чему учат в щукинском училище
Как поступить в Театральный институт им. Б.Щукина на актерский факультет?
Щукинское: правила приема, требования к поступающим, необходимые документы, программа, список обязательной литературы, стоимость обучения, контакты
О Театральном институте им. Б.Щукина. Театральный институт им. Б.Щукина – представитель вахтанговской школы мастерства актера, которая была основан в ноябре 1913 года группой студентов как любительская театральная студия. В качестве руководителя был приглашен молодой актер МХТ, ученик Станиславского, Евгений Багратионович Вахтангов. Весной 1914 года прошла премьера спектакля студийцов «Усадьба Ланиных», которая закончилась провалом, в ответ на который Е.Б. Вахтангов сказал «Давайте учиться!». 23 октября 1914 он преподал студийцам первый урок по системе Станиславского. Этот день считается днем основания Института им. Б.Щукина. Студия Вахтангова совмещала в себе школу и экспериментальную лабораторию и носила название одного из арбатских переулков, в котором тогда располагалась, — «мансуровская». В 1926 году студия получила название Театра им. Евгения Вахтангова с постоянно действующей при нем театральной школой, которая в 1932 стала средним специальным театральным заведением. В 1939 году ей присвоено имя актера, любимого ученика Е.Вахтангова, Бориса Щукина. В 1945 году школа получила статус Высшего учебного заведения и с этого момента известна как Высшее театральное училище им. Б.Щукина при Государственном академическом Театре им. Евгения Вахтангова.
Факультеты Театрального института им. Б.Щукина: актерский, режиссерский
Актерский факультет Театрального института им. Б.Щукина. Актерский факультет Театрального института им. Б. Щукина готовит студентов по специальности «актерское искусство» и специализации «Артист драматического театра и кино». Срок обучения на актерском факультете составляет 4 года с очной формой обучения.
Обучение на актерском факультете Щукинского может проходить на бюджетной и на коммерческой основе, в зависимости от результатов вступительных испытаний.
Особенность Театрального института им. Б.Щукина заключается в том, что здесь нет системы мастерских. На каждом курсе работают не «мастер» и его помощники, а вся кафедра мастерства актера. Художественный руководитель курса организует всю учебно-творческую работу на своём курсе и несёт за неё ответственность.
Международные связи ТИ им Б.Щукина: поддерживается международный обмен, в институте обучаются студенты из Южной Кореи, США, Франции, Израиля, Эстонии, Латвии и стран СНГ
Известные актеры, окончившие ТИ им. Б.Щукина: Андрей Миронов, Георгий Вицин, Сергей Маковецкий, Константин Райкин, Максим Суханов, Светлана Ходченкова, Владимир Симонов, Юлия Рутберг, Юрий Чурсин, Кирилл Пирогов, Евгений Цыганов, Никита Михалков (отчислен с 4 курса за съемки кино, перевелся на режиссерский во ВГИК) 
Ключевой фактор для поступления — тщательное подготовленная чтецкая программа, доведенная до увлекательного и убедительного просмотра, а также ответы на вопросы мастеров. Интенсивно подготовиться к поступлению в Театральный институт им.Б.Щукина на актерский факультет можно в мастерской актера Lande Project на полугодовой программе Lande Project. Занятия проходят 2 раза в неделю, длительностью 3 часа каждое. Стоимость занятий: 12 800 в месяц. Длительность: 5 месяцев. Подробнее здесь: https://lp.landeproject.ru
Правила приема на актерский факультет Театрального института им. Б.Щукина:
Требования Театрального института им. Б.Щукина к поступающим: законченное среднее образование, возраст до 20-22 лет.
Прием в Театрального института им. Б.Щукина проходит в 4 этапа: отборочный тур, практический экзамен по мастерству артиста, устный коллоквиум и предоставление результатов ЕГЭ по русскому и литературе
1.Отборочные консультации (туры). Начинаются с апреля. Чтение наизусть программы из ряда литературных произведений различных жанров: рассказ, повесть, роман, пьеса. Также проводится проверка музыкальных и пластических способностей.
Прошедшие отборочный тур абитуриенты допускаются к этапу вступительных экзаменов:
2. I тур. Мастерство (практический экзамен). Оценивается по 100-балльной шкале.. Предполагает чтение наизусть стихотворения, басни (обязательно И.А.Крылова), прозаического отрывка, желательно подготовить несколько произведений каждого жанра). Исполнение несложных сценических этюдов на темы, предложенные комиссией по ходу экзамена. Проверку музыкальности, ритмических и речеголосовых данных — нужно быть готовым исполнить песню и танец, участвовать в выполнении специальных упражнений по проверке пластичности; иметь спортивный костюм и обувь
На практическом экзамене по мастерству артиста Театрального института им. Б.Щукина оцениваются: творческие, вокальные способности поступающего, их соответствие выбранной специальности и квалификации, наработанная техника абитуриента.
3. Устный коллоквиум. Билеты по предложенному списку литературы. Оценивается по 100-балльной шкале. Собеседование по профессиональной ориентации. Выявляет: общий культурный уровень поступающего, знания в области драматургии, театра. Проводится индивидуально с каждым студентом.
