чему нас учит семья и школа что жизнь сама таких накажет строго
Владимир Высоцкий — Милицейский протокол: Стих
Считай по-нашему, мы выпили не много.
Не вру, ей-бога.
Скажи, Серёга!
И если б водку гнать не из опилок,
То чё б нам было с пяти бутылок!
…Вторую пили близ прилавка в закуточке,
Но это были ещё цветочки.
Потом — в скверу, где детские грибочки,
Потом… Не помню — дошёл до точки.
Так ещё б: я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но я как стекло был, то есть остекленевший.
А уж когда коляска подкатила,
Тогда в нас было семьсот на рыло!
Мы, правда, третьего насильно затащили.
Ну, тут промашка — переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что вы уймитесь,
Что — не буяньте, что — разойдитесь.
На «разойтись» я сразу ж согласился —
И разошёлся, то есть расходился!
Но если я к_о_г_о ругал — карайте строго!
Но это — вряд ли! Скажи, Серёга!
А что упал, так то — от помутненья,
Орал не с горя — от отупенья.
…Теперь дозвольте пару слов без протокола.
Чему нас учит семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго. Правильно?
Тут мы согласны. Скажи, Серёга!
Вот он проснётся утром — он, конечно, скажет:
Пусть жизнь осудит, пусть жизнь накажет!
Так отпустите — вам же легче будет:
Ну чего возиться, раз жизнь осудит!
Вы не глядите, что Серёжа всё кивает, —
Он соображает и всё понимает!
А что он молчит, так это он от волненья,
От осознанья и просветленья.
Не запирайте, люди, — плачут дома детки,
Ему же — в Химки, а мне — в Медведки.
Да, всё равно: автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не содят.
Приятно всё-таки, что нас тут уважают:
Гляди — подвозят, Серёга, гляди — сажают!
Разбудит утром не петух, прокукарекав, —
Сержант подымет, то есть как человеков!
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил! Слышь, Сергей, — опохмелимся!
И всё же, брат, трудна у нас дорога!
Эх, бедолага! Ну, спи, Серёга!
Милицейский протокол
Считать по нашему, мы выпили немного.
Не вру, ей-богу. Скажи, Серега!
И если б водку гнать не из опилок,
То что б нам было с пяти бутылок?
Вторую пили близ прилавка в закуточке,
Но это были еще цветочки,
Потом в скверу, где детские грибочки,
Потом не помню — дошел до точки,
Я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но я, как стекло, был, то есть остекленевший,
Ну, а когда коляска подкатила,
Тогда у нас было семьсот на рыло.
Мы, правда, третьего насильно затащили.
Но тут промашка — переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте, что разойдитесь.
Ну, разойтись я тут же согласился.
И разошелся, конечно, и расходился.
Но, если я кого ругнул — карайте строго,
Но это вряд ли, скажи, Серега!
А что упал, так то от помутненья,
Орал не с горя, от отупенья.
Теперь позвольте пару слов без протокола:
Чему нас учит семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго.
Тут мы согласны, скажи, Серега.
Вот он проснется и, конечно, скажет.
Пусть жизнь осудит, да, Сергей? Пусть жизнь накажет.
Так отпустите, вам же легче будет,
Чего возиться, если жизнь осудит!
Вы не глядите, что Сережа все кивает,
Он соображает, он все понимает.
А что молчит, так это от волненья,
От осознанья, так сказать, и просветленья.
Не запирайте, люди, плачут дома детки,
Ему ведь в Химки, а мне — в Медведки.
Да, все равно, автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не содят.
Приятно все же, что нас здесь уважают.
Гляди, подвозят, гляди, сажают,
Разбудит утром не петух, прокукарекав,
Сержант подымет, как человека.
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил — слышь, Сергей, — опохмелимся.
И все же, брат, трудна у нас дорога.
Эх, бедолага, ну, спи, Серега!
Кто круче?
Считай по-нашему, мы выпили немного.
Не вру, ей-бога. Скажи, Серега!
И если б водку гнать не из опилок,
То что б нам было с трех, четырех, пяти бутылок?
Я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но я, как стекло был, то есть остекленевший.
А уж когда коляска подкатила,
Тогда в нас было семьсот на рыло!
Мы, правда, третьего насильно затащили.
Ну, тут промашка, тут, конечно, мы переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так то портвейном усугубили.
Теперь дозвольте пару слов без протокола.
Чему нас учит, так сказать, семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго.
Тут мы согласны. Скажи, Серега!
Вы не глядите, что Сережа все кивает.
Он соображает, он все понимает!
А что мычит, так это он от волнения,
От осознания, так сказать, и просветления.
Не запирайте, люди! Плачут дома детки.
