика рухнет, что может спровоцировать и распад государства.
По второму сценарию в России начинаются реформы, но они будут ошибочны. Реформаторством начнут заниматься либо радикалы гайдаровского толка, либо крайне левого, а-ля неосталинисты. Ультра-гайдаровцы, если им дать развернуться, очень быстро сделают еще один 1991 год. В этом случае экономика падает, возможно, с политическими последствиями. Антиподом крайних гайдаровцев являются «патриоты», в кавычках, потому что я не считаю, что патриоты обязательно должны быть дебилами, а у нас очень часто так получается, к сожалению. Есть «патриотически» настроенные дебилы, которые считают, что если приказать и везде поставить людей в погонах, то это будет панацея от всех бед. Это приведет нас к венесуэльскому сценарию и аналогичному положению в стране. Когда люди в погонах начнут кредитованием заниматься, наступит полностью неуправляемая ситуация.
Наконец, третий сценарий, самый маловероятный — мы начинаем делать правильные реформы. Это хорошая новость для нашей экономики и страны в целом, но и здесь надо понимать, что вначале будет определенное падение. Только если в вышеперечисленных случаях это падение будет катастрофическое и навсегда, то в этом сценарии оно будет временное, за которым последует рост. Болезненность даже самых правильных реформ неизбежно обусловлена тем, что в стране накопились фундаментальные проблемы. Отсутствуют современная финансовая система, предпринимательское сообщество и предпринимательская культура. В стране остались только госинвестиции, колоссальный вывоз капитала принял хронический характер, по большинству позиций имеется серьезнейшее технологическое отставание.
— А кто этот третий сценарий способен осуществить? Какие силы или люди?
— Поскольку все вытоптано и сверху для надежности забетонировано, трудно назвать таких людей. Мы нуждаемся в социал-демократической силе, потому что сейчас у власти находятся правые радикалы. Они никакие не либералы, как утверждают многие люди, считающие себя патриотами. Я не вижу в политике российских властей никакого либерализма. Либерализм — это, например, защита предпринимательства. Ну кто там, наверху, защищает предпринимателей!
«Влияние Кудрина всегда было велико, и, наверное, он претендует на пост премьера» Фото: «БИЗНЕС Online»
«надо и в сильные регионы направлять Кудрина и его людей. В Татарстане, конечно, это будет намного сложнее сделать»
— Означает ли расширение полномочий Счетной палаты рост влияния лично Алексея Кудрина и не превратится ли СП в силовой орган, надзирающий за расходованием бюджетных средств в регионах, что еще больше снизит их самостоятельность?
— Влияние Кудрина всегда было велико, и, наверное, он претендует на пост премьера. Он идеолог всей этой финансовой вертикализации и централизации, всей этой абсурдной системы вытягивания жил из всего живого, несмотря на то, что у нас по кем-то вброшенному шаблону его продолжают называть либералом. Поскольку созданная Кудриным система не генерирует добавленной стоимости, в ней становится все меньше денег, то теперь он через Счетную палату будет стараться усилить контроль за тем, что где-то еще осталось, и будет стараться повыжимать соки из более или менее благополучных регионов. Это, конечно, серьезно угрожает регионам, которые еще не до конца разорились, потому что есть уже полностью разоренные регионы, куда скрытно вводится администрация из федерального минфина. Уже, по-моему, 6 или 7 регионов в таком режиме существуют. Региональные власти уже сами не распоряжаются ничем, минфиновские бухгалтеры и чиновники всем там рулят.
— Татарстан — крепкий в экономическом плане регион. Вряд ли с ним пройдет то, о чем вы рассказываете. Татарстанская элита явно будет активно сопротивляться такому сценарию.
— Даст бог, может быть, ей и удастся как-то отстоять себя. Слабые регионы добили — ну где еще теперь поживиться? Значит, надо и в сильные регионы направлять Кудрина и его людей. А когда они там все бюджетные схемы выявят и парализуют управление, тогда из минфина пришлют внешнюю администрацию. В Татарстане, конечно, это будет намного сложнее сделать, чем, скажем, в Туве.
— Федеральный центр выделяет на развитие Крыма до 2022 года около 900 миллиардов рублей. В таких объемах у нас не финансируется ни одни регион. Это все ради того, чтобы продемонстрировать украинцам, как хорошо живется в российском Крыму?
— Во-первых, с самого начала присоединения Крыма, по-моему, в первый день, когда это случилось, я участвовал в передаче на телевидении и сказал, что это может вызвать конфликт интересов — бесконечное финансирование Крыма в ущерб другим регионам. Так оно в итоге и получилось. Оказались закрыты многие программы по развитию, прежде всего Дальнего Востока. А это стратегически важнейшее направление для России, там ситуация близка к катастрофе. Люди бегут оттуда.
Во-вторых, и это парадокс, деньги в Крым идут колоссальные, но крымчане лучше, чем в среднем по России, не живут. Суммы, которые туда идут из федерального центра, какое-то время были сопоставимы с бюджетом того же Татарстана, сейчас поменьше, но все равно очень внушительные. Чечня у нас есть уже, которая без конца поглощает, но с этим, по-моему, все уже смирились. Теперь еще появился Крым, который тоже на особом положении.
В-третьих, деньги в Крым отправляются, но параллельно усиливается Кудрин, а он говорит, что нам без Запада жить нельзя. А что значит жить нельзя? Это значит, что надо пойти на уступки, а Запад при этом ставит четкие условия: уйдите из Донбасса и верните Крым Украине. А вдруг Кудрин станет премьером, а может, и преемником Путина и отдаст Крым. Зачем тогда мы все эти миллиарды вкладывали?
Бунич Андрей Павлович родился в 1963 году в Москве, сын известного советского и российского экономиста Павла Бунича. Закончил экономический факультет МГУ и аспирантуру Центрального экономико-математического института Академии наук СССР. Защитил кандидатскую диссертацию по теме «Внешнеэкономическая деятельность в системе хозрасчета предприятий».
С 1989 по 1991 год — генеральный директор научно-производственной ассоциации при Мособлисполкоме.
С 1992 года по настоящее время — генеральный директор международного фонда «Содействие предпринимательству».
В 2001 году после смерти отца занял его место во главе союза предпринимателей и арендаторов России.