На устном коллоквиуме Театрального института им. Б.Щукина оцениваются: культурный уровень, знания, эстетические взгляды абитуриента.
4.Результаты ЕГЭ по русскому и литературе студентов выпуска 2017-2018 гг.
Порог положительной отметки 41 балл. В случае наличия высшего образования, окончания среднего учебного заведения (школы) до 2009 года, наличия среднего профессионального образования по специальности поступления или гражданства стран Ближнего Зарубежья абитуриенту не требуются результаты ЕГЭ. В этом случае он дополнительно к п. 2 и п.3 сдает общеобразовательные экзамены в Театральный институт им. Б.Щукина: русский язык (сочинение) и литература (устно).
Кроме того, поступающие на заочное отделение представляют в Приемную комиссию:
1. Справку с места работы;
2. Заверенную копию с трудовой книжки или, при ее отсутствии, копию трудового договора.
Абитуриентам, не прошедшим по конкурсу, по решению Экзаменационной комиссии может быть предложено платное обучение. В случае наличия у абитуриента диплома о высшем образовании, согласно Закону РФ «Об образовании» возможно обучение лишь на коммерческой основе.
Театральый институт им. Б.Щукина стоимость коммерческого обучения на актерском факультете: 210 000 рублей в год
Темы и список литературы Театральый институт им. Б.Щукина:
Темы к экзамену по литературе.
1.Человек и история в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»
2.Романтический герой в поэмах А.Пушкина и М.Лермонтова
3.Смысл названия романа М.Лермонтова «Герой нашего времени»
4. Какие исторические события отражены в романе-эпопее Л.Толстого «Война и мир»
5. Обломов — «самый обобщенный русский национальный тип» (В.Соловьев)
6.Можно ли назвать Базарова героем своего времени?
7.Образ «маленького человека» в русской литературе Х1Х века
8.»Вечные вопросы» в романах Ф.Достоевского
9. Что вы знаете о Серебряном веке?
10. Добро и зло в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита»
11. Проза писателей военного поколения (одно из произведений Б.Васильева, В.Быкова, Ю.Бондарева, Г.Бакланова по собственному выбору)
12. Каких современных писателей вы знаете?
Вопросы к экзамену «Мастерство актёра» Собеседование.
1.Прочитайте следующие пьесы, в каждой пьесе выберите роль, которую хотели бы сыграть.
Объясните свой выбор.
1. Н.Фонвизин «Недоросль»
2. А.С. Грибоедов «Горе от ума»
3. А.С.Пушкин «Скупой рыцарь», «Каменный гость»
4. А.С.Пушкин «Борис Годунов»
5. Н.В.Гоголь «Ревизор», «Женитьба»
6. И.С.Тургенев «Месяц в деревне»
7. А.Н..Островский «Гроза», « Лес»
8. А.П. Чехов «Чайка», « Дядя Ваня»
9. А.П. Чехов «Три сестры», «Вишневый сад»
10. М.Горький «На дне»
11. М.Горький «Варвары», « Егор Булычев»
12. В. Шекспир «Ромео и Джульетта», « Гамлет»
13. В. Шекспир «Король Лир», « 12 ночь»
14. Ж.-Б. Мольер «Тартюф», « Дон Жуан»
15. Ж.-Б. Мольер «Проделки Скапена»
16. Ф.Шиллер «Коварство и Любовь»
17. Г.Ибсен «Кукольный дом («Нора»)»
18. Б.Шоу «Пигмалион»
19. А.Н. Островский «Бесприданница»
20. Что Вы знаете о Малом театре 19 века?
21. Что Вы знаете о М.С. Щепкине?
22. Что Вы знаете об Александринском театре 19 века? Каких актеров знаете?
23. Что Вы знаете о К.С.Станиславском?
24. Что Вы знаете о Московском Художественном театре? Каких актеров-мхатовцев Вы знаете?
25. Что Вы знаете о Вс.Э.Мейерхольде?
26. Что Вы знаете о М.А.Чехове?
27. Что Вы знаете о Е.Б.Вахтангове?
28. Что Вы знаете о Театре имени Вахтангова? Каких актеров-вахтанговцев Вы знаете?
29. Современные театральные режиссеры. Назовите кого-нибудь из них.
30. Расскажите о понравившемся Вам спектакле.
31. Ваш любимый актер-актриса.
32. Что Вы знаете о Г.Товстоногове, А.Эфросе, О.Ефремове, Ю.Любимове?
33. Современные актеры театра и кино. Расскажите об одном из них.
34. Как возникло у Вас желание поступить в театральный ВУЗ?
35. Расскажите о театре Вашего города (об одном из театров).
36. Как вы думаете, что важнее всего для актера, или какими качествами должен обладать актер?
37. Оперный театр. Назовите известные Вам оперы.
38. Балетный театр. Назовите известные Вам балеты.