Ему же в Химки, а мне в Медведки!
Да все равно: автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не содят.
I drank from the neck, with a tiredness and not eating,
But I, as glass was, that is glazed.
And when the carriage drove up,
Then in us was seven hundred on the snout!
We, the truth, the third were forcibly dragged.
Well, there’s a blunder here, of course, we overdid it.
And that the glasses were smashed to a friend,
So that port wine was exacerbated.
Do not you see that Sergei is nodding.
He understands, he understands everything!
And that mumbles, so it is from excitement,
From awareness, so to speak, and enlightenment.
Владимир Высоцкий — Милицейский протокол
Слушать Владимир Высоцкий — Милицейский протокол
Текст Владимир Высоцкий — Милицейский протокол
Считать по нашему, мы выпили немного.
Не вру, ей-богу. Скажи, Серега!
И если б водку гнать не из опилок,
То что б нам было с пяти бутылок?
Вторую пили близ прилавка в закуточке,
Но это были еще цветочки,
Потом в скверу, где детские грибочки,
Потом не помню — дошел до точки,
Я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но я, как стекло, был, то есть остекленевший,
Ну, а когда коляска подкатила,
Тогда у нас было семьсот на рыло.
Мы, правда, третьего насильно затащили.
Но тут промашка — переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте, что разойдитесь.
Ну, разойтись я тут же согласился.
И разошелся, конечно, и расходился.
Но, если я кого ругнул — карайте строго,
Но это вряд ли, скажи, Серега!
А что упал, так то от помутненья,
Орал не с горя, от отупенья.
Теперь позвольте пару слов без протокола:
Чему нас учит семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго.
Тут мы согласны, скажи, Серега.
Вот он проснется и, конечно, скажет.
Пусть жизнь осудит, да, Сергей? Пусть жизнь накажет.
Так отпустите, вам же легче будет,
Чего возиться, если жизнь осудит!
Вы не глядите, что Сережа все кивает,
Он соображает, он все понимает.
А что молчит, так это от волненья,
От осознанья, так сказать, и просветленья.
Не запирайте, люди, плачут дома детки,
Ему ведь в Химки, а мне — в Медведки.
Да, все равно, автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не содят.
Приятно все же, что нас здесь уважают.
Гляди, подвозят, гляди, сажают,
Разбудит утром не петух, прокукарекав,
Сержант подымет, как человека.
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил — слышь, Сергей, — опохмелимся.
И все же, брат, трудна у нас дорога.
Эх, бедолага, ну, спи, Серега!
Сказать по-нашему, мы выпили немного (Владимир Высоцкий)
Этот текст ещё не прошёл вычитку. — сверить
Милицейский протокол
A m E A m A m6
Сказать по-нашему, мы выпили немного.
A 7 D m
Не вру, ей-богу. Скажи, Серёга!
A m
И если б водку гнать не из опилок,
E A m
То что б нам было с трёх, четырёх- пяти бутылок?
…Вторую пили близ прилавка в закуточке,
Но это были ещё цветочки,
Потом — в скверу, где детские грибочки,
Потом — не помню, — дошёл до точки.
Я пил из горлышка, с устатку и не евши,
Но я, как стекло, был, то есть — остекленевший,
А уж когда коляска подкатила,
Тогда у нас было — семьсот на рыло!
Мы, правда, третьего насильно затащили.
Ну, тут промашка — переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте, что разойдитесь.
Ну, «разойтись» я тут же согласился.
И разошёлся, то есть расходился!
Но, если я кого ругал — карайте строго,
Но это вряд ли, — скажи, Серёга!
А что упал, так то от помутненья,
Орал не с горя — от отупенья.
…Теперь дозвольте пару слов без протокола:
Чему нас учит семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго.
Тут мы согласны, — скажи, Серёга.
Вот он проснётся утром — протрезвеет — скажет:
Пусть жизнь осудит! Пусть жизнь накажет!
Так отпустите, вам же легче будет,
Чего возиться, если жизнь осудит!
Вы не глядите, что Серёжа всё кивает,
Он соображает, он всё понимает!
А что молчит — так это от волненья,
От осознанья, так сказать, и просветленья.
Не запирайте, люди, плачут дома детки,
Ему же в Химки, а мне — в Медведки!
Да, всё равно: автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не со́дят.
Приятно всё ж таки, что нас здесь уважают:
Гляди, подвозят, гляди, сажают!
Разбудит утром не петух, прокукарекав,
Сержант подымет, как человеков!
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся.
Я рупь заначил — слышь, Серёг, — опохмелимся.
И всё же, брат, трудна у нас дорога!
Эх, бедолага! Ну, спи, Серёга!