Исповедь провалившейся
Каждый год в одно и то же время молодежь, жаждущая творчества, славы и денег, выходит на охоту. Задача — найти и выучить подходящий материал, выдержать многочасовые очереди, понравиться мастеру. Способы — от банальной игры на гитаре до использования стен и собственной головы в качестве ударных. Препятствия — возражения благоразумных родителей, огромная конкуренция среди себе подобных. Цель — обладание студенческим билетом театрального вуза. Попытаться его получить решилась и корреспондент «РР»
Высшее театральное училище имени Михаила Щепкина. Не играй
Жара. Вооруженная гитарой, в летящем платье нежно-желтого цвета до колена, с косой и в туфлях-лодочках (примерно так советовали одеваться в Сети) я добралась до «Щепки». О программе особо не беспокоилась: благодаря журфаку учить специально ничего не пришлось — по моим подсчетам, стихов-басен-отрывков из прозы должно было хватить.
Уверенность испарилась при виде огромной толпы прорывавшихся через проходную. Особенно рьяно стремилась вперед блондинка в платье, расшитом бесчисленными пайетками. Но охранники и женщина, вызывающая десятки (слушают обычно по десять человек), были непреклонны. Ни наглость, ни пайетки тут не помогают.
Наконец меня и еще девятерых заводят внутрь. Теперь своей очереди мы ждем во внутреннем дворике: кто-то судорожно доучивает, кто-то поет, кто-то общается. Знакомлюсь с соседками по лавочке. Таня и Юля пробуют свои силы впервые:
— Мы учимся в вузах, у нас есть мальчики. Словом, вроде бы все хорошо. Но мечту-то никто не отменял. Все равно ничего не теряем, вот и решили попытать счастья.
Юля — симпатичная блондинка. Светлые глаза, светлые волосы. Мышка серая. А вот Таня — синие глаза, черные волосы, осанка. Модель. Но Тане уже двадцать три. А значит, ее шансы почти что равны нулю.
Приемная комиссия из нескольких человек (во главе — сама Ольга Соломина) — редкость для отборочного тура, обычно будущих студентов оценивает один педагог.
Сначала выходит девочка. Она уже учится в МГУКИ, но хочет поступить в более престижный вуз. Ее отшивают очень быстро: переучивать студента другого вуза, а еще и не входящего в «золотую пятерку», мало кто возьмется.
Следом восемнадцатилетний паренек, невысокий, темноволосый и кучерявый.
Читает Есенина, потом Лермонтова… В конце опускается перед комиссией на одно колено.
— Не играй, — одергивает его Соломина. — Кто с тобой занимался?
Комиссия выдергивает из толпы одну из девушек: «Потанцуй с ним».
Очевидно, что барышня занималась танцами — хоть танго, хоть цыганочку.
— Да она тебя перетанцевала! Эх ты! — заключает Соломина.
Следующей выступающей оказывается та самая девушка.
— Что это у тебя тут написано? Что за «Две полочки»? — кивает Соломина в сторону анкеты абитуриентки.
— Это не «полочки», это «палочки»! Ресторан так называется, я там работала, — объясняет девушка, которая, как оказалось, приехала покорять столицу из Биробиджана.
— Так и надо писать! Что за палочки-полочки! — от прослушивающего тебя педагога можно ждать всего — и похвалы, и грубости. — Ну ладно, читай!
Ножкой топнуть, Пушкина хлопнуть, что-то народное затянуть — и девушка проходит дальше. Как большая часть абитуриентов, я не в курсе: только что нам продемонстрировали идеальный набор для поступления в «Щепку» на курс Соломиных — разве что сарафана и косы не хватало.
— Мы с Кариной знакомы, — рассказывает Таня с лавочки про эту девушку. — Она года три в ГИТИСе вроде отучилась, но на платном. По ночам официанткой работает… А как выглядит!
Театральный институт имени Бориса Щукина. Пайетки не помогут
До «Щуки» Таня и Юля идут босиком — сил на шпильки уже нет, но на поступление — резерв есть всегда.
На лавочке перед «Щукой» — старая знакомая, та самая блондинка-пайетка, успевшая пролететь в других вузах, что почему-то не кажется удивительным. Она сообщает, что записаться в «Щуку» сегодня мы уже не успеем. Попытки договориться с теми, кто ведет заветный список, успеха не приносят.
Отправляемся к метро. На прощание обмениваемся телефонами:
— Ну, в каждой из нас что-то есть, нас должны где-нибудь взять, — мечтает Катя.
На следующий день мы встречаемся во дворике ГИТИСа. Девчонки не только заняли очередь и записали нас всех, но и разбудили меня утром: в рядах поступающих в театралку на удивление нет явной конкуренции — все готовы помогать всем и радоваться за каждого прошедшего дальше. Из десятки дальше не пропускают никого, а в коридорах ходит шепот: «Курс давно набран». Что, впрочем, неудивительно в последний день.
Отправляемся в Школу-студию МХАТ.
Школа-студия МХАТ. Условно-годный талант
Там мы успеваем записаться в последнюю десятку. С нами — единственный мальчик Саша, рыжий, конопатый, худой и безмерно стесняющийся. Настолько, что он забывает зайти в кабинет, его заводят последним. Выясняется, что он три года отучился в Пермском институте культуры и искусств на актерском и теперь пробуется в Москве. Так же просто, как и про свое образование (а интернет рекомендует молчать не то что про образование, а и про занятия в театральных студиях), Саша рассказывает о том, что прошел еще и на третий тур в «Щепке». Но вот Саша начинает читать «Теркина», и педагог чуть не проглатывает сигарету.
— Может, водички? — предлагает он абитуриенту?
— Не, — машет рукой «Теркин» и переходит на Гоголя.
— А с армией что? — интересуется педагог после.
— Я… это… условно годен, — Саша снова начинает смущаться.
— Всем спасибо, — этот итог прослушивания удивляет всех. Саша заметно расстраивается и порывисто разворачивается в стону выхода.
— А ты стой, с тобой отдельный разговор…
На входе в школу-студию знакомлюсь с еще одним пареньком. Дима поступает уже в третий раз: дважды проваливался, забил, поступил на журфак…
— А тут, представляешь, скайп-тур объявили. Я серьезно не отнесся, записался, включился — а там сам Брусникин сидит! На третий тур вот пустил. А ты московская? — Дима поправляет свою огромную сумку.
— Эх, где бы мне эту ночь переночевать.
Нужно ли актрисе быть умной
Чтобы разобраться, в чем секрет поступления, обращаюсь к экспертам — тем, кто поступил сам, принимал и готовил других. Нахожу в Сети контакты актера, режиссера и педагога, якобы подготовившего многих поступивших. Якобы занимается он не со всеми, но коли возьмется — шанс уже есть. Якобы — потому что, например, известный педагог из «Щуки» сказала мне, что ничего о нем не слышала — а театральный мир тесный, и все друг друга знают. Но это выяснится позже, а пока я волнуюсь, отправляясь на встречу.
— Ну, в последний день ходить бесполезно, — успокаивает меня интернет-гуру. — Курсы обычно набираются в апреле-мае, в последние дни уже трудно. Нет, конечно, если ты Комиссаржевская или Ермолова, тебя возьмут и в последний день. Но Комиссаржевские встречаются редко…
Мое чтение педагог оценивает на «четверочку». И выносит приговор. Даже не один, а сразу несколько:
— Я бы тоже тебя сейчас не взял. Репертуар неудачный, ты не раскрываешься. Ты очень необычная, надо будет искать «своего» режиссера. И худеть. Килограмм на десять.
Во дает! Это с моими-то 42–44! Но педагог неумолим:
— И учти, что через год тебе будет двадцать один — возраст, критический для поступления. Шансов очень мало. Если и пойдешь, то на «коммерцию»: конкуренция велика, предпочитают брать тех, кому шестнадцать и семнадцать — из них можно вылепить все, что захочется. Из тебя уже не получится.
Поищи другой репертуар и приходи осенью, я еще раз на тебя посмотрю и подумаю. А на режиссерский ты поступить не хочешь? Все-таки для актрисы ты слишком умная.
Лев Додин, режиссер, педагог, завкафедрой режиссуры в Санкт-Петербургской академии театрального искусства, наоборот, считает, что актер должен быть умным. Об этом он говорил участникам Девятой Летней театральной школы СТД России на своем мастер-классе:
— В годы моего учения даже на приемных экзаменах говорили: дурак, но одаренный. Я этого не понимаю. Для меня неотъемлемая составляющая личности — интеллект. Одаренный дурак останется дураком. Глупость победит любую одаренность.
Правда, глупость не обязательно безнадежна, считает мэтр. Можно сделать над собой усилие и поумнеть. Додин вспоминает, как к нему на консультацию пришла чемпионка СССР по плаванию.
— Платье, прическа, как носили в 1990-е, с сильным украинским говорком. Мне не нужен пловец на курсе, это не институт физкультуры. Но раз человек стал чемпионом, то умеет работать. Спрашиваю, где была. Оказывается, полмира объехала. Что видела? Почти ничего. Из гостиницы в аэропорт — и все. Я ей говорю: «Приходите через два дня, через пять даже, смените прическу, сделайте что-нибудь человеческое — как для мамы, наденьте простое платье, не вечернее, прочитайте другие стихи». Через пять дней приходит ко мне совсем другой человек и читает прекрасные стихи. Конечно, возникает интерес. Так на курсе появляется студентка, которая заканчивает обучение одной из лучших. Не буду называть имени, но сегодня это одна из интеллигентнейших и образованнейших дам, которых я знаю, мы до сих пор дружим.
Актриса Ксения Орлова, лауреат «Золотой маски» 2015 года в номинации «Лучшая женская роль», долго не могла понять, чего от нее хотят преподаватели.
— Сначала я училась в Санкт-Петербургском институте культуры, который в народе еще «Кульком» называют. Проучилась там год и решила перепоступать. Сначала пошла в питерскую Академию театрального искусства — и сразу пролетела как профнепригодная. Мне сказали, что это — «ну вот вообще все». А я там читала программу, которую мы в «Кульке» готовили, Кольцова, например. И я так разозлилась! Стала копаться, в итоге выбрала что-то из Бродского, из Высоцкого, «Легкое дыхание» Бунина — и в ГИТИСе стала как-то легко-легко проходить.
И снова Театральный институт имени Бориса Щукина. Не детский сад
В Щукинском училище иногородние записываются за четыре часа до начала самого прослушивания. Я слегка опаздываю, но добрый охранник пропускает.
На записи знакомимся с Яной из Волгограда. Яне девятнадцать, она учится на социокультурном сервисе и туризме и пытается поступить во второй раз. Ни режиссерский, ни любой другой факультеты Яна в расчет не берет: хочет только на актерский.
— Вообще в «Щуке» классные ребята учатся, — рассказывает Яна. — Я в прошлом году поступала — один парень пришел в бриджах и сланцах, так студент со списками отдал ему свои штаны и ботинки на прослушивание!
На лавочке перед входом в вуз постепенно собираются абитуриенты. Мое внимание привлекает семья с Украины — родители приехали вместе с дочкой:
— Я для поддержки, а муж в Москве учился, все знает. Пока мы тут, он ходил записывать дочку в ГИТИС.
— А вы не против обучения ребенка в театральном вузе?
— Знаете, сначала были против. Но она закончила колледж, вроде получается, нравится, чего препятствовать?
Не останавливает родителей и то, что дочке, так как она не гражданка России, придется учиться за плату. Пока она, кстати, оправдывает доверие родителей: хотя в «Щепке» она слетела с перетура, но в «Щуку» на второй тур прошла.
— Кто хочет поступить, шаг вперед! — студенты «Щуки», которые заводят внутрь, и вправду оказываются доброжелательными и готовыми помочь.
Одному из поступающих двадцать два, он бросил МАИ и теперь штурмует творческие вузы:
— Как-то несерьезно вы к своей судьбе относитесь, — комментирует педагог.
Все говорят: «Спасибо». Спасибо — это ничего. Яна из Волгограда тянет меня к ребятам-студентам. Те все понимают и проводят нас в последнюю десятку к другому педагогу. Судьба мне улыбается, но как-то странно: вместе с педагогом нас будет слушать студент, один взгляд на которого заставляет мое сердце биться чаще. Короче, надо знакомиться. Я совсем забываю про свою задачу и выхожу читать первой (обычно в начале и в конце абитуриенты стараются не читать). Итак, набор для чтения: «Болтунья» Агнии Барто, отрывок из чеховской «Невесты», старые басни Крылова и новые Маленко. И энное количество стихотворений, одно из которых, Рождественского, было подслушано на поступлении в «Щепке».
— Что болтунья Лида, мол, — это Вовка выдумал!
— Девушка, вам сколько лет? — прерывает меня педагог.
— Двадцать, — не моргнув глазом вру я, скрывая почти криминальный для театрального двадцать один.
— Ну и читайте что-нибудь серьезное, а не детский сад.
Я смотрю на принца-студента. На помощь приходит Рождественский — спасибо Тане с синими глазами, так и не поступившей в «Щепку».
— Я в глазах твоих утону, можно?
Красавец не реагирует.
— Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
— Подойду и скажу: «Здравствуй, я люблю тебя!»
И тут со мной что-то случается. Видимо, в приемные комиссии надо сажать красавчиков: голос сам собой то срывается, то переходит в шепот, то выдает совсем странные интонации — но главное, принц начинает краснеть и бледнеть:
— Это сложно… Нет, не сложно, а трудно. Очень трудно любить, веришь? Подойду я к обрыву крутому, стану падать, поймать успеешь?
Реагирует не только принц, но и сидящий рядом педагог:
— Я прерву ваш интим. Извините, но прозу можно?
И тут мне начинает казаться, что я не стихи читала, а разгружала вагоны — какой там Маленко, какой там Крылов? Простите меня и вы, Антон Павлович, — вся остальная программа безнадежно завалена.
Вместе со своей десяткой выхожу за дверь. Ожидание длится бесконечно.
Наконец из-за дверей появляется тот самый принц с результатами. Он ничего не говорит, просто разводит руками и быстро убегает.
Похоже, жертва с чтением Рождественского была напрасной — лучше бы читала Лорку. Или Бродского — хотя бы за умную сошла.
Впрочем, гуру из интернета говорил, что это лишнее.
По Щукинскому велению
На сцене величественный человек в благородных сединах и синем костюме говорит о рыбе. Точнее, об икре. О той “актёрской икре”, которую от актёрской “игры” в конечном счёте отличит одна маленькая буква и одна большая метафора.
Представьте себе великое множество икринок, говорит человек в благородных сединах. Если каждая икринка непременно станет артистом и тоже начнёт метать икру, нам с вами будет элементарно не протолкаться от метро Арбатская до самых подступов к Большому Николопесковскому переулку и дому 12а. А им всем, не доеденным жизнью или не сменившим вовремя артистическую ориентацию на другую профессиональную пригодность — никак не уместиться на этой сцене.
Поэтому, это даже хорошо, что не все из тех, кого вы увидите здесь сегодня, в конечном счёте станут актёрами. Кого-то раздавят и не заметят. Кого-то приветят и забудут. Кого-то съедят. Кто-то бросит всё и уйдёт сам.
Но пока у них ещё вся жизнь впереди и на ладони, пока живы и трепещут их самые не замызганные реальностью мечты, давайте посмотрим, чему они здесь научились и что они сегодня могут вам показать.
Человека в сединах зовут Михаил Борисович Борисов. Он руководитель и самый непримиримый из судей выпускного IV курса одной особенной группы студентов — первой азербайджанской студии набора 2016. Не все в ней приехали непосредственно из бывшей союзной республики, некоторые — столичные, с московским акцентом. И за это им пришлось выучить ещё и азербайджанский язык, прямо на ходу.
Потому что в “национальных студиях” общего студенческого потока владение соответствующими национальными языками обязательно. Они ведь, по идее, после обучения должны вернуться к себе домой и там актёрствовать на своих национальных сценах. Или в своём национальном кино. Так что русский язык — без сомнений главный, но надо и честь знать. Быть поливалентным. Сегодня поливалентны все.
Все поливалентные, однако, едут учиться именно сюда и на вопрос “почему” отвечают совершенно одинаково, пока спрашивать не надоест: это лучшая театральная школа в мире. Лучшая, ребята. В мире, дорогие товарищи. Хоть вы тресните и разбегитесь трещинами по планете. Это — лучшая театральная школа во Вселенной.
Потому и года не проходит, чтобы среди обычного потока не случилось одной-двух “национальных студий”. Причём не только британской и американской (эти тоже приезжают к нам учиться, yes, they do!). Но и студий из практически всех бывших союзных республик, которые упорно едут “обратно в Россию” за мастерством.
Мы в студенческом театре театрального училища имени Щукина. Там, куда, по неполиткорректному определению самого Вахтангова, отбирают “самых воспитанных; из воспитанных — самых культурных; из культурных — самых красивых, а из красивых — самых талантливых”.
Время здесь не подчиняется ни политическим катаклизмам, ни идеологической конъюнктуре. Время здесь замерло и не заметило, как одну огромную страну рвануло на “бывшие союзные республики” и разметало эти республики по невнятным галактикам. Но по закону неудержимого тяготения, который всё никак не удаётся отменить, их всех регулярно снова заносит на эту орбиту.
Сюда прибывают и прибиваются студенты из самых разных “национальных” уголков России, а также из Молдавии, Эстонии, Латвии, Литвы. И один Бог, да местные министерства культуры, отстёгивающие им робкие субсидии, щедро дополняемые российским бюджетом, знают, откуда ещё.
Если вам когда-либо доводилось смотреть показательные выступления щукинских студентов, то вы наверняка знаете, что это беспроигрышный номер: среди доживших до финала через жесточайший отсев бесталанные не встречаются. И Вахтангов не приврал: вам предстоит увидеть и воспитанных, и культурных, и красивых одновременно.
Eсли верить их суровому руководителю, прежде чем допустить всю эту команду говорить тексты на сцене, первые полтора года их учат молчать. Вообще. Только слушать и смотреть.
А оставшееся время — “дышать, держать, ещё вертеть”, а также и думать, плакать и ходить.
И пока г-н Борисов рассказывает об этом в микрофон, до начала показательных выступлений своих студентов, зал тихо оседает под глухими ударами, идущими сверху, через потолок. В зале непроизвольно наклоняются головы и хочется прикрыть ладонями темечко. Над нами конница, крошащая город. Мушкетёры-фехтовальщики или драчуны-танцоры в таверне. Это учатся падать второкурсники, поясняет г-н Борисов. У них там, наверху, занятия по сценическому движению.
Говорят, что Пифагор заставлял своих учеников проводить в полном молчании пять лет, считая, что именно столько времени необходимо для изначальных неглубоких размышлений о квадратуре круга.
Очень может быть, что и актёрам следует отмолчать хоть полтора года, чтобы научиться — чему?
— Сначала мыслить, а потом говорить. B паузе, ещё до текста, вы должны знать, как дышать. Потому что ни вдох, ни выдох не бывают одинаковыми в радости или в грусти.
Это мне поясняет однa из любимейших, мудрейших и самых очаровательных преподавателей Щукинского училища, заслуженный деятель искусств, профессор Наталия Иосифовна Калинина. Я любуюсь и восхищаюсь ею уже более 35 лет и пришла к выводу, что ничто так не сохраняет красоту, здоровье и нервную систему, как сценическая речь и сценическое движение. Если, конечно, их преподавать.
Сама Наталия Иосифовна тоже оканчивала Щукинское (выпуск 1946–1950 годов), и у неё училось такое количество ныне известных, популярных, знаменитых, что когда она проходит по родимым коридорам сделать её одиночный портрет на простой мобильник категорически не получается: изо всех щелей, углов и лифтов постоянно выскакивают люди, чтобы расцеловаться и наговориться, держась за локоток…
Я у неё учиться не сподобилась, но каждый раз, когда мне просто доводится слышать её по телефону, я машинально распрямляю плечи, втягиваю живот, вздёргиваю шею и тщетно пытаюсь произнести голосом великой Юлии Борисовой, со всей глубиной старо-московского прононса: “Что вы, Ваше Величество, мы ставим перед собой только реальные задачи…”
— Беда всех студентов — короткомыслие, — говорит она. — На короткую строчку хватает. На длинную не дотягивают — получается многоточие.
— А зачем им мыслить, Наталиосифвна, у них же в роли всё прописано, как произнести, куда посмотреть.
— В актёрстве мыслить необходимо. А у нынешних чувствуется некая машинизация мышления. Текст произносят автоматически, как смс набирают на телефоне, сокращая слова и смыслы, для удобства. Текст нельзя проговаривать, не думая на каждом слове. Даже диктору нельзя, а уж актёру…
Вот, начинаем с первокурсниками с азов. “Евгений Онегин”. Спрашиваю, вы читали? Читал, конечно. Дайте первую строфу. Даёт: “Мой дядя самых честных правил…” Спрашиваю, кто это говорит? Как, кто, отвечает, Пушкин! Я ему: нет, это Онегин говорит. Удивление — дааа. Спрашиваю, а как Пушкин поначалу хотел назвать своё произведение, знаете? Не знают. “Татьяна Ларина”. Да что вы?! А почему. А вы почитайте всё-таки, почитайте. Обратите внимание, сколько внимания отводится Онегину, сколько Татьяне. Подумайте, прежде чем со сцены что-нибудь произнести.
Вот типичнейшая ошибка в бездумном “считывании”:
…По цветникам летя к ручью,
И задыхаясь на скамью
XXXIX
Упала…
“Здесь он! здесь Евгений. ”
Такая знаменитая “лесенка”. Считается, что её придумал Маяковский, но у Пушкина уже было. У Пушкина всё уже было. Пушкин всех обошёл. Так вот, подавляющее большинство считывает, не соображая, с окончательной падающей интонацией: “и задыхаясь на скамью”. Точка. А следующую строфу на одном дыхании: “Упала-здесь-он-здесь-Евгений…” Представьте себе. Как можно? Не соображая, кто бежал, кого увидел, где упал…
Это самый элементарный, ходовой пример. Обобщающий. Главная беда сегодня одна на всех: читают мало и толком не читают ничего.
— Это беда в сравнении с чем? С предыдущими поколениями? Начиная откуда?
— Начиная примерно с распада страны и раскола на “бывшие союзные”. Мы здесь никакой политикой не занимаемся. Ни c какими идеологиями не бьёмся, никакими партиями и “группировками” не интересуемся. Здесь свободная зона — зона культуры и искусства. Но люди к нам приходят снаружи, как из мира — в монастырь. С уже готовой базой общего образования, полученной не у нас. И вот здесь мы и замечаем разницу между общеобразовательным уровнем “своих”, домашних, и тех замечательных, талантливых, во всех отношениях прекрасных ребят, которые приезжают из теперь уже бывших республик. За все эти годы разница получилась колоссальная, вопиющая…
— Какая же разница? Языковые проблемы?
— Языковые проблемы есть, но они не суть. Первый год уходит на серьёзное изучение русского в “национальных студиях”, это нормально. И приезжают они поступать иногда с отрывками на родных языках, а на русский переводят прямо в дороге, в поезде. В национальных студиях всегда должен присутствовать педагог по их родному языку (некоторые студенты из таких разных мест, местечек, деревенек и аулов, и так говорят на диалектах, что им приходится и родной язык корректировать). Если преподавателя родного языка не случается, работаем с теми из группы, кто говорит лучше остальных и учит сотоварищей. А уже выбор материала в русском сегменте делаем мы.
Вот здесь и проявляется эта разница. Огромная. Я бы даже сказала иногда чудовищная. Разница в образовании и уровне общей культуры. Нет, с математикой у них всё в порядке. И по-английски большинство из них умеют недурно говорить. Этому их у себя дома учат в школах.
А вот с гуманитарными предметами беда. С литературой беда. Не с русской даже, не с российской современной, а вообще беда. Либо знают каких-то низкопробных авторов, либо не знают совсем ничего. Из русской классики — худо-бедно Пушкина и Лермонтова. Немножко Гоголя, в современной “обработке”: приходится исправлять автоматическое произношение “Шанэль”, оно, понимаете, само лезет — Н.В. Гоголь, “Шанэль”…
Дальше — кое-как, кусками, поверхностно, вплоть до Чехова. На Чехове кончается всё. Всё, что писалось в России после Чехова и до сих пор — они не знают. Этому их там, у себя, в школах не учат. Ахмaтову не читали. Ахмадулина — “это, кажется, что-то просоветское. Можно я вам лучше Киплинга прочту, “О, если ты спокоен, не растерян,/ Когда теряют головы вокруг…?”
Причём, это не только в литературе. Это в общей культуре очень чувствуется. Вот как, за недолгое в общем-то время такое могло произойти, и почему это произошло, я диву даюсь. Как это у них получилось, в рекордные сроки так посадить уровень собственного образования? Я ведь преподаю здесь с 1970 года, бессменно. И хорошо помню всех прежних ребят из всех прежних национальных студий. Из самых отдалённых уголков и аулов. Из самых разных республик. Из тогдашней Прибалтики. С Кавказа. Из Белоруссии. Никто никому ни в чём не уступал, если только уровнем таланта. Но все были приблизительно одного культурного и образовательного покроя. Теперь между нашими, здешними и ими — пропасть.
К нашим столько же претензий, в плане небрежности, недочитанности и прочих корректируемых моментов. Но разница в общей культуре огромна. Очевидна. Вопиюща. Вот это беда.
И вот здесь начинается заполнение бездны. Здесь они сначала читают через “не хочу”, просто чтобы сдать. А потом, потихоньку, начинают обживаться и переучиваться. У многих получается… Главное, все они — все, поверьте! — очень способные и славные ребята! И так же безоглядно хотят учиться, не жалея себя, как все, до них, и те, кто придут после. Это вечное.
— Зачем же они едут сюда? Марка “Щукинского” для будущего профессионального престижа?
— Щукинское училище серьёзно котируется, конечно, но едут не за “маркой”. Едут, чтобы получить РЕАЛЬНОЕ мастерство. Реальное мастерство даёт не марка. Даёт система. Так, как учим мы, не научат нигде. У них так не преподают. И нигде так не преподают. Не умеют. Эти методы нельзя просто скопировать и приложить в другом контексте, поменяв основы и детали, даже частично. Они это знают. Все это знают. Это ведь не десять дублей, если девять провалилось. В театре ты вышел “один на подмостки” — и всем сразу видно, что ты такое, кто и как тебя учил. Нельзя научиться одной только технике, не проникнувшись сутью всего, что проживаешь на сцене. Ведь даже вздох в печали и радости не одинаков. Потому и готовы “переучиваться” в остальном тоже. Сначала нехотя. Потом с энтузиазмом…
Энтузиазм я констатировала, сначала во время спектакля, где все показательные номера были лично выбраны и поставлены самими студентами, без подсказок и оглядок на мнение руководства (это принципиально).
Играли отрывки из Островского и Достоевского (кстати, ключевую беседу Ставрогина и Верховенского в “Бесах”), пели Азнавура и танцевали джаз, читали Гарсиа Лорку, пародировали продвинутых спортивных девушек, столичных дворников и кавказских таксистов, известных режиссёров и даже (даже!) — “арабских женщин-мусульманок в московском Макдональдсе” — этот номер буквально положил зал плашмя от хохота и восторга. Я сняла его на камеру и теперь безмерно удивляю парижских друзей, сначала не верящих глазам своим, потом не верящих мне, когда я подтверждаю, что номер делали азербайджанские (!) студенты театрального училища. Сами.
Энтузиазм я констатировала также, нагрянув в гримёрки, сразу после спектакля, где взмыленные и счастливые, только что отыгравшие на “бис”, они смущённо отвечали на каверзные вопросы.
— Вы выйдете отсюда “дипломированными специалистами” уже весной 2020 года поедете обратно в Баку?
— Скорее всего, да, если, конечно, не будет других предложений.
— А на каком языке вы там будете играть?
— Это будет зависеть от того, куда позовут и примут: либо мы вливаемся в труппу уже существующего театра, либо есть надежда на формирование отдельной, новой молодёжной труппы. В любом случае, играть придётся и на русском, и на азербайджанском.
Смеются при виде моей изумлённо недоверчивой физиономии: да вы не волнуйтесь, у нас там никаких проблем в этом отношении нет — что по-русски, что по-азербайджански! Приезжайте, убедитесь.
Я таки скептически удерживаю хоть одну приподнятую бровь и отступаю в недоумении.
Позвольте, но как же всё это сочетается с упорно внедряемой теорией, о том, что все “бывшие” только и мечтают, что стереть из коллективной памяти “чужой” язык и “сомнительную” историю? Прогнать “оккупантов” и заблаженствовать в лучах единоличной национальной культуры?
Вам стирают, а вы опять едете и снова переучиваетесь, на ходу.
Ведь получается, что это всемирно знаменитое училище есть самый настоящий “рассадник” не только некоей единой “русской школы”, но и русской культуры, русской мысли, русского духа и даже языка? В “свежеосвободившихся” бывших союзных республиках?! Конфуз, однако.
По сути, этот институт и ему подобные, сами того не ведая, снова собирают всех бывших сателлитов на единую орбиту. Как ни в чём ни бывало.
Везде вcё порушили, а они едут и едут. Не ровен час, опять сами переучатся и других переучат. Бойтесь актёров, дары приносящих.
Впрочем, как верно заметил со сцены умный человек в благородных сединах и синем костюме, далеко не все “икринки” станут полноценными и самостоятельными героями. Кого-то раздавят и не заметят. Кого-то приветят и забудут. Кого-то съедят. Переубедят. Переквалифицируют. Кто-то бросит всё и уйдёт сам.
А ведь так хочется, чтоб всё у них сложилось — у всех, у всех! Cамых воспитанных, самых культурных, самых красивых и самых талантливых.
По Щукинскому велению…
Елена Кондратьева-Сальгеро
Понравилась статья?
Поделитесь с друзьями.